Crazyoptimistka
Слишком рано… слишком поздно
– Ты знаешь, мне кажется, что он все-таки тебя выделяет из общей массы. Может ты ему понравилась?
Василиса на тот момент жевавшая лапшу чуть не подавилась. Правда аппетит тут же пропал и она отставила картонную коробку с китайской едой в сторону.
– Перекрестись, пожалуйста, и больше не допускай таких мыслей.
– Нет, ну а что? Знаешь, какие он на тебя взгляды кидает?
– Ага, – девушка кивнула, – кровожадные. И поверь, я не в восторге от внимания вашего принца.
– Почему?
– Потому что меня раздражает такой тип людей. Наглый и самодовольный. – Отрезала Василиса и окончательно отказалась от еды. – Надо быть полной идиоткой, чтобы выискивать крупицы романтики в том дерьме, что он выливает на головы.
Эх, знала бы Васька, что потом эти слова дойдут до адресата, когда бледная и заикающаяся Мария окажется у него в кабинете. А ведь этот разговор был затеян не просто так, а с конкретной целью. И ответ Матвею не понравился да еще и масла подлил в едва сдерживаемый костер внутри. То, что Василиса запала ему в душу, он понял по истечению некоторого времени. Своенравная, но очень красивая девушка вписалась в коллектив, даже не смотря на то, что ее работа имела хаотичный характер и не постоянную основу. Она приковывала его взгляд каждый раз, стоило им оказаться поблизости друг с другом. А ее ответы раззадоривали его словно мальчишку. Да он и чувствовал себя пацаном, которому нравилось дергать девчонку за косичку. А еще немного чокнутым садомазохистом. Потому что интерес к Василисе у него был бешенный, но приходилось себя сдерживать и наслаждаться мимолетными кусочками близости во время их рабочих моментов. И на это было много причин. Хотя так хотелось чего-то большего.
Вот и сейчас, Матвей чисто принципиально хотел, чтобы она пришла в платье. Да, это будет неудобно для нее, но разве он может упустить момент и не полюбоваться тонкой фигуркой девушки? Конечно же, нет.
Глава 8.3
Матвей в сотый раз обвел толпу глазами и подхватил у мимо пробегавшего официанта бокал с холодным шампанским. Пил он редко и то, по знаковым событиям. Этот бал можно было смело отнести к такой категории. Если все получится, а у них получится, то вскоре они заполучат влиятельного спонсора и партнера в свои руки. Только ради этого парень был готов терпеть цирк напоказ, а иначе это никак не назовешь. Особенно, когда малознакомые люди лезли к тебе с рукопожатиями, будто ты их лучший друг. А потенциальные соперники с кривой улыбкой обменивались ничем не значащими фразами в ожидании кульминации банкета. Была бы его воля, повыгонял бы всех нахрен и устроил встречу в нормальной обстановке без этой фальши. Но всем парадом руководил отец, который уже был тут как тут и с неодобрением сканировал Матвея. Тот в ответ лишь фыркнул и пригубил напиток.
– Снова пренебрегаешь правилами сын, – Игорь Викторович подошел ближе.
– В каком смысле?
– Во всех. Во-первых, где твой смокинг?
– Где то валяется. – Пожал плечами парень. – Только не спорь, я и сам прекрасно знаю, что выгляжу отлично в собственноручно выбранном костюме, а не в той ерунде, которую заказала твоя тупая секретарша.
– От скромности не помрешь, – цокнул в ответ отец.
– От этого и не собирался. Может лет в девяносто где-нибудь на пляже рядом с молоденькой куртизанкой и с бокалом тропического пойла в руках.
– Кто бы сомневался, что ты ответишь иначе. Тогда ответь мне, почему ты без пары?
– Зачем мне тащить балласт на важную встречу? – Раздраженно уточнил Матвей. – Я хочу по максимуму направить свои силы на заключение сделки, а не отвлекаться на кого-то, чтобы то потанцевать, то принести выпить, то выслушать сплетни обо всех и вся в этом зале.
– Матвей, успешность мужчины заключается не только в твердом положении дел на работе. Семейность тоже играет важную роль.
