Даниэль Зеа Рэй
Егерь
– Она жива?
– Нет. Их с отцом уже давно нет.
– Ясно, – вздохнула Роден, доедая бутерброд. – А сестра твоя? Она тоже приемный ребенок?
– Нет. Она – родной ребенок.
– Понятно, – кивнула Роден. – Поздний и долгожданный сюрприз?
– Чудо, – улыбнулся Зафир. – Назефри – настоящее чудо.
– Тогда все еще сложней, чем я себе представляла. – Она глотнула кофе и закурила.
– Почему ты думаешь, что все так сложно?
– Ревность в семье приемного ребенка к родному всегда оставляет более грубые деформации. Но ты, судя по всему, сестру любишь. Так что вряд ли здесь скрыты большие подводные камни. Хотя с женщинами проблемы могут быть серьезные. Ты, случаем, не гей?
Зафир подавился.
– Не гей, – кивнула Роден. – Ну, тогда я всецело права. Ты никогда не проявляешь инициативу в отношениях. Так, можешь немного поиграть и потом в кусты. Если женщина настойчива – она тебя добивается. После секса интерес к женщине пропадает. Ты сравниваешь всех их со своей приемной матерью или сестрой, и когда понимаешь, что они им в подметки не годятся, разочаровываешься.
– Что-то мы все обо мне да обо мне… – Зафир допил кофе и поставил кружку на стол. – Может, про себя что-нибудь расскажешь?
– Да ты и так уже все рассказал. Люблю красивых, властных и жестоких мужчин. Любила. – Роден усмехнулась. – Теперь они интересуют меня с другой точки зрения.
– И много в твоей жизни было мужчин?
Роден его вопросу удивилась.
– Не волнуйся, – она затянулась, – никто из них к тебе хвастать не придет.
– А сколько у тебя было мужчин после того, как ты изменилась?
Роден затушила елотку.
– А вот это, дорогой, тебя вообще не касается. Спокойной ночи, Темный.
– Спокойно ночи, Роден.
Глава 4
Он сидел на полу в своей комнате и вновь задавался вопросом: «Зачем?» На протяжении двух суток, в течение которых они летели на Олманию, он показывал ей новые фигуры, и она заучивала их наизусть. Роден не раз просила передать ей материалы дела, но он наотрез отказывался, предостерегая себя и служащих на корабле от ее возможной истерики.
Во второй цикл ночи кошмары вновь посетили суирянку, и Зафиру опять пришлось ее разбудить. Правда, кофе ночью после этого он пил в одиночестве. Поутру Роден сделала вид, что ничего не произошло. Странно, что ему не все равно. Сомери до сих пор не вышла с ним на связь, и это был плохой признак. Безусловно, она ознакомилась со всеми публикациями, вышедшими в сеть за последние дни, и наверняка пребывала в ярости. Хуже, если она подумает, что это Зафир заказал эти провокационные фотографии.
С другой стороны, если бы она думала так, от него бы уже живого места не осталось. Все-таки кто-то сыграл ему на руку. И если бы он вычислил заказчика, скорее всего, сказал бы ему спасибо. Итак, благодаря обстоятельствам, ему удалось временно вывести Сафелию из игры. И это не может не радовать. Но что делать дальше?
– Эй, ты здесь вообще? – Роден прервала тишину.
Зафир неспешно поднялся, подошел к ней, подкорректировал положение рук, исправил угол наклона головы.
– И все же… – задумчиво произнес он, – почему никто не обучил тебя «суирскому дреду»?
– У каждого рода – свои техники. Мои сети – произведение искусства, но только для сведущих в этом деле лиц. Знания о плетении, о способах крепления и управления ими передавались в нашей семье из поколения в поколение. Остальным ученикам, какими бы одаренными они ни были, никогда не показывали все. В роду Сомери тоже есть секретные техники. О них не знаешь даже ты. И никогда не узнаешь.
– Значит, Сомери показывает своим ученикам разные элементы одной техники, – улыбнулся Зафир, заглядывая в глаза Роден. – Возможно, и ты могла бы меня чему-нибудь научить?
– Не боишься, что когда Сомери об этом узнает, ты потеряешь нового Учителя?
– Я уже очень давно ничего не боюсь, – прошептал он, наклонился и поцеловал суирянку в губы.
