Ашира Хаан
Лабиринт Ариадны
Глава четвертая. Ариадна улетает
– Гришенька с тобой? – встретил меня вопросом Ник.
– С чего бы? – изумилась я, подкатывая свой чемодан поближе.
Нашего проект-менеджера я заметила сразу, как вошла в аэропорт. Очень удобно, когда человек ростом метр девяносто пять. Издалека видно.
– Он опаздывает.
– Это все объясняет! Конечно, он опаздывает из-за того, что мы с ним едем вместе! – фыркнула я, оглядывая Ника с ног до головы и хмурясь.
Он выглядел как-то непривычно. На работу он обычно приходил в джинсах и толстовке, не особо выделяясь на фоне остальных. А тут…
Песочного цвета чиносы, белая рубашка-поло, накинутый на плечи свитер, лоферы на босу ногу. Не такая уж кардинальная смена стиля, но теперь он был похож на миллионера на каникулах, а не айтишника. Особенно в этих очках в черепаховой оправе.
А! Так вот в чем дело!
– Почему ты в очках? – удивилась я
– Потому что у меня плохое зрение, – Ник посмотрел на меня, как на идиотку. – Фролова, ты совершенно уверена, что не заразилась от Гришеньки тупостью половым путем?
– Ты никогда не ходил на работу в очках.
– На работе я в линзах, – терпеливо пояснил он. – А в самолете в них глаза сохнут.
– Тебе идет, – неожиданно для себя ляпнула я.
Ник хмыкнул и несколько секунд смотрел на меня нечитаемым взглядом.
Подошла наша очередь к стойке, и я хотела уже взгромоздить на нее свой чемодан, но Ник успел первым.
– Вы вместе? – Спросила девушка за компьютером.
– Да, да, давайте, – рассеянно ответил Ник.
Мой чемодан уполз по ленте, а он легко поставил на весы свой – кожаный, с медными уголками, стильный до невозможности.
Нам выдали посадочные, и мы отошли в сторону, оглядываясь.
– А если Гришенька не явится? – забеспокоилась я.
– Значит, останется в Москве, – отрезал Ник.
– А я?
– Что ты?
– Ну, тебе же не нужен переводчик, – пояснила я. – Какой тогда во мне смысл?
Он задумался на несколько мгновений, но буркнул:
– Посмотрим, – и мы отправились на паспортный контроль.
В чистой зоне я было дернулась в сторону дюти-фри, но Ник на своих длиннющих ногах так уверенно и быстро шагал вперед, что у меня не хватало дыхания, чтобы одновременно догонять его и окликивать. Ладно, обойдусь.
Но кофе все-таки ухватила под его неодобрительным взглядом.
– Лучше бы поспала в самолете. Десять часов лететь.
– Да, мамочка! – фыркнула я, высыпая в молочную пену два пакетика сахара.
Ник так высоко поднял брови, что они показались над верхнем краем очков.
– Прости, настроение хорошее, – попыталась оправдаться я.
– Да, на работе ты так не радуешься…
Да и ты на работе так не наряжаешься, проглотила я вместе с первым глотком.
Наш гейт уже открыли и туда тут же выстроилась очередь. Я было дернулась, чтобы присоединиться, но Ник так расслабленно продолжал сидеть в кресле, что я снова постеснялась. Только вертелась рядом, то вглядываясь в коридоры в ожидании Гришеньки, то бросая нервные взгляды на табло, то косясь на тающую очередь.
Вот уже и очередь рассосалась, и объявили, что заканчивается посадка, а пиарщика нашего все было не видать.
– Если он опоздает, – с еле заметными нотками ликования в голосе сообщил Ник, помахивая телефоном. – Марк обещал его уволить.
– Увы… – вздохнула я, вставая и направляясь к гейту. – Увы.
Гришенька, конечно, никуда не торопился. Катил свой маленький красный чемоданчик по гладким полам аэропорта, улыбался чему-то из-под огромных темных очков. Не забыл остановиться и купить кофе, пока проверяли наши посадочные.
– Это тоже с нами, – слегка раздраженно кивнул Ник в его стороны, увлекая меня в рукав, ведущий к самолету.
Мы прошли по узкому проходу между креслами под взглядами полностью забитого салона. Не самыми дружелюбными, надо сказать.
