Анна Константинова
Пустодомка
Горький пьяница Захар был не шумным и спивался тихо, в одиночестве. Раньше он слыл умницей и мастером на все руки, вот только в последнее время эти золотые руки все чаще тряслись.
Выпроводив его, наконец, Мария Александровна вернулась в теплую светлую комнату и села за неубранный стол, начала катать по клеенке хлебный шарик.
– По-твоему, надо дом просто бросить, пусть разрушается? – устало спросила она брата.
Тот поглядел на закуток за занавеской. Дети только что обнаружили на двух косяках старые метки роста и теперь веселились вовсю, сравнивая себя с родителями.
– Мам, а я тебя выше! Там твоя черточка есть на 13 лет! – радостно крикнула ее дочь.
Взрослая женщина стиснула зубы, стараясь не разреветься.
– Слушай, я тоже не железный! – проговорил Иван Александрович, трогая сестру за руку. – Но пойми, если даже и продадим дом, его все равно снесут и построят новый.
Она кивнула, однако смогла выдавить последний аргумент:
– Их тут только двое останется на зиму – баб Нюра да дядя Захар.
– Ну, знаешь, у них свои родственники есть, пусть о них и думают. Если уж такая добрая, можешь переезжать сюда с Сашкой и жить – и зимой, и летом. Кажется, на такое ты не способна? Тогда о чем речь?
Мария Александровна посмотрела на брата внимательно. Когда он успел стать таким? Рассудительным, жестким, и, самое ужасное – всегда правым. С ним теперь невозможно спорить. Он во всем и всегда прав.
В дверь постучали.
– Мам, мы погулять! – заявила Сашка, выскакивая из закутка и набрасывая куртку.
В дверь постучали еще раз.
– Глянь заодно, кто пришёл, – проговорила Мария Александровна, упорно отвернувшись к окну. Там уже почти стемнело. Мертвые дома выстроились вдоль улицы как привидения, ни одного огонька.
– Да иду я, иду! – крикнула Сашка в ответ на третий стук и захлопнула дверь, которая отделяла теплую часть дома от холодных сеней. Кузен рядом возился с одеждой, у него застряла молния.
Наконец дети отворили дверь на улицу. Ночной холод сразу ворвался в сени.
У порога топталась кучка детей. Все они были наряжены в костюмы, вроде как под старину, а двое даже бороды себе прицепили. Один держал за веревочку небольшую тележку на колесах, на ней красовалась огромная тыква с горящей свечой наверху.
– Ой! Хэллоуин! – запищала Сашка от восторга.
– Вот это класс! – удивился кузен. – А ты говорила, тут детей нет.
– Срадость али гладость! – заявил один ребенок взрослым басом.
– А! Сладость или гадость! – засмеялась Сашка. – Щас, секундочку, у нас есть…
Она вернулась в сенцы, быстро нашарила на стене висящие пакеты с запасами. Тут, подальше от мышей, в холодке, у дедушки всегда хранились хлеб, крупы и отдельный пакет с конфетами и печеньем.
– Вот, держите! – Сашка вернулась к ряженым и вручила им сладкое сокровище, оттягивающее пластиковые ручки. – А вы кто? – спросила она и оглядела детей повнимательнее.
Единственная девочка была невозможно лохматой, но костюмчик у нее выглядел аккуратным. Заштопанные детские вещи от разных комплектов и даже ботиночки – один зеленый, другой желтый – смешно. Мальчик без бороды почему-то напомнил ей дядю Захара – наверное, его родня приехала, двое других выглядели серьезными и смешными в своих бородах и старинных шляпах.
– Домовые мы все, – испуганно буркнул тот, что стоял впереди. – А это вот – тыква.
– Я вижу! – восхитилась Сашка, пока брат усиленно фоткал тыквенный хэндмейд.
– А что это с ней? – спросил он. – В смысле, она что-то изображает?
– Ты чё, книжек не читал? – огрызнулся бородатый пацан. – Это же ка-ре-та. Ясно?
– Ясно! А ты, значит, фей-крестный! – Ухмыльнулся Сашка и щелкнул этого ряженого со вспышкой.
