Антон Сибиряков
В поисках любви
– Он жил во мне, пока я была ему нужна.
– Как ты можешь быть здесь? Как можешь проникать в мир живых?
– Я есть эта комната. Ее сердце. Она моя жизнь. Но мне так холодно в ней… так грустно. Я осталась совсем одна, никто больше не приходит и не рассказывает историй. Отец умер, и я хочу освободиться из этой тюрьмы.
– Это ты его убила?
Смеется:
– Я любила его. Каким бы жестоким он не был. И даже после того, как он встретил Оксану, я не переставала его любить. Она не была мной, я это знала. Рано или поздно отец бы это понял. Глупая, тогда я не догадывалась, что он пытался меня отпустить… Скажи мне, такое возможно? Он бы отпустил меня, если бы все сложилось иначе?
– Не отпустил бы. Никогда.
Она молчит, а я не знаю, что еще сказать. Скоро все закончится. И время сгладит острые углы недосказанности.
– Я помогу тебе… – Наконец говорит она, и я слышу, что она плачет. – Вы все считали меня чудовищем, и, наверное, были правы. Но забыли, что сами во много раз хуже. Забыли, что это из-за вас я стала такой… Я помогу тебе, если ты поможешь.
– Что нужно делать?
– Когда получишь ответы, какими бы они ни были, ты сожжешь эту комнату. Хочу согреться и… перестать быть.
– Перестать быть?
Слышу шелест больничной пижамы:
– Перестать быть частью этих стен. Частью мира, которого больше нет.
– Я помогу тебе.
– Тогда смотри.
Оборачиваюсь и вижу, как с книжного шкафа, одна за другой, на пол валятся книги. Они раскрываются и шуршат листами. Превращаются в уродливых птенцов, вывалившихся из гнезда. Подхожу ближе. Невидимые руки с силой сметают книги с полок. Ненавидят. Торопятся уничтожить все в этой комнате. Оставить от нее только выгоревшие стены.
– Ну, конечно…
Я мог бы догадаться и сам. Волшебник спрятал тайник за шкафом. Врезал его в стену и запер на ключ. Заглушил правду тоннами чужих мыслей. Чтобы ее стонов не услышал больше никто…
Поднимаю серый ключик к глазам. Исцарапанные бороздки просятся в лоно замка. Как и в мире людей, в холодном мире металла, есть только две составляющие единого целого. Они ищут друг друга долгую жизнь. Но когда воссоединяются – на свет рождается истина.
Хватаюсь за край шкафа и одним толчком опрокидываю его на пол. С грохотом, он падает на гору книг, накрывает ее, словно птица-мать, вернувшаяся к гнезду слишком поздно. Весь выводок погиб, а хищники с желтыми глазами уже подобрались к трупам, капая голодной слюной.
Дверь сейфа висит на стене, будто неудачная картина. Ошибка мастера, которую он спрятал от посторонних глаз. Потому что внутри неприметного холста таится безумие, посещающее художника по ночам. Он знает, что внутри него живет зверь, но никогда не расскажет об этом. Не откроет своих кровавых тайн.
Наступаю на спину шкафу, проламывая фанеру. Ключ чиркает по металлу и проникает внутрь замка. Проворачиваю его, слушая громкие щелчки. И со скрипом открываю дверцу.
Внутри лежит кипа картонных папок с делами, несколько пачек денег и черный револьвер с коробкой патронов. Осторожно вынимаю оружие и проверяю барабан. Пустые каморы глядят на меня с холодным безразличием. Засовываю пистолет в карман пальто. Вместе с патронами.
Кого я должен убить?
Откидываю деньги в сторону. Золото поработило весь мир, но не меня. Забираю дела и возвращаюсь к столу. Сметаю с него все, кроме лампы. Монитор повисает на проводах, как высохшая в паутине муха.
На первой папке, перевязанной черной шнуровкой, надпись.
«Афганистан. 1979 год»
Рву истлевшую веревку и открываю пахнущие пылью страницы. Их много, но все они аккуратно подшиты. Обычно так поступают с завершенными делами…
Читаю рукописную вязь, щурясь от тусклого света.
«Враждебная страна, похожая на выжженную пустыню. Другой мир, в который мы вторглись, пытаясь навязать свои идеалы. Не понимая, что увязнем в кровавом болоте по самое горло. Потом, много лет спустя, эту войну назовут ошибкой, а героев предпочтут забыть.