Мое место оказалось у окна, у Ника рядом, и он кое-как устроился, вытянув длинные ноги в проход. Гришенька ввалился в самолет в последнюю секунду – за ним сразу закрыли дверь.
Шумно потоптался по ногам в передних рядах, громко извинился в средних, одарил кого-то комплиментом, задев задницей, посюсюкал с младенцев – все это, не отпуская красного чемоданчика, который доволок почему-то до нас.
– Решил без багажа, только с ручной кладью! – обрадовал он нас, подхватывая его и пытаясь запихнуть на верхнюю полку.
– Почему ты опоздал? – холодно поинтересовался Ник.
– Разве я опоздал? – Гришенька сдвинул темные очки на лоб, но они упали снова на нос одновременно с чемоданом, который вновь скатился ему в руки с полки. – Я спецом зарегистрировался заранее, чтобы без меня не улетели! Ник, давай местами поменяемся?
– Зачем?
– Да там… – он оглянулся на свое место. – Ну, короче, нам с Ариадной надо дела обсудить!
– All passengers, take your seats and put your seat belts on immediately! – не выдержала наконец стюардесса, терпеливо ожидавшая, пока он справится с запихиванием на полку чемодана.
– Да подождите! – отмахнулся Гришенька. – Ник, давай!
– Я не собираюсь…
Стюардесса с приклеенной улыбкой резко дернула Гришин чемодан и ловким движением отправила его на полку, захлопнув ее с резким стуком.
– Can you take your seat, please, sir! – продолжая улыбаться, повторила она.
– Ник! Ты всех задерживаешь! – возмутился Гришенька. – Вставай, мое место тоже в проходе!
– Sir, please…
– Твою мать! – рыкнул Ник и взвился со своего кресла.
Вот так обычно это все и происходит с нашим пиарщиком.
Даже то, что неодобрительный взгляд стюардессы достался именно сдавшемуся Нику – было абсолютно закономерно.
Глава пятая. Ариадна ужинает
Пока самолет выруливал на взлет, Гришенька устраивался на месте Ника, как у себя дома.
Снял пиджак, ботинки, расстегнул рубашку, надел на шею подушку, откинулся в кресле и с довольным вздохом достал из пакета бутылку пива.
Поколебался несколько секунд, снова вздохнул и протянул ее мне:
– Будешь?
– Нет.
Я постаралась вложить в ответ максимум своего отношения к ситуации, но если бы у Гришеньки было такое тонкое нервное устройство, чтобы это уловить, он бы еще в детсадовском возрасте ушел жить в лес к волкам.
– Кстати, дела было бы лучше обсудить с Ником, – намекнула я. – Стратегию, нетворкинг, бюджет, в конце концов!
– Ерунда, справимся! – отмахнулся наш пиарщик.
Я закатила глаза и отвернулась, высматривая темный затылок Ника на несколько рядов впереди. Он там уже с кем-то сцепился языком – рядом с ним оказалась симпатичная блондинка с довольно вызывающей грудью. Интересно, Гришенька специально решил подкинуть такой вкусный кусочек Нику?
Но тут блондинка сдвинулась, и я увидела у нее на руках пухлого младенца.
А, теперь понятно, почему он сразу прошел мимо своего места и отправился меняться с Ником. Нужны ему наши дела, как рыбке зонтик, заботился он только о личном комфорте.
Впрочем, я бы тоже поменялась. Добровольно. Лучше орущий младенец, чем наш любимый пиарщик, от которого к тому же несет смертельной концентрацией Dior Savage – самого модного и убойного парфюма последних лет.
Рейс выполняли корейские авиалинии, поэтому русского языка не предполагалось. Все объявления делались на корейском и английском, так что Гришенька не забывал снять наушники и ткнуть меня в бок:
– Чего говорят? Переведи!
Ничего интересного, как правило, не говорили. К тому же капитаны самолетов обычно бормочут свой текст примерно как машинисты электричек – чтобы даже носители языка ничего не поняли.
Зато когда подошло время ужина, проблема с языком встала в полный рост.
Тележка с едой двигалась неспешно, две одинаковые, на мой взгляд, смешливые кореянки умудрялись похихикать со всеми пассажирами по очереди, выдавая им коробочки с горячим блюдом и салатом.
Дошло наконец и до нас.
– Chicken or fish for you? – улыбаясь, спросила стюардесса Гришеньку.
Он ничего не ответил, только молча смотрел на нее, словно ждал перевода.
