Анна Константинова
Пустодомка
– А вы сюда часто приезжали?
– Раз в месяц обычно. Продукты дедуле привозили и вещи всякие.
Городской Сашка больше ничего не спрашивал. Ему вдруг захотелось рассказать этой новой, но такой родной сестре, что ему тоже очень хотелось бы увидеть дедушку. Хоть раз. Но… не вышло. Не успели они с отцом. Тот что-то долго собирался, всё дела на работе закрывал. Не мог вырваться. А раньше – тоже не приезжали. То ли отец был на деда обижен, то ли дед на отца, теперь это оказалось неважным.
А разноцветные резиночки уже махали ему с невысокого опрятного крылечка. Из дома доносился звон посуды, из трубы шел дым – баба Нюра готовилась к их приходу.
– Ой, деточки, ну прям вылитые родители! Ну вылитые! Я в окно-то гляжу – думаю, прям Ванечка с Машенькой прибежали. Они вот тоже все ходили парочкой. Дружные такие были! – Добросердечная бабуля даже прослезилась, угощая детей.
Готовила баба Нюра на плитке, «на баллоне», как пояснила сама, но дом отапливала печкой. Та потрескивала и распространяла вокруг волны горячего живого тепла. Городской Сашка разморился и сидел, удивительно расслабленный – от жара после холодной улицы и съеденных пирогов. А баба Нюра все не унималась:
− Значится, вас родители в честь деда обоих назвали? Это правильно. Вы ведь тезки полные получаетесь?
Кузены переглянулись.
− У тебя как отчество? – спросил Сашка сестру.
− Ивановна я.
− Ну да, и правда, полные! – ухмыльнулся брат. – Ну ладно, пользуйся, я не против.
Сашка в шутку попыталась стукнуть его, однако тут же отвлеклась.
− Баб Нюр, а что это вы делаете?
Старушка разогнулась. Дети увидели, что на маленькой лавочке, поставленной у печки, бабуля разложила какие-то кусочки – всё по крохотным тарелочкам и мисочкам.
− Детская посудка? – удивилась Сашка.
− Для домового угощение, − объяснила бабуля.
Сашка фыркнул и полез в карман за телефоном, который уже несколько минут мелодично позвякивал – видно, все-таки нашел связь. Сестра же заинтересовалась:
− Вы думаете, тут домовой есть?
− Ну, есть-нету – не знаю. Как меня научили, так и делаю. Моя бабка говорила, что Домового Хозяина обижать нельзя. Вот я гостинцы и оставляю, мне не трудно.
− А я тоже так хочу! Можно мне в квартире домового кормить? А чем кормить? Что вы ему даете? – забросала девочка бабулю вопросами.
− Можно, детка. Конечно можно! А даю я ему все то же самое, что сама ем. Вот пирожки, маслица немного, а вот тут я киселька ему налила.
При этих словах за печкой что-то пискнуло и зашебуршало.
− Еда с вашего стола не заменит пиво программисту… А если он маслины с ананасами любит? – заметил Сашка, оторвавшись от бурной переписки.
− Ох, детка, не шути! Не мы придумали, не нам и отменять. Да мне и самой так спокойнее. Когда накормлю Домового Хозяина, да скажу ему: «Дедушко-соседушко, угощайся и не обессудь!» − работа по дому так и ладится. А как забудешь – все из рук-то сыпется.
− О! Крутяк! А я думал, на Хэллоуин скучать буду! – заявил городской Сашка, фоткая «угощение для домового #странные_традиции #русскаяглубинка #спаситеменя».
− А разве… А, точно! – засмеялась Сашка.
− Чего, деточки, говорите? – не поняла баба Нюра.
− Завтра Хэллоуин, праздник всяких духов и привидений, − объяснила девочка, деловито надкусывая еще один пирожок.
− Да типун вам на язык. Не надо нам таких праздников! – ужаснулась бабуля.
− Баб Нюр, вы не правы, − прожевав, попыталась объяснить Сашка. − Праздник классный. Его весело отмечают. Дети переодеваются всякими монстрами и ходят по домам, а им все дарят сладости – конфеты там, шоколадки. Только надо сказать «Сладость или гадость». А еще тыквы везде – красивые такие, и светятся.
− Когда наряжаются и по домам еду собирают – это колядки! – авторитетно заявила баба Нюра.