Десять долгих лет борьбы с собственными тенями. Я был там. Я все это видел…»
Протираю глаза. Строчки прыгают, кривятся. Ускользают от меня, стекая чернилами по желтой бумаге.
«…Я знал, чем все это закончится. Когда я работал с солдатами, вернувшимися из боя, я видел это в их глазах. Дым войны. Он никогда не отпустит их. А дрожь в руках останется навсегда. От этой крови нельзя отмыться. А от памяти – избавиться. Это проклятие на всю оставшуюся жизнь, и только дураки могут гордиться тем, что убивали. Но это война… Место, где человек превращается в зверя. Страшная пропасть, куда мы всем миром так боимся упасть. Мне не дано было видеть, что случится со страной, но я видел, что случится с ее сынами.
Дети войны. Мне так вас жаль. Здесь вы оставите все то, о чем так сильно мечтали. Вернетесь домой мертвыми, даже если не погибнете от пуль. Ненависть этих мест опустошит вас. Выжжет изнутри…»
Пробегаю несколько страниц глазами. На них только горькие рассуждения о войне и рассказ о том, кем был на ней волшебник. В Афганистане он работал психологом, заряжал, точно ружья, молодых ребят на новые, кровавые подвиги. И они, теряя последние остатки разума, снова шли убивать.
«…Что вы будете делать, когда придется бороться с собственными кошмарами? Как сможете защититься от них? Половина ребят превратилась в этом аду в наркоманов! И если не враг убьет их, то убьют наркотики.
Наверное, когда-нибудь, каждому человеку предстоит сделать выбор. На чьей стороне быть, и за какую правду бороться. Кто-то назовет это предательством, кто-то – сменой идеалов, сменой веры. Но насмотревшись на красные рожи генералов, которым я докладывал о проделанной работе, я решил остановиться. Наверное, мой выбор был очевиден. Ведь опытного человека невозможно заставить делать то, что ему не по душе, накормив пафосными словами о родине. В этих продажных людях, спрятавшихся от войны за красными стенами Кремля, не было ничего человеческого. Я смотрел на их потеющие лица, но видел алчных монстров, жаждущих наживы. Им было плевать на тех, кто ушел из дома от матерей и жен… от детей. На всех, кто ушел на эту бессмысленную войну. И однажды, в очередной раз отправившись в Афганистан, я перешел на сторону врага. Это был осмысленный выбор, я не мог поступить иначе…
Чем мы готовы пожертвовать ради истины? Ради любви?..
Я отдал все, что у меня было. Отказался от свободы…
Меня держали в грязной яме, кормили раз в день, кидая, как собаке, обглоданные кости. Я слышал, как убивали пленных. Как им резали головы, и они захлебывались собственной кровью, падая в горячую пыль. Именно в плену я научился всему, что умею. Однажды ко мне пришел дряхлый старик, закутанный в рваное тряпье. Его лицо было выжжено сухими ветрами, а кисти рук больше походили на кости скелета. Это был колдун, которого чтили все моджахеды. Он умел воскрешать мертвых. Делать из них рабов. Джинов, исполнявших любой его приказ. Этот человек, проживший долгую жизнь, научился подчинять себе целый мир и заглядывать за занавес смерти. Проникать в чужие сны и убивать одним лишь прикосновением. И хотя он не говорил по-русски, я понимал каждое сказанное им слово. Потому что для него не было границ, не было стран, он видел то, о чем другие люди не могли и предположить. Я стал его учеником. Такая уж ирония судьбы…Его магия брала начало в древних шумерских культурах»
– Волшебник…черный колдун.
На листки капает кровь. Темно-красные капли расползаются по бумаге кляксами. В висках учащается пульс. Утираюсь рукавом.
Так вот значит, почему он выбрал такой псевдоним. Волшебник. Скорее всего, такие позывные у него были в далеком 79 году. Он привык к ним. Привык не называть имен.
И все его способности тоже оттуда. Как и безумная жесткость. И жажда чужой боли.
– Предатель… – Шепчу сквозь зубы.
Но столько ли много я знаю о той войне?
Кровь снова стекает на губы. Слизываю горячую соль.
