Мария Волощук Махоша
Суперпрочность
Дома Бель первым делом сбросила кроссовки и проверила пальцы. Кукольной стала одна ступня полностью, поэтому она и хромала – ноги разные, неудобно идти. Ни боли, ни зуда, разве что покалывало, когда она с мамой говорила. Как же это с ней происходит? В разное время, в разных местах… Она было подумала, что от воды – в прошлый раз сильно ноги промочила и сразу много пальцев потеряла. Но сегодня только душ утром приняла. Надо попробовать обходиться без душа, проверить версию. Французские короли ведь как-то жили без умываний, всю жизнь ароматным маслом протирались!
Бель внимательно разглядывала свою новую ножку: слишком плавные линии, слишком гладкая пятка, как у манекена. Попробовала помассировать – без толку. Никаких ощущений. Она с наслаждением размяла вторую, её настоящую ступню. Какие же они разные! Кукольная вроде и у́же, и утончённее, но как раз от этого смотрится уродливо. Только бы Влад завтра под чулками не заметил!
16 мая
Программа воскресенья «вместе» была намечена заранее. Сначала они с Владом гуляют по недавно открытому парку, где новая плитка ещё не вздыбилась, а значит, по ней ещё можно ходить, не опасаясь переломать ноги, потом идут к нему домой, заказывают вкусной еды и проводят вечер тет-а-тет. Но Бель всё ещё прихрамывала, и они отправились в кино, чтобы «поберечь её спинку». Фильм смотрели дурацкий: очередные супергерои спасали человечество от очередного суперзлодея с демоническим смехом, задумавшего погубить планету. Тягомотина с шикарным 3D, которую не спасло даже участие актёров с мировыми именами. Героями картины, как положено, были представители разных рас и сексуальных ориентаций. Момент, где жена-гей провожает на битву с чудищем мужа-гея-супергероя со словами: «Ты должен сделать это ради нашего сына!», получился особенно неестественным и натянутым. Правила «представленности» превратили и без того высосанный из пальца сюжет в полный абсурд, а обилие выспренних слов и стремлений делало людей с мечами наперевес комичными. Многонациональная команда бессмертных идеальных швырялась зелёными энергетическими всполохами, взмывала в небеса со скоростью света, залечивала раны одним касанием руки, бесконечно друг друга предавала, бесконечно каялась, бесконечно мирилась и периодически улетала в далёкий космос поплакать. Изабель хмурилась, Влад же хохотал от души!
– Что тебя во всём этом так забавляет? – спросила Бель по дороге домой.
– Уровень идиотизма. Я думал, что у него есть какая-то граничная мерка, но, судя по развитию кинематографа, идиотизм безмерен! Мы живём в эпоху ига идиотизма!
– Меня это как раз беспокоит…
– А меня как раз радует! Система сама себя регулирует, и когда начинает зашкаливать, это верный признак того, что уровень идиотизма в природе скоро будет уравновешен. Спокон веков так устроено: идиоты бросаются из крайности в крайность, чтобы система смогла найти между этими крайностями свой баланс, – уверял Влад.
– Что-то в наших фильмах уже много лет уровень идиотизма не уравновешивается, – засомневалась Бель.
– Ну, ты сравнила! У нас – бюджет, его пилить положено. А у них окупать надо прокат, поэтому скоро им придётся снимать хорошие фильмы, иначе останутся в минусах.
– Везёт тебе! Ты умеешь в любом рыжем таракане разглядеть гнедого скакуна. Я так не умею.
– Так учись, Бельчонок! Пришпоривать тараканов – искусство всадника современности: оторви две средних лапки, вот тебе и лошадь! Ты словно пуп Земли, через который проходят меридианы, ответственные за всё зло мира. В нём слишком много дряни, вся в тебя не вместится! О себе беспокойся, а безумный мир оставь в покое.
– Я бы лучше научилась искусству этот фильм развидеть! По-моему, это была откровенная дорогостоящая дрянь!
– И в этом я с тобой совершенно согласен! Так что никаких противоречий. Сейчас наедимся вкуснятины, будем смотреть только друг другу в глаза, и всё это забудется. Полетим! – сказал Влад и обнял её.
