Даниил Сергеевич Гарбушев
Англичанка
Озираясь по сторонам, он шёл заворожённый, хоть этой совсем неприметной, и даже не центральной улицей, не замечая, наверное, совсем ничего и никого на своём пути.
Вдруг ни с того ни с сего, нежданно-негаданно, на горизонте появилась Пелагея, видимо вновь идущая из своего института, несущая в руках огромную стопку учебников и различных светских книг, что тоже не видела перед собой абсолютно никого. И лишь её фирменный беретик, который она носила практически постоянно, и почти никогда не расставалась с ним, немного возвышался над стопкой перечисленной литературы.
Они прошли мимо друг друга, в расстоянии сантиметра, смотря в разные стороны, и резко остановились. Тимофей уткнулся в свой телефон, а Поля решила поправить очки и ещё раз перехватить стопку своей мини библиотеки.
И тут они неожиданно развернулись в сторону друг друга, в результате чего произошло непоправимое столкновение. Учебники разлетелись во все стороны, и даже пара из них подскочили к небу, шлёпнувшись на головы плюхнувшихся на землю своими пятыми точками, напротив против друг друга, Пелагеи и Тимофея.
– Ой, простите, я вас не заметил, – пытаясь встать, тут же замолвил Тима, через секунду увидев, и осознав, что перед ним сама Пелагея Фёдоровна.
– Ты куда прёшь, шалопай? – выкрикнула Поля, смахивая с лица, приземлившуюся на неё книгу, тут же с неудержимым толи удивлением, толи и вовсе как-то бесясь от факта увиденного, выдавила, – Петров, ты?
– Пелагея Фёдоровна? – вопросил он в ответ, – ой, я и не знал что вы такая…
– Какая?
– Маленькая, – сказал он, забывшись, – точнее, я хотел сказать, иная, то есть, не такая, как в компьютере.
– Вот уж спасибо! И вообще, что ты здесь делаешь? – спросила она, когда они уже встали на колени, и собирали её книги.
– Я прибыл сюда по работе, – скромно ответил он ей, – а вы тоже здесь где-то недалеко…
– Не твоё дело, – как-то заглушая в себе вскипевшую грубость, загадочно ответила она.
Дальше шли они молча. Поля шла всё вперёд, показывая всей своей походкой, как ей не нравилась вся эта ситуация случившаяся со столкновением.
– Дальше я сама, отдай, – скомандовала она, забрав у Тимофея, порученные нести ему книги.
– Ну почему, мне не тяжело.
– Ага, ещё не хватало, чтобы такой болван как ты, "в кавычках" конечно, знал, где я живу.
– Ну мне вроде…
– Я всё сказала, увидимся на занятиях, – протараторила она, заскочив со своими книгами куда-то в проулок.
– А мне вроде туда же, – сказал Тимофей, оглянувшись, но уже не увидел её в одночасье исчезнувшей в скопище арок.
***
А следующий день столь привлекательный своим многообразием мог бы привлечь внимание памяти кого угодно, но не самих участников данных событий.
Назар и Тимофей, как ни в чём не бывало, отправились в пригород Питера на междугородной электричке. Проезжая мимо густо заросших сочными травами полей, огранённых величественными деревьями, на самом интересном месте их вагон пересёкся с встречным поездом.
В окне замелькали лица, сменяющие друг друга с визуально кажущимся эффектом постепенного замедления. Толстые, худые, стройные, красивые, стандартные и даже манекеноподобные рожи, также смотревшие напротив и будто всматривающиеся именно в Тимофея, пронеслись как ложа передвижного театра, умчавшись в хвост обратного пути.
Ну и этого было недостаточно. Как раз за секунду до пересечения с окном, из которого зырили наружу Тимофей и Назар, к стеклу повернулась Пелагея Фёдоровна, и пересеклась с ним своим безудержно удивлённым взглядом.
Тимофей аж подскочил со своего места, пытаясь всмотреться уже наискось окна, уплывающей вдаль обратки.
– Что ты там увидел? – вспыхнул Назар.
– Походу, – выдохнул Тима, медленно присев обратно на своё место, – Пелагею Федоровну.
– Кого? – спросил Назар, будто не расслышав.