Она смотрела на него, не мигая. Он отстранился и отвернулся.
– Это что такое было? – прошипела она.
– Сама как думаешь?
– Не смей… лезть ко мне… Темный…
– А не то что? – с вызовом бросил он.
– Поджарю! – кивнула Роден и продолжила выполнять фигуры.
***
Они приземлились возле дома Зафира. Роден вновь швырнула сумку ему под ноги и попросила «помочь даме». Зафир и слова не сказал. Взял сумку и повел «невесту» в особняк.
– Красивый дом. – Она с интересом оглядывалась по сторонам. – Вокруг лес. Вообще такое ощущение, что здесь людей в радиусе нескольких километров нет.
– Так и есть. Ближайшая деревня – в двадцати километрах.
– А ты знаешь толк в выборе места жительства! – Роден, не дожидаясь приглашения, отворила деревянную дверь и вошла в дом.
Там явно никого не было. Как не было и пыли на мебели.
– Здесь кто-нибудь есть кроме нас?
– Сейчас нет. – Зафир вошел следом и бросил сумку на пол. – Два раза в неделю привозят еду и убирают дом. Готовлю я сам. Так что… – он остановился и обернулся к ней, – мне никто не помешает творить здесь свои злодеяния.
Суирянка мгновенно изменилась в лице. Кажется, шутка оказалась не совсем удачной.
– Как и мне, – ответила она вполне серьезно и покосилась на пару керитских мечей, висящих в прихожей.
– Владеешь таким оружием? – спросил Зафир.
– Когда-то тренировалась. – Она поджала губы.
Зафир снял один из мечей с крепления, покрутил рукоять в руке и погладил гладкое лаковое покрытие ножен.
– Это работа древних мастеров. – Он перехватил рукоять другой рукой и описал боевую фигуру перед лицом Роден. Наконечник легонько коснулся ее носа и застыл в воздухе в нескольких миллиметрах от него.
Роден даже не вздрогнула. Ее взгляд был прикован к Темному, который явно не знал, перед кем сейчас выпендривается.
– Ты закончил? – уныло поинтересовалась она.
Зафир опустил меч и демонстративно выдохнул.
– Скажи, тебя в этой жизни хоть что-нибудь способно удивить?
– Зверства, на которые способны люди. А вот твое позерство меня печалит. Тебе что, семнадцать лет?
– Значит, удивить тебя я ничем не смогу. – Зафир повесил меч на крепление.
– Надеюсь, что нет. Если с брачными танцами самца перед самкой мы закончили, позволь увидеть твой дом и мою комнату в нем.
– Вот так отбрила! – хмыкнул Зафир. – Ладно, пойдем дом покажу. – Он протянул ей руку.
Роден руку не приняла, но следом за ним пошла.
– Через два часа мы должны вылететь в резиденцию императора. Вечером там состоится семейный ужин. Мы официально приглашены.
– Я сюда работать прилетела или с семьей твоей ужинать? – разозлилась Роден.
– Библиотека. – Зафир открыл дверь и тут же ее запер. – Через несколько недель мы будем отмечать праздник Сбора урожая на Олмании. Стефан, согласно традиции, закатит прием. К этому дню объявление о нашей помолвке должно быть сделано. Тренировочная. – Зафир вновь отворил дверь и тут же ее закрыл. – Было бы неплохо, если бы твоя семья прилетела на Олманию и отпраздновала событие вместе с нами.
– Исключено, – отрезала Роден.
– Ладно. – Зафир пожал плечами. – Материалы дела покажу тебе завтра утром. А вечером… Мой кабинет посмотришь потом. – Он указал рукой на дверь и прошел мимо. – Комнаты для гостей. Кладовка. Еще одна комната. Моя комната. Твоя комната. – Зафир распахнул дверь и вошел внутрь. – Если не понравится, можешь выбрать любую другую. Они все типовые.
Роден осмотрелась. Унылая обстановка унылого дома. Стол. Стулья. Шкафы. Тумбочки. Кровать. Дверь в туалет, судя по всему.
– Годится. – Она подошла к кровати и присела на нее, пробуя матрац на мягкость.
– Будь готова через два часа.
– Непременно!
Зафир принес ее сумку и поспешил удалиться.
