Артур Раин
Лэйла-стероид
Теперь майор понял, что означали слова Свана, предупреждающие, чтобы с него не снимали шлем. Пробыв внутри искусственного мира всего пару минут, Скал и то испытал довольно сильное потрясение от соприкосновения с реальностью в виде монитора. А уж Сван то наверняка забавляется со своей игрушкой уже не один час, а может и не один день и если сорвать с него шлем…
Майор пожал плечами и слегка отодвинулся вместе со стулом. При этом появилось ощущение, как будто вся вселенная отодвинулась вместе с ним.
«Так оно и есть, ведь вселенная, это шлем. В следующий раз надо закрывать глаза.»
Не задерживаясь более, Скал шевельнул пальцами левой руки, под которыми были кнопки «use» и «action». После недолгого раздумья была выбрана кнопка «use». Виртуальная рука протянулась вперед и обхватила пальцами кольцо на воротах. С легким деревянным скрипом огромная деревянная масса поползла вверх.
Майор слегка зажмурился, когда яркий солнечный свет ударил ему в лицо. Без команды трон Скала проехал вперед, ворота мигнули и исчезли, как мираж в пустыне. Майор облизнул губы и осмотрелся. Контраст между коряво слепленными воротами и тем, что увидел Скал, без преувеличения, потрясал.
Кругом было лето. Мягкий ковер, сотканный из изумрудного цвета травы лениво шевелился под легким ветром. Безупречно голубое небо царило над головой, напоминая давно ушедшие знойные дни. Далеко на горизонте поднималась высокая горная гряда, и белоснежный вершины ярко сверкали под лучами солнца.
Майор услышал плеск воды и повернул голову. Метрах в ста от него бежал широкий ручей с кристально чистой водой, сквозь которую был виден каждый камушек, лежащий на дне. Сразу же за ручьем начинался смешанный лес, наполненный птичьими голосами и шелестом листьев. В воздухе витал удивительный запах нагретой пластмассы и скисшей пищи.
Программер, создавший этот на редкость правильный и неправдоподобно красивый мир мог сымитировать все. Кроме запахов. Запахи оставались квартирными несмотря ни на что.
– Как тебе мои владения?
Вкрадчивый искусственный голос пришел сразу же отовсюду, заглушив какофонию электронных звуков. Майор поморщился.
– Он такой же фальшивый, как и твой голос, Сван, – сказал Скал, услышав сразу два своих голоса, настоящий и переданный микрофоном.
– Вот как? – с легким удивлением засмеялся хакер. – А я-то дура думал, что все получилось в достаточной степени правдоподобно.
Майор пожал плечами.
– Очень правдоподобно. Для компьютерной программы.
– Хорошо, хорошо, – заторопился Сван, а Скал усмехнулся. Он помнил, что хакер не терпит критики. – Зачем же ты пожаловал, мил человек.
– За тобой должок, Сван. Я пришел напомнить.
– Да ну? Правда? – голос хакера налился ядом. – А кому же это я должок буду отдавать, а? Ведь никого нет? Только голос.
– Это тебя нет, – отрезал майор, – только голос.
Невидимый Сван засмеялся.
– Ошибочка. Типичная ошибка эгоцентриста. То, что ты видишь себя, еще не означает, что тебя видят другие. Ты нарушил правила игры. Сначала создай себя, чтобы я мог видеть того, с кем разговариваю.
– А как же ты? – Скал начал понемногу терять терпение. – Ведь я тебя тоже не вижу. И в чем же между нами разница?
– Разница есть. Видишь ли, я – бог этого мира. Я его создал, а потому могу просто разговаривать, а могу и показаться во всем великолепии. Такая уж у нас у богов привычка.
– Так покажись, – майор покачал головой. – У нас у смертных есть дурная привычка, знаешь ли.
– Какая же?
– Верить только своим глазам.
Мир вокруг вздохнул.
– Стругацкий был прав, трудно быть богом среди людей, – печально произнес Сван. – Ладно, смотри.