– Отец, давай без лишних наставлений, хорошо? – Прервал его парень и отставил пустой бокал. – Я лучше прогуляюсь, оценю масштаб твоего позерства так сказать.
И не дожидаясь очередной порции нравоучений, двинулся прямиком в толпу. Точнее туда, где вспыхнула вспышка и где, по всей видимости, находилась Василиса. Интересно, выполнила ли она его приказ или все же своевольничала, как и он?
Знала ли Васька о том, что за ней пристально наблюдают? Нет. Но все равно не могла избавиться от чувства какого-то нервного напряжения, которое сворачивало все внутренности в тугой узел. Возможно, это все из-за ее первого и такого масштабного мероприятия. Свадьбы и выпускные не в счет, потому что даже самые богатые по меркам девушки торжества, меркли по сравнению с закатанным в этом люксовом отеле балом. Женская половина сверкала выбеленными улыбками, шикарными гарнитурами бриллиантов и хвастливо шуршали подолами свих платьев от известных кутюрье. Мужчины в свою очередь, дежурно кивали головами и что-то обсуждали, изредка обращая внимания на своих спутниц. Но при этом, как ни странно, не забывая провожать оценивающим взглядом чужих девушек. Жадные взгляды, как будто не получали ласки больше года. Видимо, это у них было закреплено где-то на генетическом уровне. Васька чувствовала их на себе и в который раз передернула плечиками. Послушала маму называется, надо было идти так, как задумала изначально. Но черт же дернул пожаловаться на своего почти шефа и его требования к наряду. Еле нашли компромисс и теперь на ней красовались не джинсы, а черное платье-гольф. Полностью закрытое и без единого выреза, длиной до колена, но обтягивающее ее словно вторая кожа. Волосы собраны в высокий хвост и немного завиты в концах. С макияжем сильно не усердствовала и акцент больше сделала на губы, а с глаз хватит и того, что будут без линз. Но Васька была бы не собой, если бы не отошла от рамок. Она как раз остановилась в углу и просматривала последние отснятые кадры, как позади нее и почти у самого уха раздался тихий голос:
– И как это понимать?
– Что именно, Матвей Игоревич? – Девушка вздрогнула от неожиданности, но не обернулась.
– Кажется, я озвучил…
– Платье есть? – Перебила его Василиса. – Есть. А обувь я оставила на свое усмотрение.
– И остановилась на кедах? – в голосе послышалась усмешка.
– И что? – Василиса опустила руку с фотоаппаратом вниз и все же обернулась. – По-моему, эта обувь чудесно сочетаются с этим платьем.
Она была готова поспорить, что глаза Матвея потемнели, когда он прошелся взглядом по ее изгибам следом за ее рукой, которой она непроизвольно коснулась своих бедер. Казалось бы, простейшее платье и высокие черные кеды до колен произвели эффект похлеще, чем стриптизерское бикини. И этот животный взгляд, и дрогнувшие ноздри, когда парень шумно втянул воздух, были для Васьки в новинку. Никто и никогда так на нее не смотрел. Парни из института со своими слюнявыми поцелуями не в счет. Те, конечно тоже не о лютиках ей рассказывали, но такую чистую похоть еще никто не излучал. Казалось, что Матвей превратился в пресловутого удава на охоте и, кажется, нашедшего свой ужин.
– Матвей… – выдохнула Василиса и это получилось слишком интимно, – Игоревич.
– Да?
– Прекратите. – Девушка мотнула головой, сбрасывая наваждение.
– Я даже еще ничего не делал. – Он двинулся вперед и оказался в шаге от нее. – А если бы начал, то ты бы не просила останавливаться.
– А чтобы я делала? – неосознанно вступила она в этот опасный диалог под гипнозом серых глаз.
– Молила бы меня брать тебя глубже и стонала мое имя до хрипоты, – Матвей и сам по инерции понизил голос.
– Зачем вам это?
– Разве тебе еще не понятно? Я хочу тебя, Астахова до такой степени, что у меня сводит зубы, а член врезается в ширинку брюк. Что-то в тебе такое, что заставляет меня как прокаженного искать тебя в этой толпе. И я, бл*дь, уже на пределе.
