Ольга Коротаева
Пленник
– А нет ли средства какого от этого злодея? – с надеждой спросил Циоан.
– Как же, как же, – закивал король, рыская взглядом по зале в поисках идеи.
Взгляд его наткнулся на золотое блюдо, которое стояло перед ним на изящном столике. И он поманил к себе принца. Циоан бодро взбежал по трем ступенькам и наклонился к королю, намереваясь услышать великую тайну.
– Говорят, – король пахнул перегаром в ухо юноши, – что смерть Кошчи… – он выдержал драматическую паузу, задержав дыхание, а потом резко выдохнул: – В яйцах!
– В каких яйцах? – озадаченным шепотом уточнил Циоан.
– А это, – король встал и с удовольствием потянулся, настроение его улучшилось, и он даже почти забыл про побег советника. – Тебе придется выяснить самому! А теперь приглашаю всех на пир в честь нашего гостя!..
– Подожди, – высокомерно оборвал его юноша, медленно отступая по ступеням трона. – Во-первых, моя вера не разрешает мне пировать во время чум… – он осекся и мучительно пытался найти выход из создавшегося положения.
Король вопросительно приподнял бровь: он знал отношение шатранцев к пирам. Во дворце Циоана никогда не устраивались приемы, даже для гостей государства предлагались лишь легкие закуски, зато в городе каждый праздник торжественно кормили бедняков… чтобы зазря не выбрасывать на радость помоечным котам старые и испорченные продукты. Повара-виртуозы щедро сыпали в котлы ароматные пряности, чтобы отбить тухлый запах. И вдовствующая королева в скромных одеждах благосклонно кивала в ответ на крики благодарности, доносящиеся из активно жующей толпы. Вот только никто потом не считал количество страдающих животом… а порой и мертвых.
– Я хотел сказать, – юноша ослепительно улыбнулся, – что настроен на битву, а не на праздность. Надеюсь, что Ваше Величество снисходительно отнесется к такому чудачеству…
Он облегченно выдохнул и оттер капельку пота со лба, самодовольно поздравляя себя с первой государственной интригой.
– А во-вторых что? – хитро сощурился король.
Напыщенный юноша был у него, привыкшему к лгунам и подхалимам, как на ладони. Но он с радостью предоставлял тому право на самолюбование, планируя получить потом намного больше, сем просто вывести на чистую воду юнца.
– А, – протянул юноша и растерянно моргнул. – Разве мне не положено выдать бумагу с разрешением на убийство этого монстра?.. Это оградит меня от проблем с законом вашей страны и даст преимущество перед другими соискателями.
– То есть, – усмехнулся король, – даже если тот погибнет от камнепада, то нашим спасителем от Хозяина все равно будет считаться Ваше Высочество?
Юноша сиял, как начищенный медяк. Король вздохнул: похоже, на случайность малец полагается гораздо больше, чем на себя. Ну что ж, в Шатре есть еще два претендента на наследство. Хотя, как раз эта кандидатура подходит гораздо больше для далеко идущих планов монарха из Руйсов.
– Выписать ему королевский указ по форме 007! – обреченно махнул король писчему.
Тот моментально застрочил пером, оставляя вензеля на специальной королевской бумаге с оттиском короны.
– И еще одна просьба, – после непродолжительного молчания осторожно начал Циоан, разглядывая врученный ему писчим свиток. – По дороге сюда на наш корабль напали пираты и многие из моей свиты погибли. Некий бравый полководец освободил нас, но не пожелал назвать своего имени…
– Ты хочешь, чтобы мы нашли его и наградили? – хищно оскалился король. Он и сам намеревался найти того наглеца, который помешал его планам, но хитрый пират постоянно ускользал от охотников. – Не беспокойся, он будет вознагражден должным образом!
Пеньковым галстуком!
– Нет! – надменно отмахнулся молодой принц, уверенный, что освободить такую важную персону – уже величайшая награда. – У меня осталось мало людей. Не могли бы вы выделить мне воинов? А лучше магов.