Вечер был тёплый и по-весеннему душистый. Бель хотелось ещё погулять, но Влад всеми силами заманивал её поскорее домой. Соскучился. Она, как обычно, поддалась его уговорам. Романтики в этот вечер у неё было, пожалуй, с избытком. Кружевные чулки имели действие необычайной силы. Всё случилось, как в первый раз, как будто не было у них трёх лет знакомства, изрядно убавляющих пыл отношений. Бель забыла про всё: про кукольные пальцы, про маму, про старушек. Она была влюблена! Они были влюблены!
Домой Изабель вернулась почти к полуночи. По дороге, в такси, на неё напала розовая девичья тоска. Что если её «окукливание» продолжится? Отношения с Владом тогда будут невозможны! Они столько сделали, чтобы притереться друг к другу, каждый день переписывались, иногда проводили вместе отпуска и выходные, он даже с родителями её познакомил! Никогда и ни с кем у неё не было таких настоящих отношений. Как же не хочется их терять!
Выйдя из машины, она не хромала, а дома обнаружила, что обе ступни стали кукольными. Видимо, всё же вода всему виной: у Влада был прекрасный ливневый душ, и она провела под его струями с полчаса. Бель уже не так сильно пугалась изменений – всю жизнь меняешься, местами растёшь, взрослеешь, прирастаешь новыми частями тела и ничего, справляешься как-то. Проще было не замечать, что это с ней происходит. Зато теперь у неё две одинаково идеальных кукольных ноги, и она больше не хромает.
Белла села в кресло у стола, положила ноги на тумбочку рядом и принялась их внимательно изучать, подсветив лучом настольной лампы. Пластик был довольно мягким, хотя жёстче, чем её кожа. Переход от её тела к новообразованию плавный, постепенный. Она достала CD диск с результатами сканирования. На мониторе замелькали снимки. Всё почти как настоящее. Что же это за материал такой, из которого она теперь состоит?
Бель взяла косметическую иглу и легонько уколола ей большой палец – ничего. Ни боли, ни крови. Уколола сильнее, иголка вошла в новый палец довольно глубоко – снова ничего, и даже следа не осталось. Всё-таки протез. Бель поискала в интернете информацию про подобные случаи: доктор был прав, и в фантастических романах такое не описано. Она набралась смелости, взяла бритву и отрезала крошечный кусочек новой кожи. Раны не было, порез тут же затянулся. Она положила отрезанную частичку на лист бумаги и хотела рассмотреть его внимательно, но на листе было пусто. Видимо, смахнула случайно… Бель отрезала ещё немного – ни боли, ни крови, ни частички на листе, которую можно разглядеть. Очень странный материал как будто пропадал.
Кот сидел рядом и смотрел на хозяйку одуревшими глазами. Котёнком он болел, ему кололи лекарство, и с тех пор иголок Саймон боялся жутко. Бель убрала страшные инструменты, схватила Саймона и завалилась с ним на диван.
– У мамы есть Малышка, которая любит её любой, и рада даже куску хлеба. Ты, баловень мой, будешь меня любить, если я вся превращусь в куклу? А? Звери́на?
Саймон вырвался и сбежал. Кот давал себя любить только по его персональной инициативе и не терпел насилия над котоличностью. Бель вздохнула и пошла к аптечке за валерьянкой.
17 мая
Утром Изабелла, как и обещала себе, заменила душ на обтирание маслом. Сама процедура оказалась крайне неприятной: ей приходилось изворачиваться, доставая до труднодоступных мест, масло капало на пол, флакон выскальзывал из рук. В итоге никакого ощущения свежести, никакого удовольствия от воды, и к тому же вся скользкая и мерзкая. «Бедные французские короли. У них хоть слуги были, помогали, но всё равно – воду маслом не заменишь!» – думала Бель. Ради того чтобы остановить происходящее с ней безобразие, стоило потерпеть. Хоть какая-то попытка исправить ситуацию… Теперь нужно было выполнить ещё одно неприятное дело. Она трижды глубоко вдохнула и выдохнула и набрала номер телефона маминой соседки.