Вот и все, карты вскрыты, чувства обнажены и нервы накалены до предела. Матвей не сводит глаз с девушки в томительном ожидании ее реакции. Да он как только увидел ее, то сразу понял, что вряд ли выпустит из здания. И это вам не идиотское сравнение с запретной конфетой. Это самое настоящее желание, которое затмевает все на свете и мешает нормально соображать. Не беспокоясь о последствиях, он резко хватает девушку и толкает за тяжелую портьеру, где скрывается выход в служебный коридор. Яркий холодный свет резко бьет по глазам, но он не теряет времени зря и толкая девушку к стене, набрасывается на ее губы. Мягкие, но пока еще нерешительно сжатые. Остановило ли его это? Нет. Даже еще больше разгорячило. Он целовал ее так, словно она была его источником живой влаги, а он путником. И вскоре эта страсть мощной волной окатила и Василису. Ее губы приоткрылись и впустили его, а рука нырнула в его волосы и несильно потянула за пряди, заставляя его оторваться от этого сладкого безумия.
–Давай уедем отсюда, – его ладонь все еще сжимала ее талию, – прямо сейчас.
– Нельзя… – закачала она головой, выравнивая дыхание. – Вас ждут. Ваши партнеры должны приехать.
– Плевать, – рыкнул Матвей.
– Там твой отец, – Васька нашла в себе силы и вынырнула из кольца его рук, – там моя работа.
Где-то на грани здравого рассудка он понимал, что девушка права и пытается воззвать к здравомыслию. Но как можно о чем-то думать, когда она была рядом и разносила всю его хваленную выдержку к чертям? Он понял, что окончательно пропал, когда схватил за подбородок и заставил посмотреть на него. Два разных по цвету глаза с мольбой уставились на него и Матвей только и смог, что хрипло вздохнуть:
– Твою мать… – его пальцы крепче перехватили ее лицо, не позволяя отвернуться. – Смотри на меня! И никогда, слышишь, никогда не смей отводить своих охренительных глаз!
Если бы не звонок его отца, Матвей бы вряд ли бы сдержался. Но важные гости прибыли и им стоило выйти в зал. Матвею, чтобы показать притворное радушие и Василисе, чтобы этот момент запечатлеть. Неохотно он все же первым покинул помещение, оставляя Василису наедине с самой собой. Что она чувствовала в тот момент… не передать словами. Что на нее нашло? Зачем она ответила на поцелуй?
Бешеная энергетика Матвея сминала все на свое пути, не оставляя вариантов для отступления. По-хорошему нужно было возразить, отшить, дать отпор. А что она сделала? Фактически сдалась без боя. Чуть не объявила своим стоном о капитуляции. А молодое тело отзывчиво откликнулось на умелые ласки парня, предавая свою хозяйку.
– Соберись, – шептала она сама себе, – соберись. Это все чистая физиология и не более. Это естественная реакция. Глупая реакция. И я тоже глупая.
Васька еще раз тряхнула головой и похлопала себя по щекам. Затем схватила фотоаппарат с ниши, куда его заботливо поместил Матвей и вынырнула в зал. С утроенной силой принялась за работу, надеясь, что вымотается и заглушит тем самым все мысли. Уверенно маневрировала по залу с дежурной улыбкой то и дело, окликая знакомых сотрудников и остальных гостей. А еще оттягивала тот момент, когда придется идти к Ленским. Но Игорь Викторович нашел ее сам и ноги Васьки приросли к месту, как только она услышал его голос:
– Василиса!
– Да? – Девушка развернулась на пятках и увидела спешащего к ней мужчину.
– Свершилось! Матвей дожал наших званных гостей и мы заключаем контракт на два года.
– Поздравляю.
– Пойдем, время зафиксировать этот момент! – И он подтолкнул ее в сторону другого конца зала.
Васька шла туда, словно на эшафот с уходящим в пятки сердцем. Вот мелькнуло лицо Матвея, который с ленивой улыбкой победителя пожимал руку стоящим к ней спиной мужчинам.
– Что ж партнеры, друзья, – довольно произнес ее директор, – предлагаю подкрепить наше событие не только подписями на документах, но и на фотографии. Исторический момент же!