Стюардесса подождала несколько секунд, продолжая улыбаться и, должно быть, думая, что он никак не может выбрать. Но Гришенька продолжал молчать.
– Chicken or fish? – повторила девушка и, клянусь, ее улыбка не померкла ни на крупицу света.
– Гриш, – двинула я его в бок локтем. – Курица или рыба? Ты что, даже на таком уровне английский не понимаешь?
– А! – спохватился он. – Курица!
Вопрос про английский, разумеется, проигнорировав.
– Мне тоже курицу, – попросила я по-английски.
– Простите, это была последняя порция, – защебетала кореянка. – Осталась только рыба! Извините, пожалуйста!
И она протянула мне горячую коробочку с наклейкой веселой рыбки на ней.
Увы – я терпеть не могу рыбу. В любом, даже безупречно приготовленном блюде с ней мне мнится запах тины и холодной крови.
– Спасибо, я не буду, – я протянула коробочку обратно. – Если останется лишняя порция салата…
Кореянка, судя по виноватому выражению лица, приготовилась обломать и с салатом, но тут меня окликнул Ник, помахав через несколько рядов.
– Фролова! – он постучал длинными пальцами по гулкому боку тележки с едой, привлекая внимание стюардессы, и протянул свою порцию. – Давай поменяемся, у меня курица. Мне все равно.
– Спасибо… – кивнула ему, почему-то ощущая горячий комок в горле. – Спасибо, Ник.
– Не за что! – он снова повернулся к своей соседке.
Гришенька рядом со мной наворачивал свою порцию ужина без малейших угрызений совести, будто бы даже не заметив обмена.
Потрясающий все-таки человек, не устаю ему удивляться.
Хотя в его появлении в нашей компании была виновата именно я.
Когда я только пришла, я занималась всем подряд: переводами, оформлением сайта, оптимизацией под поисковики, редактурой любых текстов. Рекламные статьи тоже писала я – как самая прошаренная в игре.
В какой-то момент Марк Евгеньевич даже предложил мне занять место маркетолога и пиарщика. Но я испугалась.
Никогда ничем подобным не занималась и понятия не имела, как это делается.
С переводами вроде все понятно, а с рекламой? Как разрабатывать рекламные кампании? Сколько платить за размещение? С кем общаться на тему продвижения? Где взять контакты журналистов?
А вот игровая выставка скоро и там будет наш стенд – этим всем тоже мне заниматься придется? Искать грузчиков, дизайнеров, ведущих, моделей?
В общем, я отказалась.
Когда взяли Гришеньку, стало понятно, что ЗРЯ.
Я бы справилась.
Да на том уровне, что он, справилась бы и цирковая обезьянка! Он постоянно ходил советоваться ко мне или Нику, продалбывал кучу денег на неудачную рекламу и даже не догадывался, что с журналистами вообще можно общаться.
Но было уже поздно.
Ник до сих пор напоминал мне, сколько я могла бы зарабатывать, если бы не струсила.
Хотя я все равно не жалела. Терпеть не могу заниматься тем, в чем не разбираюсь. В отличие от нашего любимого Григория Рустамовича. Который вместо обещанных разговоров о делах, после ужина раскатисто захрапел, не снимая наушников и завернувшись в два пледа. Второй мой.
Мне даже представить было трудно, какого размера должна быть бочка меда, чтобы компенсировать эту ложку дегтя, которую подсунула мне судьба вместе с волшебным путешествием в Корею!
Глава шестая. Ариадна смущается
Ник был прав – кофе я пила зря.
Промучившись большую часть полета под храп Гришеньки, который не заглушал даже фильм в наушниках, я вырубилась только за час до приземления.
Поэтому пересадку в Шанхае я пережила в режиме зомби, как и второй перелет.
Примерно в том же состоянии я получала в Пусане свой багаж и грузилась в трансфер. Кажется, я заснула в машине у кого-то на плече – то ли у Ника, то ли у Гришеньки.
К счастью, даже если это и случилось, моя память милосердно стерла позорные подробности.
Очнулась я только в сияющем холле отеля: мрамор, люстры, позолоченные тележки, ослепительные улыбки персонала, многоголосый гул и успокаивающая музыка.
Мне казалось – я все еще сплю и вижу сон. Или прошла сквозь зеркало и оказалась в другом мире.
