Даниил Сергеевич Гарбушев
Англичанка
Пелагея всё также смирно лежала на полу, лишь протянув свою руку к верху.
– Ты что блин издеваешься, – продолжил четвертый, уставившись мушкой своего дробовика в одну из линз её очков.
– Кажись это не сон, – ответила она заоблачным голосом, заглянув в дуло, и тут же будто упала в обморок.
– Так, – окончательно потеряв терпение, пнул он в плечо Тиму, приказав, – а ну подымайся, и её подымай.
Тимофей привстал на колени, и взяв Полю на руки, понёс её к выходу, заметив что та будто и вовсе не была без чувств, а всего лишь делала вид, что спала.
– Поставь, – приказал ему Молодой, когда они были уже возле входа, и Тима немного пригнувшись, поставил Полю на ноги.
– Просыпайся, – шлёпнув её по попе, скомандовал Толстячёк, от чего она, наконец, опомнилась, и даже подскочила на месте.
– У нас заложник, – прокричал Молодой, приоткрыв дверь, и всматриваясь в центр парковки, где уже стоял давно ими приватизированный инкассаторский грузовик.
– Ты посмотри, какая спичечка? – сказал Молодой Тимофею, начиная лапать Пелагею у него на глазах, – твоя?
Но Тимофей так ничего и не ответил, а лишь с ужасом смотрел на него.
– Его! – довольно подтвердил дылда, заметив в глазах Тимофея тревогу.
– А вот так! – крякнул Молодой, толкнув Полю в руки своих товарищей, вдруг выстроившихся в плотный треугольник, которые начали толкать её меж собой, как волейбольный мяч.
– Смотри, и вправду спичка, – сказал Толстячёк.
– Ты главное её головой об пол не урони, а то вдруг загорится, – съязвил дылда.
– Короче так, – объяснил Тиме Молодой, подойдя поближе, приставив пистолет к его сердцу, – поедешь с нами, ничего с ней не случиться, и чтобы без шуток, без фокусов, останетесь целы, а то может и вам чего-нибудь отвалиться, короче ты меня понял.
А дальше всё было как во сне. Поля и Тима, окружённые бандитами уже бежали вместе с ними к тому самому грузовику. Трое бандитов, со всем награбленным, отправились в кузов отделенный от кабины водителя, закрываемый снаружи. А заложников Молодой налётчик посадил на переднее сидение, и сам, оббежав капот, сел за руль.
– У вас походу левое колесо спустило, – обратилась к нему Пелагея, окончательно придя в себя, играя взволнованность.
– Чего, ты чё несешь вообще? – фыркнул на неё Налётчик.
– А то, если хочешь, чтоб мы по дороге расхреначились, together, то пожалуйста, высадите меня на остановке, – ответила она, на что бандит и даже Тима широко раскрыли глаза, обалдев от такой наглости, – а если ещё нас должны у вас выкупить, то уж с такой перекошенной кабиной, мы кажись все не доживём до этого! Сами не видите что ли?
– А вот это ты видела? – зарычал он, тыча пистолетом ей в очки, огладывая кабину, как бы сам поверив её словам и своему безысходному положению, обязывающему проверить колёса.
Он всё же полез глядеть на колесо, смачно ругаясь, но не тут-то было. Не успел налётчик даже нормально раскрыть свою дверь, не то что уж высунуться из кабины, как Поля в мгновенье ока подтянулась в его сторону и выпнула его из кабины, толкнув того в спину своими длинными ножками. Тот, как обух, шмякнулся на асфальт, лишившись чувств ровно на секунду, припечатовшись к земле своим лицом, с потрескавшейся на нём маской Степашки.
– Ну что погнали? – резво фыркнула Пелагея, захлопнув дверь, и повернув ключ зажигания, с дымящимися покрышками рванула вперёд.
Налётчик попытался встать, как можно скорее, и даже пару раз успел выстрелить в уезжающую машину с его, ничего не подозревающими горе товарищами, как повсюду налетели омоновцы, облепив его со всех сторон, как пчёлы недруга, держа его на мушке со всех возможных ракурсов так, что если бы они все махом выстрелили, тот превратился бы в решето.