– Пелагею… Федоровну. Репетитор мой. По английскому.
– А она что, отсюда?
– Да, я даже лично с ней познакомился.
– Она чё, тебя, у трапа самолёта встречала?
– Вроде бы нет. Шел по улице, и так как твой таксист высадил меня, далеко не там, где мне было нужно, я решил пройтись пешком, и нечаянно напоролся на неё, несущую целую стопку книг. Столкнулись… А дальше и познакомились, так сказать уже лично.
– А сколько ей лет?
– Не знаю, вроде столько же, сколько и мне.
– Это судьба! – заявил Назар саркастично, вальяжно развалившись на спинке своего сидения.
– Скажешь тоже, она столько всего знает, а я?
– Я тебе так скажу, знать то знает, но что такое настоящая взрослая жизнь знают немногие. Вот если она это знает, тогда всё в порядке, ну а если ты этого не знаешь, то не судьба.
– Не понимаю, о чём ты, я просто был шокирован увидеть её здесь.
– Да, конечно, рассказывай мне больше, поэтому и пялился в окно, – весело защебетал Назарка, пародируя сцену, – «Ох, где ты моя любимая учительница, как бы встретить мне тебя в сети дорог твоих».
– Короче, говори что хочешь, – закончил он их разговор, на довольно раздраженной, но всё же дружелюбной ноте.
И что же тут поделать, ведь день задался совершенно иным, нежели планировался. К обеду назначенную встречу перенесли обратно в город. Через два часа вновь в пригород. А ещё через час обратно в город, в самую дальнюю часть северной столицы.
Тимофей с Назаром так и ездили туда-сюда до самого вечера, полностью уверенные, что либо у руководства этой встречи в подчинений личный реактивный самолёт, либо они и вовсе сидят в той самой точке, где и должно состояться предначертанное совещание, и просто напросто решили сделать дополнительную экскурсию для Тимы, Назара и ещё для пары десятков сотрудников из других компаний.
Ну вот они уже ехали в последнюю назначенную точку своего неоднозначного маршрута, встретившись в вагоне с другими своими коллегами по этому проекту, что тоже как и они весь день петляли по бескрайним железным дорогам великой страны.
За окном уже начинался закат, как в дали вновь забрезжила обратка, только уже естественно направляющаяся обратно из города. Тимофей вновь пересёкся своим взглядом с ней – Пелагеей Федоровной, безмолвно помахав ей рукой, совсем не понимая, как это возможно.
– Хотя, возможно, в чём собственно проблема, куда едет, туда и хочет! Ой, то есть наоборот, куда хочет, туда и едет, – подумал он, – совпадение, не более.
Пелагея в своё время лишь задумалась:
– Чего это он, разъездился туда-сюда, а кто учить будет, что я ему задавала?
***
Они всё же прибыли на мероприятие всей своей большой компанией, придя ровно за пять минут до начала. Конференция проходила своим обыденным чередом, отражаясь в сонливых глазах этих самых горе-попутчиков, итак уставших за целый день почти бесполезных поездок, что включали в себя лишь любование одним и тем же пейзажем, и появлением нового убеждения, что руководству естественно иногда, если уж не ошибаться, так уж точно доводить своих подчинённых до весьма чётких мыслей по типу: «А нахрен мы вообще это делали?».
Встреча закончилась прощальными словами организатора и аплодисментами многочисленных участников и присутствующих, после чего Тимофей, наконец мог спокойно вздохнуть, ведь всё что ему сейчас хотелось, это лишь завалиться спать и не вставать до самого утра, но этому ещё не скоро суждено было сбыться.
– Всё, я погнал, – сказал Тимофей Назару, прощально пожимая руку.
– Куда?
– Спать! Ну, в смысле на квартиру, устал, как собака.
– Да ты что, а как же концерт? – возразил Назар, сам еле стоя на ногах.
– Какой концерт?
– Обычный, нам уже билеты взяли, – ответил Вася, один из тех самых двадцати, с которым, как и со всеми остальными, они познакомились ещё в поезде.
– Ну не знаю, – протянул Тима устало, и сам того не заметил, как уже оказался на самом концерте.