– Здравствуйте, Тамара Ивановна.
– О! Изабелла. Легка на помине! Твоя-то опять гуляет. Денег ей вчера небось привезла и за́куси? Собрался сразу кружок синяков, полночи орали, пропивали, прожирали твои капиталы. Думала уж полицию вызывать…
– Тётя Тома, можно я вас попрошу кое о чём?
– Ну, проси, раз уж позвонила, – недовольно ответила соседка.
– Мне надо ей пару бытовых приборов заказать. Можно я к вам доставку оформлю и потом заберу, как обычно? – попросила Бель.
– Опять телик у неё упёрли?
– Ага.
– Пятый? Пятый телевизор?! И ты снова ей покупаешь? – возмущалась Тамара Ивановна.
– Покупаю. Она ж не может без него. Они живёт глядя в окно и в телевизор…
– А перемежает эту жизнь своими гулянками! Сколько ты за неё платить будешь? Ты тогда уже цепь купи и к стене его пришпандорь! Вот кажется мне, что она специально их пропивает, ты ж ей всё равно новый купишь!
– Тётя Тома, если на среду закажу, после четырёх, будете дома? Сможете принять? – настаивала Белла.
– Смогу, чего уж там. Вот бы мне кто так по пять телевизоров покупал!
На что же Бель тратит свои драгоценные две недели отпуска? На нервяки? Надо отвлечься от мыслей-угнетателей. Золушкин припадок в помощь: не придумала ничего лучше, чем устроить дома генеральную уборку. Надела наушники, включила музыку. Вымыла полы, шкафы, зеркала, постирала шторы, подрезала и подкормила цветы, поменяла местами кресла и диван. Оценила пространство после перестановки и вернула всё обратно. Ещё дотемна квартира блестела, словно перед Новым годом. Музыка надоела, выключила, и в голове упрямо закопошились приставучие тревоги. Бель поддалась им, села за рабочий стол и принялась «копаться» в интернете. Ещё раз поискала старушек-аферисток, почитала материалы конгрессов религиоведов. Добралась и до теодицеи, к которой все они являли столь большой интерес.
«Теодице́я (theodicea «богооправдание») – совокупность религиозно-философских воззрений, оправдывающих Бога за мироустройство с наличием зла. Иначе: проблема зла.
Понятие введено немецким философом Г.В. Лейбницем. /Трактат «Опыты теодицеи о благости божией, свободе человека и первопричине зла» 1710/
Как в мире, сотворённом всемогущим и всеблагим Богом, могут существовать боль и страдание? Почему грешники: подлецы, негодяи, убийцы, клятвопреступники, прелюбодеи – живут часто лучше и радостнее праведников?
Зачем Богу смерть и страдания маленьких детей – невинных ангелов, не знающих греха?
Почему всеведущий Бог, зная о боли и страданиях, которые испытывают люди, не защищает их?
Почему Всемогущий не уничтожит страдание и зло, не очистит от них мир, если это в его власти?
Эти и многие другие противоречия легли в основу множества вопросов, которыми задаются верующие люди. Есть несколько основных объяснений.
Одно из них – то, что за счёт наличия баланса добра и зла мир пребывает в гармонии, является очень спорным. Скорее всего, дело всё же в том, что Бог дал людям свободу выбирать свой путь, которая и есть высшая божественная ценность. «Если человек сотворён по Образу блаженного и пресущественного Божества, а Божество свободно и имеет волю по естеству, то и человек, как Образ Божества, свободен по естеству и имеет волю» (св. Иоанн Дамаскин). Ещё одна версия утверждает, что Бог не создавал зла, но человек сотворил его через грехопадение, лишившись совершенства по своей воле. И самое главное: человеку не дано постичь Бога, понять Бога и судить Бога».
«Какой кошмар! – подумала Изабель, перечитав написанное три раза. – Ничегошеньки непонятно, а теперь в голове всё ещё больше запуталось. Представим себе, что эти старушки действительно всемогущи или, вернее, могущественны настолько, чтобы применить ко мне какие-то свои технологии. Выходит, это какие-то сбрендившие бабки, которые посчитали, что они вправе меня за что-то так наказать? За что, мне не понять, и как с этим справиться, тоже не понять, потому что их действия для меня непостижимы. Ну уж нет! Такая теодицея мне совсем не подходит!»