Все вокруг затряслось. Птицы смолкли, ветер утих. Майор увидел, как земля пошла волнами, а поверхность ручья покрылась рябью. Прямо перед Скалом из земли возник небольшой холмик, который начал расти прямо на глазах. Понимая, что это всего лишь невещественные картинки, майор все же предусмотрительно отъехал назад.
Холм разорвался и во все стороны полетели клочья земли, перемешанные с травой. Скал инстинктивно заслонился рукой и закрыл глаза. Сказу же пропали все ощущения, кроме звуков. Оглушительный грохот падающих на землю камней смешался с торжествующим нечеловеческим ревом.
– Вот и я, – прогрохотал многократно усиленный голос Свана, изменившийся почти до неузнаваемости. – Смотри, раз так хотел.
Майор открыл глаза.
Впереди возвышался гигантский мраморный трон. Чтобы рассмотреть его верхушку Скалу пришлось запрокинуть голову. Витые ножки трона, выполненные в виде звериных лап, вошли глубоко в землю. Майор отвлекся от общих деталей и взглянул на хозяина этого исполинского сооружения.
Огромная фигура, облаченная в отполированные до блеска доспехи, восседала на троне, горделиво подняв голову в шлеме, казавшемся зеркальным. Венчало этот головной убор огромное белое с черным перо, изящно спадавшее на плечо. Гигантский рыцарь левой рукой придерживал полу просторного алого как кровь плаща, а правой опирался на рукоятку длинного и узкого двуручного меча. Обоюдоострое лезвие нестерпимо сверкало на солнце. Драгоценные камни, усыпавшие рукоятку, сияли мягким светом.
– Мания величия, – пробормотал майор, качая головой. – Определенно мания величия. Или еще того хуже.
– Оставь комплименты, невидимый, – глухим, но нестерпимо громким голосом произнес Сван. – Хочешь помощи, покажись и я помогу. Может быть.
– Может мне просто снять с тебя шлем, – задумчиво произнес майор. – Там, в привычном для меня мире. Как ты на это смотришь?
– Ты можешь убить смертное тело, это верно, – голос немного утратил свою силу и мощь. – Но тогда никакой помощи от меня не получишь.
– А как насчет шантажа? Если поставить вопрос так: или ты прекращаешь эти дурацкие игры или их прекращаю я. По-своему.
Рыцарь покачал головой.
– К сожалению, смерти я не боюсь. Но даже если бы и боялся… Скажи мне, ты игрок?
– Я занятой человек, которому надоело попусту тратить время.
Сван откинулся на троне.
– В таком случае, – безразлично произнес он, – убей меня. Поскольку помогать я тебе не намерен.
Скал прищурился.
«Эх, жаль душа протестует против того, чтобы попросту настучать на тебя.»
С одной стороны его очень подмывало отправить на тот свет этого болвана, но с другой…
Он сказал неправду.
Майор и в самом деле был игроком.
Наплевав на время, Скал решился:
– Объясни мне правила игры.
Рыцарь расхохотался, от чего мир вокруг заходил ходуном.
– Знаешь, в этом ведь нет смысла, увы, – с ноткой сочувствия произнес Сван. – Я, конечно, могу научить тебя пользоваться пультом, который у тебя под правой рукой. И даже если ты захочешь потратить уйму времени на освоение телоформирующих программ и в конце концов станешь первоклассным игроком, то все равно меня не победишь.
– Это почему?
– Видишь ли, я своего рода телепат. Я могу общаться с компьютером без помощи клавиатуры, мышки или виртуальных перчаток. Мой мозг стал почти един с мозгом машины. Мои мысли, мои образы, мои фантазии… Я их делаю настолько яркими, что усилитель мозгового излучения, сконструированный, кстати, еще в 70-е годы 20-го столетия и слегка модифицированный мною, может уловить каждую мысль, каждый образ и передать непосредственно в центральный процессор…
– Лучше один раз увидеть, – сказал майор. – Тем более что твой словотреп для меня звучит как филькина грамота.