Первыми выступали "Кис-кис", потом "Дайте танк (!)", и многие другие. Тимофей из всех оставшихся сил танцевал под музыку, со своими новыми товарищами, в своём классическом костюме, что видимо из-за фасона, немного сковывал его движения. А когда на сцену залетел «КняZz», все вдруг чудь замедлились, раскачиваясь в такт песни про танец злобного гения, и уже при первом припеве случилось нечто.
Какая-то полненькая девушка полезла на сцену, и только лишь вступив на неё, опрокинулась назад. Её словили стоявшие за ней люди, но из-за этого они тут же упали на позади стоящих. И так все по инерции начали валиться друг на друга образовывая целую волну падения всех кто стоял следом.
Тимофей, увидев это, понял, что пора валить в конец зала, так как это явление из-за плотности присутствующих, казалось, было уже не остановить, и скоро лавина добралась бы и до него. Он начал протискиваться к выходу, разглядев, что с другого конца началась такая же лавина, видимо по схожей причине.
Кое-как проскользнув в самый центр зала, он неожиданно, хотя, наверное уже и ожидаемо, столкнулся лоб в лоб с Пелагеей, что так же бежала, только уже от противоположной волны падения.
– Ты? – обвинительно спросила она.
– Я! – с забавной резкостью ответил он.
А лавина все приближалась к ним, под хоть и не переставшего петь, но всё же охреневшего от увиденного Князя.
– Бежим, – скомандовал Тима, после чего они разбежались в разные стороны, тут же обернувшись, и вернувшись на исходную точку, после чего опять разбежались, только уже поменявшись сторонами, и опять вернувшись друг к другу с единственной мыслью, что пора бы уже им решить, куда же бежать, как можно скорее.
Тимофей, так как со зрением у него было получше, прикинул что бежать всё же лучше на запад зала относительно сцены, и схватив Полю за её тоненькую руку, скомандовал: «За мной, туда нам ближе!».
Они помчались, протискиваясь, будто сквозь болото из людских тел, в частности одетых в тёмные мягкие худи. Случилось так, что их сцепка из рук разорвалась и Поля оказалась впереди, и через секунду уже Тима бежал за ней. Ещё через пару секунд, коридор ещё стоящих впереди них людей начал смыкаться со всех боков, готовясь поглотить их своим человеческим цунами, как наконец Тима оказался на самом краю толпы и ещё раз схватив Полю за руку буквально выскочив перед неизбежным крушением друг на друга стоящих на самой кромке молодых людей, вытянул с собой Пелагею, чуть не швырнув её об стенку, и сам, обхватив свою спутницу в объятии, стукнувшись об стену спиной, повалился уже вместе с Полей на свободное место, где не стояло людей.
– Чего это ты? – спросила она Тиму, уже прогуливаясь с ним на улице.
– Ты насчет толпы? Я не в курсе, как такое вообще возможно. Будто они все сходу превратились в домино.
– Я и об этом. Зачем ты пытался помочь мне, от чего и сам спасался, и вообще, почему я тебя сегодня уже целых два раза на электричке видела, а?
– Ну понимаешь, – протянул он, зевнув, и рассказал всю эту историю про целый день рабочих поездок, – а насчет толпы даже не знаю.
– Понятно. Пойдём, там я надеюсь, наверное, все уже встали. А то скоро моя любимая группа выступать должна.
– Пошли, – ответил он просто, задумчиво последовав за ней обратно в концертный зал.
***
Никто не помнил, как вернулся домой. Все лежали по своим квартирам, в тёплых и удобных постелях.
Пелагея пришла в себя от лижущей её щеку Беллы, что так и скулила в изголовье, размахивая хвостиком. Немного приспустив с себя клетчатое одеяло, Поля обнаружила себя полностью одетой, даже не снявшей на ночь очки, в уличной обуви на ногах, и с сумочкой в руках.
– Ну Белла, – промычала она, погладив её за гриву, аккуратно спустив шпица на пол, достав из под одеяла сумочку, и смахнув туфли с ног, резко подскочила к часам, что своим вечно зеленым циферблатом выдавали ровно двенадцать сорок семь.
