Дарья Белова
(Не)влюбляйся!
Глава 7.
Соня.
– Понравилось с пьяным ездить? – спрашивает нейтрально.
Поза только напряженная, взгляд хлещет сильнее прутика, а пальцы так вцепились в оплетку руля, что слышу протяжный скрип.
– Артур не был пьяным! – выкрикиваю отчаянно.
Не понимаю, почему защищаю Бисарова. Вспомни я о том, что мы на вечере пили шампанское, не села бы к Артуру в машину. И часть своей вины не отрицаю.
Но ничего же не случилось, точнее, все обошлось.
А Гаранин сейчас изредка смотрит в зеркало заднего вида и, кажется, считает меня виновной во всех бедах и несчастьях.
– Ты в курсе, что средняя скорость реакции водителя – секунда. Все зависит от сложности ситуации, происходящей на проезжей части. А если водитель выпил алкоголь, время реакции возрастает до 2,5 с.
– Вы.
– Что? – не понимает.
Дмитрий бросает частые взгляды на меня. Брови нахмурены, сейчас Гаранин больше похож на какого-то обиженного зверька.
– Вы в курсе, – поправляю сказанное им ранее, – прошу обращаться ко мне на “Вы”. Не следует “тыкать”, я не твоя подружка, – стараюсь говорить ровно, словно меня нисколько не задевает.
А внутри все горит от обиды и толики страха. Воздух сгущается над нами как грозовые тучи. Повисшее молчание режет лезвием.
Дмитрий ведет машину уверенно, не нарушая скоростной режим. В салоне пахнет какой-то ванилью, чистой кожей и чем-то мужским и терпким. От этого всего коктейля слюна скапливается во рту.
– Не Ваша подружка, – отвечает спустя время.
– Не поняла…
– Я не Ваш друг, чтобы Вы мне “тыкали”, – платит той же монетой.
Не могу дышать, легкие словно наполнили огнем, который сжигает весь кислород, наполняя тело и все клетки углекислым газом.
От негодования весь запас слов исчерпан, мне остается только открывать и закрывать рот как рыба. Глупая, пучеглазая рыбешка.
Путь до дома занимает еще полчаса. За это время вся извилась. Оно тянулось как жвачка. Я постоянно слышала его тяжелое, глубокое дыхание, а взглядом упиралась в его руки на руле.
Господи, невыносимо находиться с ним рядом. Каждая его деталь манит меня, приковывает к себе стальной скрепкой.
Как только машина остановилась у нужного подъезда, вылетаю из машины как персонаж мультика. Лишь бы больше не говорить с ним, не смотреть на него. Не видеть и не слышать.
– София. Сергеевна, – окликает.
Гаранин вальяжно выходит из машины, достает сигарету, сексуальным движением прикуривает от какой-то пантовой зажигалки и выстреливает в меня своим фирменным взглядом с прищуром.
Сердце бахает куда-то в область солнечного сплетение. Там же я и чувствую гулкие удары.
Он обходит автомобиль и встает со мной непозволительно близко. Грубо нарушает мое личное пространство. Специально.
Теперь сердце срывается с цепи, колотится, разгоняя кровь до бешеной отметки. Чувствую, как краска вмиг приливает к щекам, уши начинают гореть, а ладони покалывать.
– Почему ты села к нему в машину? – затягивается, выпускаю дым поверх моей головы. Он оседает тяжестью на плечах, – стоп, Вы сели.
В глазах пляшут бесы. Голубая радужка стала темно-синей. И от нее осталась лишь тоненькая полосочка.
– Не должна была?
– Вы встречаетесь? – перебивает.
В носу пробивается его запах, смешанный с горечью никотина. Хочу отвернуться, вдохнуть свежего воздуха.
– Возможно.
Замечаю, как желваки начали ходить ходуном, губы напряглись, а пальцы, которые сжимают тлеющую сигарету, задрожали.