Сван пожал плечами и протянул вперед руку в железной перчатке. Рыцарь щелкнул пальцами и сжал кулак. Через секунду майор услышал жалобный писк. Хакер разжал пальцы. На его ладони трепыхался маленький новорожденный птенец. Он жалобно разевал клюв и пытался встать на подкашивающиеся лапки, покрытые розоватой дряблой кожицей.
– Все чего ты можешь достичь в моем мире, – прилетел сверху голос Свана, наливающийся тяжелой злобой, – это положение вот такого птенчика.
Железный кулак начал медленно сжиматься. Пальцы стиснули маленькую голову, покрытую желтоватым пухом и с хрустом сломали миниатюрный череп. С железной перчатки начали стекать крупные красные капли. Майор опустил глаза к натекшей лужице, в которую тут же свалилось изломанное тельце, еще пытавшееся отползти в сторону.
– А в моем? – хрипло спросил Скал, не отрывая глаз от агонизирующего птенца. – В моем шлеме тоже установлен такой усилитель?
Внезапно желтое тельце перестало биться. Птенец мгновенно увеличился в размерах, а майор увидел обломки костей, проткнувшие его кожу во многих местах.
Полумертвое существо повернуло к Скалу раздавленную голову. Перекошенный клюв, покрытый кровоточащими трещинами, раскрылся.
– Ты так ничего и не понял, – свистящим шепотом проговорил птенец, пытаясь найти невидимого собеседника пустыми раздавленными глазницами. – Он всемогущ здесь. Тебе его не победить.
Птенец исчез. До майора долетел очередной взрыв хохота. Рыцарь поднялся во весь рост и величественным движением описал мечом сияющий полукруг.
– Здесь все подвластно мне, – проревел Сван. – Это, мой мир.
Майор тихо засмеялся. Чувствуя, как где-то в глубине сознания снова заворочалась темнота, наливающаяся все большей и большей злобой.
– Сволочь ты, Сван, – голос майора звучал вполне добродушно. – В детстве у меня жил вот такой вот птенец. И как это ты угадал, чем именно меня побольнее достать? Ах, ну да, ты же у нас телепат.
Скал взглянул на стоящего впереди исполина и сказал:
– Мысленный образ, говоришь? Хорошо, сейчас ты его получишь.
Огромный чешуйчатый хвост, вырвавшийся из глубин подсознания материализовался перед глазами ошарашенного Свана в одно мгновение. Утыканный шипами гибкий хлыст, покрытый звенящей броней, ударил рыцаря в грудь и отбросил далеко в сторону как нашкодившего щенка. Исполинский трон разлетелся на бесформенные куски от второго удара. Тряся головой, хакер с трудом приподнялся и с изумлением взглянул на покореженные доспехи. В них же он увидел отражение той, что ударила его. Крючковатые когти вонзились в землю, которая дымилась и исчезала прочь из нарисованного мира в небытие. Гигантское тело, потрясшее пространство в первую секунду своего рождения, погребальный звон брони, отсчитывающий последние мгновения и две головы в коронах из черного металла.
И увидел Сван первую голову с глазами зоркими, всеведущими и ледяными.
– Я – Созерцание, – сказала она голосом, холодным как мертвое пространство. – Твой мир рассмотрен и оценен.
И все застыло словно остановленное на бегу время. После этого поверженный рыцарь услышал голос второй головы, смеющийся и непонятный как само безумие:
– Я – Разрушение. Твой мир рассмотрен, оценен и приговорен.
Земля, и воздух, и все живое, замершее так недавно, пошло трещинами, бегущими как маленькие тонкие змейки, брызгающие ядом на все, что подворачивается под руку. Горы содрогнулись и осели, словно подрубленные деревья, круша обломками реальность, в считанные секунды превращенную в неровные клочки непроницаемой темноты. И не осталось ничего, кроме кричащего от ужаса Свана, летящего в пустоте вместе с осколками взорвавшегося мира.
