Christy Cher
К Хэллоуину. Усадьба Вечности
Никогда ещё дни не тянулись так долго! Мучения прекращались лишь с очередным приходом Морфея. Я засыпал и видел другую реальность, в которой всё было иначе. Меня в ней было много, каждая частичка тела наслаждалась пребыванием в неизвестности, а все мысли сосредотачивались на одном слове – «вечность».
Всё сложнее было делать вид, что всё хорошо, когда хорошее переместилось из яви в грёзы. Весь октябрь меня тянуло в направлении загадочной усадьбы, и я потратил не так уж и мало времени, чтобы найти знакомое место в реальности. Увидев кадры, рассмотрев их вблизи, я охнул от неожиданности! Это было взаправду! Мой мир из сновидений существовал. Отправиться туда стало моей навязчивой идеей. Меня будто связали нитями и с каждым днём всё сильнее тянули в сторону Усадьбы Вечности. Сердце моё было там, осталось только вернуть его телу.
Покупая билеты, я не мог не заметить подозрительный взгляд кассира. Он долго изучал документы, прежде чем поставить печати и отправить меня в сторону поезда, готового отправиться в путь. Всё происходило так быстро! И… я был счастлив! Будто моя мечта вот-вот готова была исполниться! Звучит нелепо, но я воспринимал поездку как маленькое приключение, в котором мне предстоит поучаствовать.
«Вот съезжу, разберусь в себе и сразу вернусь домой!» – думал я. «Что может пойти не так?» Что ж, мама однажды назвала меня наивным ребёнком.
Гостиничный дом «Две пиявки» встретил меня горящей вывеской о наличии свободных номеров, но достучаться до хозяина никак не удавалось. Я почти потерял терпение, когда, наконец, щёлкнул замок, и опрятного вида мужчина с улыбкой на лице вышел навстречу своему ночному гостю.
А этот гость, в свою очередь, успел испачкаться в грязи и промокнуть под моросящим дождём. Он ни капли не был похож на пристойного молодого человека, коим всегда и являлся. Владельца гостиницы, однако, ничто в моём внешнем виде не смутило.
– Добро пожаловать в «Две пиявки», сударь! Ох, мы уж и не ждали никого в такой час! Проходите, проходите! Подайте ваше пальто, будьте так любезны! – обхаживал он меня, принимая вещи и подталкивая к камину. – Как чувствовали, что надо поленьицев занести побольше. Вы не стесняйтесь, погрейтесь, видать, совсем продрогли! Погодка-то у нас не очень.
Я благодарно кивнул и поспешил вытянуть руки над потрескивающим огнём. В онемевших пальцах вновь пробуждалась жизнь. Не прошло и часа, как я сидел в тепле, у камина, под шерстяным пледом, с чашкой чая в руках. Хозяин гостиницы много болтал, но сперва вызнал моё имя, записал данные и вручил ключ от комнаты. Там я оставил свой скромный багаж и тут же принял приглашение спуститься вниз на чай.
Тихомир Чеславич оказался человеком радушным, большим любителем поговорить да раскинуть одну-другую партейку в твист-вист. Играл он по старым правилам, потому мне пришлось долго слушать объяснения и наставления опытного игрока. В последний раз я играл с друзьями на пачку макарон в общежитии, навыки мои были далеко не профессиональными и даже не любительскими, Тихомир Чеславич посмеивался и выставлял полный туз-набор, в то время как я сидел в полном проигрыше. Я так и не решился на повторный круг и умудрился выйти из игры, применив особый стратегический ход – забалтывание оппонента.
– Вы тут давно живёте? – спросил я у владельца «Двух пиявок». – Давно гостиничный дом держите?
– Ох, малёк! Да я ж тут родился! – раскинул руки Тихомир Чеславич. – Вооот таким был, когда мамка моя померла. Отец владел гостиничным домом, а я, стало быть, наследник его. Тот помер – я владельцем сделался. Всё просто.
– А название такое откуда? – поинтересовался я.