Король замер от наглой просьбы юнца. Может, королю самому отправиться на охоту за Кошчи? Спина монарха покрылась холодным потом. Он не собирался объяснять мальчишке, что множество его попыток провалилось и неизвестно к чему приведет последнее фиаско и бегство советника. Но до сего дня можно было все свалить на жалкого труса: мол, дворцовые интриги. А сам король чистый и пушистый комочек белого снега на фоне зловонных планов тайных недругов.
А если согласиться и послать с Циоаном даже самого слабенького мага, это будет равносильно объявленной войне. А Хозяину нельзя противостоять прямо… если хочешь и дальше жить и почти мирно править. Как же выйти из щекотливого положения?
Юноша уже хмурился и притоптывал левой ножкой в изящном сапоге. Постукивание металлической подковы о каменную плитку нервировало короля всё больше. Ему уже начало казаться, что даже пол дрожит в такт сапогу.
Вдруг Циоан замер, прислушиваясь. Постукивание стихло, затухло его эхо. Но вибрация не проходила. Раздался еще глухой удар и пол перед шатранским принцем вздыбился, да заходили в пыльной пляске каменные плитки. Циоан испуганно замахал руками и, не удержавшись на ногах, плюхнулся на зад. Пол все больше проваливался, наклоняя плиту с принцем в сторону зияющей дыры.
– Ааааааа! – заорало высочество, съезжая вниз.
И лишь облако пыли распространилось над проломом. В полной тишине, оно принимало причудливые формы. Под натиском воздушных потоков от многочисленных вееров в руках любопытных придворных дам, даже не подумавших метаться по залу или падать в обморок. Даже король с интересом вытянул шею: что бы значило это исчезновение?
Когда пыль немного улеглась, придворным представился интересный вид: принц Циоан, с круглыми глазами и приоткрытым ртом, по пояс торчащий из небольшого пролома в полу. Одна плита полностью ушла под землю, окружающие её угрожающе наклонились.
Король резво спустился с трона и вперевалку посеменил к принцу, расталкивая любопытных. Следом метнулась стража, получившая благоприятный повод полюбоваться на полный провал шатранского принца при дворе Минда. Под видом защиты короля, разумеется.
– Подкоп? – с энтузиазмом суетился Руйс вокруг провала. – Интересненько, такого на плане дворца нет! Что это? Нападение? Или диверсия? Покушение на шатранского принца?
Старый король весь преобразился: глаза горели, а лицо раскраснелось. Ах, как не хватало ему прямой опасности и битвы. И как скучны ежедневные мелкие интрижки и яд в бокале с вином!
– Подо мной что-то живое, – пролепетал Циоан.
– Снимите его, – отмахнулся король, словно от привязавшейся мухи.
Стражники, скользя по натертым до блеска плиткам пола, осторожно вытащили шатранца из пролома. Отбросив его в сторону, словно тряпичного пупса с ярмарки, они ощерились копьями в сторону дыры. Оттуда раздался протяжный стон.
– Знакомый голосок, – еще больше оживился Руйс, с опаской выглядывая из-за стражника. Лицо его выдало смешанную гримасу удивления и восторга, когда он узнал в пыльной фигуре своего бывшего советника: – Всериил?! Вот проныра, да ты самый живучий гад из всех, что живет в нашем веселом мире! Смотрите, плита пополам разломилась о его блестящую голову, а он всего лишь без сознания! И даже ни одной царапины! Великолепно! Вытаскивайте его!
Вскоре рядом с принцем стражники посадили пыльного и еще не совсем пришедшего в себя тощего советника. Циоан отметил, что блестящим король его назвал в прямом смысле слова: на гладком черепе Всериила не было ни единого волоска и будь он не таким пыльным, то наверняка бы блестел как начищенный деревенский котелок!
– Хм, – король довольно потирал руки. – Я же говорил, что из-под земли достану! Так оно и вышло! Ну вот, принц, принимай помощника.
– Он маг?.. – Циоан растерянно моргал глазами, пытаясь понять, что здесь происходит.
– Еще какой, – довольно захохотал король. – Маг и волшебник! Все может… только все его под землю тянет. Вот скоро это ему и пригодится!