Завороженный Скал полуоткрыв рот смотрел, как обе головы поворачиваются к нему. Змея уменьшилась в размерах и снова, как в самом первом сне, она была в длинном переливающемся плаще с капюшоном, закрывающем головы.
– Кот Проксима вот-вот обретет силу, – сказала темнота в капюшоне. – Больше я не смогу так прямо говорить с тобой. Ты услышишь мой голос еще не раз, но никогда не будешь уверен, мой он или твой собственный. По-другому нельзя. У него чуткий нос, он ощутит мое присутствие. И скажет Ему.
– Кому? – прошептал Скал. – И кто такой…
– Ты не сумасшедший, а я реальна. Помни об этом. И вот еще что. Лэйла-стероид. Не забудь. Лэйла-стероид. Она поможет соединиться, а я единственная, кто сможет Его увидеть. Вспомни мои слова, когда придет время. Когда снова перед тобой будет Тень.
– Лэйла-стероид, – завороженно повторил Скал за мгновение до того, как все исчезло.
Хакер с возгласом ярости сорвал с головы виртуальный шлем. Майор меланхолично взглянул на взъерошенные волосы Свана.
– Мудак ты хренов, – заорал хакер. – Да я эту программу два года писал, а ты ее пустил коту под хвост за пару минут. Мог бы меня убить, как нормальный игрок. Мир то зачем порушил, сволочь?
Майор слегка удивился, что его новое лицо никак не подействовало на Свана. Однако виду он не показал.
– Я вижу ты меня узнал. Слуховая память хорошая не иначе. А насчет программы, – равнодушно пожал плечами Скал. – Сделаешь себе еще. Может не такое барахло получится. И закрой пасть, игры кончились, – добавил он, глядя прямо в раскрывшийся от возмущения рот Свана.
Хакер в сердцах сплюнул, а майор вытащил из вороха бумаг на столе жевательную резинку, сорвал обертку и закинул белую пластинку в рот. Так он и жевал, пока Сван окончательно не успокоился.
– Барахло, – проворчал тот наконец. – Мы сделали то, над чем бьются программеры всего мира. Такого качества графики еще никому не удавалось получить, а себестоимость просто… Когда я запатентую эту штуку, Билл Гейтс по сравнению со мной будет нищим… Но хрен с ним. Говори зачем пожаловал после стольких лет.
– Или месяцев, что точнее. Но это уже другой разговор, – майор скатал аккуратный липкий шарик и ловким движением закинул его в мусорник. – 20 000 баксов переведешь из какой-нибудь корпорации покрупнее, чтоб такие суммы не считала, на мой счет.
– И все? – язвительно произнес Сван.
Скал внимательно посмотрел на хакера.
– Есть что-то еще?
Сван поспешно мотнул головой. Слишком поспешно.
– Ладно, – спокойно сказал майор немного помедлив. – Взломаешь код Большого Информатора. Передашь, что буду ждать его сегодня в шесть часов на двенадцатом повороте. Запомни: двенадцатый поворот.
– Но я же не успею! – возопил Сван в спину уходящего майора. – У тебя все дома?!
– Не уверен. Но это неважно. Кстати, – не оборачиваясь, произнес майор, ненадолго притормозив, – перед встречей с Большим я хочу зайти в банк и получить мои 20 штук.
Скал аккуратно закрыл за собой дверь и подошел к лифту. Как раз в этот момент на лестничную площадку выскочил Сван.
– Послушай, – громким шепотом произнес он, – как это у тебя получилось… ну… со змеей этой чертовой?
Скал зашел в лифт и, прежде чем нажать на кнопку с цифрой один, немного помедлил.
– Видишь ли, Сван, – поправляя воротник и закрывая лицо сказал он. – У нас, у психов, мысленные образы на удивление страшные.
Майор нажал на кнопку, и двери закрылись.
* * *
Был уже поздний вечер, когда Молохов закончил изучение «Истории болезни Ленс И.В.». Он щелкнул выключателем и, темнота окутала усталые глаза журналиста неописуемым блаженством.