– Эх, Игорек, как тебе после таких заманчивых предложений отказать-то? – послышался ответ.
Что было дальше? Васька по инерции прильнула к камере, чтобы спрятать лицо от Матвея. Ну не готова она была его видеть после их "разговора". Мужчины развернулись к ней и, закинув руки друг другу на плечи, улыбнулись прямо в объектив. Нажатие кнопки, щелчок затвора и Василиса ошарашено отводит фотоаппарат в сторону. Сердце мучительно дернулось в собственной клетке из ребер.
– Василиса? – Первым опомнился дядя Саша. – Надо же! Какая встреча! Какими судьбами, девочка?
– Работаю, – едва смогла она произнести в ответ.
–У Игоря?
– Да, она работает на нас, – Матвей прищурил глаза, – а вы знакомы?
– Конечно! Этот ребенок вырос на моих глазах и в моем доме. Да они же с моим сыном лучшие друзья с детства. Да, Никит?
– Да, отец, – кивнул тот в ответ и устремил пристальный взгляд на девушку, – ну, привет, Лиса. Давно не виделись.
Глава 8.4
Легко не думать о человеке, когда между вами пропасть в несколько тысяч километров. Легко не вспоминать ваше общее прошлое, когда не слышишь даже его голоса. Все легко, когда нет никакого напоминания. Когда тот человек подобно дымке растворяется в будничной суете. Так было на протяжении всех этих четырех лет, когда Лиса полностью вычеркнула его из своей жизни, удалила из друзей и отправила в черные списки. Сказать, что Ник был сильно опечален? Не совсем. Да, ему было жаль, что их дружба так глупо и внезапно оборвалась. Но мысли такие его посещали крайне редко, когда на каких-то из фотографий их общих друзей проскакивало ее лицо. Вот тогда внутри просыпалось какое-то чувство тоски и он подолгу мог всматриваться в знакомые черты. А ведь Никита ей писал, много писал, но все сообщения так и остались непрочитанными. Кое-где он даже теперь и не мог оставлять ей никаких сигналов. Васька отгородилась от него, возвела непробиваемую стену. Что ж, она так сама решила. И Никита плевал на все, уходя с головой в шумные тусовки своих новых друзей. Так было первый год и второй, который он провел заграницей. На третий год за него внезапно взялся отец и перекрыл весь кислород, а точнее заблокировал все карты и поставив сына перед фактом:
– Зажрался ты сынок. С этого момента все гульки под запретом.
– Да? И кто мне помешает? – Самодовольно отозвался парень.
– Я. Оплачиваю только твою учебу и не более. – Александр отложил газету и внимательно посмотрел на сына. – Хочешь устроить пьянку? Валяй, но только за свои средства и не в моем доме.
– Но ты здесь почти не появляешься!
– И что? Фирма оплачивает мне этот особняк, потому что я там работаю, а ты нет. Имя в документах вписано мое, так что гонор сбавь. – Мужчина принялся за завтрак. – Права твоя мать, слишком много свободы я тебе дал. Жаль, что не слушал ее.
– Ты не понимаешь… – Никита резко отодвинул от себя стакан с соком и тот пролился на свежую скатерть, оставляя уродливую кляксу на ткани.
– Чего я не понимаю? Что твои дружки с подружками затмили твой разум? Что они просто выкачивают из тебя бабки? Я охреневаю от тех счетов, которые приходят мне по картам! И это я уже молчу об испортившемся аттестате!
– Да нагоню я программу, – фыркает сын, – подумаешь, отстал немного. Был занят, понятно?
– Кем? Близняшками?
– Нуу, – сально усмехнулся Ник, – и ими тоже. Алекс, послушай…
– Какой я тебе нахрен Алекс, щенок?! – взревел отец. – Ты совсем берега попутал?! Значит так, с этого момента я не дам тебе ни копейки. Что-то будет нужно? Заработаешь! Не получишь ни цента даже на проезд, понял?! А теперь пошел вон с моих глаз!
