Анна Вик
Лучший из миров
Я перешел в настоящее время?
Ты в это веришь, Ирис?..»
– Д-д-девушка, осторожнее же надо!.. – возмущается работяга с одутловатым лицом на входе в местный «Магнит». Он сам едва не сбил меня с ног.
На часах около двенадцати дня, но в этих краях счастливые часов не наблюдают. Счастливые в своем алкогольном забытии.
– Не трожь руками! Тебя за это арестуют! – восклицает малолетняя мамаша у витрины со сладостями.
Он силой отдергивает от витрины своего маленького сына. Тот на свою беду потянулся за каким-то шоколадным яйцом. Мальчик от испуга начинает плакать.
– Вот не пойду больше с тобой никогда в магазин! Ты меня только позоришь. Нет у нас на это денег, неужели не понятно?!
И вдруг вижу эту картину: уже будучи взрослым, он устраивает неприятную сцену в кафе или магазине. Выходит из себя по самой нелепой причине, а тот, кто стоит рядом с ним, краснеет до кончиков ушей.
Парень покроет матом дорогого человека, оскорбит прохожего. А после бессильно прокричит что-то в пустоту темной ночи. Его никто не услышит, и он никого не услышит.
Зажмуриваюсь на секунду. Открываю глаза и, к облегчению, вижу перед собой мальчишку с беззлобным, не почерневшим взглядом. Хочется верить, он таким и останется.
– Дура, ему три года, конечно, не понятно! – вдруг огрызается стоящий рядом с ней мужчина.
Цепная реакция запущена.
Образумит ли эта сказанная в сердцах фраза мамочку? Сомневаюсь. Скорее, наоборот.
Я уже жалею, что поставила на паузу «мир»…
…«Наконец, я нашел Тебя в соцсетях. Осмелился написать… Ты ответила на мой запрос в друзья настороженным «мы знакомы??», но все же приняла заявку. У Тебя почти не оказалось фотографий, хотя, готов поспорить, многие предлагали снять Твои портреты.
Я признался, что видел тебя в аэропорту и что ты мне понравилась. Предложил встретиться. Ты согласилась – к моей величайшей радости! Но только на чашку кофе, сказала Ты. Только на чашку кофе.
Я записываю это сообщение, готовясь к нашей встрече. Она состоится на Фонтанке ровно через час. Знала бы Ты, милая Ирис, как же глупо я себя сейчас чувствую! Как мальчишка, а ведь мне уже за тридцать, и за плечами у меня багаж… Багаж! И нужен ли тебе такой, как я?.. Нет, даже думать об этом не хочу.
А если ты и впрямь однажды откроешь мою книгу, ангел? Я ужасаюсь при одной мысли, что Ты прочитаешь эту грязь. Пойду, умоюсь…
Напоследок смотрюсь в зеркало. В нем высоченный недотепа с потерянным взглядом. Никак не похож на харизматичного обладателя литературной премии прошлого года. Где моя пресловутая уверенность, куда подевалось ненасытное Эго?
Я улыбаюсь и такому себе. Знаю, что послужило причиной этим переменам. Все Ты, все Ты…».
О боги, ну что за тривиальщина?! Дорогой мой Писатель! Неужели в жизни все влюбляются одинаково глупо? А где же тургеневские эпитеты, где эти приподнимающие от земли чувства? Или пошлость – болезнь нашего времени?
Вспоминаю об Эл и ее свите.
Она не может не замечать этих животных взглядов, устремленных на нее в аудитории. День ото дня, кто-нибудь да без зазрения совести начинает на нее пялиться.
С одной стороны, я даже немного завидую ее привлекательности. Кажется, ее хотят все в комнате. В любой, где она бы ни появилась. Кому бы такое не польстило, пусть и на секунду?
А с другой, становится жаль ее. Ведь на самом деле никто из моих одногруппников не обожествлял Эл так, как Писатель Ирис. Чтобы искать всюду, любить даже саму мысль о человеке.
Одногруппница стала для них особенным трофеем, эдаким лавровым венком. Да, паршивое, наверное, чувство. О котором мало кто догадывается. Если я-то за годы «дружбы» ни разу о нем не подумала, то что говорить о парнях…
Кто спросит, что у тебя на душе, если ты на деле лишь проекция чувств человека?
Я в ступоре.
Сметаю пачки чипсов с полки, продвигаюсь к кассе. Может, я не меньшая трусиха, чем парни? Все это время я ни разу не поговорила с ней откровенно, боялась этой правды, хотя и не признавалась себе… Наши с ней встречи ограничивались стенами универа и кафе, потому что я не хотела проникаться ее миром по-настоящему.
Вот оно. Выкладываю на ленту продукты и вдруг слышу за спиной звонкий голос.
– Рина?
Вздрагиваю от неожиданности. Это Эл. И как тут не верить в знаки??
– Вот это поворот! Здравствуй, – так рада ее видеть. – Ты чего здесь делаешь?
Я обнимаю ее хрупкую фигурку. У Эл, как всегда, потрясающие сладкие духи. В ответ она улыбается как-то вымученно, глаза у нее грустные:
– Да я решила не возвращаться домой до вечеринки. Гуляю, жду Леву. Он приедет с города. Тебе помочь с продуктами?
– Ага, спасибо. – я вручаю ей пакет у кассы. – Можно было бы и парней наших подключить, но я как-то забыла об их существовании.
На лице Эл читаю облегчение.
– Да оно и к лучшему… Хочется поменьше с ними пересекаться. Тем более, я буду с Левой на вечеринке, переживаю…
Выходим из магазина и направляемся к общаге.
– Из-за чего? Думаешь, что он не впишется?
Вдалеке вижу близняшек. Кэт и Полли наверняка уже начали легкое опрыскивание Эл грязью.
– Даже не знаю, – Эл поджимает губы. – Просто чувствую, что он совсем другой. Лева не понравится вам, вы ему. Хотя он обещал, что постарается с вами подружиться… Я ему не верю. Уж слишком другие у него «друзья» в физтехе. Ты извини, я так откровенничаю…
Я чувствую, что вот он – этот момент, когда она мне доверяется. Его нельзя упустить.
– Ну-ка, перестань. Ты этим делишься, потому что так тебе нужно. За вечер не переживай, я его спасу своими коктейлями и десертами. Когда устанут пить, отправлю на танцпол.
Эл усмехается:
– Я предупредила!
Машу рукой близняшкам, что проходят мимо нас, якобы не замечая Эл:
– Он сноб? – продолжаю расспрос.
Эл, конечно, не могла не почувствовать волн презрения, что исходили от Кэт с Полли.
– Еще какой, – бормочет она. – А это обязательно, да? Так беспардонно… И я даже не понимаю, что сделала им. Вот именно этим двум.
– Ты никому ничего не сделала, – пожимаю плечами. – Просто ты это ты.
– В смысле?
Она искренне недоумевает.
– Кому-то ты нравишься, кому-то нет. Это нормально.