Я знаю то, что нужно знать. Там был мой отец. Он воевал храбро, сражался за свою страну. Пока не попал в ловушку и не погиб.
Перелистываю страницу. Строчки здесь почти не читаемы. Чернила расползлись от времени, превратив текст в огромный фиолетовый синяк. Различаю только рисунки каких-то незнакомых символов. Страшных, связанных с культами жертвоприношений. От них так и разит смертью…
Переворачиваю следующую страницу, и сердце дергается в груди, пытаясь вырваться на волю. К листку, ржавой скрепкой, прикреплена черно-белая фотография моего отца. Время ее не тронуло, хотя и нанесло пару шрамов на матовую поверхность. Но отец остался на ней прежним. Гордым и печальным. В военной форме с погонами.
Касаюсь снимка пальцами. Чувствую слезы, встающие в горле.
Он смотрит на меня темным взглядом. И молчит.
– Папа…
Все плывет перед глазами. Опускаю голову. Пережидаю слезы, пришедшие так неожиданно. Так быстро.
– Прости меня. Прости. Я так скучал. Я не мог тебя отпустить…
Черные, измазанные грязью сапоги, встают перед глазами. Белая маска лица ухмыляется безгубым ртом. Скалится черными иглами.
Кричу, сжимая кулаки. Сгибаюсь пополам от дикого вопля, разрывающего грудь. В нем столько ненависти и боли, что бешеный яд стекает с моих губ, капая на пол и прожигая дыры. Он смешивается со слезами и уходит в почву, убивая все живое, что в ней осталось.
Рыдаю, держась руками за край стола. Слышу через расстояние и время, как ломается шея проклятого Волшебника. Как в нее, с хрустом, входят кривые лезвия хирургических ножниц, выпуская наружу кипящую кровь.
Я отомстил за отца. Как бы там ни было. Я отомстил.
Успокаиваюсь. Вытираю слезы.
Я должен знать, как это случилось. Зачем Волшебник вернул его к жизни, превратив в проклятого инкуба, убивающего женщин ради плотских утех.
«Я пришел туда, когда все уже было кончено. Повсюду лежали разорванные на куски тела, а пыльная земля, усеянная воронками от взрывов, до сих пор горела от огня человеческой ненависти. Я не увидел здесь друзей или врагов. Они все были людьми. Теми, кто отдал жизнь за свою страну. Мне было горько, но я должен был пройти последнее испытание. Ритуал. Так сказал мой наставник. Он посмотрел на меня прозрачными глазами и кивнул. В такие моменты все понимается без слов.
Русские солдаты никогда не бросали своих товарищей. Ни живыми, ни мертвыми. Но в этот раз враг превосходил их в количестве, и им пришлось отступить. Они и не знали, на что обрекли одного из своих друзей. Я выбрал для него тьму бессмертия. Проклятие, которое должно было показать, насколько я готов перенять учение старого колдуна.
Это был долгий обряд. Я не стану его описывать. Я выбрал одного из убитых случайно, он лежал у скалы, с переломанными ногами и обгоревшим до черноты лицом. И только потом я узнал, что по странному совпадению он оказался моим земляком. Владимиром Сибиряковым. Позже, вернувшись на родину, я переехал к нему в город и узнал, что у него была семья. Жена и сын Антон. Мальчик, так похожий на своего отца… Наверное, если б я знал об этом раньше, я бы сделал другой выбор. Но все случилось так, как должно.
Я дал ему вечную жизнь, воскресив в нем древнего шумерского демона Lilu. Это существо, в нынешнем мире, известно больше под именем Инкубус. Или Инкуб. Демон мужчина, ищущий сексуальных связей с женщинами. Настолько темный в своих желаниях, что вся его любовь сводится к извращениям и убийствам. Я знал, насколько далеко он может зайти в своих играх. Лишенный тепла, он был обречен скитаться по земле в поисках любви. Но зов крови привел его обратно, в родной город.