– Так целая ж история! Пошёл, значить, мой прадед как-то на болота. Был он знахарем местным: травки какие собирал, банки ставил, пиявок ловил. Вот и вцепилась ему одна такая в ногу. Противная пиявка, приставучая, эх! – вздохнул мой собеседник. – Принялся прадед вопить во всю глотку, так как не обычная это пиявка оказалась, а ядовитая!
– Разве такие бывают? – удивился я, складывая карты в коробочку.
– Ить! Бывают! – крикнул Тихомир Чеславич. – Бывают, окаянные! Как вопьются, так, стало быть, не отдерёшь. Яд пустят – конец придёт. Вот он и орал, пока девица одна на помощь не прибежала! Тоже пиявок собирала. Покудесничала да и выдернула кровопийцу! Во какая была! Потом смеяться стала. Прадед мой насупился, как филин на дубу, а та и говорит, что у самой такая пиявка недавно яд пустила. Еле спасли! Пить приходилось отвар из цветков долгожилки. Ну, травка такая, на болотах растёт. Вот девица и бродила там одна, в поисках долгожилки, пока на прадеда не наткнулась.
Тихомир Чеславич достал старую фотографию и протянул мне. Я осторожно взял её и разглядел на выцветшей бумаге двух влюблённых. Держались они за руки: дама – в белом платье, мужчина – в чёрном костюме. Традиционная свадебная фотография. У меня тоже была такая.
– Получается, они…
– Свели их вместе две пиявки. Так гласит семейная легенда.
Я вгляделся в фотографию ещё раз, подмечая, какими счастливыми выглядели предки моего нового знакомого. На своей же свадебной фотографии я стоял с ничего не выражающим лицом, в то время как супруга улыбалась, светясь от счастья. Такие разные судьбы!..
Ночь принесла мне душевное облегчение. Я ни разу не проснулся, спал, как младенец, закутавшись в три одеяла, а на утро проснулся, ощущая умиротворение в каждой частичке своего тела. За окном угукали птицы, солнце скрывалось под нависшими серыми тучами, в воздухе стоял привычный гнилостный запах. Я умылся, переоделся и убрался в комнате. В голове созрел новый план – пойти на прогулку и осмотреть окрестности. Никогда не понимал любителей утренних променадов, но что-то во мне изменилось с приездом в Усадьбу Вечности. Помимо стойкого желания выйти на свежий воздух, я жаждал приключений. Мне хотелось прогуляться до самой усадьбы и, если будет возможность, непременно заглянуть внутрь.
Тихомир Чеславич оставил записку, что ушёл по делам, но накрыл мне поднос пирожками с мясом и крендельками с маком. Я взял один и, умяв за один присест, быстро покончил с завтраком. Меня ждали приключения.
Серый мир захолустья приносил мне больше наслаждения, чем яркий городской. Размышляя над этой несуразностью, я вышел к тропинке, ведущей к усадьбе. По пути мне встречались местные жители, в основном мрачные и неприветливые. Угодить всем, что только моя душенька пожелает, – явно не являлось их целью. Гости для жителей Усадьбы Вечности были редкостью, оттого и цену им они не знали.
В городе туристов воспринимали как постоянный мозолящий глаза элемент. Их не любили за наглость, чрезмерное любопытство и навязчивость, но улыбались в ответ, чтобы получить заветные червонцы. В таких местах, как это, само слово «турист» было диковинкой. Так что прогулка доставила мне удовольствие только тогда, когда я покинул деревню.
Обойдя ежевичные колючие заросли, по наводке единственной добродушной бабули, гнавшей вперёд индюков, я вышел прямиком к усадьбе Винштейнов. Она возвышалась далеко на холме, и тут возникла серьёзная проблема: тропинка прерывалась огромной железной изгородью, ворота были закрыты, и сколько я ни тряс их, они не уступали моей настойчивости.
Словно в насмешку хохотали птицы, квакали лягушки и летали перед глазами мошки. Я хотел обойти ограду, но ей не было конца. Походив туда-сюда, я выдохся и присел на холодный и немного влажный камень. Страшно хотелось кушать. Завтрака оказалось недостаточно, утренний прохладный воздух разжигал аппетит, и я пожалел, что не взял с собой ароматные пирожки с мясом.