Даже воздух здесь пах иначе и разговоры звучали с совершенно другими интонациями.
А когда я поднялась на лифте, он открылся в освещенный теплым светом коридор, шаги по которому скрадывал мягкий ковер. У двери моего номера уже ждал улыбчивый мальчик в униформе с моим чемоданом, который он помог закатить в номер.
Я закрыла за ним, доползла до кровати и рухнула навзничь на мягкое покрывало.
Но тут же вскочила – в коридоре послышались голоса. Кто-то спорил там на повышенных тонах, причем по-русски, и я даже, кажется, знала, кто…
Распахнув дверь номера, я увидела Ника, стоящего у стены, скрестив руки на груди с таким выражением лица, что я могла озвучить буквально каждую его мысль. В основном, нецензурно.
И – разумеется! – Гришеньку.
Тот перегородил дверь соседнего номера, не давая носильщику оттуда выйти.
– Это не моя комната! – орал он по-русски, как многие соотечественники пытаясь криком проломить языковой барьер. – Мне не сюда! Ты ошибся! Дай мне другой номер!
Носильщик на трех разных языках пытался убедить его отойти и разбираться с администрацией, но, увы, Гришенька не знал ни одного из них.
– Все в порядке, – негромко сказал Ник, оттаскивая его за локоть и выпуская бедного парнишку-носильщика, который припустил по коридору, не оглядываясь. – Это наш номер.
– В смысле – наш? Мы что – вдвоем будем жить? – изумился Гришенька. – Мы бронировали два номера!
– Да, мы будем жить вдвоем. Второй номер для Ариадны.
Тут наконец заметили и меня.
– Ариадна! – возопил Гришенька. – Ты одна в номере?
– Ну да, – кивнула я.
– А почему мы вдвоем? Несправедливо!
Я посмотрела на Ника. Он снял очки, потер покрасневшие усталые глаза и надел обратно.
– Думаешь, кого-то из нас надо было поселить с ней в один номер?
– Почему нет?!
– Гриш… – начал Ник с тяжелым вздохом.
– Ладно! Ладно! – Гришенька пнул свой чемодан, закатывая его в номер и захлопнул за собой дверь.
Мы с Ником молча переглянулись. Он снова снял очки и сжал пальцами переносицу.
– Фролова, сегодня у тебя свободный вечер, – проговорил он, не открывая глаз. – Можешь заниматься, чем хочешь, но советую отдохнуть, завтра тяжелый день.
– Спать вроде рано… – развела я руками.
– Здесь есть спа-комплекс, сходи на массаж, что ли. Запиши на свой номер, компания потом оплатит.
Ник надел очки обратно и попытался открыть дверь номера. Но та оказалась заперта.
Он закатил глаза и постучал. Ногой. Терпение нашего проект-менеджера явно было уже не пределе.
Я поспешно скрылась в своей комнате, пока он не передумал.
Спать уже не хотелось, но я решила послушаться Ника и повременить с экскурсией по городу.
Хотя из окна открывался совершенно ошеломительный вид вечернего Пусана с небоскребами, горами на горизонте, неоновыми иероглифами и суетливыми автомобилями, несущимися по непривычно расчерченным дорогам.
Завтра, все завтра!
А сегодня – что там было про массаж?
Набравшись наглости, я позвонила в лобби и спросила, когда можно записаться в спа.
Нежным голосом с мяукающим азиатским акцентом мне сообщили, что меня ждут прямо сейчас.
Переодевшись в пушистый белый халат и тапочки, я взяла телефон и осторожно выглянула из номера.
И снова чуть не столкнулась нос к носу с Гришенькой.
Точнее, сначала я столкнулась с агрессивной волной его парфюма, которая буквально вжала меня в стену. На этот раз он использовал боевую дозировку Dior Savage.
Наш великолепный пиарщик был при параде: в импозантном пиджаке с искрой, в начищенных до блеска туфлях с длинными носами и с килограммом геля на тщательно зализанных волосах.
Не удостоив меня даже взгляда, он прошествовал к лифту, насвистывая какую-то мелодию.
Следом из соседнего номера выглянул Ник в домашнем халате и гостиничных тапочках.
– Куда это он… такой? – спросила я, ошеломленно глядя вслед Гришеньке.
– По бабам, – пожал плечами Ник.
– Корейским? – не удержалась я. – А как он собирается с ними общаться?