Она принялась нервно копаться в сумочке в поисках визитки того самого интеллигентного старика из гостиницы. В трубке долго звучали гудки, но, наконец, он ответил.
– Здравствуйте! Я Изабелла из гостиницы. Помните, вы мне сказали, что можно будет спросить про теодицею?
– Здравствуйте. Честно говоря, не припоминаю, – ответил старик сиплым голосом.
– Вы сказали тогда, что знаете миссис Дороти Деус и миссис Сат Моргенштерн, и если я сама не разберусь с теодицеей, то…
– А, конечно, помню! Но вот только маленькая незадача: я сейчас на другой стороне земного шара, и у меня тут только занимается рассвет. Я прилечу через неделю и, если вопрос будет ещё актуален, постараюсь вам помочь. Звоните в следующий подельник, не стесняйтесь, Изабель.
– Спасибо. Только скажите, пожалуйста, а вы сами в какого бога верите?
– Ни в какого. Я смотрю на религию со стороны глазами объективного наблюдателя.
– Тогда я вам обязательно позвоню! – порадовалась Бель, и они попрощались до понедельника.
18 мая
«Интересно, сработало или нет?» – думала Изабелла, откидывая утром одеяло. Изменений не было. За вчерашний день она не потеряла ни сантиметра своего настоящего человеческого тела! Только вот радоваться ли этому, она не знала. Будущее без водных процедур виделось не менее печальным, чем будущее с пластиковым телом. Она постелила на пол коврик для йоги, взяла флакон с маслом и покорно начала «умываться». Теперь придётся вставать на час раньше! Надо ждать, пока масло впитается, перед тем как облачаться в офисную одежду. Это халат не жалко, а шёлковые блузы надо беречь!
В чате помимо пожеланий доброго утра от Влада и подруг висело сообщение из приюта для животных: «Привет. Набери как сможешь». Обычно это означало, что им нужна её помощь.
– Белочка, привет! Можешь сегодня после работы к нам подскочить? Валя заболела, Лера в отпуске, я одна тут зашиваюсь. К вечеру с ног буду валиться! – тараторила хозяйка приюта Герта, перекрикивая лай и мяуканье. – Ещё Мопс с Гаем взялись отношения выяснять, за ними все, как обычно, подвязались. У меня тут восстание собак против произвола котов. Я их по вольерам разогнала, так они огрызаются, перебрёхиваются, голова моя скоро лопнет!
– Я пораньше приеду. Держись там!
– Ага. Денег нет, но мы держимся – девиз приюта на все времена!
Мопсом звали необычного пса, возможно, помесь бульдога с доберманом. Был он чёрный, блестящий, с рыжими подпалинами, при этом кривоногий и широкий, как бульдог, с приплюснутой мордой, а хрюкал и фыркал, как мопс, только очень громко. Когда его привезли лишайным тощим щенком, всем было сразу понятно, что вырастет немаленькая псина: большие лапы – верный признак. Но то, что из этого нескладного существа получится настоящий вожак стаи, предводитель всех местных и окрестных псов, предположить не могли. И не то чтобы он был слишком велик – нет, были и поздоровее кобели, но этот своим хрюканьем наводил такой ужас, что доказывать иными способами своё превосходство не требовалось.
Всех жителей приюта принято было называть «гостями», чтобы не сглазить их скорейшее переселение в семью. Вот уже несколько лет гостя Мопса не могли никому пристроить: несимпатичное слюнявое создание не вызывало желания приютить такого на своём диване. Разве что в Голливуд продать за большие деньги для съёмок в фильмах ужасов без грима. Мопс, похоже, с сиротством своим смирился, перестал с надеждой смотреть в глаза чужих людей, выбирающих питомцев, и уверенно чувствовал себя хозяином на собачьей стороне государства: принимал новых псов-постояльцев, объяснял им правила поведения, провожал тех, кого забирали в дома, предупреждал людей о том, что кто-то заболел или затосковал. Раньше Бель никогда такого не видела: пёс скрёбся в дверь, показывал, что надо за ним идти, и всегда приводил к собаке, которой нужна помощь.
