Анна Леонидовна Бобина
Непредсказуемая Юдень
Остановить ветер
Вы замечали, что у зимы есть привычка наступать быстро, а уходить очень неохотно? Именно так бывало каждый год в маленьком горном городке. Юдень уже успела по три круга понадевать на прогулку свои бесчисленные шарфы, при том, что каждый она носила не меньше десяти дней, а снег всё не спешил таять. И хоть рассветы по утрам робко отвоёвывали минутки у ночи, жители всё чаще вздыхали, жаловались на снегопады и нетерпеливо поглядывали на календарь, словно проверяя, действительно ли уже конец марта. Зиме, разумеется, было мало дела до их недовольства. Белый – неунывающий бродяга – и тот тосковал по теплу: часто гулял с Юдень и всегда был рад погостить – даже сам пару раз приходил без приглашения. Их приятель кот, на удивление, тоже не отсиживался в подтрибунном помещении и в любую погоду можно было увидеть Пёстрого на охоте или гуляющим с друзьями. Не сетовал на долгую зиму и Старый Физик, который, как думалось маленькой таксе, наверняка знал о погоде больше других.
В один из последних дней марта профессор только принялся за расчёты как в дверь постучали. Он подумал, что вернулась Юдень, которая всё утро помогала ему с метеоданными за выходные. Он открыл дверь, но за ней никого не оказалось. Старый Физик успел сделать несколько шагов к своему кабинету, как в дверь снова ударила резкая дробь. Недоумевая, кто это может быть, профессор снова выглянул на улицу. Опять никого.
– Ну, здравствуй, Дикий, здравствуй, вот ты и прибыл – неспешно проговорил Старый Физик, подняв прищуренные глаза. Ветер сорвал слова с его губ и запутал в усах. Профессор натянул пониже спортивную шапку и окинул горизонт немного тревожным тёплым взглядом. Деревья клонились, полоща ветвями, облака торопливо бежали по небу, а из-за гор тянулись нарастающей серостью тяжёлые тучи.
– Опять ты принёс мрак, – с укором сказал профессор ветру. Тот в ответ швырнул в него горсть мокрого песка: мелкие камешки, остро чиркнув по куртке физика, дробно застучали по доскам крыльца.
– Ну-ну, будет тебе,– ласково проговорил старик, протянул руку в темноту комнаты и вскоре вышел на берег, обмотав шею шарфом. Он отправился вдоль кромки льда, внимательно осматривая открывающееся пространство.
Северо-западный ветер, налетевший в этот день, принёс много неприятностей. Во-первых, он сорвал выставку художников, уронив тяжёлую ветвь лиственницы на провода, – в зале погас свет и посетителям пришлось разойтись. Во-вторых, его стараниями были обрушены строительные леса вокруг ремонтируемого дома, и кровельщики не вышли чистить снег с крыш.
Кроме того он выгнал всех детей из парка, забросав их колючим снегом, и натворил ещё множество других пакостей вроде перевёрнутых кормушек для птиц и оставшихся без еды бездомных собак и кошек – выставленные для них сердобольными людьми плошки нещадно опрокидывались буйным ветром, опустошались и уносились прочь над серыми сугробами. Не пожалел он и Старого Физика.
Учёный шёл по снежной тропе уверенно, хотя ветер усердно налетал на него резкими порывами, стремясь повалить с ног. Старый Физик намеревался забрать показания прибора с телевышки, ведь теперь для этого не требовалось лезть на высоту: достаточно было нажать пару кнопок и распечатать длинную ленту с отчётом. Но у ветра были свои планы. Толкая профессора в грудь и в лицо, он замедлял его, разматывая шарф. Старый Физик кряхтел, поворачивал голову набок, но упрямо шёл вперёд, зная этот вредный ветер.
– Ничего, ничего, – пыхтел он, – побуйствуешь и сгинешь.