Он снова пожал плечами.
– На языке любви? – предположил Ник. – Скажи спасибо, что не тебя взял переводчиком.
– Спасибо! – поспешно выпалила я.
Он оглядел меня с ног до головы – я нервно одернула слишком короткий подол халата и собрала края на груди, которые так и норовили разъехаться. Местные халаты не были рассчитаны на мой размер бюста. Не быть мне тонкой-звонкой корейской мечтой, даже если я изголодаю до анорексии. Грудь всегда все портит.
– На массаж? – полуутвердительно спросил Ник.
– Ага, – я нервно одернула халат.
– А я лучше почитаю, – он помахал толстеньким покетбуком на английском.
Я успела увидеть только имя на обложке – Донна Тарт. Надо же, у него неплохой литературный вкус.
– Спокойной ночи, – невпопад ляпнула я. Ник высоко поднял брови, и я попыталась исправиться: – Удачи?
– И тебе удачи, – хмыкнул он.
Едва удержавшись, чтобы не отбить себе лицо фейспалмом, я поспешно повернулась и поспешила к лифту. Вот только собственного начальства не хватало начать смущаться.
Уже в лифте я задумалась – интересно, почему Ник не женат?
И почему за все время работы в компании я только сейчас впервые поняла, что он вообще-то вполне симпатичный?
Глава седьмая. Ариадна в первый день конференции
Первый день конференции выдался непростым.
Ник точно знал, о чем говорил.
Хотя когда я видела бледно-зеленого помятого Гришеньку, мне становилось чуточку лучше. У меня хотя бы джет-лаг, а не джет-лаг плюс похмелье и сожаления о вчерашних излишествах.
Впрочем, Ник тоже не мог похвастаться здоровым румянцем. Видимо, читать на ночь современную литературу здоровья не добавляет.
Я выглядела лучше всех – у девочек есть такое читерство, как косметика, которая маскирует десятичасовой перелет и недосып.
Впрочем, мальчики как всегда…
– Фролова, помнишь наш ИНН? А международное название? Заполни карточку, пожалуйста, – попросил Ник.
Гришенька молчал, лишь прикладывал к виску запотевшую бутылку минералки и морщился.
Все кончилось тем, что все три анкеты и регистрационную карточку заполняла я. И бейджики с именами и названием компании на всех тоже получала я.
– Кофе принеси, – не глядя на меня, бросил куда-то в пространство Гришенька, когда я протянула ему шнурок с бейджиком. – Черный. Сливки отдельно.
В первый момент я даже не поняла, что он сказал.
Переспросила, оглянувшись:
– Это ты мне? – изумившись отсутствию даже простого «пожалуйста».
– Кому еще? – буркнул он, со страдальческим лицом опираясь локтями на стойку и откидывая голову назад.
– Не помню, когда я подписывалась быть твоей секретаршей, – от возмущения у меня даже силы появились. – Сам иди за своим кофе!
– Тебя бы вообще здесь не было, если бы не я, – сквозь зубы процедил Гришенька, бросив на меня полный страдания взгляд из-под полуприкрытых век.
– Без меня ты бы тут даже сортир не нашел с твоим знанием английского! – огрызнулась я.
– Вот только сортиры разыскивать ты и годишься, не льсти себе.
Охренев по полной программе, я набрала воздуха в легкие, чтобы – НАКОНЕЦ! – высказать все, что я думаю о его профессиональной компетенции, его человеческих качествах, его интеллектуальном уровне, его такте и вежливости, его родственниках и его ближайшем будущем…
Но тут из-за моей спины вынырнул Ник.
Он протянул стаканчик с черным кофе и упаковку порционных сливок Гришеньке, а мне сунул в ладони огромную стеклянную кружку, пахнущую кофе, карамелью и горячим молоком.
– Спасибо… – пробормотала я, делая первый, самый божественный, глоток маккиато, который мгновенно впрыснул мне в вены желание жить.
Обычно я такое сладкое не пью, но сейчас надо было прийти в адекватное состояние, и смесь всего самого грешного – кофе, шоколада, сливок и карамели – было единственным, что удерживало мою последнюю одинокую нервную клетку от суицида.
– Не за что, – равнодушно отозвался Ник. – Ты уже выбрала, на какие ивенты пойдешь?
– Нет еще, жду тебя и Гришу.