– Идиот, – с детским сожалением произнёс бандюга, откинув пистолет, что прилетел в лицо одному из стоявших рядом полицейских, после чего в завершении сей сцены с него спала примятая маска, оголив относительно молодое лицо.
А Пелагея, тем временем, примяв захваченным грузовиком пару тройку туй, обрамляющих банковскую парковку, с безбашенной скоростью выехала на проспект.
– Что ты собираешься делать? – взволнованно спросил её Тимофей.
– Посмотрим, кто из нас спичка, а кто сера из подмышки! – ответила она, не отвлекаясь от дороги.
– Ладно, ладно, понял, может мне выйти?
– Сиди уже, – саркастично ответила она, нажав на панели кнопку закрывающие абсолютно все двери в их машине, и повернула на встречку, от чего грузовик напоролся на низенькое ограждение, и в кузове всё подскочило, в том числе и бандиты, с которых тут же слетели маски.
– Он чё там, головой долбанулся? – спросил своих товарищей Высокий налётчик.
– Э, Фодя, не дрова везёшь, едь нормально, – прокричал Толстенький, постучав в салонную перегородку, после чего началось самое интересное.
Поля, как только могла, как только позволяли габариты её грузовика, водила его то вправо, то влево, то ускорялась, то чуть-чуть притормаживала, из-за чего бандиты в салоне начали перекатываться всей своей гурьбой, впечатываясь своими мордами во все окна по очереди, а иногда и все разом.
Всё награбленное тут же покинуло свои мешки и пакеты. Золотые слитки залетали как канцелярские пеналы школьных тихонь. Купюры, как разлетающийся по воздуху пух, так и летали в воздухе, совсем не попадая в тщетно хватающие их растопыренные пальцы налетчиков, а только целыми кучками бросаясь им в лицо, залетая в рот, и застилая глаза. Один из слитков прилетел в челюсть Толстенькому, выбив четверть зубов, тут же им выплюнутую.
Стоявший на обочине сотрудник ГАИ, оформляющий нарушителя, весьма ошеломлённый от увиденного, тут же начал махать Поле своей палочкой, но та проскочила мимо, лишь прибавив хода, облив того с головы до ног водой из свежей лужи, оказавшейся у неё на пути. Тот выпучив глаза, как будто только что прошёл целую войну, помчался к своей машине, и схватившись за рацию, начал вызывать подкрепление.
Вскоре далеко впереди следовал пешеходный переход, через который шла женщина с коляской, на что Поля ни обратила особого внимания, а ведь сзади, за ней уже ехали две патрульные машины полиции. Та совсем немного притормозив, дрифтанула вокруг женщины с коляской, скрывшись за поворотом. Следом проехали те самые патрульные машины, что уже явно не смогли бы затормозить, и просто проехали по обе стороны от женщины, что мертвой хваткой вцепилась в коляску со своим ребёнком.
– А-а-а, – прокричал Тима, во время сего неимоверно экстремально поворота, – ты где так научилась?
– На высших курсах картинга, так что лучше пристегнись.
– Добре, добре, добре, – сказал он взволнованно, еле натянув на себя ремень, будучи и так впечатан в своё кресло от таких куражей.
А присутствие бандитов в кузове тем временем было сродно с нахождением среднестатистического человека в аэротрубе, так как те потеряли уже всякое понимание пространства. Толстенький и Коренастенький уже обнялись как родные братья, чувствуя, что конец их близок, а Высокий уперевшись головой и ногами в края кузова, обхватив скамейку и скрестив пальцы рук, читал "Отче наш".
Тем временем Поля забрела в подворотню, всё так же виляя из стороны в сторону. Толстенький, казалось, уже сошёл с ума, и бегал по кругу, ступая на пол, стенку, потолок, на противоположную стенку и так по кругу. Под ногами у него оказался Коренастенький, и случайно вдарив своим берцом в его щеку, тот выломал ему челюсть. И вновь встретившись с очередным слитком, лицом к лицу, он расплылся в безумной улыбке, созерцая своё хлебало в отражении куска золота, через мгновение опять получив этим самым металлическим предметом себе по лицу.