Тимофей проснулся лежа на спине, держа руки перекрестно, будто прикрывал ладонями плечи, так сразу и не сообразив, что это с ним. Ведь он то в свою очередь, всё же удосужился снять с себя обувь, и даже рубашку, но всё таки забыл на себе джинсы, натуго затянутые ремнём.
А если и разобраться, что со стороны было весьма незаметно, никто из них, по крайней мере, Пелагея и Тимофей, вчера не употребляли ничего особого, а вернулись по домам без памяти, лишь хотя бы от того, что нагулялись и натанцевались до полного утомления молодых организмов.
Одновременно они встали со своих кроватей. В одно и то же время поставили варить кофе, пошли умываться, проворонили то самое кофе, залив пол плиты гущей, и новь пошли умываться, совершенно не осознавая, что были всего лишь в нескольких метрах друг от друга.
Утро, как могло показаться, не задалось с самого начала дня, как бы это замысловато не звучало. Пропал интернет, и, о ужас, об этом узнала Пелагея. Проверив трафик мобильного, и полностью убедившись в том, что он не потянет видеоконференцию, она принялась звонить оператору, который в свою очередь, сообщил ей, вялым голосом, что произошла авария и интернета, хоть вы их кирпичами закидайте, до ночи не будет.
– Как же это так? – подумала Пелагея, скуля по квартире, ступая широкими шагами, промеж которых, как дрессированная, виляла Белла.
«Может перенести? Нет, не могу, график! Ох уж эта моя чертовая принципиальность, что делать, что делать?», – стучало у неё в голове, пока вдруг сам Тимофей не позвонил ей.
– Алло, – послышался его голос в моментально снятой трубке.
– Слушаю, – ответила Пелагея Федоровна.
– Это Тимофей.
– Я поняла.
– Петров.
– И это тоже.
– У меня интернет пропал.
– И у меня тоже, – моментально призналась Пелагея, хлопнув себя по губам.
– Тогда я думаю, стоит встретиться лично, коли нас обоих застала такая напасть.
«Лично, да как же так», – в сердцах сказала она, отодвинув трубочку подальше, закрыв лицо рукой в знак крайней неловкости перед лицом неминуемой личной встречи.
– Ну да, наверное, – пожав плечами, крайне клишировано ответила она.
– Ну тогда где встретимся…
– У тебя… – перебила она его, не дав договорить свой вопрос.
– Хорошо, пишите адрес, – деловито произнёс Тимофей, начав диктовать растяжно и даже помпезно, – «Набережная обводного канала, 128».
– Хорошо, – ответила Пелагея, будучи в замешательстве, ведь ей в этот момент чудилось, что она прекрасно знала этот адрес, а вот откуда, будто бы буквально выпало из головы.
– Подъезд пять, квартира 166, – еле успел договорить Тимофей, как Поля бросила трубку, чуть ли не отшвырнув телефон из рук.
– Так, – сказала она, задумчиво вглядываясь в написанный на листочке адрес, – подождите! «Набережная обводного канала… Квартира 166», это же прямо подо мной, – взвизгнула она, чуть не подскочив на месте, как космическая ракета, – о господи, он живёт этажом ниже, – возмутилась она до глубины души, уже думая как ей теперь быть и что делать, чтобы Тимофей любой ценой не узнал этого.
Ближе к пяти часам вечера, решение пришло к ней само собой. Так как их дом был старинной постройки, в его строении была весьма интересная особенность, а именно то, что все подъезды были соединены между собой по первому и пятому этажами, с помощью небольшого узкого коридорчика, через который можно было попасть практически в любой подъезд, кроме тех, где жильцы установили преградительные двери. Но, к счастью, пятый и четвёртый подъезд все также был свободно соединен всё тем же бесхозным проходом, уже давно собирающим в себе пыль, паутину и слегка отколовшуюся штукатурку.
В назначенное время Пелагея подошла к своей двери, перекинув через плечо рюкзак, и медленно приоткрыв её, высунула голову, осмотрев лестничную площадку. Никого не было. Тихо, как мышка, она выбралась наружу, закрыв за собой дверь, повернув ключ, как можно медленней, что издавал, как казалось, такой громкий звук затвора, как никогда раньше. И вдруг, этажом ниже, послышалось открывание двери. Пелагея тут же сиганула на пятый, замедлив свой бег лишь в межподъездном коридорчике, полном тьмы и сырой прохлады. Уже более спокойно спустившись на первый этаж, Поля вышла на улицу, также сперва оглядевшись вокруг, прежде чем покинуть подъезд.