Вот повезло, так повезло: и вину за покушение на Хозяина теперь можно с чистой совестью свалить на Всериила, и от обоих сразу избавиться, не замарав свои пухлые ручки. И принцу не отказать в щекотливой просьбе. Воистину, небо сегодня на стороне Руйсов!
Всериил свел мутные глазки на бледном лице принца и глупо хихикнул, обнажив две зияющие дырки вместо передних зубов. Циоан передернулся:
– Какой-то он чудной…
– Точно! – радостно подпрыгнул король. – А где интересно ты видел не чудного мага?
Принц моргнул и с опаской отодвинулся подальше от «мага», который нежно ему улыбался. Но против слов короля сказать было нечего: нормальных людей в братии магов действительно не встречалось.
– Закопать! – бросил король, резво разворачиваясь в сторону выхода. – А я что-то проголодался.
Послушные стражники подхватили на руки принца и бывшего советника. Циоан заорал дурным голосом, пытаясь выскользнуть из цепких рук громил. Король растерянно оглянулся.
– Да нет, болваны, – гаркнул он. – Ход закопать, а этих отпустить… – И добавил себе под нос: – Хотя идея мне очень нравится. Но не будем спешить – история должна идти с плавной неторопливостью светской дамы, ибо именно тогда она соблазнительна и величественна.
Свита потянулась вслед за монархом, громко обсуждая события насыщенного дня. Толпа плавно обтекала понурого Циоана лыбящегося Всериила.
– Не нравится мне все это, – пробурчал шатранец, все дальше отодвигаясь от бывшего советника.
Глава 9
Дохлая на вид лошадёнка, оказалось весьма шустрой. София ещё не успела перевести дыхание, а колёса повозки уже не дребезжали по городскому булыжнику, они мягко шуршали дорожной пылью. Дома сменились хибарками, а теснота улиц – простором полей и огородов. Наверное, здесь уже можно было почувствовать себя в безопасности. Во всяком случае, юный селянин явно осмелел. Иначе бы ему не пришла в голову идея остановиться, с озабоченным видом осмотреть что-то на задних колёсах и, огорчённо почмокав, попросить девушку о помощи. Дождавшись, пока София сойдёт на землю, паренёк рыбкой нырнул в повозку, пронзительно свистнул и через мгновение исчез за ближайшим поворотом. Видимо, у него были свои планы на будущее, и спасение незнакомок весьма фривольного вида в них не входило.
Девушка огляделась. Капитану она верила и сомнений в том, что спасение пришло окончательно, не возникало. Другое дело, что появились новые трудности. Но вокруг не было ни стражников, ни опасных незнакомцев – стало быть, можно выкрутиться и самой. Перво-наперво София решила переодеться, остатки туалета бордельной красотки мало отвечали её понятиям о комфорте. Правда, купить платье было негде и не на что, но жизнь преподнесла ей за последнее время несколько уроков и девушка оказалась способной ученицей. Во всяком случае – платье, украшавшее пугало на ближайшем огороде, оказалось относительно чистым, пусть и несколько пыльным, вполне подходило по размеру, а украшавшие его дыры не предавали одеянию непристойного вида. А вот узнать девушку, симпатичную и всегда опрятно одетую, теперь было нелегко. С обувью проблема решилась ещё проще – вульгарные туфли быстро лишились каблуков, придорожная грязь и камни без проблем превратили их в нечто бесформенное.
Хотя главная опасность поджидала её в городе – София решила отправиться туда, найти капитана и, с его помощью, вернуться к Хозяину. Домой возвращаться не хотелось, что-то подсказывало, что дом перестал быть её крепостью. В целом мире у девушки осталось только два близких человека…
Собственные ноги – не столь приятное средство передвижения, когда впереди несколько миль под палящим солнцем по пыльной дороге. Кроме того – нельзя было забывать, что она жертва, на которую слишком много охотников. Но, к тому времени, когда проселочная дорога сменилась булыжной мостовой даже близкие родственники не узнали бы в этой замухрышке Софию. Редкие взгляды, бросаемые на оборванку, содержали лишь равнодушное презрение обычных горожан, или подозрительность к конкурентке от городских побирушек. Впрочем, на окраинах города и тех и других было немного, все стремились в центр, похоже, сегодня был базарный день.