А между тем Грузовик мчал, на полной скорости, не зная никаких преград, сбивая на своём пути всё, что там было, будь то детские площадки, какие-то ящики или коробки, а где и вещевая верёвка, натянутая через весь двор с весящими на ней семейными трусами и колготками, а так же зеркала, стоящих, вблизи проложенной Пелагеей дороги, машин. Тимофей лишь причитал: «Простите, пожалуйста. Ой, извините, ради бога. Тысяча извинений», – смотря на всё это через своё окно, будто его кто-то слышал из владельцев всего этого разрушенного добра.
Тут Пелагея вывернула на набережную. На другом берегу показались несколько машин полиции, что явно ехали по её душу.
– Приготовься прыгать, – скомандовала Поля, – уже подъезжая к наваленной куче щебня возле очередного спуска к берегу.
– Что? – спросил Тимофей с ужасом.
– Прыгай, говорю! – прокричала Пелагея, нажав на кнопку открывания дверей, после чего почти одновременно с Тимой, покинула салон, пихнув того к двери, от чего тот невольно открыл её, и послушно выпал на землю, а грузовик на полной скорости направился дальше.
Заехав на кучу щебня, как на трамплин, он миновал реку, приземлившись в крону растущего на противоположном берегу дерева, и соскочив с него, въехал в небольшую яму, разрытую рабочими, скрыв в ней свой капот. Уже через семь секунд туда подъехали автомобили всех возможных служб и группировок правопорядка. Как только один из омоновцев осторожно подошёл к задней двери грузовика и резко отварил её, направив внутрь сой автомат, из кузова порхнули купюры, как конфетти из новогодней хлопушки, и выпали еле живые налётчики.
***
Почти без чувств, лежа на засыпанном щебнем дворе, Тимофей пришёл в себя. Его за шиворот, по земле, тащила Пелагея.
– Что ты делаешь? – пытаясь вырваться, встрепенулся он.
– Спасаю нас, подымайся, коль в себя пришёл, wake up soon! – скомандовала Поля.
Тимофей и вправду еле очухался от всего, что случилось с ним только что, а точнее всего минуту назад.
– Пошли скорее, – уже взяв Тиму за руку, таща его за собой к ближайшему подъезду обветшалой многоэтажки, приговаривала она.
– Дай хотя бы спросить… – протянул он.
– Там и спросишь, crazy's friend, – протараторила она, легонько затолкнув его в тёмный подъезд, и забежав следом, потащила того за рукав вверх по лестнице, так быстро и скоро, что ноги чуть не запинались друг об друга, лишь считая ступеньки носами ботинок.
Когда они уже оказались на чердаке, Поля резко швырнула Тимофея в сторону стоявших там ящиков, что он аж присел на один из них, и рванула к небольшому оконцу, наискось разглядывая улицу. Послышался рёв сирены полицейских машин. Поля чётко разглядела, то, как четыре, а то и пять автомобилей, встретились в том самом месте, где совсем недавно они с Тимой выпали из грузовика, чуть не врезавшись друг в друга.
– Где они? – послышался чей-то взрослый, до боли знакомый, гротескный голос.
– Как сквозь землю провалились, – ответил писклявый, моложавый голос, ломанный как расстроенная свирель.
– Искать, – вновь прозвучал первый голос, как улицу будто прорвало.
Повыходили местные жители, которые будто все как один до этого спали в своих квартирах, а услышав звуки сирен и заглядев в окнах блики мигалок, всё так же как один сошлись на единой мысли: «Что же там такое случилось? Пойду, посмотрю».
Говор был настолько множественен и многоголос, что разобрать из него можно было лишь нецензурные слова, что с определённой чёткостью и предсказуемой интонацией всё сверкали и выстреливали в образовавшейся толпе.
Между тем, подъезд, через который Тимофей с полей попали на чердак, пустовал, отчётливо и гордо хвалясь тишиной, царящей в нём. Поля медленно отошла от окна и села в изголовье Тимы, что уже удобно расположился на пыльных ящиках, которыми, как какой-то склад, был уставлен весь чердак.
– Ну и что там? – спросил он, придя в себя ещё чуть-чуть, немного посмотрев на окно, а затем на Полю.
– Нас ищут! – ответила она с ироничной нежностью.