Резко выдохнув, и притворившись, что она безмерно спокойна, Поля вошла в свой собственный подъезд. Внимательно всматриваясь, разглядывая лестницу вокруг, да около, будто она видит её впервые, Пелагея вступила на второй этаж, и постучала в нужную ей квартиру.
– Пелагея Федоровна, вы? – послышался Тимин голос из-за двери.
– Я, – ответила она.
– Открыто, заходите.
Дальше, всё было как во сне, когда тебе сниться твоя работа, от чего на утро думаешь, почему тебе не платят за лишние минуты, проведенные тобою с пользой. Хотя в целом, обстановка занятия, в конечном счёте, разрядила Пелагею, и уже под конец часа, она относилась к Тимофею уже более демократично.
– Понимаешь, это главное, повторение, повторение, и ещё раз повторение, чтобы довести всё то, что ты учишь, до автоматизма, – сказала она в конце занятия.
– Понимаю, – ответил ей Тимофей, уже приготовившись провожать её.
Пелагея, будто почувствовала какое-то спокойствие, во время этого занятия, что будто ей на самом деле легко и даже приятно учить Тимофея, и общаться с ним, но как только она вновь оказалась у порога, вернулась паническая атака о том, что ей нужно возвращаться на этаж выше, что собственно вымело все положительные мысли, бывшие в неё уме совсем недавно.
Она быстро попрощалась с ним, и вот уже через минуту, как и след её простыл, а Тимофей вернувшись в комнату, вдруг обнаружил, что Поля забыла своё пособие, и схватив его, побежал на улицу.
Как только он открыл дверь своего подъезда, дверь соседнего захлопнулась, как раз та, в которую только что зашла Пелагея.
– Ну ладно, – пожав плечами, сказал Тимофей, обнаружив, что на улице уже никого нет, – вспомнит, вернётся.
– Фух, успела, – буркнула себе под нос Пелагея, медленно поднимаясь на пятый этаж, чуть ли не плывя по лестнице, от ощущения легкости, и внутреннего удовлетворения, опять нагрянувшего по её душу.
Пройдя сквозь коридорчик, она спустилась к своей квартире, в то время, когда задумчивый Тимофей уже ступал ей навстречу.
«И что же всё таки со мной не так, я вроде и учу и стараюсь, а она так ко мне, будто уж совсем не хочет меня видеть, как сейчас сидели, занимались, вроде всё нормально…», – в пол голоса бубнил он, словив своим взглядом Полю на её площадке, из-за того что задумался и случайно прошёл свой этаж мимо.
– А, это вы как? – в недоумении спросил он её, – мимо меня прошли, что я даже вас не заметил.
– А я… Я, вернулась, – застанутая врасплох произнесла Пелагея, что вот-вот и достала бы свой ключ от квартиры, но чудом успела похоронить его в глубине кармана своих брюк, – за пособием, это ж я его забыла.
– Ну да, просто…
– Знаешь, не важно, я очень тороплюсь, так что давай пока, – смазано-замазано ответила она ему, вновь поскакав по лестнице вниз, – до послезавтра!
– До послезавтра, – как-то растерянно помахав ей вслед, попрощался он, продолжив задумчиво стоять на месте.
– Да, что же это такое, – бросила Поля, вновь выскочив из подъезда, забежав в соседний.
– Если она вышла там, то как она оказалась здесь, – подумал Тимофей, спускаясь на свой этаж, и вдруг резко повернув, направился на пятый.
Пелагея Федоровна вновь оказалась на пятом, и уже хотела нырнуть в тот самый коридорчик, как увидела подходящего к нему Тимофея. И вот ещё бы мгновение, то он бы заметил её, но Поля успела спрятаться за стеной, пожалуй, не то чтобы притихнув, а наверное даже перестав дышать. Тимофей в свою очередь принялся удивленно разглядывать этот самый коридорчик.