Изабелла обожала Мопса и непременно забрала бы его себе, если бы не Саймон. Несколько раз она пробовала завести коту компаньона. Кто бы это ни был, Саймон тут же начинал тосковать, терять шерсть, покрываться проплешинами и болеть. В первый раз подумали, что у него аллергия на щенка. Когда с котёнком вышла та же история, ветеринар усомнился, но допустил, что и на кота может быть аллергия, но, когда Бель решила завести улитку и Саймон прошёл проплешинами, пришлось прибегнуть к помощи кошачьего психолога, который однозначно определил, что кот – махровый эгоист и не потерпит внимания безраздельно принадлежащей ему хозяйки даже к мухе! Так что забрать Мопса у Бель не получилось, но уважала она его очень и тайком таскала псу суповые наборы зубки поточить.
Единственным существом, которое могло позволить себе в приюте противостоять Мопсу, был кот Гай. Совершенно обыкновенный пятнистый, помоечный, со сломанным хвостом и хромой на одну лапу, он тоже не был популярен у «усыновителей», в государстве кошачьих держался особняком, но лучшее место и первый кусок за крутой норов всегда оставляли ему. Обычно они с Мопсом просто проходили мимо друг друга, гордо подняв головы, но в редких случаях, когда кто-то особенно задирал нос, дело доходило до стычек.
Надо отметить, что Гай был раз в десять меньше Мопса, но это совершенно не мешало ему бить псу морду на равных. Мопс, конечно же, мог перекусить его пополам в один щелчок зубов, но, видимо, такой цели не преследовал. В приюте всё было устроено по неписаным законам мирного сожительства гостей, но зверью нравилось противостояние собак и котов: красные линии, установленная система противовесов и сдержек, косые взгляды и раздел территории. И если Мопс и Гай вдруг сцеплялись, все приютские немедленно включались, болели за них на все голоса и потом, когда бойцы расходились по углам ринга, доругивались с удовольствием. Происходило это редко, но регулярно, потому что всем нужно иногда выпускать пар.
Сегодня, как назло, когда из работников осталась одна хозяйка, случился именно такой «выброс пара». Белла издалека услышала ворчание и скулёж за забором приюта.
– Не угомонились ещё? – спросила она Герту, которая сыпала корм в миски.
– Хорошо, что ты так быстро! Я даже не видела сегодня, кто кого задел, услышала только, как все заголосили.
– Мопс, что не поделили-то, признавайся?
Мопс подбежал к Бель, довольно хрюкая и виляя куцым хвостом. Их любовь была взаимной. Белла помогла хозяйке раздать корм, проверила воду в мисках, поболтала с собаками. Её приход разрядил обстановку. Все наелись, успокоились и разошлись по будкам для послеобеденного сна.
– Фу-ф! Теперь срочно тарелку супа мне и пирожок с полки! – обрадовалась тишине Герта. – Я на них сегодня наорала даже, так надоели. Мартина завтра забирают, представляешь?
– Здорово! Люди хорошие?
– По соцсетям всё вроде о’кей. Два кота у них, тоже приютских, морды довольные.
– Повезло зверюге!
Девчонки пили чай, обсуждали вновь прибывших постояльцев, акцию «Не бросай кота на даче», которую будут проводить в садовых товариществах, когда кто-то позвонил у калитки. Открывать пошли вместе – мало ли кого там принесло. Может, соседи пришли ругаться за утренний гвалт. Вдвоём краснеть легче.
Не соседи – у дороги стояла девушка с встревоженным лицом.
– Мне сказали, у вас тут приют для собак.
– Да, у нас. Что случилось? – спросила Герта, полагая, что сегодня у них на одного питомца станет больше.
– У меня в машине… – девушка не договорила, открыла заднюю дверь и показала им израненного косматого пса, лежащего на сидении. – Его сбили на трассе, в паре километров отсюда. Он лежал на обочине, а все ехали мимо. Он дышит так тяжело… Я не знала, куда его везти, а тут указатель, что у вас приют. Может быть, у вас ветеринар есть?