Гаранин делает еще шаг мне навстречу. Теперь мы стоим очень близко. Пуговицы его пиджака задевают мою грудь и живот. А дыхание касается ключицы, шеи и… губ. По ним как будто расплавленным воском провели.
– Так понравился? – спрашивает с усмешкой.
– Возможно, – повторяю.
– Помнишь, о чем тебя предупреждал? – докуривает и выбрасывает на тротуар. Подмечаю и морщусь. Ненавижу, когда кто-то так делает: не выкидывает за собой мусор.
– Я в ваших советах не нуждаюсь, Дмитрий. И отойдите от меня, пожалуйста. Мне противно находиться так близко к Вам, – говорю, глядя в глаза.
По его лицу пробежала тень. Кадык дернулся, губы скривились, словно он испытывает дикую головную боль.
Гаранин отступает, в стороны разводит руки и улыбается безумно. Такого я вижу его впервые.
Отхожу к подъезду и, чуть развернув к нему голову, чтобы видеть только боковым зрением, сдавленно произношу:
– Мусор за собой не забудьте убрать, потушенную сигарету можно выбросить в урну, как делают это приличные, воспитанные люди.
Останавливаюсь, спиной чувствую его взгляд, который стреляет. Хоть броню уже надевай. Вонзает что-то острое насквозь.
Дмитрий подходит к своему окурку, поднимает его с тротуара и кидает в урну. Стряхивает руки от пыли и поднимает в примирительном жесте.
Мне стыдно за сказанное, за свое поведение. Но если это разделит нас, и мы будем встречаться как можно реже, что ж, переживу. В конце концов, никто никого не обзывал и не оскорблял.
– Спокойной ночи, София Сергеевна.
Не отвечаю.
Гаранин садится в машину и с пробуксовкой стартует. Через пару минут автомобиль скрывается за поворотом.
И я поняла, что не дышала все это время. Закрываю лицо руками и стараюсь выровнять дыхание.
Глава 8.
Соня.
На следующий день мы с Милой решили пробежаться по магазинам. Мне нужно проветрить мозги, подруге обновить гардероб.
Хочется и поделиться случившемся, и никому ничего не рассказывать. Странно вообще себя чувствую после вчерашнего вечера. Даже захотелось набрать номер Дмитрия и извиниться за сказанное. Алкоголь в крови, такое ощущение, и со мной сыграл злую шутку.
Но идею отмела, стоило вспомнить его взгляд, темные глаза, да и самого Гаранина.
– Скоро у папы день рождения, пойдем зайдем в мужскую парфюмерию, хочу присмотреть подарок? – спрашивает, складывая кучу разноцветных пакетов в одну руку.
У меня же один скромненький. Нижнее белье. Бралетт цвета шампань и такие же трусы-бразилиана. Не знаю, зачем купила. Всего этого добра хватает, а как увидела, не сдержалась.
Милка принюхивается к каждому флакончику, я лишь разглядываю витрины и обвожу взглядом стенды.
Дыхание рвется, кожа ладоней начинает потеть, а перед глазами какая-то муть – сплошные разводы, пятна и блики: уже чувствую, когда мне пишет поклонник. Оповещение о входящем сообщении отдается вибрацией по всему телу.
Трясущимися руками беру телефон в руку и открываю.
“Привет”
Скупо.
Но я не могу оставить без ответа. Поэтому пишу ему тоже “привет”.
Облокотилась о какой-то рекламный щит. Ногой отбиваю ритм, привлекая излишнее внимание. На меня косятся консультанты, но заговорить не решаются. Еще немного, и начну грызть ногти от чрезмерного напряжения.
Ну почему он молчит?
“Если мы когда-нибудь встретимся, и я тебе не понравлюсь?” – приходит спустя время.
Перечитываю дважды. Улыбаюсь так по-дурацки. Не имею пока понятия, кто этот человек, что шлет мне цветы, пишет странные сообщения и задает еще более странные вопросы. И, наверное, сойду за сумасшедшую, но не чувствую здесь никакой опасности. Мне даже нравится вся эта таинственность.
