Анна Вик
Лучший из миров
Туренко наблюдает за тем, я судорожно листаю тетрадь. Упивается.
– Д-да, – сипло отвечаю я. – Повторите, пожалуйста, о чем вы спросили?
Он качает головой.
– Повторяю еще раз для особо одаренных: какой редуктор используется в системе управления закрылками Ан-2?
– Червячный? – наобум выпаливаю я.
– Хоть это знаешь, – выдыхает Туренко. – Я уж думал, совсем безнадежна. Екатерина, лучше, лучше надо готовиться! В свободное время читать литературу не помешает, да?
– Конечно, обязательно почитаю, – отвечаю с нескрываемой иронией.
Он уходит обратно к учительской парте и принимается за поиски журнала в своем портфеле. Наверное, хочет записать меня в списочек особо одаренных студентов. Пока карандашом.
Едва ли не каждый преподаватель советует «почитать» в свободное время им же написанную методичку – обожаю! Интересно, как эти люди представляют себе это самое наше свободное время? Какими видят жалкие трехчасовые остатки после учебного дня?!
Воображение тут же услужливо рисует картину: вот студент залетает в общежитие, где все едва ли не на головах друг у друга сидят. Переодевшись, он тут же кидается поглощать «ненаглядные» странички, одну за другой!..
Вот менеджмент и какие-нибудь безопасности полетов, экологии – интеллектуальный обед начинается с лёгких закусок. Передохнет – и тут его ждет не дождется второе блюдо – порция горяченькой навигации с воздушным правом. Ну а на десерт, конечно же, авиационный английский с метео. Вишенка на торте – задачка по математике, но вкусняшка достается только первокурсникам, у них быстрый обмен веществ.
Я снова отвлекаюсь на игру фантазии, ничего не могу с собой поделать. Слишком уж скучно слушать про все эти механизмы – про схемы уборки шасси, закрылков и проч. у советских самолетов. Большей части из них уже давно нет в живых.
Поэтому ручки мои даже не пытаются противостоять искушению – едва Туренко опускает взгляд в записи и начинает бубнить, я тут же включаю «мир» в наушниках…
«Неужели настал день, когда я все-таки встретил Тебя? Даже не верится в это! Теперь я, и впрямь не сомневаюсь в том, что это Ты. И что образы, посетившие меня во сне, стали лишь предвестниками нашего с Тобой свидания.
Это случалось в аэропорту, представляешь? Никогда бы не поверил, что встречу Тебя в службе… Безопасности. Но я узнал Тебя, моя любовь, по одному жесту тонкой руки в черной перчатке. Ты была одета в светло-синюю строгую рубашку и брюки, которые Тебе очень шли. Вернее, идут, ведь Ты эту форму носишь каждый день.
Ты ласково спросила меня: «Куда летите?», сдвинув прекрасные тонкие брови. А я, расплылся в улыбке и ответил: «В Питер». Ты непонимающе переспросила. Я понял, что сморозил глупость, и поспешил поправиться: «В Москву из Питера».
В столице меня ждали друзья, владельцы небольшой книжной лавки. Позвали к открытию и заодно на автограф-сессию для небольшого пиара. Благо, книга моя пока еще на слуху.
– То, что из Питера, догадаться не сложно, – пробормотала Ты без тени улыбки.
И продолжила передвигать корзинки на ленте. Сколько в тебе серьезности!
– Обувь нужно снять, – бросила Ты, оглядывая меня с ног до головы.
– Но у меня низкий каблук…
Ты присела на табуретку. Я залюбовался очертаниями Твоих стройных ног.
– Мужчина, – Ты приставила линейку к полу. – У вас каблук больше двух с половиной сантиметров. Снимайте обувь.
В ответ я только развел руками. Не объяснять же Тебе, что измерять надо с уровня подошвы.
Я вернулся за рамку и прошел через нее снова. Не мог не залюбоваться твоими движениями – они были сродни прима-балерине. Изящные, легкие – Ты досматривала незнакомцев, словно танцевала партию Одиллии.
Но как я мог подойти к Тебе, Царевне, что испепелила бы взглядом? Я не осмелился. Одно лишь мне посчастливилось узнать: Твое имя. Ирис, так Тебя окликнула начальница.
Ирис, Ирис… Я готов скупить билеты на все рейсы из Пулкова, лишь бы видеть Тебя, исполняющей каждый день свой грозный и величественный танец».
По коже бегут мурашки. И что же теперь, можно ждать долго и счастливо? Наверняка нет. Подобные истории, мне кажется, просто обречены стать пустырем чьих-то надежд на хэппи-энд.
Начинается перерыв. Туренко выходит из аудитории и через минуту возвращается в нее с еще более недовольным, чем прежде, взглядом:
– Меня вызывают на срочное собрание в деканат, – вздыхает он и собирает подагрическими пальцами бумаги с парты. – Придется вас покинуть и отправить на самоподготовку. Справитесь?
– Неужто мои молитвы услышали… – я потираю виски, а затем неожиданно для себя и всех выкрикиваю: – Конечно, справимся!
Он ехидно усмехается.
– Что же, я запомнил ваше заверение, Екатерина. На следующей паре вы мне первая ответите.
– Непременно, – снова понижаю голос и достаю наушники.
Первая выхожу из аудитории и вылетаю вон из здания. Бегу в теплый весенний вечер, в магазин за закусками к вечеринке и в «мир» неразделенной (а она должна быть такой!) любви Писателя и Ирис.
«После нашей с тобой встречи прошла неделя. Я решил купить билет куда угодно, лишь бы увидеться с Тобой. Лететь обороткой полтора часа туда – полтора обратно, погулять по улицам Калининграда или Казани вдруг показалось мне донельзя романтичным.
Пока я гулял там один морозными днями. Но однажды я возьму Тебя с собой. Обещаю.
Я надеялся, что Ты вспомнишь мое лицо, но этого не произошло. Твои глаза бесстрастно смотрели всякий раз сквозь меня. Но я не мог осуждать Тебя за это. В конце концов, Твоей вины не было в том, что я даже не представился.
Во вторую поездку я гулял по Светлогорску (на этот раз я решил снять там номер на сутки). Слушал прибой холодного моря и пил горячий глинтвейн. Пустынный пляж пожирал меня своим безразличием, прямо как Ты.
Кто вообще сказал, что природа бывает живой и неживой? Мне видится, что она вся живая, Ирис. Я хочу называть море живым, потому что оно сродни душевному океану моей тоски.
И все же я решился. Решился во что бы то ни стало узнать Тебя.
В неуютном номере с видом на берег я сидел в одиночестве. Оно так давило! Я открыл бутылку терпкого испанского вина. Пью в одного, зная, что наутро будет болеть голова. Но на кой черт она мне сдалась, если на здоровую я пребываю лишь в кромешной тьме…