Чем хороши такие дни в больших городах – смешением народа. По площади среди кричащих торговцев шатаются и родовитые горожане, и простые обыватели. Стражники, с переменным успехом, следят, чтобы уличные воришки не чувствовали себя чересчур привольно. А уж всякого рода гадалкам, астрологам и самочинным знахарям было полное раздолье! Их палатки заняли целый ряд, причём дорогие, чуть ли не шёлковые, вполне мирно соседствовали со скроенными из старых мешков. За одной такой София и пристроилась отдохнуть и перевести дыхание. Почему она не пошла сразу к заведению Гобо, девушка объяснить вряд ли бы смогла, хотя дорогу, по которой её увозила повозка, запомнила. Наверное, посчитала, что другой путь будет безопаснее, а расположение относительно базарной площади она себе вполне представляла. Однако обстоятельства повернулись иначе, искать ничего не потребовалось…
Палатки стояли в углу, образованном древними городскими стенами. Прямо напротив них возвышался деревянный помост. За ним торчали высокие жерди, весьма неприятного вида. Некоторые из них были украшены странными набалдашниками. Приглядевшись, София поняла, что это такое и ужаснулась. Несложно было догадаться, что ноги привели девушку в ту часть базарной площади, что служила для публичных наказаний. А странные украшения оказались головами казнённых. Видимо, городская управа рассуждала так, чтобы впредь неповадно было творить беззаконие в их славном городе – пусть головы преступников вечно красуются на самом видном месте. А жара, птицы, черви приложат усилия к тому, чтобы свободные места регулярно на жердях появлялись.
Девушка нашла в себе силы ещё раз глянуть на страшное напоминание. Большинство голов уже превратились в черепа, однако с краю красовалась новенькая. Похоже, своё место она заняла совсем недавно, ещё не успела, как следует, засохнуть стекающая по шесту кровь. Что-то знакомое показалось Софии в обезображенном смертью лице… Она присмотрелась и, чтобы не крикнуть на всю площадь, зажала себе рот: поверх базарного гульбища в белый свет смотрели мёртвые глаза бывшего Адмирала Армады, личного капитана Хозяина, известного миру под кличкой Одноглазый Питер…
Помощи ждать было больше неоткуда… Раз Хозяин не спас её сам, а послал капитана – значит, так было надо. Теперь можно надеяться только на саму себя. Она вдруг почувствовала себя совершенно обессилевшей, голова закружилась, в нос ударил смрад и вонь базарной площади… Не в силах себя контролировать, София начала падать. В стене палатки вдруг обнаружилась щель между полотнищами и девушка, теряя сознание, провалилась внутрь…
…Здесь было нежарко. Пахло ароматными травами и дорожной пылью. Где-то далеко приглушённо звучали голоса. София постепенно приходила в себя. Она не отдавала отчёта, сколь долго пробыла без чувств, но, на её удачу, хозяйка палатки отлучилась, и, похоже, надолго. Во всяком случае – никто не поинтересовался, что делает здесь незваная гостья, на каком основании она сидит на хозяйском коврике и прячет голову под чужой накидкой. Девушка и сама не ответила бы – что подтолкнуло её представить себя хозяйкой, но именно в этот самый момент полог отогнулся, и внутрь крадучись вошёл невысокий толстенький человечек. Разумеется, София не знала его, да и кого она могла знать вдалеке от родного дома? Однако что-то ей подсказало, что человечек не тот, за кого пытается себя выдать, образ простого горожанина ему чужд, и не от хорошей жизни вынужден он обратиться к гадалке.
– Я пришёл, ведьма, как договаривались… – буркнул тот, старательно пряча лицо за воротником плаща и широкими полями шляпы.
Делать было нечего, пришлось изображать из себя «ведьму». Девушка прижала ко рту край накидки и глухо пробормотала:
– Договаривались?..
– Ну да, – заёрзал на месте толстячок, – Я согласен на твои условия…
– Согласен?.. – похоже, София выбрала верный путь в разговоре.