А еще не покидает стойкое ощущение, что я его все-так знаю. Он где-то рядом…Совсем-совсем близко.
“Тебе семьдесят лет, одна нога, три зуба и жена в придачу?” – пишу глупый ответ.
Улыбаюсь, хихикаю и глазами впиваюсь в написанное сообщение.
“Только жена. Ничего?”
– Ты чего там стоишь?
Мила пугает меня своим вопросом и внезапным появлением. Появилась из ниоткуда и громко спрашивает. Мыслями же я в переписке с поклонником.
– Ничего.
– А улыбаешься почему так… загадочно? – сощурила глаза и по лицу бродит, как дознаватель со стажем.
Черт. Все-таки не готова сейчас раскрыть свой секрет. Не поймет. Никто не поймет.
– Зойка мем смешной прислала, – сваливаю все на подругу.
– Странно, а мне не прислала, – ведет плечами, – ладно пойдем, покажу, что выбрала.
Мила подводит меня к стойке с нишевой парфюмерией и показывает обычные флаконы, ничего примечательного. Беру один и подношу к носу. Глубокий вдох – и передо мной темно-синие глаза, сжатые губы, до которых хочется коснуться. Еще слышу звук тлеющей сигареты, а язык покалывает, будто на него стряхнули пепел.
Чертовщина какая-то.
“Соня… Мне кажется, когда мы встретимся, я увижу разочарование в твоих глазах.”
Крышка от флакона падает, разбиваясь.
“Когда мы встретимся…”, – повторяю про себя. Но мы же встретимся, получается?
Консультанты убирают разбитое стекло, я извиняюсь. Все так быстро происходит, не нахожусь, что ответить и как правильно себя вести. Картинки в голове смешиваются с ощущениями в теле. Его слова печатаются на подкорке, даже слышу звук печатающей машинки.
“А если я тебя разочарую? Я не такая хорошая и добрая, как ты себе вообразил” – пишу ответ.
Застываю с телефоном в руках. Мила что-то мне говорит, я не вникаю. Запахи кутают до тошноты. Их очень много. Хочется убежать, скрыться.
“Но ты очень красивая, Соня”
Сообщение гаснет и на черном экране вижу светящееся имя Артура. Не вовремя. Хоть сбрасывай звонок. Но я правильная девочка, не могу так поступить.
– Алле, Соня, добрый день, – прочищает горло. Такое впечатление, что он только что проснулся. А ночь провел не в своей постели, а где-то в клубе.
– Добрый, – сухо здороваюсь.
– Извини меня за вчерашнее. Ты оказалась права, мне не следовало садиться за руль. Хотел тебя увезти, а получилось очень некрасиво. Я раскаиваюсь.
Вздыхаю. Что он ждет, чтобы я ему ответила? Мне сейчас стало так ровно на ту ситуацию. Гораздо волнительней, что у меня сердце сейчас бьется в клетке как птица от нашей переписки с поклонником.
– Хорошо, Артур. Ты тоже извини, что остался один там на дороге.
Бисаров замолкает. А я вспоминаю его стычку с Гараниным. Артур обозвал его ублюдком, а Дмитрий хмыкнул, будто отхватил сектор-приз.
– Я могу встретить тебя после выступления? – вежливо спрашивает.
Пожимаю плечами.
В голове все еще сидит мысль, что Артур может быть поклонником.
– Хорошо. Ты можешь меня встретить, – соглашаюсь.
– Спасибо. Мне правда жаль по поводу вчерашнего. Обещаю, больше этого не повториться, – повеселел сразу. Вдруг, ему и правда стыдно за произошедшее? Алкоголь и не такое творит с людьми.
– Артур, – восклицаю неожиданно даже для самой себя, – мне будет приятно получить мои любимые цветы от тебя в качестве извинений.