– Нас, а за что?
– За что? – широко раскрыв глаза, от вскипевшего в её разуме недовольства, сказала она, как вдруг резко заткнула его рот рукой, так как на лестнице послышались шаги.
– Поля… – еле успел сказать Тима, случайно укусив её в руку, от чего та испытала нестерпимую боль и лишь ещё сильнее заткнула ему рот, тут же другой рукой закрыв свой, чтобы не завизжать от боли.
– А вдруг? – послышалось с лестницы.
– И ничего и не вдруг, у меня на чердаке знаешь сколько контрафакта? А если они туда сунуться, не то что мне, всему дому несдобровать, – ответил второй голос, скрепя в руках старым ржавым навесным замком.
Поля с Тимой уже подготовились к встречи с местными жителями, как к их удивлению, их итак закрытая дверь вошла ещё чуть внутрь, видимо подпираемая одним из этих людей с лестничной площадки, после чего за ней щёлкнул навесной замок.
– И если спросят, ключа нет! Чердак закрыт уже несколько лет! – послышался с лестницы, вновь голос того самого жителя, с явным затиханием.
– Ясен пень, – ответил ему первый уже совсем тихо, видимо уже спускаясь с ним на первый этаж.
***
Наступила полночь. Летняя ночь накрыла город, лишив естественного освещения пыльный чердак, где всё так же находились Поля, сидевшая на одном из ящиков, облокотившись спиной об стену, и Тимофей, совершенно случайно уснувший лёжа у неё на коленях. Двор опустел, как и та улица на противоположном берегу, где приземлились налётчики.
Вдруг на телефон Пелагеи поступило громкое уведомление о начислении зарплаты, резко разбудив её. Тут же придя в себя, и внимательно рассудив, что делать дальше, Поля начала будить Тимофея, легонько хлопая его по лицу, подсвечивая телефоном.
– Ай, ай, ай, – простонал он.
– Тихо ты, – вновь залепив ему рот рукой, но уже более аккуратно, чтобы тот снова не укусил её, сказала она.
Привстав с ящика, и подкравшись к тому же самому окну, она осмотрела улицу, не увидев ничего, кроме пустого двора, освещаемого одной единственной лампочкой, установленной над подъездом.
– Подымайся, – сказала она ему, подойдя к двери, и дернула её на себя.
– Да, конечно! – повернувшись на другой бок, произнёс Тимофей, тут же упав с ящиков, и вскочив на ноги, медленно подошёл к окну, вдыхая свежий ночной воздух, что так и дул с улицы.
– Иди сюда, – приказала она ему, махнув в свою сторону, – и как мы теперь от сюда выберемся? – спросила она его, немного покачав дверь, отчетливо слыша, как с другой стороны стучал раскачивающийся навесной замок.
– Дверь вроде хлипкая, – заметил Тимофей, разглядывая петли, – если замок и крепкий, петли, вряд ли выдержат.
Уже через минуту в подъезде послышался грохот. Первый заставил всех проснуться и подумать, что это было во сне. Второй, насторожиться, что это было в реальности, и продолжить прислушиваться. И наконец, третий, ознаменовал поломку чердачной двери, за которой по лестнице последовал бег двух людей, желающих стремительно покинуть этот дом. Ведь как только вследствие их "командной роботы" дверь пала, Тима с Полей рванули, что есть мочи с подъезда, слыша, и даже краем глаза видя, как за их спиной открывались двери квартир и выбегали люди.
Выбежав на набережную, и оглянувшись лишь на мгновение, они увидели пятерых, а то и шестерых людей, бегущих за ними, абсолютно все в исподнем и тапках. Свернув в соседний двор, а от туда и на проспект, Тима с Полей нырнули в первое попавшееся такси, и окончательно покинули этот район, оставив подбежавших, к уже уезжающей машине, в дураках.
***
Часом позже эти двое уже сидели за стойкой какого-то скромного Питерского бара, ожидая свои коктейли. Когда они зашли сюда пятнадцатью минутами ранее, народа в зале было не много, но чем дальше время клонило к глубокой ночи, местные обыватели, разодетые в здешнюю секонхендовскую продукцию, потихоньку наполняли заведение своим тихим и весьма спокойным присутствием.