Он не понимал, что с ним происходит. Желание показать себя с лучшей стороны перед женщиной не было ему свойственно. Женщины приходили к нему сами, и для этого не требовалось прилагать никаких усилий. Генетические родители подарили ему внешность, которой многие могли бы позавидовать. И он пользовался благами природы себе в угоду. Впервые внешность не играла ему на руку, и это чувство диссонанса с самим собой он никогда прежде не испытывал.
А с чего это вообще он стал стараться? Ради интереса, который внезапно проснулся в нем месяца три назад? Разукрашенная жизнью женщина вошла в комнату для групповой психотерапии и… что-то вдруг изменилось. В тот же вечер он вышел на связь со своими и изучил личные дела всех, кого повстречал на сеансе психокоррекции. Даже липовое дело Мистроль Саваж, за именем которой скрывалась дочь императора Доннары, не так привлекло его внимание.
Сведения о Роден Кенигстен были такими же скупыми, как и ее реакция, когда он озвучил историю ее жизни. А чего он ожидал? И ради чего вообще пытался выйти с ней на контакт? Попытки разузнать историю Егеря впоследствии тоже не увенчались успехом. Женщина-загадка, которую захотелось во что бы то ни стало разгадать.
Интересно, он пригласил ее помочь с этим делом потому, что верит в талант Егеря, или это был предлог, столь удобный и не требующий объяснений от себя самого, чтобы вновь встретиться с ней и попытаться разгадать загадку?
Зафир запер дверь и начал раздеваться. Притащить незамужнюю женщину в собственный дом – не самая лучшая идея. Слухи о сожительстве с «неизвестной» до брака облетят всю Олманию, если Стефан вовремя не наложит запрет на распространение информации. Стефан, безусловно, сделает это. Зафиру даже не придется просить об услуге, но к чему все эти сложности? Ведь можно было отправить ее погостить в резиденции или, в крайнем случае, снять для нее квартиру. Опять «старание», которое наверняка вылезет ему боком.
***
Сафелия накинула на голову капюшон и вышла из квартиры, собираясь арендовать машину и съездить на прогулку по незнакомым местам. Она была уверена, что после возвращения на Олманию, Стефан непременно соберет всех родственников под одной крышей. Благо все они здесь.
Что ж, приятного аппетита, как говорится. У Сафелии же на этот вечер совершенно другие планы.
***
– Ваше императорское величество.
– Входи.
Поверенный быстро юркнул в кабинет и запер дверь.
– Есть новости по поводу вашего поручения.
– Докладывай.
– Утром на Олманию прилетела навернийка Миграрет Олсен. Проверка подтвердила полное совпадение биометрических параметров с персоной, которую вы просили обнаружить.
– Слежку установили?
– Безусловно, мой император. – Поверенный положил папку с документами Стефану на стол.
Он открыл папку. Девушка с черными как смоль волосами, с зелеными глазами и чертами лица Сафелии смотрела в объектив камеры службы таможенного контроля.
– Это определенно она, – кивнул Стефан.
– Есть осложнения, мой император. Объекту удалось уйти от слежки.
Стефан откинулся на спинку кресла и с удивлением взглянул на поверенного.
– Вы ее потеряли?
– Да. Она покинула аэропорт на поезде и пересела в метро. Там мы ее упустили.
– Найти! Немедленно! И возобновить слежку!
– Мы продолжаем наблюдение за окрестными территориями вашей резиденции и дома господина Зафира. Думаю, вскоре она объявится где-то здесь.
– Найдите ее, где бы она ни была, и установите наблюдение! – закричал Стефан.
– Да, мой император.
– Докладывать мне каждые два часа о результатах поиска!
– Да, мой император.
– Свободны!
Поверенный откланялся, а Стефан стал перелистывать фотографии, которые успели распечатать с камер наблюдения агенты службы безопасности. Уйти от слежки агентов безопасности империи? Кого из нее сделал Ромери? И так ли уж блефовала Роден, когда говорила, что без ее участия Сафелию ему не найти?
***
– Бюро общественной безопасности Совета Всевидящих. – Безлицая Сафелия предъявила липовое удостоверение и тут же спрятала его в карман.
Девушка, сидящая напротив, изменилась в лице и моментально разогнула сгорбленную спину.