Тогда-то я и вспомнил о нем. Впервые за долгие годы. Когда в городе начали пропадать девушки, я понял – это он. И ищет он не только любовь. Каким-то образом демон обрел память. И это возбудило в нем желание увидеть сына. Не знаю уж, для каких целей, ведь демоны не способны любить… в этом заключено их проклятие. Они не могут даровать жизнь. Их семя создано лишь для того, чтобы заливать холодом внутренности изнасилованных женщин. Но, так или иначе, он вернулся. В мою жизнь, и в жизни тех, кто был рядом. Хотя на тот момент, я снова остался один…
Какая бы память ни терзала его, он не был больше человеком. А демоны существуют лишь для того, чтобы доставлять людям страдания. Инкуб не мог остановиться, голод мучил его. Я знал, он поселился в подвале моего загородного дома. В том месте, которое лучше всего подходило для его жестоких игрищ. Ведь я сам сделал из него камеру пыток…
О, Оксана, мне так жаль… Но именно в тебе я увидел свою дочь. И именно ты стала тем мостом, по которому она перебралась обратно в мир живых. Я готовился к этому обряду долгие годы, выискивая среди сотен девушек ту единственную, которая возродила бы во мне отцовские чувства. Остальных я использовал, как шлюх, а самых порочных забирал инкуб. Он часто следил за моими сеансами. Когда в дом приходил кто-то незнакомый, я слышал, как тихо открывалось окно, и демон прятался в темных углах, рассматривая свою очередную жертву. Я не дал ему Оксану, хотя он очень желал ее…
…я воскресил свою дочь. Но радость моя оказалась преждевременной. Девочка, вернувшаяся из мира мертвых, не была человеком. Не могла им стать снова, после стольких лет забвения…Я держал ее дома, боясь слухов, которые разносятся по этому городку так быстро… И все чаще и чаще заставал за вещами, от которых волосы у меня вставали дыбом. Она ела сырое мясо из холодильника. Издевалась над белками и птицами, которых заманивала в квартиру через окно. А иногда и вовсе занималась мастурбацией. Разве ЭТО могло быть ребенком, моей дочерью? Я ругал ее, но в такие моменты ее глаза чернели, и я отшатывался назад, запираясь в кабинете на ключ. Но просыпаясь утром на кушетке, я находил девочку рядом с собой, мило посапывающую под ватным одеялом. В эти спокойные часы у меня был шанс сделать то, о чем я стал задумываться бессонными ночами. Я должен был вернуть ее обратно. Туда, откуда забрал.
Нужно было просто положить пальцы ей на шею и крепко сжать…Но у меня не хватало сил…
Нам дано так мало времени на этой земле… Мы не должны забывать об этом. И ценить каждую минуту. Потому что однажды может стать слишком поздно.
Все мы смертны. В этом наше проклятие. Но и наш дар.
Но хочу вернуться к незабываемым годам, проведенным мною в горах Афганистана…»
Кладу папку на край стола.
– Теперь ты знаешь правду, – Дочь Волшебника шепотом ускользает из осязаемого мира, пробираясь ко мне в голову.
«Исполни обещание»
Роюсь в карманах в поисках зажигалки.
«Огонь испепеляет память. Возвращает нас к свету»
Приглядываюсь к оставшимся делам. На том, что сверху, крупные кольца букв превращаются в цепь. Бьют по глазам.
«Антон Сибиряков»
Рассматриваю собственное имя. Слушаю голос памяти.
«Ты должен отыскать ее. Должен спасти!»
Кто-то знакомый в моей голове повторяет одни и те же слова. Я вижу. Морщины в уголках его рта. Седые глаза, худые пальцы. Но не могу собрать картину воедино. Понять, кто он.
«Все это бред!»
Смятая бумага прыгает по ступеням, падая в лестничные проемы. И острый, кривой нож разрывает горло, выворачивая из него хрящи.
Открываю папку, склоняясь над столом.
«История…»
Замираю, прислушиваясь. В зале тихо раскрывается окно. Скрипит петлями.
Тихо выключаю свет, не спуская глаз с дверного проема. Присаживаюсь у стола на колено. Рука скользит в карман, нащупывая ручку револьвера.
Я так и не зарядил его…
«Когда в дом приходил кто-то незнакомый, я слышал, как тихо открывалось окно, и демон прятался в темных углах, рассматривая свою очередную жертву»
Аккуратно вытаскиваю коробку с патронами.
Серая тень, отбрасываемая высокой фигурой, ползет по полу, словно змея. Вползает в кабинет и останавливается.
