Анна Леонидовна Бобина
Непредсказуемая Юдень
Фейерверковый ветер
Юдень лежала, потягиваясь, и размышляла, стоит ли уже вставать или можно ещё поваляться в кровати. Это очень сложный вопрос, особенно, когда живёшь один, как Юдень. Тебя просто некому заставить встать утром, и приходится быть решительной с самой собой. Как раз в тот апрельский день Юдень собиралась быстро встать с кровати, чтобы не терять светлое дневное время. Она уже свесила одну лапу вниз, но тут её внимание привлёк яркий лоскуток на простыни.
– Да это же настоящий солнечный луч! – сказала она сама себе, приглядевшись внимательнее.
Кто-то может подумать, что в этом нет ничего удивительного, ведь солнце по утрам всегда светит в окно. Тут важно знать, что в городке, где жила Юдень, уже неделю не видели солнца. Пасмурная погода держалась целых семь дней: суровый ветер без устали сгребал тучи и облака в небе над городом, стараясь не пускать живительный свет. А семь дней без солнца – это достаточно долгий срок, чтобы соскучиться по тёплому свету не только маленькой собаке, но даже человеку. Поэтому Юдень по-настоящему обрадовалась, увидев яркую полосу на своей простыни. Может быть, ей удалось остановить этот жуткий ветер?
Уже несколько недель каждый день она исправно отправлялась на самый высокий холм в городе и, развернувшись навстречу ветру, сердито лаяла, прогоняя его. Дикий толкал её, чтобы сбросить со склона, швырял в неё обломанными ветками, но Юдень упорно продолжала выгонять ветер, бесстрашно встречая его порывы. Она лаяла и лаяла своим необычно тонким для такс голосом. Где-то ей отзывались другие собаки. Юдень не знала, о чём они думают, у неё была своя задача: остановить ветер, чтобы он больше не мог никому вредить, прогнать его прочь от Старого Физика – лаяла почти до хрипоты. Эта новая привычка помогла ей справиться с тоской, ведь профессор по-прежнему был в больнице, куда Юдень не пускали. Конечно, Петька навещал Старого Физика и рассказывал маленькой таксе, как он поживает, передавал привет. Но разве привет может сравниться с тёплой ладонью на макушке?
И хоть ветер, похоже, никуда не собирался улетать, Юдень не сдавалась и продолжала громко лаять на холме по вечерам. Вот теперь, увидев солнечный луч, она залюбовалась им и в душе её шевельнулась надежда, что у неё получилось.
И вдруг луч исчез.
Юдень тут же соскочила с кровати и выглянула в окно. Там чётко вырисовывался силуэт большого пушистого кота. Пёстрый приветственно кивнул. В марте все коты немного сходят с ума – известное дело. А вот Пёстрый и здесь отличился: он становился невыносимо непохожим на себя в апреле. Так, например, он никогда не заявлялся к Юдень в гости так неожиданно. Не в его привычках было и сидеть на подоконнике. Но Юдень больше всего поразило то, что Пёстрый запел, когда она подошла к окну. Он тянул своё "мяу" на разные лады, разгуливая по подоконнику и то прикрывая, то выпучивая большие янтарные глаза.
Юдень оторопело глядела на друга, не смея ему помешать. Она надеялась, что представление ограничится одной песней. Пёстрый самозабвенно выводил рулады: голос его то скрипел, то булькал где-то внизу, то взлетал вверх – песня передавала море чувств и оборвалась так же неожиданно, как началась. Кот сделал очередной разворот на подоконнике, вдруг замолчал и посмотрел на маленькую таксу словно увидел её только сейчас. Потом он поинтересовался своим обычным голосом:
– Как думаешь, маленькая леди, Севилье понравится мой романс?
– Ты знаешь, – честно ответила Юдень, – добавив к пению угощение, ты непременно будешь услышан.
Севилья была полосатой нечёсаной кошкой, жившей в подвалах театра. Она мастерски ловила мышей и совершенно не разбиралась в романсах.
Пёстрый встрепенулся:
– Да, угощение! – и бесшумно исчез с подоконника, не попрощавшись.