– И что это было? – спросил вдруг Тима, прервав молчание.
– Что? – будто вновь проснувшись, произнесла Поля.
– Это всё. Дорога, чердак. С тобой часто происходит такое?
– Нет, не часто, но в целом, это всё, в моём духе. Я просто не умею жить…
– Спокойно?
– По-другому! Видимо поэтому мои друзья и любят меня.
– У тебя их много?
– Не так чтобы очень, но есть.
– Это правильно. Ведь если друзей немного, более вероятно, что они настоящие. Ведь тот, у кого сотни друзей, не всегда могут гарантировать даже себе, что все они как один, считаются с его дружбой. А когда друзей немного, но качество дружбы на высшем уровне, это и есть то, что нужно абсолютно каждому, и больше ничего не требуется.
– О, Поля, – закричал кто-то, как только Тимофей договорил, после чего к ней подбежали пять девчат, с виду чуть младше её, но по одеяниям и фигурам, выглядевшие как девушки её возраста.
Все сразу стали фотографироваться с ней, что-то говорить, доходя чуть ли не до визга, но спустя десять минут, наконец, оставили её, по очереди обняв, и уселись за столик в конце зала.
– Ты кто? – удивлённо спросил её Тимофей, взяв со стойки свой коктейль.
– А, ты наверное об этом ещё не в курсе.
– Видимо да.
– Это с Тик Тока.
– Ты блогер?
– Есть чуть-чуть.
– И что же ты снимаешь?
– Всякое, но тебе, наверное, это не интересно, хотя если ты пережил мой сегодняшний день, тебя кажись, уже не чем не удивишь.
– Видимо да, – протянул он, посасывая свой коктейль через трубочку.
Тут в зале стало ещё полнее. Где-то люди даже начали толкаться, и даже ругаться из-за занятых и забронированных мест.
– По-моему нам пора, – шепнула она ему.
– О чем это ты?
– Ну, ты же видишь, сколько здесь народа, не хватала нам ещё здесь во что-нибудь влипнуть.
– Это да, – согласился он с ней, махнув бармену в знак просьбы рассчитать их, как вдруг действительно, словно сработал магнит неприятностей, и случилась следующая ситуация.
– О девушка, какая вы, так сказать, изящная, – подкатил к Пелагеи толстый мужчина, лет сорока, с бутылкой Просекко в левой руке, – позвольте угостить вас…
– Мы уходим, – перебила она его, взявшись за рукав Тимофея, что, как и Поля уже потихоньку слазил с высоченного барного стула, на что тот мужчина недовольно нахмурился и встав напротив Тимы, всем своим видом стал показывать, что тому нужно уйти и не мешать коротать свой вечер в компании с его прекрасной спутницей.
– Вам чего? – спросил Тимофей прямо, наверное, если и растерявшись, то только где-то в глубине души.
– Ничего, шёл бы ты отсюда, подобру-поздорову, – ответил мужик.
– Мы как раз и уходим! – сообщил ему Тима.
– Нет-нет, вы как раз и оставайтесь, – сказал этот неугомонный Пелагеи, что тоже встала со своего стульчика, – а ты проваливай, раз тебе спать пора, а то вдруг уснёшь здесь, плохо будет, – договорил он, как где-то за его спиной мелькнула пара голов его друзей, таких же наглых и толстых.
– Мы вместе, дружище! – добавил Тимофей.
– Да мне похрен, – рявкнул тот на него, замахнувшись, как вдруг Тима схватил Полю за талию, поставив её прямо перед собой, лицом к лицу по отношению к этому не джентльмену, в следующую же секунду получившего мощный толчок Полиных стройных ножек в живот, что казалось, произошёл совершенно неосознанно и даже случайно с её стороны.
Толстяк повалился на спину, заметая с собой и соседние столы, выпустив из рук бутылку, что тут же прилетела в лоб его товарища, разлетевшись на осколки. Тот рухнул на другого, и вследствие ещё несколько столов оказались на полу.