– Чем я могу вам помочь?
Сафелия протянула ей электронный носитель.
– База данных по переписи населения иных за три года.
Предупреждая следующий вопрос, она достала еще одну «липу».
– Разрешение на передачу базы данных бюро общественной безопасности, подписанное самим императором. – Голограмма с росчерком Стефана замаячила перед глазами обомлевшей сотрудницы Министерства социальной защиты населения Олмании. – Укажите, что данные переданы агенту 8106.
– Извините, я приглашу начальника нашего отдела, и вы побеседуете с ним.
Сафелия выдохнула и взглянула в глаза девице. Сотрудница замерла перед ней и потянулась трясущейся рукой к пересохшим губам.
Спустя двадцать минут доннарийка покинула здание министерства и скрылась в толпе на улице.
***
Роден спустилась по трапу следом за Зафиром и остановилась. Она стала оборачиваться по сторонам, разглядывая красоты нового для нее мира. Деревья с синей и розовой листвой, желтой, красной, зеленой, оранжевой. Дворец из ракушечника, выполненный в лучших традициях древних времен. Ни слуг, ни охраны, ни заискивающих советников. Как будто не император здесь живет, а так, обнищалый аристократ.
– Как тебе? – спросил ее Зафир, беря за руку.
– Очень атмосферно. По-домашнему. Красивый парк, прекрасные виды. В архитектуре этого места видна рука мастера.
– Мастеров было много, – улыбнулся Зафир. – Судя по твоей реакции, ты больше впечатлена этим местом, чем моим скромным домом.
– В свой особняк ты не вложил ничего, кроме денег. Извини, конечно, но хвастать тебе нечем.
– Вот так умыла, – засмеялся Темный.
– Даже деревья вокруг твоего дома не такие яркие, как здесь.
– Шах и мат, дорогая. Хочешь еще погулять или пойдем в дом?
– Ты иди. – Она отпустила его ладонь. – Я погуляю. Осмотрюсь.
– Далеко не уходи.
Конечно же, она направилась к озеру. По преданиям, которые сами олманцы могли не знать, резиденция императорской семьи была возведена близ центра схождения энергетических потоков планеты. Судя по тому, как манило ее это озеро, скрытое в глубине парка, потоки были сконцентрированы именно в нем.
Роден остановилась у самой воды и закрыла глаза. Она впитывала в себя эту красоту, проникалась ею и наслаждалась. Она улыбнулась, сняла перчатку и хотела было зачерпнуть воды, как вдруг ее окликнул Зафир:
– Нас все ждут! Пойдем!
Роден с сожалением подумала о том, что вряд ли олманцы когда-нибудь разрешат здесь искупаться чужачке, и направилась следом за Темным.
Их встретил дворецкий. Забрал плащи и проводил в гостиную. Стефан, Эберроуз, Урджин, Эста, Назефри и Камилли уже были там.
Роден поклонилась императору, его невесте и улыбнулась стоящим поодаль «будущим родственникам».
***
Сафелия вернулась в квартиру и приступила к работе. У нее есть несколько часов до тех пор, пока делом о незаконном скачивании базы данных по переписи населения иных займутся агенты безопасности Стефана.
Средства массовой информации всегда предоставляют много данных. Заметка в газете, старая публикация в сети… «Обнаружены останки». «Пропала без вести». «Ведется расследование».
Сафелию интересовал список жертв. Сверяя имена из заметок с базой данных по переписи населения иных, она могла вычислить жертв по делу, которым занимался Зафир. Только иные. Только девушки в возрасте от восемнадцати до двадцати двух лет. В СМИ никогда не указывали принадлежность пропавших или убитых к иным. Тема расы для олманцев была закрыта. Безусловно, Стефан позаботился об этом. Он верит в интеграцию. А для успешной интеграции начать следовало со стирания любых расовых различий.
В дверь постучали. Сафелия вышла из сети и заблокировала доступ. Она сидела тихо, зная, что стук в дверь ее квартиры не может быть случайным.
– Госпожа Левиатти! Это домоправительница Озель! Мне бы хотелось переговорить с вами насчет арендной платы за следующую неделю!