Конечно же, после этого скандала их общение свелось на нет. Никита демонстративно съехал в общежитие и гордо рассказывал всем, что справится, что отец первый раскается. Да, поначалу Ника все жалели, даже предлагали засудить тирана-отца, но потом случилась совершенно странная вещь. Потихоньку так называемые друзья стали от него отворачиваться. Сначала забывали звать на вечеринки, потом переставали звонить, а под конец и вовсе исчезали с какими-то примитивными отговорками. Он стал неудобным "другом" без крутой тачки, потому что ее нужно было заправлять, а денег не было. Не стала у них и места сборищ, где можно было нагадить и не заморачиваться над уборкой и сохранностью вещей. Не стало для них и бездонной банковской карты в лице Ника, потому что он больше не мог потратить баснословные суммы на их общую прихоть. И если раньше Никита был уверен в своей неотразимости и веселом характере, то сейчас почему-то этого оказалось мало для общества. Так что вскоре он приполз к отцу, словно побитая собака. Далось ему это крайне тяжело и больно било по самолюбию. На удивление, отец ни словом не обмолвился на счет правоты своих слов. Хотя, что уж говорить, когда и так все понятно?
– Значит так, – задумчиво произнес Александр, – будешь работать на меня. В конце концов, ты мой наследник и тебе бы пора приобщаться к нашему делу. Начнешь с разнорабочего.
– Типа, принеси-подай?
– А ты что, надеялся получить сразу мягкое кресло? Э, нет, дорогой, так не бывает. Первый урок тебе преподали твои товарищи, когда кинули. Второй урок будет от меня и состоит он в том, что всего нужно добиваться. У меня не было и десятой части, которую имеешь ты. Все в этой жизни я добивался вот этими руками, потом и кровью. Я пожертвовал своими годами, грыз глотки в тяжелые времени, угробил свое здоровье…
–И хочешь, чтобы я проделал тот же путь? – Ник нахмурился. – Жестоко.
– Жесток мир вокруг, да только ты его толком не знаешь. Жил за маминой юбкой и с моей рукой в ладони, но по факту ты еще пустышка. Пора взрослеть сын.
– А что потом?
– Натаскаем тебя до нужного уровня и когда я буду верен в тебе на все сто процентов, тогда и поговорим о сольной карьере. Но не здесь, возможно я открою филиал в Москве и вот туда-то ты и отправишься.
– Звучит так, будто ты меня в ссылку готовишь. – Недовольно буркнул Никита. – А почему не здесь?
– Это не ссылка. Считай, что это будет твоим возвращением из отпуска, который был длиною в твое обучение. Оставить тебя не смогу, здесь ты испортишься.
– Почему-то ты никак не изменился.
– А ты не сравнивай матерого волка с молодым оленем.– Отрез отец. – Начнешь со следующей недели. Будешь как все без единого отличия, понял? Косячишь – получаешь штраф наравне с остальными. Улучшаешь показатели – премия твоя. Но повышение, мой мальчик, тебе придется заслужить. Как и мое доверие.
С того момента жизнь Никиты развернулась на сто восемьдесят градусов. Учеба и работа вытеснили собой все остальные развлечения в его расписании. Что сказать, быть мальчиком на побегушках было нелегко и временами, Ник хотел выть, но все же был солидарен с отцом. Ведь для того, чтобы занять должность руководителя ты должен пройти свой путь с самых низов, узнать все нюансы работы, видеть и чувствовать каждый косяк. Хороший директор знает, где его могут на*бать сотрудники, если сам был в их шкуре и знал слабые места фирмы. Вот так медленно и шаг за шагом, парень постепенно выходил за собственные рамки комфорта и чувствовал собственное взросление. Тусовки потеряли смысл, теперь ему было приятно проводить время в деловой компании с бокалом элитной выпивки, где его слушали и принимали за равного. Где мнение было ценным, как и тот вклад, который он привносил с каждой встречей. Вот только людям он больше не доверял и стал жестче. Некогда золотой мальчик Ник превратился в серьезного Никиту Александровича.