Стараюсь не дышать. Вытаскиваю из коробки холодные патроны. Совсем новые, в масле, они выскальзывают из пальцев, не желая убивать.
Может ли это существо быть моим отцом?
Тень не двигается. А я вкладываю, наконец, первый патрон в барабан.
Можно ли изгнать демона, не навредив человеку? Что сделал волшебник с дочерью, когда понял, что в ней поселилась тьма?
Гильзы входят в каморы, заполняя пустоты. Револьвер принимает их вес. Становится тяжелее.
Мой отец геройски погиб в горах средней Азии. А человек умирает лишь раз. Тварь, что передо мной – не он. Нечто страшное, тьма, вырвавшаяся из-за печатей света.
Я должен отомстить за Леру. За Оксану. За всех девушек, которые умерли в том страшном подвале.
Наш мир отразился в зазеркалье… Могут ли в отражениях жить наши сны и мечты? И смогу ли я увидеть в них правду?
Заполняю барабан и возвращаю его на место. Тихий щелчок заставляет тень в дверном проеме насторожиться.
Сглатываю. Большим пальцем отвожу курок.
Второй рукой упираюсь в пол и чувствую, как ладонь проваливается во что-то мягкое. Поднимаю ее к глазам. Рассматриваю черную грязь на пальцах. Откуда она здесь?
“Во тьме нет правды, Антон. Здесь ты не найдешь ответов. “
Пока я разглядывал руку, тень исчезла. На полу осталось только пятно лунного молока, посеребренное белой пенкой.
– Черт…
Поднимаюсь на ноги, выставляя револьвер вперед. Его массивное дуло готовится озарить тьму ярким светом. Я буду стрелять, пока не услышу сухие щелчки. А потом перезаряжу пистолет и открою стрельбу по новой.
Медленно приближаюсь к двери. Думаю лишь о том, как колотится сердце.
Я не буду сомневаться ни секунды. В этом мое предназначение. Мой долг. Разгонять тьму…
Какая-то тень мелькает в тусклом свете так быстро, что я не успеваю понять. А потом я слышу, как бьется стекло и с хрустом ломаются оконные рамы.
– Сукин сын!
Выскакиваю в зал, бросаясь к окну. От него осталась только дыра, с рваными краями. Мелкое стекло, засыпавшее все вокруг, хрустит под ногами. Выглядываю на улицу, окунаясь в холодные ночные глубины.
Пятый этаж…твою мать!
Замечаю фигуру, перебегающую пустынную дорогу. Она скользит по бумаге пространства росчерком тонкого пера, еле уловимым для моих глаз. Отсюда мне в него не попасть.
Убираю револьвер. Смотрю, как тварь прыгает на забор парка развлечений. Перебирается через него и теряется среди многочисленных аттракционов.
– Черт…
Занавески на окнах колышутся от ветра. Присаживаюсь и щелкаю зажигалкой. Голодный огонь впивается зубами в кружевной тюль. Облизывает его оранжевым языком. Взбирается к потолку.
Я выполнил свою часть договора.
– Теперь ты станешь свободной.
Ответы, которые я узнал, сгорят вместе с логовом Волшебника. Никто, кроме меня, не узнает о том, что случилось. Мир погрузится во тьму, но примет это как данность. Люди свыкнутся с тьмой. Так было всегда. Борьба с демонами должна проходить не здесь. Внутри каждого из нас.
Инкуб попытается сбежать через мир зазеркалья…
Я знаю, куда он направился. В детском парке развлечений есть зеркальный лабиринт. Там, каждый день, сотни детей оставляют свои улыбки. И они застывают в отражениях навсегда. Тьма рождается в людях, когда они меньше всего защищены. А кто может быть уязвимей ребенка?
Нужно торопиться. Час последний битвы настал.
Выбегаю из квартиры, оставляя позади ее горящее тело. Бегу по ступеням вниз, заставляя греметь железные поручни.
«Ты придешь ко мне и скажешь, как сильно любишь»
Я обещаю, мама. Я вернусь с этой войны.
Выскакиваю на улицу. Город снова оживает, наполняется шумом. Сирены летят по улицам, громко завывая. Стая снова взяла мой след. Но теперь это уже не важно. Я успею закончить то, что начал.