Казалось, голос пожилой олманки вот-вот сорвется, и она зарыдает. Можно было оставить все как есть и смыться через окно на крышу. Пути отхода Сафелии были известны. Новое оборудование она достанет. Логово тоже найдет. Но здесь другое… Здесь беда. А бросать людей в беде, которую она за собой привела… Нет, Ромери ее этому не учил.
– Госпожа Озель! – прокричала Сафелия, проходя на кухню, – я не одета! Сейчас халат накину!
– Ко… Конечно! Не спешите!
Два ножа за голенища сапог. По одному в каждую руку. Доннарийка прижалась спиной к стене в коридоре и потянулась к замку на двери.
***
На ужин подали рыбу, кучу салатов, овощи, фрукты и сладости. За столом оставались свободные места, и Роден не сразу поняла, кого они ждут.
– Зафий! Зафий!
В помещение влетели маленькие девочка и мальчик. Оба ребенка облепили Темного, как мухи – леденец. Роден замерла и покосилась на юных отпрысков императорской семьи.
– Шулин, Ами! Оставьте дядю в покое, – попросила Назефри.
– Началось, – вздохнул Камилли и потянулся за салатом.
– Бесполезно просить, – сказала Эста, накладывая в тарелку рыбу. – Зафир уже вряд ли спокойно поест.
– Вы так выросли! Совсем не узнать!
– Зафий! – Шулин тут же забралась к дядьке на колени, а Ами стал ныть, что ему места не хватило.
– Вот это любовь, – произнесла Роден.
Оба ребенка уставились на нее.
– Извините. – Суирянка выпрямилась на стуле и отвернулась от детей.
Остальные замерли. Она могла напугать их своим внешним видом. Могла очень сильно напугать.
– Тетя? – спросила Шулин у Зафира и указала на гостью пальчиком.
– Тетю зовут Роден.
– Йодэн, – повторила Шулин, внимательно разглядывая незнакомку.
Ами осторожно подошел к ней и коснулся маленькой ручкой колена.
– Ами, – попросила Эста, – оставь тетю в покое.
– Сонышко… светит! Касиво! Касиво! – Мальчик забрался к Роден на колени и прижал ладони к ее лицу.
Вот он – взгляд чистых непорочных детских глазок. Синие-синие, как у его матери, они глядели на Роден с такой теплотой и интересом, что у нее ком поперек горла стал.
– Меня зовут Роден. – Она улыбнулась. – А тебя как?
– Ами.
– Приятно с тобой познакомиться, Ами.
– Сонышко! Касивая! Касивая!
– Урджин, забери Ами, – попросила Эста. – Он не даст Роден поесть.
– Я солнышко? – Роден погладила Ами по темным волосам. – Это ты – солнышко.
Урджин попытался забрать сына, но тот вцепился в гостью мертвой хваткой.
– Пусть сидит. Он не мешает.
– Если надоест – скажешь. – Урджин вернулся за стол.
– Не стоило их вообще сюда пускать, – ввернул Камилли.
– Зато теперь Зафир в полном распоряжении Шулин, – справедливо заметила Назефри и улыбнулась.
Дочь тягала дядюшку за волосы и кормила его ягодами.
– Эту. Да, давай эту. Ам! М-м-м… Вкусно! – играл с ней Зафир.
– Сонышко! Сонышко!
– Нет, – не выдержал Урджин. – С детьми поедим в другой раз.
Он подошел к Роден и подхватил Ами на руки. Ребенок зашелся криком и стал брыкаться.
– Ами, что с тобой? – пришла в замешательство Эста. – Тетя никуда не уйдет. Она потом к тебе придет.
– Сонышко! Хочу сонышко!
– Солнышко, – произнес Зафир, глядя на Роден. – Кажется, Ами дано видеть то, что остальные лицезреть не могут.
Урджин вынес орущего сына в коридор, а Камилли подхватил Шулин с колен Зафира. Когда крики стихли, Урджин и Камилли вернулись в столовую.
– Она золотая? – спросил Стефан, глядя на Зафира.
– Думаю, об этом лучше спросить саму Роден. – Темный повернулся к ней лицом. – Роден, какого цвета твоя оболочка?
– Откуда мне знать! – засмеялась она. – Я не обладаю даром лицезрения.
– Тьма вокруг тебя – это семейное? – не унимался Зафир.
– А Тьма внутри тебя от настоящих родителей?