– Эге-е-ей, – вяло протянул Дима, не повышая голос. – Кто-нибудь может мне сказать, лажа это или нет?
Кругом царило молчание. Все сотрудники «звона» давно разошлись, а за дверьми, пока еще довольно далеко брякало жестью ведро уборщицы.
– И никто мне не поможет, – вздохнул Молохов. – Ладно, обсудим ситуацию при наличии отсутствия посторонних.
Дима усвоил привычку разговаривать с самим собой еще в школьные годы. Так ему гораздо легче удавалось раз и навсегда решить для себя, как относиться к полученной информации. Тогда, в десятом классе эта самая информация сводилась к тому, какая из одноклассниц нравится ему больше. Вместе с жизненным опытом рос и круг обсуждаемых в беседах с собой проблем.
– Предположим, что этот дедуля просто спятил на старости лет и решил поиграть в солдатики, – еле слышно бормотал Дима. – Не вижу смысла. Денег он не просил, а история болезни, как сказала бы моя мама – потомственный врач, написана в высшей степени профессионально. Ладно, пока оставим это и вернемся к работе.
Молохов никогда не обращался к теме запрограммированных убийц. Просто потому, что с таким материалом в газету соваться не стоило. Да, сказали бы ему, мы станем всего лишь 1523-й газетой, затронувшей эту проблему.
– Но все это мне выскажут только в одном случае, если статья будет высосана из пальца, как и все остальные… А если с убедительными доказательствами?
Молохов вскочил и забегал по офису.
– Чертов дед, – бубнил он, зарываясь пальцами в прическу. – Надо проверить его. Позвоню Сереге, пусть у себя в полицейских архивах покопается. И насчет этой Илоны тоже… Зараза! Если это правда…
В это время ярко вспыхнули лампы. Молохов мигнул и ошеломленно уставился на стоявшую на пороге уборщицу.
– Опять ты, – внушительно помахивая тряпкой сказала суровая женщина лет семидесяти, знавшая по крайней мере в лицо почти всех сотрудников «Вечернего звона». – Не иначе шило у тебя в одном месте. Другие давно уж дома, а этот все снует здесь.
– Бегу, бегу, – картинно испугавшись замельтешил Дима. – Только не гневайся, о великая гроза пыли и грязи.
Через полчаса он уже сидел дома перед приглушенно ворчащим телевизором и задумчиво разглядывал след удара мокрой и не совсем чистой тряпкой на куртке. Однако мысли его были далеки от этой, не самой большой проблемы. Только что он вспомнил одно обстоятельство, которой, что называется, бросалось в глаза, но сначала ускользнуло от журналистского внимания.
– Дед сказал, что его дело связано с фотографиями, – медленно проговорил Дима. – Я не упоминал в анонсе, где были сделаны снимки убитых, и на опубликованных фотографиях само здание не фигурировало… Между тем, в истории болезни имеется адрес именно той самой клиники.
Легкий зуд прошел по коже. Это был верный признаком того, что новое дело целиком и полностью захватило душу Д. Молоха. Дима передвинулся вместе с креслом к журнальному столику и взялся за телефон.
За мгновение до того, как трубка очутилась у него в руке, телефон коротко звякнул. Дима усмехнулся.
– Вам здорово повезло, – сказал он в микрофон невидимому собеседнику. – Еще немного и вы услышали бы гудки занято.
– Добрый вечер, молодой человек, – сказал все тот же старческий голос. – Я надеюсь, вы уже прочитали то, что нужно было?
Легкий холодок сменил легкий зуд и пробежал по спине Молохова. Внезапно мелькнула еще до конца не оформившаяся мысль, что ситуация становится опасно бесконтрольной.
– Разумеется прочитал, – после небольшой паузы сказал Дима.
– Что вы об этом думаете?
– Но я…
– Скажите, что не верите во все это и мы больше никогда не увидимся. Я попрошу вас только стереть всю информацию с диска.