В конце концов, наше проклятие право – я тут присутствую, как его переводчица, значит, иду туда, куда идет он.
– Потом решим, – Ник одним глотком опустошил свой стаканчик с ристретто и выкинул его в урну. Словно шот текилы жахнул.
– К десяти надо сдать заявки, – напомнила я.
– Потом решим, Фролова, – с нажимом повторил Ник. И вдруг оживился и замахал кому-то за моей спиной: – О! Джон! Лиза! Идите сюда, я познакомлю вас с нашим лид-локализатором!
Кто?
Я обернулась, с удивлением узнавая двух старых знакомых из компании, у которой мы купили права на нашу игру. Они работали с нами в те безумные недели, когда мы в атмосфере горящего борделя запускали проект. Тогда все китайцы казались мне на одно лицо. А теперь – узнаю, надо же!
Конечно, их звали не Джон, и не Лиза. Азиаты обычно брали западные имена, чтобы не заставлять белых варваров мучительно выговаривать их родных. Я даже подозреваю – чтобы им самим не пришлось слушать исковерканные интонации, превращающие гордое китайское имя Источник Мудрости Дракона в позорный Рассвет над Деревнским Сортиром.
– Знакомьтесь, это Ари Фролова, – Ник великодушно сократил мое имя. – Человек, который отвечает за то, чтобы российские пользователи увидели игру именно так, как задумали создатели!
«А не так, как вы в итоге ее написали» – еще следовало добавить. Порой мне действительно приходилось полностью менять смысл диалогов в игре. Для того, чтобы этот смысл в них вообще появился.
– Очень приятно, очень приятно, – загомонили Джон и Лиза, по очереди пожимая мне руку. – Расскажите о ваших достижениях и результатах за последний год, пожалуйста, нам очень интересно!
– Разве вашему руководству не высылают отчеты? – растерянно оглянулась я, пытаясь понять, куда успело деться мое начальство.
– Конечно высылают, но вы расскажете интереснее!
– Сколько у вас в день уникальных пользователей?
– Как часто вы проводите глобальные распродажи?
– Как игроки относятся к новому контенту?
– На каком месяце локализации игра начала приносить чистую прибыль?
– Сколько у вас игровых мастеров?
Да куда же делся Ник, когда он так нужен?
Я вообще-то скромная переводчица, меня в такие подробности никто не посвящал!
Не ответить было бы невежливо, особенно китайцам с их экзотической системой этики. Черт знает, что они решат! А что отвечать-то?
Пожалуй, именно сейчас от Гришеньки могла бы быть польза. Вот что он умеет – это лить воду и говорить много, сказав при этом мало. Но он испарился вместе с Ником.
Доброжелательно улыбающиеся Джон с Лизой наступали на меня, забрасывая вопросами, от которых я пыталась отбиваться универсальным «коммерческая тайна» и «подробную статистику надо смотреть в документах», но с каждой минутой все менее убедительно.
Вот же… Ник зараза! Так меня подставил!
А я расслабилась – массаж, кофе, личный номер… Конечно, не могло не быть какой-нибудь подставы. Оставили на меня самую сложную часть, а сами…
Я еще раз тоскливо оглянулась, надеясь высмотреть темную макушку Ника, которая должна была возвышаться над бушующим в холле морем китайцев, корейцев, японцев и немногочисленных европейцев.
Но вместо него…
Сначала я увидела, как все это море народу синхронно хлынуло в одну сторону. Практически в едином порыве, словно прилив, подчиняющийся власти Луны. Я так и не видела, что их позвало, но сама повернулась туда же.
Как я ни подпрыгивала, ни пригибалась, мне не удавалось увидеть, за кем же следует людское море, перемещаясь в синхронном порыве, словно единый организм.
Было понятно, что кто-то спускается по широкой мраморной лестнице в центре зала – и с каждой секундой его схождения в холле становится все тише.
Только когда он сошел с последней ступеньки, люди раздвинулись, и я наконец увидела.
Его.
Того самого «лебедя» с рекламных видео. В белой футболке, в белых джинсах, с копной темных кудрей. Из-под дерзкого завитка, падающего на лоб, смотрели синие, как глубокое море, глаза.
Воцарившуюся тишину разорвал раскат грома – все собравшиеся разом начали аплодировать, и в звоне хлопков я не расслышала голос, представивший нового гостя конференции.
Или, скорее – хозяина
