Анна Леонидовна Бобина
Непредсказуемая Юдень
Дождь
Всё утро дул сильный ветер. Собственно, ветер дул теперь почти постоянно, не умеряя свою свирепую силу. Он разметал по небосклону бледные седые облака и к обеду стал сгонять в кучную стаю тяжёлые бархатные тучи.
Темнело очень быстро.
Юдень стояла у стола и как раз собралась потереть морковку в суп, когда стало так темно, что пришлось включать свет.
Такса засмотрелась на небо за окном. Чернично-серые тучи превратили яркий день в глубокую ночь. Они нависали над лесом тяжёлым карнизом – тонкие безлистные стволы беспомощно тонули в пышных складках, а сосны и ели стройными колоннами поддерживали падающий небесный свод.
В воздухе звенела тишина. Даже ветер бросил переметать пыль по серым газонам.
И вдруг раздался негромкий звук, который с каждым мгновением нарастал.
Этот звук заставил Юдень бросить морковку и распахнуть окно. На улице шёл дождь! Через несколько секунд она уже была во дворе, радостно задирая нос к облакам и подставив лапы лёгким прозрачным каплям. Какое это было необычное зрелище: маленькая такса в синем фартуке и с поварешкой подмышкой стояла на задних лапах и улыбалась первому дождю. Холодный поток промочил её насквозь, но Юдень ничего не замечала. У неё внутри светилось и бурлило простое счастье: после долгого царствования холода и снегов, после зимних вьюг и скользких ледяных тропинок просто стоять на земле под дождём!
Настроение у Юдень мгновенно переменилось с сонного на бодрое. В ней было столько радости, что она не могла усидеть на месте. Вернувшись в домик, она бросила целую морковку в недоваренный суп, потом выскочила на улицу и вприпрыжку помчалась через двор. Добежав до знакомой квартиры, она встала на задние лапы и легко дотянулась до звонка, который специально висел пониже, чем обычно. Затем Юдень стала барабанить в дверь лапами. При этом она подпрыгивала и пританцовывала, потому что огромной радости от прихода весны и предвкушения лета было слишком тесно внутри маленькой собачки.
Петька сразу открыл.
– Юдень, привет! Ты чего, что случилось?
– Дождь, Петька! Там идёт дождь! – воскликнула Юдень. – Пойдём скорее!
Мальчик, в отличие от собачки, понимал что под первый дождь нужно выходить подготовленным, поэтому он, порывшись в шкафу, протянул Юдень плащ-дождевик, сам, одевшись, натянул второй и только после этого выбежал из подъезда вместе с таксой.
Вдвоём они представляли ещё более необычное зрелище: прозрачные шуршащие плащи, щедро смоченные дождём отражали свет из окон и делали их похожими на две ледяные фигуры, кружащиеся в потоках воды. Не один жилец, заметивший их веселье в сумрачном дворе, коротко вздохнул, посветлев и приоткрыл окно, чтобы слушать дождь.
Исполнив с Юдень безудержный приветственный танец дождю, Петька задрал нос к тучам и холодная вода тут же залилась ему за шиворот. Тем приятнее было подхватив собачку, броситься в подъезд и вернуться в сухое тепло.
Десять минут спустя, после крепкого растирания махровым полотенцем и полной мисочки тёплого молока, Юдень с блаженной улыбкой растянулась на ковре в гостиной, положив голову Петьке на колени. Мальчик сидел на полу и читал космический журнал, проводя тремя пальцами по мордочке таксы от носа до макушки. За окном шумел дождь. Он убаюкивал Юдень. Временами она слышала резкие порывы ветра снаружи и вместе с ними в её сонные мысли врывалась тревога за Старого Физика, но шум дождя вновь вливался в уши и Юдень становилось спокойно. Вот уже и весна, значит, всё будет хорошо.
Колыбельная для птиц
Где-то к концу апреля становится очень приятно гулять: тепло, под лапами сухая земля, а асфальт даже немного греет на солнечных местах.
Будто кто-то выплеснул брызги жёлтой краски: капли мать-и-мачехи на клочке газона у обшарпанной стены весело глядят из бурой прошлогодней листвы. Птицы смелее приветствуют солнце по утрам, а в голову приходят невероятные идеи. По крайней мере, маленькой таксе, что живёт в настоящем домике в одном горном городке. Ведь она непредсказуемая.