Завязалась драка. Полетели стулья, пивные бокалы и небольшие закуски. Поля с Тимой, понимая друг друга уже без слов, направились к выходу, захватив на своей одежде немного брызг чего-то пива. Пелагея даже стащила из бара поднос, вовремя прикрывшись им от стопки водки, чётенько летевший прямо в неё и разбившийся на полпути. Как только в зал заскочила охрана, им под ноги швырнулось ведро со льдом, от чего те знатно поскользнулись и влетели в толпу, как ни в чем не бывало, будто сами были из всей этой тусовки. А эти двое немного пригнувшись, выбежали на улицу.
Пробежав пару кварталов, они остановились. Поля, наконец, оглянувшись, увидела в руках Тимофея, те самые два бокала с его и её коктейлем, что он всё это время нёс, бежав за ней.
– Ты хоть заплатил? – переведя дух, спросила Поля.
– Успел к счастью.
– За двоих?
– Конечно за двоих, да ещё и без сдачи, ведь я так думаю бокалы мы туда возвращать не пойдём.
– Of course, так уж вышло, без трофеев не обошлось, – рассмеялась она, взяв из его рук свой коктейль, заливая жажду.
***
Западно-Сибирский поезд уже мчал через весь Урал, как двое соседей одного из купе, разговорились в весьма приятную беседу.
– Так что ж, Вячеслав Александрович, в какую жанровую глушь вы отправились в этот раз? – спросил его попутчик, сидящий возле окна, попивая минералку из стеклянного стакана в металлической подставке.
– Даже не знаю, комедия, наверное, – ответил Понамарёв, сидя на своей верхней полке, свесив ноги, и уткнувшись взглядом в одну из своих тетрадей, раскрытых и разложенных рядом, – хотя… Вовсе нет, я просто не могу писать смешно, и беззаботно, ведь то что я пишу – жизнь, боль, лучи счастья, иногда, а может точнее всегда – хороший конец. А если мне и удастся сотворить что-нибудь в этом комичном роде, то вероятнее всего выйдет комедийная драма. Я просто не могу описывать жизнь, какой бы смешной местами она не казалась, без того, что в ней обязательно есть – правда, которую многие поймут мгновенно, кто-то подтвердит её в сердцах, кому-то ещё предстоит с этим столкнуться, а кому-то уже не до того. Ну и без художественного вымысла не обошлось!
– А как же вы сами?
– Я этим живу… – сказал он, замолчав, отчего и в купе нависла такая тишина, что только и было слышно стук поездных колёс.
***
С тех пор вновь прошло ровно две недели, в течении которых Тимофей и Пелагея не разу не виделись лично. Занятие происходили в том же темпе и той же манере, что и раньше. Тимофей пытливо старался не вспоминать тех самых событий, что невольно случились с ним и Полей, каждый очередной раз, когда экран видеосвязи загорался надписью: «Организатор подключился. Ожидайте приглашения в зал». Но это не получалось. Да, он настраивался на урок, но мелкая задняя мысль, будто так и проскальзывала с одного плеча на другое минуя позвоночник, вызывая секундные мурашки, напоминая о прожитом, и исчезала также быстро, как и появлялась, оставляя лишь мимолётную ностальгию.
И вот в один прекрасный день, коих в этом городе не так много, в связи с совершенно разнообразными представлениями жителей других городов нашей необъятной страны, случилось что-то совершенно новое.
Рано утром Тимофей отправился на работу. В очередном съёмном офисе его компании, расположенном в одном старинном винтажном здании построенным по всем канонам Постконструктивизма, разгорелся очередной переполох. Толи что-то было не так, толи кто-то что-то сделал не то, понять было невозможно. Все сотрудники копошились, бегали с места на место, и о чём-то переговаривались.
Тимофей и как оказалось впоследствии и Назар, остались совсем не в курсе, вследствие чего с работы в этот день им удалось уйти пораньше. Руководство отдела отправили их со словами: «Пока мы не решим эту проблему, быть вам здесь, смысла нет, так что завтра к десяти».
– Странно, – сказал Тима, окидывая взглядом массивное одинокое здание, – так ничего и не объяснили.
– А мне как-то пофиг, – ответил Назар, – видать проблемы в системе, а нам, как приезжим спецам об этом не говорят, чтобы Лактионову не пожаловались, а то мы ведь лично от него сюда приехали.