Господи, какая наглость! Но другого выхода не вижу.
– Есть!
Кладем трубку одновременно. А поклоннику пишу: “Знаешь, какие мои любимые цветы?”
Ответ приходит через несколько секунд: “Красные розы”.
Глава 9.
Соня.
– Привет, – здороваюсь первой.
Артур стоит на первой ступеньке и смотрит на меня снизу вверх. В руках коробка с цветами. Дыхание перехватывает, когда я замечаю большие красные розы.
– Нравится? – спрашивает, заметив, как я пристально изучаю его “извинение”.
– Да, – смущенно отвечаю, сканируя бутоны и белых роз, которые разбавляют бордовые всплески.
Он протягивает мне коробку, где собрана вся композиция. С легкостью беру ее в руки, подмечая, что мой любимый букет от поклонника, тот, из бордовых роз, был необъятный и очень тяжелый.
– Значит, извинения приняты?
Артур протягивает мне свою ладонь. Она большая, ухоженная, по-мужски красивая. Подарив скромную улыбку, я кладу в нее свою руку.
Бисаров улыбается, одаривая меня своей белоснежной улыбкой, и ведет к своей машине.
Не покидает ощущение, что за нами следят. Между лопаток постоянно жжет, словно раскаленное железо мимолетно касается, оставляя уродливый отпечаток.
– Все в порядке? – спрашивает, когда я в очередной раз оборачиваюсь.
– Конечно, – усаживаюсь на пассажирское сиденье и захлопываю поскорее дверь.
Обрубаю непонятные мне ощущения.
– Хочу показать тебе любимое место. Можно?
В свете фар и огней города его глаза блестят по-особенному. Зазывно, что ль. Хоть он и хочет казаться правильным и воспитанным, в душе тот еще чертенок.
Но мне хочется узнать другую его сторону. Ту, что он не показывает родителям или знакомым его родителей. Даже той, кому предложили ему в жены.
Хочу узнать, кто такой Артур Бисаров. Может, Гаранин только кипиш наводит со своими “будь осторожна”?
Вглядываюсь получше в его черты лица, взгляд, всматриваюсь пристальней и ничего предосудительного не вижу.
Да, выпил немного, нарушил правило, но ведь извинился. В конце концов, кто из нас безгрешен? Гаранин? Уж за его плечами грешки посерьезней будут, в этом уверена.
– А… куда мы едем?
Находясь в своих мыслях, не заметила, что мы выехали за черту города. Фонари по двум сторонам дороги исчезли. Путь освещается только фарами дальнего вида.
Чувствую себя сейчас некомфортно. Не сказать, что я не люблю сюрпризы. Но, говоря о том, что он хочет показать мне любимое место, думала, что это будет ресторан, парк или что-то в этом роде.
А передо мной дорога, снова жуткая темень и Артур по левую руку.
Рефлекторно вжимаюсь в кресло, ноги свожу вместе, а пальцами сдавливаю крохотную сумочку на коленях. Кажется, даже волоски напряглись на моей голове.
– Нам долго ехать? – спрашиваю не своим голосом.
Почему в таких ситуациях, когда надо что-то делать: кричать, звать на помощь, отбиваться – делать все, чтобы спастись, многих словно парализует. Язык присыхает к небу, мышцы атрофируются, за всем будто наблюдаешь со стороны?
Думаю и не понимаю, почему такое происходит со мной. Я не трусиха, научилась работать со своим страхом. Однако сейчас опутана сетями – не выбраться.
– Минут пятнадцать еще, – отвечает, не переводя на меня взгляда.
Кусаю губы, что они становятся чувствительными. Дыхание жесткое и каждый вдох дается с трудом. Маленький салон сужается, а крыша кажется очень низкой. Это все игра моего воображения – шепчут остатки разума. А сердце сжимается и разжимается слишком часто.
