Christy Cher
К Хэллоуину. Усадьба Вечности
Так я и сидел, ожидая… сам не знаю что. Внутренний голос настойчиво просил меня остаться, да и я сам никуда не спешил. Мир же вокруг не затихал ни на минуту. Какофония голосов живой природы создавала особый вид развлечения – музыкальный концерт для одного слушателя. Я ничуть не жалел, что воспользовался ситуацией, чтобы пополнить свой запас впечатлений об окружающей среде.
Мне даже пришла в голову безумная затея – плюнуть на всё и пойти к болотам, но воспоминания о пиявках удержали меня на месте. Хотя, кто знает, иногда и пиявки закладывают новое начало.
Тихий шёпот разбавил сплетение звуков, к которым я успел привыкнуть. Открыв глаза, я попытался найти его источник, но шёпот исчез. Тогда я подумал, что задремал. Некоторые птицы кричали так, будто это человека пытают, и мне никак не удавалось расслабиться вновь! Поёжившись от жутких мыслей, я всё же закрыл глаза, но шёпот вернулся.
Я встал на ноги и отошёл от ворот подальше. Неожиданно шёпот сменился пением. Пела… женщина, и её голос был слишком хорош для этих мест. Песня была на незнакомом мне языке, но звучала ладно, так что я попытался найти солистку в этом сказочном концерте на болотах.
Мы почти столкнулись, и я напугал её. Она вздрогнула и отскочила назад, выбрасывая вперёд руки. Но потом я увидел, как тонкие брови женщины изогнулись в немом удивлении, сплетённом с долей облегчения и даже радости, как она отвела в сторону выбившуюся прядь аккуратно уложенных седых волос и воскликнула:
– Так рано!
– Простите, я не хотел вас напугать! Ради Бога, простите!
– Ох, я…
Женщина как будто бы расстроилась. Она опустила глаза и поправила чёрные кружевные рукава, хотя, похоже, её нисколько не заботил холод. Накинув всего один пуховой платок, она стояла в тонкой чёрной блузке с высоким воротником и длинной шерстяной юбке, под стать моде позапрошлого века. На её тонких пальцах красовались увесистые перстни, а в руках женщина держала плетёную корзинку.
Она остановилась, так и не закончив предложение, а я никак не мог подобрать подходящие слова, чтобы завязать диалог. Незнакомка молчала, глядя себе под ноги, молчал и я, глядя на её слегка сморщенные от старости руки, сохранившие, не смотря на время, своё изящество.
– Вы так пели! Я заслушался и пришёл сюда. Не хотел вас напугать. Ещё раз простите! – наконец пробормотал я. – Приехал сюда вчера вечером. – Женщина посмотрела на меня карими глазами, которые в молодости наверняка сверкали ещё ярче, и я продолжил смелее: – Да, приехал из Родвецка. Сошёл с поезда и сразу в «Две пиявки». Хозяин там очень добрый и гостеприимный. Редко сейчас таких встретишь. – Женщина слушала меня, слегка наклонив голову набок. – А сегодня я решил прогуляться, посмотреть усадьбу, но, – я махнул рукой в её сторону, – ворота закрыты. Как попасть – ума не приложу! Наверное, не сезон.
– Хотите, – незнакомка словно пробовала слова на вкус, так медленно она говорила, – посмотреть усадьбу?
– Да! – хлопнул я в ладоши. – Вы случайно не знаете, как туда попасть?
– Знаю, как туда попасть? – переспросила она. – Я там живу.
Оказаться в неловком положении не равно оступиться, так что пришлось переходить в режим смелости.
– Живёте? То есть, вы бы могли помочь мне? Я бы очень хотел попасть туда. Ну, знаете, посмотреть этот архитектурный шедевр вблизи. Я много читал о нём, и… что ж. Лучше сто раз увидеть, чем…
– … сто раз услышать.
Мы закончили одновременно, и посмотрели друг на друга уже куда более дружелюбно.
– Меня зовут Кларисса, – протянула руку загадочная певица с болот.
– Очень приятно!
Кларисса оказалась обладательницей связки ключей от дома, она предложила мне пройти к усадьбе вместе, раз уж я забрёл в такую даль, на что я ответил положительно.