Огибаю дом. Перебегаю улочку, залитую ночными фонарями. Карабкаюсь по железному ограждению «Мира зазеркалья». Забор громыхает, пытаясь скинуть меня на асфальт. Переваливаюсь через балку и спрыгиваю на мягкий газон. Осматриваюсь.
Территория парка освещена разноцветными огнями. Тени от аттракционов выстраиваются в причудливые фигуры древних монстров. Поднимаю руку, отяжеленную пистолетом, и продвигаюсь мимо них, прислушиваясь к любому звуку. К любому запаху. Я должен быть осторожен, не дать убийце снова обойти меня сзади. У меня будет единственный шанс. Один выстрел, который откинет чудовище на землю. И вот тогда я буду стрелять, пока не закончатся патроны.
Прохожу в тени колеса обозрения, похожего на разрезанный апельсин. Мимо американских горок, превратившихся в переплетение исполинских змей.
Пытаюсь прогнать образы кровавой картины, на которой человека раздирают крюками.
«Ты должен спасти ее!»
Прячусь за разноцветными киосками, в которых днем веселые продавцы торгуют мороженым.
– Где ты, мразь?
В черном небе громыхает. Вдыхаю заряженный ионами воздух. Вся округа замирает в ожидании бури, но только несколько капель дождя падают на деревянную приступку аттракциона с качелями. Они стучат по ней, словно тяжелые медяки. Катятся в щели между досками.
– Кто выронил твою жизнь, как эти гроши? – шипящий голос звучит с другой стороны киосков. – Чей подол порвался, не в силах сдерживать одиночества? Они сделали тебя несчастным, слепым от рождения. Но ты отомстил им всем, ибо все они виноваты.
Я не должен слушать его речей. Демоны всегда подчиняют людей обманом.
Прижимаясь к стене, дохожу до угла киоска. Пот, солеными каплями, стекает в глаза.
– Судьбу нельзя изменить. Кого ты потерял в этой тьме? И кем стал? Поиски любви закончены…
Резким движением выступаю из-за угла, выбрасывая руку с оружием вперед. Весь мир на прицеле, забранный в ненасытное черное дуло. Вот только тот, для кого предназначены пули, снова исчез. Испарился, оставив после себя только истоптанную сапогами грязь.
– Найду тебя.
Следы, от киосков, грязной линией вьются по бетонной дорожке, за громадину деревянного корабля. Когда-то и я летал на его борту, представляя себя пиратом. Странно, что это вспомнилось мне только сейчас…
Бегу по следам. Черная сталь в руке просит огня. Крепче сжимаю шершавую рукоять.
Возможность пострелять у меня еще будет.
Миную застывший галеон с торчащими из бортов деревянными пушками. Пробегаю мимо синих биотуалетов, сгрудившихся у танцплощадки. Вспоминаю, что раньше, каждую зиму здесь заливали каток, и малышня резвилась на нем с клюшками и шайбами. Когда-то и я приходил сюда поиграть в хоккей. Мне было не больше восьми, и я помню, что мама всегда была рядом. Стояла у снежных сугробов и наблюдала за моими успехами.
Во тьме все забывается так быстро…
Смотрю под ноги, стараясь не отвлекаться. Безликий демон ведет меня дорогой памяти. Словно бы в нем осталось еще что-то человеческое. Будто бы где-то там, внутри него, сохранилась частичка души моего отца.
Смогу ли я убить того, кого так долго ждал?
Протискиваюсь между мусорными бачками, за которыми когда-то смолил первую сигарету. Проламываюсь сквозь похожие на проволоку кустарники, в которых давным-давно познавал сладость первых поцелуев. Бегу в глубины себя. Возвращаюсь к свету, который когда-то горел в моей душе. И в сердце.
Куда ты ведешь меня, демон? Зачем показываешь все это?
Следы обрываются у здания, больше похожего на хрустальный замок. По стеклянным стенам стекают капли ночных фонарей.
Мир зазеркалья. Вход в другие миры. Он раскрывается передо мной приглашая войти. Рассмотреть отражение правды.
Подхожу к распахнутой двери.
Я исцелился?
Гастрит больше не причиняет мне боли. А легкие не требуют табачного дыма. И пить в одиночестве, заливаясь слезами, мне тоже больше не хочется. Но так ли важны эти победы, если последний бой будет проигран?