– Вот… – из плаща высунулась пухлая ручонка, сжимающая туго набитый кошель, – Пятьдесят золотых.
– Так…
– Ровно пятьдесят! И ни гроша не возьму обратно, если не пойму трёх твоих ответов!
– Трёх?..
– Ну хорошо, хорошо – двух! Я всё помню – моё дело слушать тебя, и догадываться, потому что больше ни одна гадалка в Адахаре не возьмётся пророчить о Хозяине…
Сердце Софии ёкнуло и провалилось в пятки. Если бы толстячок не был так явно напуган, он мог бы заметить, как затрясло гадалку при этом имени, однако он был занят только своими проблемами и не обращал внимания ни на что вокруг.
– Спрашивай… – дрожащими губами прошептала София.
– Говорят, Хозяин прячет свою смерть в яйце. Это правда?
– Правда… – опешив от странного вопроса, пролепетала девушка. Ведь каждый ребенок знает, что Хозяин бессмертен!
– А где он его прячет? – собеседник жадно подался вперед.
– В утке, – первое, что пришло в голову, выпалила София и тут поняла, что вопросы кончились, и надо побыстрее выпроводить незнакомца. Помощь пришла неожиданно. Куча тряпья в углу палатки зашевелилась, и из-под неё вылез здоровенный чёрный кот. Кот зевнул, широко разинув огненно-красную пасть, и недобро глянул на толстячка. Тот замер, проглотив следующий, уже неоплаченный вопрос. А кот, чувствовавший себя полновластным хозяином, хрипло мявкнул, словно давая понять посетителю, что его присутствие здесь лишнее. Толстяк засуетился и сопровождаемый яростным шипением, боком выскочил из палатки. Огонь в кошачьих глазах погас, зверь обернулся к гостье, обнюхал её и милостиво разрешил себя погладить. Отвлёкшись на кота, София прозевала тот момент, когда качнулся полог, и в палатку проникла настоящая хозяйка.
– Так, Черныш, ты уже не только посетителей принимаешь, а ещё и вещи мои раздариваешь?
Молодая, не старше самой Софии, цыганка, уселась у входа в палатку и насмешливо уставилась на посетительницу. София смутилась, сорвала с себя накидку и протянула её девушке:
– Вот. Простите, сударыня, я вовсе не хотела брать ваших вещей, так получилось…
– Да я уж вижу, – фыркнула та, – Если бы захотела – так бы Черныш тебе и позволил!
– Он хороший, – слабо улыбнулась София. – Он меня спас сейчас…
– От кого? – заинтересовалась цыганочка.
– Был тут сейчас какой-то важный господин. Я не знала, как от него избавиться, а Черныш его выгнал. Незнакомец принёс деньги. Он спрашивал… про Хозяина!
Цыганка присвистнула, и лицу её мгновенно стало серьёзным.
– И что ты ему ответила?
– Не помню уже. Какие-то глупости. Первое, что пришло в голову…
Гадалка задумалась на мгновение.
– Так, подруга, не могу сказать, что ты мне здорово помогла, скорее наоборот… Но пользу принесла. Так что можешь бежать по своим делам, а я быстренько сворачиваюсь и убираюсь из этого городишка. Десять монет от этого толстого придурка можешь забрать себе. Эй, ты чего разревелась?
София долго не могла успокоиться. Минута общения с нормальным человеком сняла внутренний засов, и всё напряжение последних часов хлынуло наружу. Цыганка засуетилась, немного испуганная, вокруг незваной гостьи, сунула ей в руку глиняную кружку с терпким вином, да принялась гладить по голове. Черныш, не теряя достоинства, перебрался к Софии на колени и замурчал, как заправский домашний кот. Только минут через десять девушка нашла в себе силы рассказать хозяйке свою историю: и про похищение, и про заведение Гобо, и про спасение в лице капитана и про финал всей истории. Только про Хозяина не рискнула упомянуть.
Цыганка, выслушав её, задумалась, выглянула наружу и зорко огляделась, да задержала взгляд на голове Чёрного Питера. Вернувшись, решительно произнесла:
– Ладно, подруга, из города я тебя вывезу. А дальше, как пожелаешь, хочешь – со мной, хочешь – сама.