Тот закрыл лицо руками и, сердито ворча, что он домовой, пошагал прочь. Остальная компания засеменила следом. Они как будто не знали, что еще нужно делать, поэтому все время оглядывались. Девочка прижимала к груди пакет со старыми конфетами, будто не могла поверить своему счастью. Вскоре странной компании и след простыл.
– Эй, наследники, вы чего тут застряли? Кто пришел? – крикнул из дома в сени Иван Александрович.
– Пап, тут дети в костюмах приходили. Хэллоуин. Мы им дали сладости! – весело закричал Сашка, видимо, забыв включить свой изысканный молодежный сленг.
Отец появился в дверях сердитый.
– Что ты сказал?
– Я говорю, Хэллоуин… дети… ну, сладость или гадость, знаешь?
Однако отец глядел на него сердито.
– Я говорил, чтобы об этой дряни иностранной ты больше даже не заговаривал! Опять начнешь на вечеринки ваши дебильные проситься?
– Я же не…
– И откуда тут дети? Опять мне врешь?
– Папа, я не…
– Не смей мне врать! – голос отца слишком быстро набирал громкость.
Сашка запоздало поняла, что отношения кузена с отцом держались на какой-то тонкой ниточке, которая только что, похоже, порвалась.
– Дядя Ваня, он не врет, тут действительно были дети. Я им мешок конфет дала, – попыталась она объяснить, но вышло еще хуже.
– А! Ты опять других подговариваешь меня обманывать! Ну, это уже слишком!
– Пап, я правда не вру! – трясущимися пальцами мальчик попытался открыть на телефоне фотографии, которые сделал три минуты назад.
На темном экране появились несколько засвеченных пятен и тыква со свечкой.
– Так, все, хватит! – Иван Александрович схватил Сашку за рукав и попытался затащить домой, однако блестящая ткань выскользнула у него из пальцев.
– Пап! Погоди, я щас их найду и приведу, они недалеко ушли! – закричал мальчик и бросился по темной улице, куда совсем недавно укатила, гремя колесами, смешная тележка на веревочке.
– Саш, я с тобой! – крикнула сестра, догоняя его.
Отец постоял еще немного и зашел в дом, хлопнув в сердцах дверью.
Сашка и Сашка запыхались бежать по темной улице и перешли на быстрый шаг. Сестра ничего не спрашивала, и брат был ей за это благодарен. А еще за то, что он все-таки не один сейчас шагал по заброшенной деревне.
Сестра сразу перешла на деловой-рассудительный тон, не стала рассусоливать подробности ссоры.
– Так, давай подумаем, – рассуждала она вслух. – Пошли они в эту сторону, один из них был похож на дядю Захара – значит, это его родня. Пошли туда!
– А далеко?
– Да нет, тут все близко. Домов пять или шесть, потом пустырь небольшой, потом старый шишковский дом, где мы вчера были, помнишь, который красивый, а там и дядя Захар на другой стороне улицы живет. Это уже в самом конце деревни.
– Ясно. И не страшно ему там, на отшибе?
– Да тут все получается на отшибе, – жизнерадостно подвела итог Сашка и повела брата по задуманному маршруту.
Ночь выдалась особенно темной. Луна на небе была, но то и дело скрывалась за быстро бегущими плотными тучами, так что, если бы не Сашкин телефон с фонариком, детям пришлось бы туго. Правда, через десять минут блужданий чудо техники моргнуло пару раз и погасло.
– Блин! Разрядился! Я говорил, что долго играть вредно!
Сашка притихла. Это она разрядила брату телефон, когда случайно заигралась, но он ведь разрешил!
– Ладно, пошли так! – мальчик подхватил ее под руку, и они зашагали дальше.
Наконец, после нескольких спотыканий и одного неприятного падения, дети подошли к дому Шишковых и остановились перевести дух. Белые резные наличники в полной темноте как будто немного светились. На них даже сейчас можно было различить старинные узоры. Девочке показалось, что она видит среди переплетения линий не просто цветочки, а фигуры: мужчина на коне, женщина в длинной юбке с поднятыми вверх руками, между ними – дерево, а над всем этим, и еще во всех углах – будто колесо катящееся – круг с линиями внутри.