– Я не говорю, что не верю. Прежде всего мне нужно знать, что вы от меня хотите.
– Ничего, – спокойно сказал старик. – Я просто буду предоставлять вам всю информацию, которую смогу достать сам. Мне не нужны деньги и не нужна слава. Если вы согласны продолжать расследование, то…
– Я согласен, – поспешно сказал Дима, опасаясь, что возникшая внезапно решимость испарится.
– Отлично, – в голосе старика послышалось едва заметное удовлетворение. – Ждите меня. Я приеду через пару часов.
– Подождите! Скажите хотя бы как вас зовут то?
Трубка помолчала.
– Зовите меня Эскулап, – сказал старик. – И вот еще что. Бросьте привычку рассуждать вслух, как делали это в редакции. Я, конечно, проверил, но неизвестно, кто еще кроме меня мог услышать ваш треп.
* * *
Двенадцатым поворотом ФСБ называло место соединения двух маленьких московских улочек, на окраине города. Это были две самых тихих и безлюдных улицы, которые только можно было отыскать в Москве. Скал молча курил, выпуская дым в окно взятого напрокат автомобиля. Он ждал уже полчаса и за все это время, мимо не прошел ни один человек, не проехала ни одна машина. Рядом на сидении лежал коричневый кейс с 20 тысячами зеленых, добытых Сваном при помощи исключительно светлой головы с большим количеством темных мыслей.
Майор посмотрел на часы. До прихода Большого Информатора оставалось несколько минут. Те, кто сталкивался с БИ, говорили, что он никогда не опаздывает, но и раньше не приходит поэтому Скал приготовился еще немного обождать.
С едва слышным шумом открылась дверца. Майор поднял глаза на зеркало заднего вида и успел заметить темно-вишневый лацкан. Из-за спины Скала протянулась рука с зажатым в кулаке аэрозольным баллончиком.
– Так мне будет спокойнее, – произнес бесцветный голос, и приятно пахнущая жидкость с шипением залила зеркало заднего вида. – Также буду вам весьма признателен, если вы не будете оборачиваться.
Майор пожал плечами.
– Хозяин-барин, – равнодушно произнес он, выкидывая сигарету за окно. – Перейдем к делу?
– Задавайте вопросы, – сказал Информатор. – Я отвечу, если смогу.
– Мне нужны готовые на все люди, пригодные для профессиональной защиты и нападения. Спецслужбы исключены.
– Каледин Эдуард, – немедленно отозвался Информатор. – Кличка Тролль. Его личная охрана подготовлена не хуже спецназовцев.
– Знаю Тролля, – кивнул майор. – Вариант идеальный при одном условии. Мне нужна дудка, под которую он будет плясать.
– В Чечне, как и в некоторых других горячих точках были замечены его люди с сосудами для заморозки тканей в полевых условиях. А потом похоронные команды обнаружили несколько трупов российских солдат с профессионально удаленными внутренними органами и без роговиц глаз.
– Отлично, – майор раскрыл кейс и вытащил одну пачку из десяти. Захлопнув крышку он не оборачиваясь протянул ее назад. – Плата стандартная.
Деньги вытащили из его руки.
– Бесплатный совет, Скал, – проговорил Большой Информатор. – Если ты еще в состоянии остановиться, сделай это сейчас.
Хлопнула дверца. Майор быстро обернулся, но увидел лишь удаляющийся силуэт, размытый в окне, покрытом мелкими мутными каплями. Скал побарабанил по рулю в раздумьях.
– Где-то я это уже слышал. Беда в том, что психи не слушают разумных советов, правда, дорогая? – обратился он к ней.
– Конечно, милый, – сказал голос, выходящий словно из нескольких ртов, который майор слышал теперь регулярно где-то в глубине сознания. – Ничего не бойся. Когда ты наконец признаешься себе в моем существовании, нас никто не остановит.
Скал застонал, сильно стиснув голову руками. Голос смялся и пропал. Майор ощутил злые слезы, скатившиеся по щекам.