Дальше события разворачивались быстро и решительно. Марита, как звали гадалку, во мгновение ока собрала вещи, разбросанные по палатке, да пронзительно свистнула. Угрюмый пожилой цыган помог ей свернуть полотнище и погрузить вещи невесть откуда взявшуюся таратайку, запряжённую меланхоличным конём. Девушки сели рядом, голову Софии скрывала уже привычная для неё накидка, а на плече, к удивлению гадалки, устроился Черныш. Базарный день клонился к закату, с рыночной площади уже разъезжались повозки и, влившись в общий поток, город удалось покинуть без особых трудностей.
Как всегда, стражники на выезде пытались поживиться за счёт выезжающих, но здесь неоценимую помощь оказали грозно шипящий кот и стайка галдящих цыганят, как бы случайно оказавшаяся в толпе. У кого-то пропал кошель, у кого-то развязался тюк на повозке. И повозка с двумя цыганками выехала за ворота без малейшей задержки.
***
Циоан задумчиво мерил шагами небольшую комнату. От деревянного грубовытесанного стола до тяжелого темного от времени сундука четыре широких шага. От невзрачного оконца до покосившейся дверцы пять… В яйцах? Понятно, почему чудовище похищает девиц! Юноша ухмыльнулся: у кого-то сила в яйцах, А Хозяин видимо по этой части слаб. Если подобраться и ударить его по слабому месту, то он либо ослабеет ещё больше, либо сразу откинет копыта. Или что он там откинет? Не важно! И всё же странно, почему раньше его не победили. Может, трудно подобраться к нему настолько близко? А если применить хитрость? Может, переодеться девицей? А если не успею ударить? Тогда придётся повторить судьбы несчастных моряков, которые плыли на остров Ашиг за бесценными черепахами, да разбились Ра рифах и попали к любвеобильным туземцах с близлежащих островков… Говорят, тем без разницы: мужчина, женщина… Принца передернуло. Подобная перспектива его не привлекала.
– Крабс! – пискнуло существо в углу комнатки.
Циоан вздрогнул: он совсем забыл о «могущественном маге», навязанным его королем. Он уже тысячу раз пожалел, что вообще завел разговор о выделении ему помощников. С тех пор, как Всериила вытащили и отняли у него драгоценные камни, в которые тот вцепился мертвой хваткой, советник погрустнел и выражался односложными словами, абсолютно незнакомыми Циоану. Но он хотя бы не строил ему глазки! А если?..
– Всериил, – мягко обратился юноша к тощему мужчине, окидывая его оценивающим взглядом. – А ты можешь на время превратиться в женщину? Ну или хотя бы некоторое время выглядеть привлекательной девушкой?
– Тарабах! – очень грустно промолвил сжавшийся советник.
– Ну ладно, – вздохнул принц. – Придется тебя приодеть и подкрасить… Может, все-таки понравишься Хозяину… Ему при мужском бессилии, наверное, все равно, какую девушку мучить: красивую, аль не очень…
Губы советника задрожали. При всем своем приобретенном безумии, он не хотел становиться еще и жертвой насилия. Но принцу эта идея нравилась все больше: много времени ему и не надо. Стоит только Хозяину отвлечься на новенькую жертву, как он уж тут как тут!
Стук в дверь прервал мечты Циоана о призе в виде прекрасной девы, пленницы Хозяина.
– Кто там?! – грозно рыкнул он.
То есть он думал, что это прозвучало грозно, но его высокий почти девичий голосок был неспособен кого бы то ни было напугать. Но окружающие старательно делали вид, что его высочество страшен в гневе, как бы при этом им не хотелось расхохотаться. Деньги, которые он им платил, стоили небольших неудобств.
В комнату вкатился толстячок, которого Циоану рекомендовал хозяин гостиницы. Он клялся, что это единственный человек, который может достать и купить любую тайну. Принц отсчитал толстяку требуемую сумму в пятьсот золотых и дал день сроку. И весь этот день Циоан ходил по комнате из угла в угол, размахивая руками и строя один немыслимый план победы над Хозяином за другим. И вот наконец, гонец прибыл…
– Ну, что ты узнал? – жадно подался к нему Циоан.