“Ты все поймешь, Антон. Этот мир вертится вокруг тебя.
Останови его.”
Снова дверь. Сколько еще их будет в моей жизни?
Захожу внутрь лабиринта. Весь он состоит из зеркал. Мои отражения появляются со всех сторон, нависают над головой. Зеркала подсвечены изнутри, и коридор от этого становится белым. Наполняется мерцающим туманом, оседающим на блестящих стенах.
Продвигаюсь вперед медленно, шаг за шагом, вместе с окружившими меня двойниками. У каждого из них есть пистолет. И каждый готовится убивать.
Вот она, та стихия, что обрушилась на наш мир. Странная черная дыра, зависшая над землей. Она поглотила нас, как древний ящер, в которого никто не верил. Пришла из забытых сказок и легенд.
Здесь сплетаются судьбы всех моих воплощений. Я вижу их, они идут рядом. Какими бы разными не были наши пути, все они заканчиваются здесь. В мире зазеркалья.
Впереди мое отражение шагает мне навстречу. Черная фигура с множеством лиц. Значит где-то там, притаился поворот, за которым меня поджидает очередная опасность.
Инкуб играет со мной в кошки-мышки. Думает, что может меня перехитрить. Не знает – я и есть его смерть. Герой, освободившийся из плена тьмы.
Подхожу вплотную к своему отражению. Справа вырастает еще один зеркальный коридор, в конце которого стоит инкуб. Нас разделяет пространство, наполненное мирами. Но черные иглы у него во рту видны даже отсюда. Он ухмыляется. Ждет меня.
Направляю на него пистолет.
– Ты не уйдешь. Все конечно!
Вижу, что позади него зеркало заполняется бездной, в которой блестят крохотными точками желтые звезды.
Молчит. Протягивает мне руку.
Делаю шаг вперед, целясь ему в грудь:
– Ублюдок, ты ответишь за всю ту боль, которую причинил людям!
Выплевываю слова сквозь зубы. Чувствую, как меня заполняет ярость. Палец натягивает спусковой крючок.
– Ты убил всех тех девушек! Мразь! Ты убил Леру!
Опускает руку, разглядывая меня прозрачными глазами. Смеется, закидывая уродливую голову кверху. Гнилой хохот вырывается фонтаном из его горла и ударяет в зеркальный потолок.
– Заткнись!
Обрывается, впиваясь в меня злобным взглядом. Смыкает черные зубы. Рычит горлом.
– Ты ведь пришел сюда за правдой, Антон?
– Ее я уже знаю. Ты не мой отец! Мой отец умер героем. И был им всегда!
– Но ты не любил его…
– Ложь! Я любил его больше жизни! Что ты можешь знать о любви, демон? Ты никогда ее не знал.
Револьвер горит в моей руке. Еще секунду и дуло полыхнет яркими искрами. А потом я буду стрелять не переставая.
– Любил? Но разве из любимых делают врагов? Рассказать тебе, как все было на самом деле? Этот мир… отражает правду. А правда в том, что ты болен. Всего-то в одном этом слове. Вся твоя история.
Усмехаюсь:
– Вот, как? И теперь ты скажешь, чтобы я тебя отпустил?
– А что тебе остается, Антон? Ведь я – это ты. Твоя темная половина. Сдайся. Ты все равно ничего не исправишь. Пойдем со мной. Вернемся во тьму.
Рука тяжелеет. Трясется. Из последних сил удерживаю пистолет:
– Я не верю тебе…
– Вспомни, кто ты. В кого превратился три года назад, когда сбил девочку по имени Оксана. В темноте все забывается, Антон… Но настало время вспомнить.
Капли пота повисают на бровях. Протираю лицо грязной ладонью. Она до сих пор пахнет костром. И запах этот возвращает меня на край бездны. В полыхающий дом, где я потерял Леру.
– Инкуб тоже был когда-то человеком. Пока не потерял любимую и не заключил договор с тьмой. Рано или поздно это должно было случиться. Ты отвез Леру в тот страшный дом и убил. От судьбы не убежишь. Так ты сказал ей, когда стрелял в нее. Вспомни, как она умирала. Она боялась тебя. Не хотела, чтобы ты ее касался. А ты схватил ее за руку и держал. Потому что снова стал героем. Знаешь, кто вызвал группу захвата? Она. Потому что ты начал вести себя странно, пугать ее… Бедная девочка, не правда ли? Всего-навсего часть твоей игры!