К переезду в Москву он отнесся с напускным равнодушием. Во-первых, Америка ему была все же ближе, но жить можно и на два континента. Подтверждением этому была прекрасная карьера его собственного отца и матери. И открытие филиала его уже не пугало, а наоборот будоражило. Вот только заключение первой сделки с будущими партнерами было ему не по душе. Не нравились ему Ленские, особенно младший. На каком-то подсознательном уровне чувствовал отторжение. Хотя отец настаивал на сотрудничестве, ведь заключение сделки упрочнило бы их статус на другом материке.
И вот теперь, стоя в этом зале и смотря на Лису, а затем на Ленского младшего, Ник понял, что не зря Матвей вызывал в нем не самые лучшие впечатления. Дерзкий, нахрапистый да еще к тому же положивший глаз на его подругу. Было бы глупо не заметить то, как он смотрит на нее. Как будто уже заклеймил и сделал ее своей. А что же Лиса? По всей видимости, еще не разобралась в себе и неуверенно переводила взгляд с одного парня на другого, которые сейчас напоминали ей бойцовских петухов на ринге.
– Привет, Никита,– сдержанно кивнула она в ответ и тут же обратилась к своему шефу, – Игорь Викторович, пожалуй, моя работа на сегодня окончена. Могу я идти?
– Да, конечно, – он, ничего не замечая, улыбнулся.– Нужна машина?
– Я проведу, – в один голос отозвался и Никита, и Матвей. Чем вызвали недоуменные взгляды своих отцов и тихий возглас девушки, который она успела подавить до того, как он вырвется из ее рта.
– Сын, пусть девушка едет. – Игорь Викторович положил руку ему на плечо и тихонько сжал, – для нас вечер еще не закончился. Посидим еще, выпьем, поговорим. Пусть Василиса едет по своим делам, ты ее еще увидишь на работе.
– И вправду, Ник, – дядя Саша поддержал мужчину, – ты так тем более еще успеешь наговориться, благо дорогу к ней знаешь, ведь раньше бегал, как к себе домой.
– Твоя правда, – Никита не охотно согласился, но при этом смотрел не на девушку, а на Матвея. Тот в свою очередь скривился от такого явного превосходства и, поджав губы, отправился в сторону диванчиков.– До встречи, Лиса. Я заскочу к тебе на днях.
Если бы он не отвернулся сразу, то увидел бы, как полыхнули гневом ее глаза. Если бы она не устремилась сразу же к выходу, то увидела, как Матвей со злостью рявкнул на мимо проходящего сотрудника. Если бы отцы не были так увлечены беседой, они бы увидели, что их сыновья вряд ли станут партнерами. Скорее соперниками.
Глава 8.5
Третья сигарета за последний час. Еще один вдох никотина в легкие и белый дымок рвется с полуоткрытых губ наружу. Сколько он уже здесь находится? Час, два, а может быть и три. И перед глазами все та же девятиэтажка с горящими окнами-глазницами, обшарпанная качель и сидящие пенсионерки перед подъездом. Отвык Ник от всего этого и, такая для всех привычная картинка сильно резала ему по глазам. Он приходил сюда вот уже вторую неделю, но никак не решался подняться на нужный этаж. Все сидел на ветхой лавке под черемухой и гипнотизировал знакомые окна, где мелькали тени. Сложно сказать, что именно ему мешало. Может быть и прошедшее время, которое он не в силах отмотать назад. А может и сама Васька. После их внезапной встречи он видел ее всего один раз и то мельком, когда она принесла готовые фото на одобрение шефа. Никита как раз вышел из переговорной в уборную и на обратном пути застал весьма неприятную картину. А именно то, как Матвей буквально зажал Лису в узком коридорчике. Даже последние сомнения пали при виде лица парня и его горящих глаз, которыми он буквально поедал девушку. Никогда в своей жизни да и за годы их дружбы, Никита не чувствовал ничего подобного. А именно желания набить морду этому хахалю просто за то, что в его голове витают весьма неприятные мысли по поводу Василисы. Где-то на подсознательном уровне, он все так же оставался тем Скаем, который всегда ее оберегал. Ему банально хотелось быть в ее глазах все тем же рыцарем, как и прежде. Вот только стоило тем глазам посмотреть на него, как Никита видел лишь гнев и обиду. Глубокую такую, которую обычным "прости" не залечишь. Права была мама, он поступил как настоящий мудак. Раскаяние пришло, но слишком поздно. Огрело не хуже чугунной сковороды по голове и продолжало так бить каждый раз, когда он видел девушку в окне. А впереди еще два года и как дальше быть, Никиты впервые в своей жизни не знал. Одно только понимал, что Васьки ему очень не хватает.