Олманец замер, с опаской глядя на нее.
– В Зафире нет никакой Тьмы! – отрезала Назефри и опустила приборы на стол. – Он добрый, отзывчивый, внимательный и искренний человек!
– Правда? – Роден улыбнулась и перевела взгляд на Назефри. – Тьма есть в каждом из нас. Много ее или мало – вот что имеет значение. Вы уповаете на дар лицезрения, как будто он может ответить на любые вопросы, скрытые в мыслях или даже в подсознании людей. На этом прокалывались многие из тех, кто может лицезреть. Чтеца обмануть сложнее. – Роден перевела взгляд на молчащую Эберроуз. – Но и это возможно. Моя оболочка темная, как сама Тьма. – Роден вновь улыбнулась всем сидящим за столом. – Я и есть Тьма. Чтец не способен меня прочесть, лицезреющий не в состоянии уловить изменения в моей Тьме, провидец не может предсказать мое будущее, а менталисту никогда на меня не повлиять. Ами не просто лицезреет. Ребенок смотрит в саму суть.
– Не бывает Тьмы без Света, – произнесла Эста.
– Бывает, – покачала головой Роден. – Но я надеюсь, что вам никогда не доведется иметь дело с этими животными под личиной обычных людей.
– Как довелось вам? – внезапно спросила Эберроуз.
Роден, не скрывая удивления, уставилась на невесту императора.
– Эберроуз, – шикнул Стефан.
Невеста виновато склонила голову, но не извинилась.
– К их несчастью, полагаю. – Роден изогнула губы в ехидной усмешке и начала наконец есть.
– Расскажите о своих планах? – сменила тему Назефри. – Нам всем очень интересно, что вы будете делать.
– Ты про провокационные публикации в сети? – Зафир полил рыбу соусом.
– И о них тоже, – кивнула Назефри.
– Объявим о помолвке, как только купим Роден кольцо. – Олманец положил в тарелку салат и рыбу. – Свадьбу назначим месяца через три. Как шумиха уляжется, расторгнем помолвку.
– В таком случае стоит пригласить родственников Роден на наш праздник, – взял слово Стефан. – И время как раз есть, чтобы изменить планы и успеть посетить нас.
– Откуда вам известно, что их много? – решила уточнить Роден.
– Я просто предположил, – улыбнулся в ответ Стефан.
– При всем уважении, вряд ли их заинтересует ваше приглашение. Гораздо больше их обеспокоит факт, что кто-то решил поживиться добром и благами семейства, заключив брак с двинутой на всю голову дочерью. Так и вижу перекошенные лица! – Роден хохотнула. – Поверьте, как только новость станет известна на Суе, моя мать тут же побежит жаловаться самой Сомери. И вот здесь мне будет очень интересно узнать, что же предпримет госпожа президент.
– А она может что-то предпринять? – уточнил Урджин.
– Конечно! – кивнула Роден. – Вопрос только в том, что это будет и когда этого ждать? В любом случае Сомери не допустит, чтобы ее лучший ученик женился на такой черной личности, как я.
Все как один уставились на Зафира. Роден засмеялась.
– Неужели он забыл рассказать вам, у кого тренируется последние три года? – Она пригнулась и заговорщицки прошептала: – А они вообще знают, что ты руководишь ее отделом в бюро общественной безопасности?
– Это не ее отдел! – Зафир повысил тон. – И я служу не Сомери, а Совету Всевидящих!
– Да что ты! – Егерь хлопнула в ладоши и расхохоталась.
– Он служит Совету Всевидящих, – взял слово Урджин.
– Как скажете. – Она подняла руки и пожала плечами. – Не претендую!
– Почему вы уверены, что Сомери станет препятствовать вашему браку? – спросила Назефри. – Или она знает о вас то, чего не знаем мы?
– По правде сказать, вы ничего обо мне не знаете. – Роден опустила руки и продолжила ковыряться в рыбе. – Как не знаете ничего о Сомери. У нее свои планы, и они касаются каждого из ее учеников. Возможно, она уже подыскала для вашего брата подходящую кандидатуру в супруги и лишь ждала момента, чтобы свести их. А тут я… Как неудачно…
– Или слишком удачно. – Эста прищурилась и отпила сок из бокала. – Как и те фотографии с похорон.