Дикий ветер круто развернул старика, бросив ему в лицо жёсткие снежные крупинки – тот остановился отдышаться и перемотать шарф на шее поплотнее. А ветер не знал усталости.
Он вдруг налетел со спины и, вырвав шарф из рук профессора, швырнул его далеко на лёд озера.
– Ах! – с досадой воскликнул старик.
– Ну что же тебе неймётся!
Ветер злорадно прогрохотал сосульками по крыше ангара со спящими до тепла лодками.
Мартовский лёд довольно прочен, но Старый Физик боялся ступать на него. Он непременно хотел вернуть шарф, ведь это очень нужный предмет одежды, а кроме того ещё и подарок Юдень – известной любительницы шарфов. Поэтому профессор отыскал возле мусорного бака длинную жердь и, осторожно ступив на лёд у самого берега, весь вытянулся, стараясь подцепить шарф. Ветер забавлялся, качая старика из стороны в сторону. Наконец, шарф попался на кончик жерди и профессор быстрым броском направил его к себе, ловко ухватил за бахромчатый край и, отдуваясь, отступил обратно на берег.
– Неисправимый ты хулиган! – беззлобно проворчал Старый Физик, грозя ветру пальцем. Он совсем не умел сердиться.
Профессор добрался до старой телевышки и забрал показания. До позднего вечера он анализировал и вычислял, а затем долго не мог уснуть: данные говорили о небывалом явлении. Завладевший пространством от земли до облаков преимущественный ветер обещал длиться так долго, как никогда раньше за историю наблюдений. И это был сильный безжалостный упрямец. Что он успеет натворить?
Северо-западный ветер первым делом добился своего и свалил профессора с ног: Старый Физик заболел.
Юдень заметила это на следующий день, когда забежала на чашечку какао. Профессор выглядел рассеянным и очень уставшим: несколько раз терял очки и насыпал в чай соль вместо сахара. На другой день чай кипятила уже Юдень, а ещё через день Физик не смог встать с кровати. Он кряхтел и кашлял, почти не разговаривал, но по-прежнему просил Юдень приносить ему все показания метеоприборов. Маленькая такса очень беспокоилась: она несколько раз предлагала вызвать врача, но профессор упорно отказывался:
– Ерунда, Юдень. Просто немного простудился, ещё пара деньков и буду здоров.
В субботу, на четвёртый день болезни Старого Физика собачка пришла навестить его раньше обычного. Надо сказать, что добираться было нелегко: свирепые порывы ветра норовили оторвать лапы таксы от земли и унести её в серое холодное небо. У Юдень на глазах Дикий с размаху толкнул в бок той-терьера в синем комбинезончике, которого хозяйка ненадолго опустила на снег размяться. Несчастный пёсик пискнул и, не удержавшись на лапках-спичках, кубарем покатился с горки, превратившись в сине-бурый снежок.
– Вот когда полезно иметь короткие лапы, – бормотала такса, пробираясь к берегу озера вдоль домов. Она изобрела способ, спасавший от неистового ветра: идти вплотную к стенам домов, пересекая открытые пространства под углом к ветру. Так было длиннее, но исключало вероятность болтаться под облаками или быть сброшенной в сугроб.
Ежедневные сводки новостей пестрели сообщениями о разрушениях, травмах и ущербах, нанесённых неугомонным буяном с северо-запада.
Юдень особо не интересовалась ветрами раньше, да и когда помогала Старому Физику считала, что ей ни к чему эти знания. Но в тот день всё изменилось.