Герта быстро набрала номер, включила громкую связь, положила телефон на сидение и стала осматривать собаку.
– Димон, привет. Ты нам нужен, у нас сбитый пёс, – сказала она, когда дозвонилась.
– Герта, у меня приём, я не могу… – проворчал голос из телефона.
– Он умрёт. Лапа сломана, ушибы, дышит тяжело, но взгляд осознанный. Ты нам нужен, срочно, – повторила Герта.
– Герта, вы ещё за прошлый месяц не рассчитались. Так нельзя, мне тоже семью надо кормить, а ты хочешь, чтобы я отменил приём и сорвался к вам?
– Сколько стоит вызов? – вмешалась девушка, которая привезла собаку.
– Три тысячи, – ответила Герта.
– У меня есть две, я заплачу, – сказала девушка.
– И у меня одна, наскребём, – подключилась к разговору Бель.
– Дима, давай уже к нам, пожалуйста! Пёс еле живой! Нет времени на разборки! – призвала Герта и нажала отбой звонка.
Ждать пришлось почти полчаса – полчаса, в которые никто ничего не мог сделать. Пёс поскуливал от боли, девчонки уговаривали его потерпеть. Когда микроавтобус ветеринара показался из-за угла, выдохнули с облегчением. Дима быстро осмотрел собаку, послушал, потрогал брюхо.
– Не знаю. Вряд ли, но давайте пробовать. Только перекладывать его лишний раз не будем, надо везти как есть. Ваша машина? – спросил он у девушки. Она кивнула.
– Везите как хрусталь. Лучше не спешить, главное, кочки объезжайте. По машинам, – скомандовал ветеринар.
Герта осталась в приюте, Бель села на заднее сидение рядом с псом и всю дорогу до больницы аккуратно придерживала его горячее влажное тело. Пёс иногда приоткрывал глаза и тихонько скулил.
– Потерпи немножко, скоро доедем! Терпи, – уговаривала Бель, и он терпел.
В клинике всё было быстро и слаженно. Пса забрали в операционную, Бель и спасительницу выставили за дверь. Они сидели в коридоре и молча ждали. Скоро у Бель зажужжал мессенджер. Писал ветеринар: «Спроси, сколько времени прошло после ДТП».
Девушка сказала, что не знает. Она просто увидела пса на обочине и подобрала. Бель так и ответила.
«Так я и думал. Он пролежал там слишком долго. Я уже ничего не могу сделать. Скажешь ей сама?» – спросил Дима. «Лучше ты», – ответила Бель.
Скоро Дима в синем халате вышел из кабинета, направился к ним решительным шагом и сразу обратился к девушке:
– Как вас зовут?
– Катя.
– Катя, вы огромная молодец. Вы сделали всё, что должен сделать настоящий человек! К сожалению, слишком поздно, его не спасти. Много времени прошло после аварии. Множественные внутренние разрывы, кровотечение, переломы, органы повреждены. Так бывает, и это не ваша вина.
– Он умер? – спросила Катя. Дима кивнул головой.
Потом они медленно ехали обратно. Катя плакала и причитала: «Ну почему так? Почему никто не остановился, не подобрал его раньше! Можно же было спасти! Ведь все его видели, а он валялся на обочине и медленно умирал! Почему?!» Бель было жаль добрую Катю, жаль пса, жаль весь этот безумный жестокий мир, и вдруг её осенило:
– Кать, слушай. Ты не подумай чего, я просто хочу тебе сказать… Вдруг… Там в приюте есть один очень хороший пёс. Он не красавец, совсем, кобель-двухлетка. Никто его не хочет забирать, а он самый умный пёс на свете. Я бы сама забрала, но у меня кот – эгоист.
Она рассказывала Кате про Мопса, про то, как он руководит собачьим государством, как цепляется с Гаем, какой он слюнявый и страшный…
В город они ехали на Катиной машине, втроём: Катя, Бель и Мопс. Сегодня одним постояльцем в приюте стало меньше, а вечером Бель обнаружила кукольную ногу почти до колена.
«Во всяком случае, дело не в воде!» – подумала она и залезла в душ отмокать.