– В этом поселке был куплен наш первый дом, – рассказывает довольно спокойным голосом и указывает направо.
Ну бред, не везет он меня насиловать, расчленять и закапывать в лесу. Мне кажется, мы с девчонками просто пересмотрели триллеров. Пора завязывать с такими жанрами. Вон, Зойка, мелодрамы обожает. Чем они меня-то раздражают?
– Смотри, как расстроился. Раньше здесь было всего несколько домов. Недалеко красивый пруд.
– И конечно, все под охраной, – аккуратно интересуюсь.
– Нет, – Артур ни о чем не догадывается и ничего не замечает. Либо делает вид, – ну, раньше по крайней мере стояла только небольшая будка с охранником. Сейчас, возможно, увеличили штат.
Я выдыхаю, хотя понимаю, что еще рано.
Бисаров как-то находит небольшую дорожку, куда, сбавив скорость, плавно заезжает.
Нет ни указателей, ни какого-либо лучика света. Кромешная тьма, тишина и мое бешено колотящееся сердце.
Надо было все-таки попросить у Дмитрия прощение. Неправильно с ним тогда себя повела. Эгоистично и высокомерно, как самая настоящая сука. Я ведь не такая…
– Артур, а мы где? – дрожащим голосом спрашиваю.
Бисаров не отвечает. Останавливает машину, выходит и идет открывать багажник. В голове проносятся слова прощание с мамой, папой, девчонками. Не забыла про Михаила, которого я последнее время вообще не видела, у него же другой “объект”.
Остаюсь сидеть в машине.
На телефоне связь то появляется, то пропадает. Интернет работает с перебоями. Конечно, мы же в лесу, в самой глуши. Не слышно ни одной проезжающей машины.
– Ты чего, София? – резко открывает дверь Артур.
Выглядит нормально. Остался таким же. В глазах нет никакого сумасшествия, все движения обычного человека. Он даже вроде как переживает…
– Забылась, – шепчу и шумно сглатываю слюну.
– Пойдем. Это еще не все.
Готова взмолиться, чтобы уже отвез меня назад. Официально заявляю, что с этой минуты я не люблю сюрпризы.
Тропинка ведет вглубь леса. Но она довольно облагороженная. Видно, что ею пользуются. Путь Бисаров освещает фонариком. За спиной у Артура какие-то мешки, корзинка, очень похожая на ту, что обычно берут с собой на пикник, плед.
Логика подбрасывает мне разные идеи, но страх пока настолько велик, что вспоминается сказка, когда от этого самого страха герои видели то, чего нет.
– Не отставай, – уверенно говорит. Он знает, куда ведет и зачем.
На улице глубокая осень. Под ногами много опавших листьев, земля начинает промерзать, я чувствую холод, который пробирается от стоп и движется вверх, как будто чьи-то ледяные руки касаются.
У меня буквально идет мороз по коже.
– Вот, мы пришли.
Артур доводит нас до конца тропинке. Здесь открывается шикарный вид на тот самый поселок и озеро. По периметру горят огни. Уверена, об этом позаботились жители. На небе горит луна и много-много звезд.
От красоты теряю дар речи.
Господи, ради такой картинки и побояться можно. Теперь хочется рассмеяться и рассказать все Бисарову, как София Мещерская уже рассталась с жизнью.
Прощения у Гаранина можно и не просить. Пожалуй, еще поживу.
– Как тебе? – Артур смотрит завороженно на меня. Ждет ответа.
Сейчас он выглядит красивым, милым. Да что уж, очаровательным. Закусываю губу от пришедших на ум мыслей. Если он все-таки такой хороший, почему бы и правда не попробовать с ним? Ну, отношения в смысле.
– Мне нравится. Это правда твое любимое место?
– Угу. Летом тут интересней. И покупаться можно. Сейчас, конечно, холодно и, – делает паузу, – темно.