– Я тут ни при чем, – покачала головой Роден.
– Тогда кто при чем?
– Я сам во всем виноват, – заступился Зафир. – Стоило быть более осмотрительным на подобном общественном мероприятии.
– Идеальный способ ввести ее в нашу семью, – заулыбался Камилли. – Вот только кому это выгодно? Ну, кроме Роден, конечно… – добавил он.
– Тому, кто хочет подпортить репутацию вашей семьи. – Суирянка пережевала рыбу и глотнула воды из стакана. – Тому, кто хотел опорочить одного из вас, выложив сомнительные фотографии в сеть.
– Или тому, кто очень хотел видеть тебя на Олмании, – добавил Зафир и взглянул на «невесту». – Мы так и не нашли фотографа. В редакции газеты сказали, что фотографии получили по сети от анонимного источника.
– Я потеряла суть разговора, – вздохнула Назефри.
– Наш маньяк оставляет послания для Роден, – пояснил Зафир. – Полтора года он орудует на Олмании и ищет встречи именно с Егерем. Возможно, он знает ее? Возможно, он давно следит за ней?
– Если ты прав, то убийца – не иной, – подытожила Роден.
– Убийца – не иной! – едва не прокричала Эберроуз. – Сотворить подобное с женщиной… с женщинами… Мы на такое не способны! Никто из нас!
– Да прям-таки… – едва ли не расхохоталась Роден. – Вот вы жили на своих кораблях. Бороздили просторы бескрайней Вселенной другого измерения. Неужели у вас никого не убивали? Не насиловали? Что, преступников вообще не было?
– Любое преступление на любом корабле каралось смертной казнью, – ответила Эберроуз. – Мы искоренили жестокость в наших людях.
– За воровство тоже казнили? – решила уточнить Роден.
– За любое преступление. В том числе и за воровство.
– И сколько смертных казней было проведено среди иных, скажем, за последний год до вашего прибытия сюда?
– Немного, – ответила Эберроуз.
– Хорошо же вы жестокостью жестокость искореняли. – Роден усмехнулась. – Но я все понимаю. На кораблях места немного, а люди имеют свойство размножаться. Украл – за борт, избил кого-то – за борт, изнасиловал – за борт, убил – туда же. Хороший способ решить демографические проблемы.
– Ты забываешься, Роден, – напомнил Стефан и злобно взглянул на нее.
– Извините, если затронула нежные чувства. – Она подняла руки и вежливо кивнула Эберроуз. – Мы будем подозревать всех, вне зависимости от расовых различий. Ничего личного, Эберроуз. – Роден поковыряла салат вилкой. – Если фотографии сделал убийца или их сделали по заказу убийцы, значит, он из нашего мира. Он знаком с моим прошлым. Следует запросить все видео- и фотоматериалы с похорон Ромери. Возможно, он действительно был там. И, возможно, мы с ним давно знакомы.
– А в чем суть его посланий вам? – спросила Эста.
– Он цитирует для меня стихи. – Роден глотнула воды. – Одно из животных, которое я убила, тоже цитировал эти стихи. На Суе они вообще довольно известны. Их автор – суирский поэт, славившийся своими садистскими наклонностями. Богема его обожала, пока одна из его любовниц не вышибла ему мозги бронзовой статуэткой. Кажется, это было в прошлом тысячелетии. Хотя я могу ошибаться.
Назефри откашлялась.
– А если убийца просто выбрал не те строки для своих посланий, совершенно не представляя, что может тем самым задеть тебя? – спросила она.
– Тогда ему точно не повезло. – Роден подмигнула ей и вновь глотнула воды. – Кстати, приготовьтесь. В ближайшее время на вашу семью вывернут такое ведро помоев, что тяжело будет отмыться. За мной тянется длинная вереница неприглядных историй, из-за которых пострадаете вы все.
– Что за истории? – спросил Урджин.
– Четыре попытки суицида.
– Она работала под прикрытием, – перебил ее Зафир.
– И пользовалась настоящим именем? – не понял Камилли.
– Ну, я же не знала, что господин Кеоне воспылает ко мне… – Роден повернулась к «жениху» и прищурилась. – Чем ты там воспылал ко мне?
– Страстью, – подсказал Зафир.