– Король сказал правду! – торжественно выдал толстяк. – Смерть Хозяина в яйце!
Циоан облегченно вздохнул: он ждал от Руйса только подлости и лжи, поэтому информация о яйцах казалась ему несколько… выдуманной. Но тот не солгал. Значит, у принца все-таки есть шанс совершить подвиг раньше своих братьев.
– Где это яйцо? – жарко выдохнул он в лицо вестнику.
Тот жадно втянул ноздрями воздух: от юнца веяло лучшим адахарским вином. Не то, чтобы он не мог его себе позволить, но жадность никогда не позволяла толстяку потратить на вино больше, чем ползолотого за пинту. Сглотнув слюну, он важно продолжил:
– В утке!
– В какой утке? – опешил Циоан. Он имел совсем другое представление о том, где у Хозяина должны находиться яйца. А теперь перед его разбушевавшимся воображением встала совсем уж невероятная и отвратительная картинка.
У толстяка забегали глазки: он заплатил гадалке пятьдесят золотых за ответы, справедливо полагая, что остальное – его маржа в этом деле. Но не ответить на вопрос принца он не мог: уж больно грозным был вид двух воинов на выходе из маленькой комнатушки.
– В золотой, – проблеял он, бросая испуганные взгляды на тощего старика в углу комнаты: тот принялся доказывать пойманному таракану что-то на неизвестном толстяку языке. От этого зрелища у вестника побежали мурашки по коже: что же сделают с ним эти изверги, если они так довели лысого? Он уже сто раз пожалел, что не отдал Марике все деньги и не выспросил у неё все подробно. Но сам слух о том, что смерть Кошчи в яйце, рассмешил его до слез. И дважды забавно было, что этот юнец поверил сказке. Но теперь это дело ему уже не казалось таким забавным и легким.
– Золотом? – ошарашено повторил принц.
Видимо Хозяин совсем слетел с ума, раз носит нижнее белье в виде птицы, да еще и из тяжелого золота! Он нахмурился. Серьезные ребята у входа лязгнули оружием и скрестили руки на груди, всем видом выражая готовность исполнить любой приказ своего господина.
Толстяк совсем занервничал и испуганно затараторил:
– Утка в зайце!
Циоан выпучил глаза: он золотую утку ещё и мехом зайца обтянул? Воистину, фантазия у безумных без границ: так защищать свое сокровище! Это было уже проблемой: как же надо ударить, чтобы пробить всю эту зверино–птичью броню! Может, это какой магический ритуал для увеличения мужской силы? Надо будет спросить у магов. Может, принцу тоже стоит попробовать?
А толстяка уже несло, он не в силах был остановиться:
– А заяц в сундуке!
У Циоана все поплыло перед глазами: он себе это уже представить не смог!
– Сундук на самом высоком дереве! – не унимался вестник. Глаза толстяка были пусты, а сам он медленно пятился к двери. И, наткнувшись спиной на ножны стражника, взвизгнул: – Где то дерево, не знает никто!
И обессилено упав на пол, быстро выполз в коридор под брезгливыми взглядами мрачных воинов. Наследный принц Шатра глупо хлопал длинными темными ресницами.
– Бемс! – торжественно подытожил Всериил.
***
Необитаемый островок, где Хозяин когда-то переманил Питера на свою сторону, ничуть не изменился. Все та же одинокая пальма на самом берегу полоскала по неверному морскому ветру свои длинные полосы зелени. Её подружки жались к одинокой скале, изъеденной ветрами, словно круг сыра в кладовке подвергся нападению стайки мышек. Матросы «Альбины» неуверенно раскладывали костерок в небольшом гроте, а Хозяин мерял шагами островок, как некогда Питер. Лицо его было серьезным, и иногда во взглядах, которые он бросал на своих людей, те ощущали раздражение и тревогу. Бравые матросы относили недовольство Хозяина на свой счёт и совсем притихли.