– Это нервы, – стиснув зубы шептал он, трясущейся рукой нащупывая ключ зажигания. – Я справлюсь со своим разумом. Скоро… скоро он будет нормальным… Как только я разделаюсь с ними… Со всеми. Мне станет легче… Обязательно…
Старый «форд» угрюмо зарычал, соглашаясь с ним.
* * *
До последней секунды Бомж все еще надеялся, что приятель его одумается. До последней секунды. Той, во время которой он смотрел на опубликованные в газете снимки. В следующий момент «Вечерний звон» уродливым комком отлетел в сторону, а тяжело засопевший Генка Волохин понял, что пора завязывать с карьерой в Москве и уезжать куда-нибудь подальше. Будучи старше Молохова на полгода, Бомж все же считал, что разбирается в жизни гораздо лучше своего приятеля.
Намного лучше. И одна из вещей, которую я понимаю, а он нет, это то, что не надо лезть на рожон там, где это попросту неуместно.
– Ты похож на хулигана, – шептал Бомж, дымя сигаретой в первом часу ночи и как бы продолжая разговор с невидимым Молоховым. – На хулигана, который показал властям фигу из-за угла, завопил: «Ага, не вышло скрыть свои разборки!» И бегом. Зажимая в потном кулачке компромат и задыхаясь от восторга. Ты думаешь, они побегут за тобой, обливаясь слезами и соплями? Умоляя не выдавать их, грешных? А ты тогда встанешь в гордую позу и заявишь нечто банальное, вроде «нет ничего тайного, что не стало бы явным»? Так вот, друг мой, ничего такого не будет. Не побегут и не будут умолять. В лучшем случае не воспримут всерьез, ну а в худшем, просто достанут пистолет и выстрелят тебе в упрямый лоб. Тогда пьяненький мужичок с грязной лопатой, забросает могилку землей, собратья по перу и телегорлопаны повоют насчет нового выстрела по демократии, а потом заглохнут. Как и всегда.
Бомж нервно сломал сигарету, вытащил из-под одеяла худые ноги и осторожно ступил на холодный пол. Девчонка на другой стороне кровати недовольно заворочалась и что-то пробормотала спросонья. Генка тихонько поднялся и пошел на кухню. Там он залил воду из чайника в засохшее горло и сел у окна, за которым время от времени мелькал одинокий свет фар.
– А может ты надеешься, что тебя назовут героем? – продолжал Бомж, но уже лениво и без прежнего азарта. – Может и назовут, но только не я. Для меня ты останешься дураком, потому как герои рубят Змею головы. Все и сразу, чтобы не оклемался. А дураки пинают его под зад и смотрят, что из этого получится.
Бомж посмотрел на часы. До разговора с Нью-Йорком осталась пара минут. Если его папа все также пунктуален…
– Да, конечно, – говорил Генка вскоре. – Пойми, отец, это не неожиданное решение, я все обдумал. Я буду у вас уже к Рождеству… Деньги на билет, это само собой. Ну все, пока. Привет маме.
Генка погладил пальцами гудящую трубку.
«Пришли мне, папа, тридцать серебренников. Я продам за них друга и отпраздную Рождество на его могиле.»
Бомж прошел назад в спальню и нырнул в теплую постель, просовывая ледяную руку под горячий бок взвизгнувшей девчонки. Она моментально проснулась и обратила к Генке рассерженное лицо. Бомж перевернул ее на спину и зашептал на ухо:
– Нет ничего лучше секса, если нужно забыть о проблемах. Или успокоить совесть.
– А у тебя она есть? – засмеялась она.
– Была… когда-то.
Все закончилось очень быстро. Бомж упал головой в подушку совершенно обессиленный и заснул, не успев даже ощутить прикосновение простыни к разгоряченному телу. Ему приснился огромный змей, похожий на иллюстрацию из школьного учебника литературы. Одна голова его наклонилась и прижалась к генкиному лбу ледяными губами.
– Мой герой, – сказала голова приятным женским голосом.