– Воспылает ко мне страстью и захочет жениться. Извините. – Она беспечно пожала плечами.
– Не знал, что род Кенигстенов вообще существует, – заметил Урджин.
– Это анаграмма имен моего отца и покойного мужа, – ответила Роден.
Зафир поперхнулся соком.
– Конечно, ты ничего не смог накопать на Роден Кенигстен, – продолжала она. – Если честно, моя семья позаботилась о том, чтобы стереть все воспоминания обо мне.
– Что с ним случилось? – спросила Эста. – С твоим мужем?
– Он погиб, спасая невинную женщину от лап зверя, – прошептала Роден.
– Это ужасно… – Эста прижала ладонь к губам.
– Женщина выжила и стала охотиться на зверей, – добавила Роден. – Славы моему роду это не принесло. Одни только неприятности.
– Когда это произошло? – Назефри даже наклонилась через стол, чтобы задать этот вопрос.
– Давно. – Суирянка сложила салфетку и бросила ее рядом с тарелкой. – Извините, где здесь уборная?
– Я провожу. – Зафир встал из-за стола и отодвинул стул Роден.
– Если честно, я устала и хочу отдохнуть.
Зафир знал, что она говорит правду. Ее лицо осунулось, уголки губ сползли вниз. Она переживала. Она до сих пор переживала эту утрату. Она все еще любит его? Мужа, который погиб, спасая ее?
Стало неприятно. Зверь, притаившийся внутри, зашевелился и открыл глаза. Зафир почувствовал облегчение оттого, что этого мужчины в ее жизни больше нет. Вот она – его Тьма. Вот оно – животное во плоти.
Он довольно быстро увел Роден на корабль. Она закурила елотку и плюхнулась в кресло в его каюте. Зафир присел на кровать и не сразу подумал о том, что автоматически привел Роден именно в свою каюту.
– Интересная тенденция. – Она выдохнула дым и потянулась к стакану на тумбочке. – Давно ты стал оставлять пустые стаканы возле кровати?
– Памятуя о том, что ты куришь везде, где находишься, я позаботился о пепельнице.
– Логично, – пожала плечами Роден.
– Сафелия знает, что ты была замужем?
– Нет.
– А Учитель знал?
– Наверное… Учитель знал так много, что сейчас мне трудно что-либо предположить.
– Родственники твоего мужа… – Зафир осекся. – Ты поддерживаешь с ними отношения?
– Трудно поддерживать отношения с теми, кто винит тебя в смерти собственного ребенка. Его отец стоял на трибуне рядом с моим отцом, когда прогремел взрыв. Так мы и познакомились… – Роден стряхнула пепел в стакан. – На похоронах. Как познакомились, так и попрощались…
– Мне очень жаль.
– Не-а… – Роден цокнула языком и улыбнулась. – Тебе не жаль… Тебя больше заботит, что я была замужем за каким-то хреном, который отдал за меня жизнь. И этого хрена я любила. Возможно, и сейчас его люблю. Красавец и выдающийся олманец, член императорской семьи, ученик самого господина Ромери и самой госпожи Сомери, сидящий задницей на покрывале, которое стоит больше, чем все мои шмотки вместе взятые, беспокоится о том, что какая-то уродка, у которой талантов ему под стать, не обращает на него, как мужчину, никакого внимания. «Почему? – спрашивает он себя. – Почему она не стелется передо мной, как другие? Почему до сих пор не попыталась трахнуться со мной? Я ведь так старался… Намекал на секс. Показал ей секретные техники. Предложил ей денег и кольцо. Признал, что без нее мне не раскрутить запутанное дело. Даже поцеловал, давая понять, что хочу ее. Но ведь я первым никого не целую. Никогда! Так почему же она ломается и не хочет переспать со мной?»
Роден затянулась и выдохнула дым.
– Потому что твой интерес, Темный, продиктован твоими девиациями. Потому что я не собираюсь играть в твои игры и потакать твоим отклонениям. Ты красив, не спорю. Возможно, ты даже хочешь меня, как женщину… Возможно, – кивнула Роден. – Но в основном тебе всего лишь требуется самоутвердиться в том, что ты всеми желанный мужчина. Абсолютно всеми. Даже такими талантливыми уродинами, как я.