Добравшись до бывшего яхт-клуба, собачка позвонила в дверь – никто не отозвался. Юдень принюхалась: ничего подозрительного. Она позвонила ещё и ещё – тишина. Недоумевая, такса принялась скрестись и барабанить хвостом в дверь. Она была уверена, что профессор дома – нос не обманешь. Через пятнадцать минут безуспешных попыток Юдень обежала здание кругом и с трудом вскарабкалась на сугроб, с которого можно было заглянуть в эркер. В эркере был кабинет и Юдень надеялась увидеть профессора, если он работает. И она увидела его. Старый Физик лежал на полу, поджав колени, и не шевелился. Внутри Юдень что-то оборвалось: на мгновение она оцепенела, а затем принялась неистово лаять и перебирать лапами. Пометавшись с минуту, она скатилась с сугроба и опрометью бросилась назад в город. Такса бежала к дороге – её единственной мыслью было найти людей и привести к дому Физика. Яхт-клуб был отделён от шоссе и городского пляжа небольшим леском. В нём пролегала одна узкая протоптанная дорожка, соединяющая жилище Физика с городом. Юдень неслась по ней, изо всех сил. Колючий мартовский наст резал лапы, когда она случайно оступалась с тропы. В каких-то три минуты собачка добралась до шоссе. Она увидела машины и на бегу лаяла каждой встречной, чуть не бросаясь под колёса. Но люди проезжали мимо: кому есть дело до бегущей по обочине маленькой таксы? Ветер пригибал её к земле – Юдень огрызалась, направив морду навстречу порыву. Ей было трудно бежать: лапы уже горели, но она не могла остановиться. Мысли "Там…Физик…на полу" гнали её вперёд. Ближайшим местом, где Юдень нашла людей, была автомастерская. Выбиваясь из сил она подбежала к одной из припаркованных машин и, упершись передними лапами в дверь, принялась отчаянно лаять и скулить:
– На помощь! Там профессор на полу! Скорее!
Ветер злобно налетал, перехватывая дыхание, Юдень только трясла головой и продолжала звать на помощь.
Наконец её беспрерывный лай привлёк внимание слесарей. Ещё не меньше десяти минут ушло, чтобы они поняли, что надо следовать за ней.
Юдень привела двух людей к яхт-клубу и потащила одного из них за штанину к эркеру. "Смотри же, смотри! Нужно спешить!"
Слесари вынесли одну стеклянную раму и добрались до Физика.
Юдень лежала на коленях у Петьки. Она сонно подрагивала и старалась не шевелить лапами. Они ещё гудели. В фойе больничного корпуса, где они сидели с Петькой, разливался полусвет от тусклых ламп под высоченным потолком и было тихо. Шум и страхи последних событий отступили, и Юдень сейчас спала. Перед ней проносились машины нескончаемой чередой. Вот вырвалась белой молнией карета скорой помощи. Вот раздаются настойчивые голоса слесарей, добившихся, чтобы собачку допустили в машину, мелькают озабоченные хмурые взгляды врачей. В нос ей бьёт резкий запах медикаментов, машину трясёт и такса пытается забиться в угол, чтобы не болтало по полу – один из слесарей замечает это и берёт Юдень на руки. Она объясняет ему, что это её друг лежит на носилках, он гладит её, но не понимает. Вот уже новые врачи из больницы недовольно глядят на Юдень и сурово качают головой: "Нельзя, санитарные правила!" и Юдень уходит, уходит за Петькой: ему можно. Долгое томительное ожидание на ледяном крыльце – собачка жалобно заскулила во сне – Петька спустился и уговорил вахтёра разрешить им посидеть тут, в тепле.
Петька рассказал ей, что Старый Физик заболел тяжело. Он говорил непонятное слово "пневмония" и что-то про сердце, и что лечиться профессору придётся долго. А Юдень слушала и думала, что ветер, наверное уже засыпает снегом коврик и письменный стол через выломанное окно…Ветер был виной того, что её друг теперь лежит замотанный трубочками и окружённый аппаратами, а не сидит в своём стареньком кресле и не треплет, как всегда, короткие бархатные уши Юдень, положившей вытянутую мордочку к нему на колени. Это он, ветер, устроил так, что Старый Физик заболел. И Юдень решила.
Она ещё не знала, как, но твёрдо решила:
– Остановить ветер.