− Ну да, − вмешался Сашка, который с интернетом в руках всегда чувствовал себя самым умным, − с нашими колядками много общего. Просто Хэллоуин − это иностранный праздник.
− Ох, ну так бы сразу и сказали. Иностранцы, ясное дело, пусть чего хотят, то и отмечают. А мы лучше без этого.
Баба Нюра еще долго ахала и охала, «чего только не придумают», но потом все-таки отпустила детей, насовав им пирожков в целлофановый пакет из-под хлеба.
Сашка и Сашка медленно шли по улице. После горячего чая им было тепло даже на пронизывающем ветру.
− Гля, какой дом! Вот это реально крипово! – заметил мальчик покосившееся здание, которое стояло немного на отшибе.
Наверное, когда-то давно, этот дом считался самым нарядным в деревне. Богатые резные украшения отчеркивали окна и крышу, обрамляли дверь. Много лет назад они были покрыты белой краской.
Девочка уже видела эту красоту, и ей нравилось представлять дом Шишковых новым, только что построенным… Свежие бревна еще хранят запах леса, неизвестный мастер отложил кисть и отошел, чтобы полюбоваться на резное кружево. Вокруг новостройки скачут радостные дети…
− Эй, ты чего делаешь? – не успела она остановить брата. Тот разглядывал дом, а потом решил отодрать кусок старого украшения из-под окна. − Зачем? – удивилась Сашка.
Ей стало жаль старый дом. И так разрушается красота, а тут еще этот вандал городской!
Сашка повертел отломанный кусок наличника в руках и выбросил в кусты.
− Так, думал на память взять.
− А чего тогда не взял?
− Да он грязный какой-то…
Девочка сердито зашагала назад.
− Пошли, нас родаки уже потеряли.
Брат потянулся следом, успев сделать несколько фотографий старого дома: #реальнокрипово #мойхэллоуин #ятутзастрял.
Когда проходили мимо дома баб Нюры, показалось, что под крыльцом кто-то прячется, но оба подумали, что это собака Черныш.
***
«Сбор! Общее собрание! Срочно!» – сообщение разбежалось на следующий день по всем домам Большого Крохино. На самом деле, возле старого колодца просто появилась желтая детская игрушка. Опознать это животное уже было нельзя, но само его появление для домовых много лет означало тревогу и общий сбор. Коростелькин Голова в таких случаях бывал суров, поэтому неслись под крыльцо к бабе Нюре все как на пожар.
– Вчерась же тока совещанились! – удивлялась Сюня, которая, как всегда, прибыла первой и пока раскладывала по порциям пирожки с киселем.
– Вчерась… Ну точна… – поддакнул ее супруг Чап.
Голова появился из ниоткуда с дедом Шишком в охапку.
– Все здесь? – спросил он строго, усаживая дедулю поудобнее.
– Да все-все, – пропыхтел Закарка, выбираясь из-под нижней ступеньки.
– Начинаем тогда. Повестка… Ай, ладно. В обчем, беда у нас. В шишковом доме Пустодомка объявилась.
Горестный вздох Сюни вышел чуть более громким, чем нужно. Черныш во дворе поднял ухо и прислушался.
– Да откуда ж она взяться-то могла? – спросил Чап.
– Я так думаю, из овинников она, – решил высказаться Закарка.
– Вот чё ты, вечно, молодой, несёшь? – в сердцах укорил его Голова. − Не было у Шишковых ни овинов, ни сараев больших.
– Зато куры были! – встряла Сюня. – Тама курятник старый ишо стоит. Можа, из него?
– Ну да, я и говОрю, что так, – быстро сориентировался Голова. – Куры-то они, знамо дело, опасные птицы… а я деду Шишку всегда талдычил, чтобы сараи свои проверял.
Все посмотрели на дедулю, удобно пристроенного у стены. Тот молчал и почти не подавал признаков жизни, но иногда еще моргал.
– Да тока в доме-то шишковом все обереги на местах были – и на окнах, и на дверях, и под крышей, – задумчиво протянул Закарка.
– А ну-ка, быстро проверь, не отломилось ли чаво. Да заодно глянь, чё нежить делаеть! – скомандовал Голова.
Молодой домовой незамедлительно исчез, но уже через минуту явился назад.