Пятьдесят, пятьдесят один, пятьдесят два… Лекарство, которое помогло Питеру, несомненно, поможет и ему сейчас. Кошчи верил в это: место, впитавшее такие сильные эмоции, навсегда несет отпечаток некоего знания. Знаний у Кошчи было предостаточно, вот только касались они все этого мира. А насадская магия была чужой, и Хозяин чувствовал исходящую от неё опасность. И вместе с этим, он также чувствовал, что это правильно. Он просто физически ощущал, что эта сила гармонизирует силу, которой обладала таинственная жидкость в его пещере. И что появление магии насада – закономерно. Может, просто она еще не успела пропитать этот мир, чтобы стать «своей», как некогда видимо сделала это его магия?
Одни вопросы и догадки! И понять происходящее Кошчи сможет, лишь окунувшись в самую гущу событий. С одной стороны, назревает конфликт между государствами. Все три намерены объединить других под своей властью и тайно готовят войска. Или не совсем тайно, а даже нагло, как поступает Насад. Остальные еще не верят, что война уже началась, но несомненно их этот план устраивает, ибо каждый видит себя победителем. Но все это лишь фасад. Что на самом деле стоит за неожиданной агрессией Насада? Почему при явной атакующей политике Насада насадские маги продолжают работать на всех, кто платит деньги?
Кошчи принял решение. И чтобы его осуществить, ему необходимо затаиться, исчезнуть, стать неузнаваемым. Но только внешне, не затрагивая глубины своей личности. А значит его сила тут не поможет. Опасно, ибо еще долгое время все маги будут чувствовать её, словно запах свежеиспеченного хлеба. То есть магию вообще применять нельзя, если он хочет проникнуть в Насад незамеченным его многочисленными магами, в силе которых сомневаться не приходилось. И тут, как нельзя кстати, пригодится талант Монти.
– Эй, приятель, – дружелюбный тон Хозяина подействовал на матросов, как бочка айварского пива: они расслабились и заулыбались во весь рот. – Нравится мне твои способности! Можешь применить их ко мне? Мне нужно стать незаметным… среди насадчан. Некоторое время мне придется обходиться без своей силы.
Арбучо и Монти тревожно переглянулись: Хозяин опять чего-то задумал, но выяснять было совершенно бесполезно. Они знали: если Кошчи сразу не поделился, то объяснений не будет ни при каких обстоятельствах.
– Насад? – растерянно спросил Арбучо, пока его приятель работал с внешностью Хозяина. – Но как же мы без магии попадем туда с этого острова?
– Не волнуйся, – улыбнулся Кошчи неузнаваемыми тонкими губами изящной формы. – К вечеру к берегу причалит пиратское судно…
К счастью, способность видеть некоторые вещи не требовала от Хозяина проявления его силы.
Арбучо кивнул и, оглядевшись, выбрал длинную жердь, видимо принесло волнами с разбитого недавно суденышка. Примотав к кончику свой короткий пиратский нож, он отправился на рыбную ловлю. Благо, гарпуном он орудовал не хуже меча. И еще задолго до вечера у них был превосходный ужин из трех упитанных рыбешек, которым не посчастливилось в это время лакомиться сочными водорослями на мелководье крошечного заливчика.
Золотистый загар на толстом теле Арбучо легонько мерцал красноватым оттенком: то ли от заходящего солнца, то ли от затихающих языков пламени. Воин недовольно сопел и бросал недоуменные взгляды на высокого брюнета средних лет, изящного телосложения и насадскими тонкими чертами лица. Но не смел больше задавать вопросов. В конце концов, он сам добровольно пошел на службу к Хозяину, и одним из обязательных условий было умение держать язык за зубами. А здравый вояка и так опасался, что позволил себе несколько больше положенного. Но тревога его не покидала ни на секунду. Так уж вышло, что Хозяин такой всемогущий, но при этом такой… не то что слабый, но словно потерявший себя. Он находился под молчаливой опекой всей команды, все его любили. Просто так, ни за что, как любят красивые цветы, сочный закат или изящный изгиб називийского меча. Интересы и планы Кошчи всегда были выше понятий простых моряков и те изо всех сил старались защитить своего могучего господина, которого не беспокоила такая мелочь, как неудобства, голод, смерть… Особенно его собственная.