Вслед за котом маленькую таксу навестил другой гость. Он не мяукал и не гавкал и вообще не издавал звуков, но умел говорить по-своему. Лишь Пёстрый спрыгнул с подоконника, Юдень уловила совсем новый запах – вы уже знаете, как она была внимательна к запахам. Он был не похож ни на что, но всё же казался знакомым.
Конечно, нужно было изучить его.
Когда Юдень собралась выйти и толкнула свою нижнюю дверку – та не сдвинулась совершенно. Маленькая такса очень удивилась – она точно знала, что дверь исправна.
Может, это Пёстрый решил подшутить над ней и подпирает дверь снаружи? От него сейчас всего можно было ожидать.
– Эй, Пёстрый, это ты? – такса втянула воздух носом: котом не пахло. Тогда Юдень поднялась на задние лапы и принялась толкать дверь изо всех сил. Она неожиданно легко поддалась и собачка кубарем выкатилась из дома. Оказалось, ветер тугой волной налетел на дверь и довольно долго держал её, потом порыв откатил и дверь распахнулась с треском.
Теперь, когда Юдень всё же вышла во двор, можно было приняться за поиски. Всё было привычно: комковатые обрывки бывших некогда обширных снежных покрывал туго стягивали унылые хрупкие кусты под окнами пятиэтажки, сероватая полоса дороги упиралась в парковочный карман, за которым темнел лес под тусклым небом. Прокравшийся к ней в окно лучик был, видимо, отчаянным лазутчиком плотно укутанного в облака солнца: оно едва виднелось в серой вате белёсым пятном. Парковка была свободна от машин, поскольку в тот день намечалась уборка снега, и Юдень безбоязненно шла напрямик через неё. Перемешанный колёсами машин снег застыл беспорядочными волнами, прозрачные гребешки которых то и дело хрустели под лапами.
Дикий ветер шумел наверху сосновыми кронами. Он с силой гнул их и тянул за ветки как будто хотел вырвать все иголочки. То и дело слышался треск отломанных ветвей. Он вообще любил погрохотать, этот незваный северо-западный гость. Скрип дверей, пиликанье качелей и дрожь чугунных заборов вместе со стонами крыш уже стали привычными жителям городка.
Юдень снова принюхалась. Она довольно быстро научилась твёрдо стоять, не поддаваясь силе ветра, и теперь сосредоточилась на работе носа. Сквозь яростные порывы до неё долетало робкое дуновение нового запаха. Пахнет чем-то знакомым и в то же время таким, что бывает не каждый день, чем-то праздничным. Маленькая такса в этот раз решила сама определить новый запах. А это значило, что у неё немало исследований впереди. Ещё перед выходом Юдень основательно позавтракала, намереваясь весь день бегать в поисках природы запаха, но ответ нашёлся удивительно быстро.
Из подъезда вышел Петька и, сражаясь с ветром, приблизился к Юдень. Маленькая такса уже поняла, что чем ты выше, тем сложнее противостоять ветру, поэтому она от души жалела людей, деревья и башенные краны, один из которых ветер повалил где-то в северном районе города.
– Привет, Юдень! – крикнул Петька.
Такса завиляла хвостиком:
– Привет!
– У нас сегодня отменили занятия в школе и велели не выходить на улицу.
– Это за что же? – ужаснулась собачка.
– Чуешь запах? – Петька осмотрелся, как будто стараясь увидеть запах.
– Да, – радостно закивала Юдень, – такой острый и праздничный! – она вдруг вспомнила – Фейерверковый!
Петька помотал головой:
– Это аварийный запах, Юдень, и тебе лучше тоже не гулять сегодня. На заводе за озером авария: оборвало провода системы фильтрации и теперь серные выбросы летят в небо. А сера, папа сказал, вредна для всех живых существ.
– Авария! – Юдень зарычала. – Я знаю, кто за этим стоит. – Такса сердито глядела в небо, где гонял ядовитые облака неугомонный ветер.
– И что же, он теперь запрёт нас всех по домам? – вздохнув спросила Юдень, когда они расположились у окна в Петькиной комнате.
– Нет, что ты, – засмеялся мальчик, – аварию сегодня же ликвидируют, а серу ветер сам сдует прочь. Так что завтра на улицу уже можно.
Эти слова успокоили Юдень и хоть она и провела весь день у Петьки в гостях, но вечером всё равно отправилась на высокий холм и долго боролась с Диким громким лаем.