Вот и теперь она задалась целью узнать, кто поёт колыбельные птицам. Эта мысль посетила её когда однажды ей никак не удавалось заснуть: она тихо урчала себе колыбельные и прятала нос под лапой, но сон не приходил. Тогда Юдень встала и устроилась у открытого окна. Чтобы ветер не разбил его, оконная рама была крепко привязана за ручку к ножке кровати. Тут она слушала разговор птиц и ветра.
Птицы по природе очень жизнерадостные создания, они поют, когда всё хорошо, ведь если что-то случается, птицы кричат и уж, конечно, это нисколько не похоже на пение. С тех пор как вернулись, певчие птицы лишь изредка могли радоваться, поскольку ветер очень осложнил им жизнь: строить гнёзда и летать в поисках пищи в его грозных порывах было рискованно и ничуть не весело. Но птицы находили возможность наполнять город песнями. По вечерам ветер буйствовал в верхушках деревьев, а певчие пичужки селятся на ярус ниже, поэтому они заливались трелями о солнечном дне или удачной охоте пока ветер трепал вороньи гнёзда на высоких соснах. Много раз птицы помогали Юдень заснуть, поэтому она и задумалась, а как же сами птицы – кто убаюкивает их?
Весь май весна как будто начиналась, никак не решаясь продолжиться. И вот, наконец, потеплело. Нет, Дикий никуда не делся: он по-прежнему буйствовал и крушил всё, что попадалось на пути. Но время шло своим чередом, и, в конце концов, земля зазеленела. А значит, птицы совершенно осмелели и всё чаще пели, невзирая на ветер.
Юдень уже больше половины месяца искала того, кто поёт колыбельные птицам: каждый раз после своих вечерних поединков с ветром она возвращалась домой разными лесными тропами, подолгу слушала птиц, стала узнавать их голоса, но не нашла того, кто убаюкивает пернатых певцов. По представлениям маленькой таксы, этот кто-то должен петь самым последним, ведь все засыпают под его песню.
Всё же Юдень была очень упорной и, наверное, судьба благосклонна к тем, кто не сдаётся, потому что в конце мая маленькая такса нашла ответ на свой вопрос.
Она уже вернулась домой и устроилась у окна, чтобы ещё немного послушать птичьи трели. Юдень казалось, что она слышит в них некоторые слова:
– Пора спать! Пора спать! – щебетала хлопотливая птица-мама в кустах сирени.
Одна беспрестанно спрашивала:
– Чего-чего? Чего-чего?
– Я здесь! Я здесь! Я здесь! – простодушно заявляла другая.
Две птички вели незатейливый разговор:
– Спит? – спрашивал уверенный чистый и протяжный голосок.
– Спит! – моментально отвечал смешной приплющенный и раскатистый голос, будто передразнивая лягушку. "Про кого это они," – думала Юдень, – "про своего птенца, надоедливого соседа или грозного врага?"
Ещё одна гулко хихикала: словно кто-то бросал камешки в мелкий быстрый ручей. Были трели и без слов, похожие на мини пулемёт или отрывистый писк детских резиновых игрушек. Свистов разных мотивов и высоты – уйма, словно выставка свистков.
А вот другой мотив – как будто звук съехал с высокой горки и запрыгал по камешкам на ровной дорожке:
– Чего ещё желать!
– Чи-чи чисто! Чисто там! – распевалась робкая птичка.
И ещё одна настойчиво стала просить, повторяя на одной звенящей ноте:
– Спой! Спой! Спой!
Потом все замолкли и запела только одна птица.
Круглые тонкие звуки переливались в ночном воздухе. Лёгкая трель свободно струилась и гулко отзывалась где-то в самом сердце. Юдень забыла обо всём на свете, хотелось только слушать и слушать это чудное пение, вбирать в себя каждый полутон.
– Вот, кто поёт колыбельную для птиц! – восхищённо прошептала такса.
В этот момент ветер злобно хлопнул где-то ставней и песня оборвалась. Довольный своей выходкой, Дикий с шумом закачал деревья дальше по улице. Ночной певец улучил время и песня зазвучала вновь.
Юдень слушала, улёгшись на подоконник, а в сердце её расцветала радость: она плыла на волнах чистого голоса соловья и впервые заснула крепким сном без тревожных сновидений.