– Ну и понастроят же, – сказал он, от чего на весь подъезд поднялось негромкое эхо, что явно насмешило Полю, с великим трудом пытающейся сдержаться, чтобы не выдать себя.
Вскоре Тимофей, без всякой задней мысли, ушел к себе в квартиру, и Пелагея, взглянув из-за угла, убедившись, что всё чисто, тоже мигом направилась в свою жилплощадь.
***
Две недели спустя их вновь свела личная встреча. По городу только что поморосил дождь, как эти двое подошли к местному отделению банка.
– Ты что, преследуешь меня? – спросила Поля Тимофея, встретившись с ним лицом к лицу, перед самой дверью.
– Во-первых, здравствуйте, а во-вторых, если это твой город, то и преследовать тебя бессмысленно, – деловито заметил Тима, приоткрыв ей дверь, вскоре оказавшись с ней в одной очереди.
Пелагея молчала, делая вид, что с кем-то переписывается в своём телефоне, на что Тимофей лишь усмехнулся.
– Что? – как-то по родному, как давняя подруга, как родственно близкий человек, спросила она, повернувшись к нему, взглянув на его ухмылку, с долей дружелюбия, освещаемое солнцем, что так и шпарило сквозь панорамные банковские окна.
– Да ничего.
– А чего тогда смеёшься?
– Кучеряшки.
– Что? – засмущалась Поля от неясности.
– Ваши волосы…
– Что с ними не так?
– Да всё так. Просто они так весело болтаются, когда вы поворачиваете головой.
– А то! – сказала она, как-то совсем не к месту, окончательно покраснев, но уже не оборачиваясь к нему.
Но румянец на её лице был ненадолго, ведь совсем скоро её лицу предстояло побелеть. Как только очередь дошла до стоящей перед Пелагеей женщины, в зал ворвались налётчики.
– Всем лежать, рожи в пол, это ограбление! – закричал самый Первый, и видимо самый молодой, из четверых, что вошли в зал через центральный вход, с оружием наперевес, и абсолютно все в карнавальных масках зайчиков, одетые в столь неприметную одежду, что могло показаться, что они только что сами стояли в очереди.
Абсолютно все, как послушные солдаты при "Вспышке" повалились на пол, что даже кто-то стукнулся лбом об гранитный пол. Только Поля с Тимой застыли на месте, лишь из-за того, что она резко развернулась и уткнулась в Тимофея, пытаясь упасть сквозь него, но тот сам пытался упасть вперёд, встретившись с препятствием в виде Пелагеи Фёдоровны. Так они и оказались в случайном объятии друг друга.
– Я сказал, всем лежать! – повторил Первый, выстрелив куда-то в потолок над головами наших героев, что через мгновение на них посыпались осколки люстр и потолка.
– Петров, – шепотом сказала Поля, выглянув из-за его спины, посмотрев на налётчиков, уже полных ходом надвигающимся в их сторону.
– Что? – спросил Тимофей, не в силах даже пошевелиться.
– Надо падать, – пояснила Пелагея, и отпустив друг друга, они повалились навзничь.
Вскоре приехала полиция, завизжав вокруг здания своими сиренами, как раз в тот момент, когда двое из этих четверых уже поковали свою "прибавку к пенсии".
– Пелагея Федоровна, – шепотом обратился к ней Тимофей, – с вами всё в порядке?
– Вроде да, – ответила она, смотря в потолок, сквозь нацеленные на него очками, подрагивая руками, да и в общем всем телом, наверное даже не от страха, а более от холода тянувшегося по всему полу.
– Ну а теперь, – деловито вышагивая, и размахивая своей весьма странной, и не похожей не на какой существующий пистолет, волыной, объявил молодой налётчик, – мы будем выбирать заложника.
– А чё тут думать, давай самую худую, – протараторил ему толстоватый лысый напарник, с весьма задорным голосом, указав на Полю, – вот лежит.
– Давай скорее, а то тачку уведут, вообще никуда не уедим, – заявил третий, высоченный мужичина, с низким, как землянка, голосом.
– Вставай, – приказал ей четвертый, тоже лысый, но уже более коренастый мужчина, с мягким, как у диктора детского радио, голосом, на что получил лишь весьма странную ответную реакцию.