Тлеющая сигарета неприятно обожгла пальцы, а он даже не заметил, что больше не курит. Зашипел, выбросил бычок под ноги и решительно поднялся с места. Все решится когда-нибудь, но не в этот раз. Вот только стоило ему сделать поднять глаза, как он видит перед собой Ваську. На ней спортивный костюм, волосы завязаны в небрежную гульку и в руках кирпичик черного хлеба. А глаза… словно два омута, которые затягивают тебя на свою глубину, заставляя делать нервный вдох и подавить желание обнять ее.
– Что ты здесь делаешь? – Без приветствия переходит она к делу.
– Гуляю.
– Нет, ты не понял. Я имела в виду не сейчас, а в целом. Для чего ты здесь ошиваешься уже вторую неделю? – Васька перехватила хлеб поудобней.
– Разве не понятно? Хотел с тобой поговорить.
– Так говори. – Жестко потребовала она в ответ.
Хотя на самом деле, у Васьки у самой уходила душа в пятки. Не так она представляла их разговор. Все это время она даже не жила, а существовала, пребывая в состоянии какого-то ожидания. Думала, что вот он явится, весь такой деловой. Что будет вызывающе себя вести и попытается сделать ее виноватой. Но вместо этого, видела с окна совершенно иную картину. Никита приезжал и бесцельно бродил по улице, не предпринимая никаких попыток подняться наверх. И так день за днем, которые перетекли в неделю. Даже мама не выдержала и, укутавшись в шаль, прильнула к окошку.
– Снова приехал, – слышится голос Ани, и дочка отрывается от своего чаепития. – Поговорили бы уже, доча. Что ж он страдает?
– Пф, не говори ерунды. Небесный вряд ли знает, каково это страдать.– Васька отодвинула чашку и сушки. Аппетит мгновенно пропал.
– Слепая ты, раз не видишь очевидных фактов. Мается вон, туда-сюда ходит.
– Ему полезно. А то говорят, что у мужчин от сидячей работы часто геморрой наблюдается.
– Не пойму, когда ты такая обозленная стала? – Анна повернулась к девушке.– Прекращай, так нельзя.
– Нельзя плевать людям в душу, мама, – Васька быстро приблизилась к окну, – а Никита именно это и сделал.
– Уверена, что он не со зла. – Мама погладила ее по руке. – Понимаешь, нельзя требовать от других людей, чтобы они проходили эту боль с тобой. Смерть Вани… это наша с тобой трагедия, не его. Поверь, если что-то случится с его отцом, то ты отреагируешь почти так же. Потому что Саша для тебя всегда был чужим человеком.
– Я бы хотя бы буду рядом, – последовал горький ответ.
– И ты думаешь, ему от твоего присутствия станет в тот момент легче? А от чего? Ты залатаешь ему дыру в сердце? Или ты считаешь, что твое "соболезную" придаст ему сил? – Анна потянула дочку за собой на мягкий диванчик. – Иногда люди настолько уходят в свое горе, что им никто не нужен до тех пор, пока они не проживут эту боль самостоятельно. А все эти соболезнования, которые сыплются со всех сторон… они даже начинают раздражать. С одной стороны ты понимаешь, что людям попросту нечего сказать и поэтому они отделываются стандартной фразой. А с другой… уж лучше бы они все помолчали и просто прошли мимо. Понимаешь?
– Понимаю. – Кивнула Васька.– Но именно мне в тот момент нужен был друг и его, к сожалению, не было рядом.
– Думаешь, он не сожалеет?
– Я не знаю, о чем он там думает.
– И не узнаешь, пока вы не поговорите. – Мама с грустью улыбнулась. – Кто-то должен быть взрослее, чтобы сделать этот шаг и подать руку. Васька, каждый может оступиться и совершить ошибку. Но не забывай, что время быстротечно. Сегодня оно у вас есть, а завтра его уже может и не быть. Потом еще жалеть будешь, что гордыню не отодвинула на второй план и не поговорила с ним.