В корзинке оказались яйца перепёлок, которых Кларисса держала чуть поодаль, за ежевичными кустами. По её словам, там находилось что-то вроде курятника, но с перепёлками, и женщина ходила туда, чтобы набрать яиц к завтраку.
– Вы не ранняя пташка, – заметил я, забирая у неё корзинку, чтобы помочь донести до дома. – Вся Усадьба Вечности давным-давно проснулась.
– Я сама усадьба, – парировала Кларисса, принимая моё шутливое замечание. – И я никогда не сплю.
– Ловко, – рассмеялся я. – Ну, тогда местным стоило бы у вас поучиться.
– Какая глупость!
Мы так много говорили, когда поднимались к усадьбе… Я не обращал внимания на то, что сам нёс какую-то околесицу, а Кларисса мастерски отражала любое моё дурачество. Мы обсуждали природу, лягушек, даже невыносимую вонь, повисшую навечно в воздухе! Любая тема находила отражение в её душе, женщина могла поддержать любую беседу, а я пользовался этим, вываливая тонну вопросов и дурацких историй, которые у всякого могли бы вызвать раздражение.
Моя жена всегда спрашивала меня после работы, как прошёл день, я описывал всё в мельчайших подробностях, пока не замечал, что она давно занята своими делами, а вопрос был задан исключительно для галочки, чтобы мы были идеальными в идеальном мире. В последние годы я редко давал ответ на этот вопрос или заверял её, что всё хорошо. Коротко и ясно.
Но в минуты восхождения к усадьбе, внутри меня разгорелось пламя, несущее саму жизнь. Его делали жарче карие глаза моей спутницы, которая внимательно слушала меня и оставляла толковые комментарии.
– Я и представить себе не могла, что в городе бывает так тоскливо! – грустно протянула Кларисса, поднимаясь по ступенькам к крыльцу. – Здесь ничего не происходит, но жизнь куда веселее! Всегда знаешь, что ты не один, ведь вокруг – сама природа.
– Да! Я заметил это, когда приехал сюда. И сегодня всё утро думал, как это странно.
– Странно? Может, странные те люди, которые говорят, что правильно, а что нет? – Ключ был быстро найден, и дверь отворилась. – Проходите. Добро пожаловать в мою обитель!
Как выяснилось, Кларисса занимала всего пару комнат на первом этаже своего по-настоящему сказочного дворца. Содержать небольшое количество комнат было куда удобнее, нежели всю усадьбу, и выглядели они весьма уютно и даже по-своему симпатично. Кларисса, похоже, любила тёплые осенние тона, именно они задавали настроение гостиной и освещённым газовыми лампами коридорам. Женщина провела небольшую экскурсию, познакомила меня с историей усадьбы и даже позволила заглянуть в покои последнего из Винштейнов. Вся мебель была накрыта специальными чехлами, окна заколочены, а освещения наверху и вовсе не оказалось. Кларисса вручила мне керосиновый фонарь и, взяв в руки свой, пригласила к просмотру владений на втором и третьем этажах. Я словил себя на мысли, что мы ходим кругами – так похожа была планировка усадьбы! Когда же совсем выбился из сил, Кларисса отвела меня обратно на первый этаж.
Завтрак получился сытным и очень вкусным! Перепелиные яйца ушли в нечто похожее на омлет. Получившееся блюдо было более плотной консистенции, насыщенного оранжевого цвета, со взбитыми сливками и ежевичным сиропом. Чай, приготовленный Клариссой, сильно отличался от того, что я пил раньше, даже у Тихомира Чеславича. У предложенного ею напитка был ярко выраженный травяной вкус, а сверху плавали ягоды и другие специи. Казалось, Кларисса умела всё: вести диалог на любую тему, готовить шикарные блюда, следить за хозяйством в громадной усадьбе. Я видел, как она говорила со мной и одновременно делала едва заметные движения: то смахнёт крошки со стола в ведёрко, то прикроет открывшуюся дверцу в шкафчике, то добавит щепотку соли или одним быстрым движением руки поправит накрахмаленный передник. Её грации позавидовали бы многие домохозяйки, а ведь дама она была почтенного возраста.