– Но зачем? – шепчу, вспоминая, как очнулся с пистолетом в руке. А дом уже полыхал, как факел. Убийца не оставил следов. Как и сейчас, в квартире Волшебника. – Зачем все это? Ради чего?!
– Ради спасения собственной души. Все это началось три года назад. Когда доведенный до отчаянья ты обратился за помощью к психологу. Конечно же, им оказался Волшебник. Старик, которого ты убил три года спустя. Тем же способом, который напророчил ему инкуб из странного дневника странной девушки Оксаны. Ты выпотрошил ему горло. Вымыл руки от крови и отправился на место преступления, загород, где милиция обнаружила дом с пыточной комнатой и замученной насмерть девушкой… той самой Оксаной. Надо ли говорить, что об этом доме ты также сообщил сам? Когда она умерла, твои планы изменились. Ты не хотел ее убивать. Ты должен был ее спасти…Но она побежала. И твой разум застлала ненависть. Ты помнишь это? Помнишь, как хрустели ее колени, когда ты ломал их цепью? Да, несомненно… ты помнишь. Все началось три года назад. Когда после нескольких утомительных сеансов Волшебник предложил тебе отыскать девушку, которая выглядела бы, как повзрослевшая Оксана, школьница, умершая под колесами твоей машины. Вспоминай, Антон. Свет открывает правду. Но несет лишь боль. А ты ведь так стремился познать и то, и другое…
– Я помню только одно, – револьвер уверенно смотрит в грудь демону. – Я должен тебя остановить!
– Но почему тогда до сих пор не выстрелил? Эти три года ты играл разные роли, Антон. Жил по сценарию, который нашел в дневнике Оксаны. Когда ты обнаружил его дома у Волшебника, ты прочитал его и все понял. Вот кого ты должен был спасать. Но для этого тебе был нужен реальный монстр, ведь тот, о котором говорилось в дневнике, преследовал девушку только во снах. И тогда-то ты и создал меня. Стал мною. Ты заигрался, твоя шизофрения прогрессировала. Ты обманул всех, но только не себя. Красное море накатывает на белый берег, закипая розовой пеной. Красивый образ, не так ли? Когда ты резал горло волшебнику, и кровь брызгала на стены, увешанные картинами, тебе представилось именно это. И ты заулыбался. Тебе понравилось причинять боль. Всегда нравилось! И когда ты похищал и истязал девушек. И когда убивал их. Ты всегда улыбался, Антон…
– Тогда я убью и тебя! И это понравится мне больше всего остального!
– Давай. Но тогда ты погибнешь сам. Вспомни, как тебя мучил вопрос о том, почему девушки шли за убийцей. Хочешь знать ответ? Они бы ни за что не пошли… не будь у него милицейского удостоверения. Но Оксану ты похитил иначе. Она не должна была видеть твоего лица, ведь до этого вы уже встречались с ней. Дважды. На 14 этаже, в частной клинике доктора Прохорова, которого эти дешевые шлюхи называли Волшебником…о, там, кстати, сам того не подозревая ты и создал мою нынешнюю внешность и дал мне имя Инкуб. И на кладбище, куда ты направился после того, как долго работал в подвале съемного домика, вскрывая пол для будущего туннеля.
«Что вы видите на этой картине?»
«Крюки»
Слюна под языком превращается в пену. Сглатываю, не пытаясь в чем-то разобраться. Знаю – еще минута и я опущу пистолет. Этого нельзя допустить. Жизнь – это то, во что я верю. То, что вижу перед собой.
– О, – инкуб кивает, – да, да. Именно так. Жизнь – это то, во что ты веришь. Вопрос в том, во что именно?
– В свет.
– Они предали тебя! Все! С самого начала! Разве ты не видишь?! – Демон кричит, сжимая белые кулаки. – Ты им всем отомстил. Только руки любимой матери! Только они! Но не их чрева, выталкивающие беспомощных детей в этот проклятый мир! Не их пуповины, которые хуже веревок! Ты видел здесь только страдания! Посмотри на меня. Посмотри! Я – это ты! И так будет всегда! Я в тебе, ты не сможешь вытащить меня отсюда!