Анна украдкой утерла слезинку в уголке глаза и сжала руку дочери. Девушка тем временем, погрузилась в свои мысли и тяжело вздохнула. А еще про себя решила, что мам все-таки права. И что если в тот момент, когда Васька будет возвращаться из магазина и Никита все еще будет на месте, то они поговорят. И вот теперь они стоят напротив друг друга, не зная, как правильно этот разговор начать. Девушка, молча, прошла мимо него к качели и заняла одно из мест. Вскоре и Ник присоединился к ней, раскачиваясь на соседнем сиденье. Они парили так, как это было в детстве, когда они спорили, кто выше подлетит к небу. Но сейчас этот полет оказался тяжелым, словно внизу к ногам приковали гири и не приносил былого удовольствия. Синхронно остановились и застыли, словно статуи. Первым заговорил Никита:
– Васька, я знаю, что ты очень зла на меня и заслуживаю этого. Моим действиям нет оправданий, я это знаю. Америка вскружила мне голову и понадобилось время, чтобы это осознать. А вместе с тем, я понял, что предал тебя и твою дружбу.
– Не прошло и года…
– Да, ты права. Я знаю, что мое "прости" прозвучит поздно, – Никита в упор посмотрел на нее, ловя ее взгляд в капкан своих синих глаз, – но я виноват перед тобой и прошу у тебя прощения за это. Не жду, что ты бросишься мне навстречу, но хотя бы подумай над тем, чтобы пересмотреть свое мнение по поводу меня.
Васька отвернулась и прикусила губу. Вот она и услышала то, о чем мечтала. Никита приехал и умолял о прощении, признавая свою ошибку. А ведь раньше она думала, что сможет с легкостью рассмеяться ему в лицо и послать на три буквы. Вот только сейчас отчего-то было тяжело. Да и посылать никого не хотелось. Устала она вечно подпитывать свою обиду, устала злиться.
– Ты просишь меня о прощении, – тихо заговорила она, – и насколько оно тебе надо?
– В смысле?
– По времени. Я так понимаю, года на два, пока ты здесь? – Василиса снова повернулась в его сторону. – Потом ведь ты снова уедешь и забудешь обо мне. Нет, не возражай, мы это уже проходили и ты обещал, что для меня всегда останется место в твоем сердце. Но на деле, все оказалось не так. Понимаешь, мое доверие для тебя утеряно. Я больше не хочу так сильно разочаровываться в людях, понимаешь? Не хочу, чтобы мне делали больно. А ты ведь сделаешь.
– Не правда, – Ник возразил и в порыве чувств, схватил ее за руку.– Я повзрослел.
– Я тоже, – девушка мягко высвободила свою ладонь, – поэтому и хочу быть готовой ко всему. Если тебе станет легче, то я тебя уже давно простила. Просто подпитывала свою злость ради того, чтобы не податься порыву и не искать тебя вновь, не ждать твоих сообщений. И тебя тоже не ждать. О человеке легче не переживать и не думать, когда ты его ненавидишь. Понимаешь? И если ты решил поиграть снова в хорошего друга сроком на два года, то лучше не стоит. Давай не будем привыкать друг к другу и не строить напрасных надежд.
Девушка улыбнулась, но эта улыбка получилась вымученной. Разговор вышел не простым, но зато она сказала все, о чем хотела. Поэтому она встала с качели и медленно зашагала к подъезду. Но Ник быстро нагнал ее и перегородил путь:
– Лиса, постой. Я намерен доказать тебе, что в этот раз все будет по-другому.
– Да?
– Да. И я собираюсь завоевать твое доверие обратно, как бы мне тяжело не было бы это сделать.
– И зачем оно тебе надо? Я же сказала, что все в порядке. Спи спокойно, никто тебя не ненавидит.
– Ну уж нет, – лучезарно улыбнулся парень. – Во-первых, я здесь пробуду гораздо дольше и мне очень-очень нужен мой лучший друг обратно.