Бисаров опускает голову, будто извиняется, а потом резко спохватывается и начинает доставить небольшой столик, два походных кресла и еду для пикника из… корзинки для пикника.
– Понимаю, выглядит очень странно. И, возможно, ты рассчитывала на ресторан. Но у нас ведь все впереди, да, София? – смотрит в глаза, а чувство, что глубже заглядывает, мысли старается прочитать.
Отворачиваюсь. Момент какой-то очень интимный был.
– Успеется. С рестораном, – уточняю.
На столике появляется вино, фрукты, конфеты. Замечаю термос и две чашки к нему. Обо всем подумал.
– Я вино пить не буду, – уточняет строго, – это для тебя. Если, конечно, захочешь.
Улыбаюсь. Мне и правда приятно такое внимание. Еще никто и никогда такого для меня не делал.
– Артур, – хочу задать мучащий меня вопрос, – а почему красные розы? В букете?
Сердце поставлено на паузу. От волнения оно замерло. Не отрываю от его лица взгляда, ловлю каждую деталь, что сможет подсказать: он это или нет.
Сейчас хочется, чтобы это был он.
– Они же твои любимые. Нет? – чуть обиженно смотрит. И правда, милым выглядит.
– Любимые, – подтверждаю, беру клубнику и откусываю маленький кусок. Позаботился, нашел, где такая вкусная продается.
– Но чисто-красные розы у тебя же уже были. Я видел.
“Я видел”… Бисаров не спрашивает, от кого был тот букет. Не спрашивает… Потому что знает?
Артур подходит ближе и кладет свои руки мне на плечи, слегка сжимает и притягивает к себе. Я слышу долгий, глубокий вдох.
По телу проходит озноб, и я дергаюсь. Воздух вокруг резко опустился до критического минуса, а потом снова поднялся до терпимого плюса.
– Испугалась? – спрашивает очень близко.
Дыхание ощущаю на затылке. Бисаров выше меня, сильнее. Он мужчина, я женщина. Должна испытывать какое-то наслаждение от такой близости. Внутри что-то должно такое происходить похожее на взрывы.
Ищу это, ищу тщательно.
– Есть немного. Если ты хотел меня удивить, то у тебя получилось.
– Прости. Думал, будет романтично.
Артур разворачивает меня к себе. Мы почти сталкиваемся носами. Бисаров смотрит на меня, я на него. Голубые глаза так и остались голубыми, не вижу темного неба. Оно только над головой.
А хочется, чтобы смотрело на меня, сжирало и пронзало. Обрушивалось…
– Ты такая красивая, София… – наклоняется еще ближе.
Его губы в опасной близости от моих. А я еще даже не поняла, хочу этого поцелуя или нет. Он же к этому ведет?
Прикрываю глаза. Просто даю ему шанс. Ищу эти взрывы, всполохи, чтобы кровь из вен выкипала, а вместо нее разливалась ядерная смесь. И гнала, гнала свои сплавы.
Артур целует нежно, чуть касается кожи губ. Потом слегка захватывает верхнюю и втягивает ее, языком проходит.
И я чувствую его вкус.
Странно. Мне нужно ему ответить, нельзя же стоять как огорошенная, будто никогда не целовалась и не знаю, что такое.
Подаюсь навстречу, открываюсь ему. Глаза прикрыты, все рецепторы работают на полную мощность. Но они полусонные, потому что я все равно ничего не понимаю и ничего не чувствую.
– Ты сладкая, – говорит в губы и облизывает свои. Они покрыты нашей общей слюной.
Дыхание Бисарова частое, взгляд гуляет по моему лицу. Его щеки покрыты румянцем, и он кажется мне мальчишкой. Хулиганистым, вредным и противным. Который всегда добивается своего.
– Ой, извини, пожалуйста, – звонок моего телефона прерывает нас.
Может, и хорошо. Мне нужна секунда передышки, собрать мысли в кучу и понять, что же все-таки чувствую.
На экране имя того, у кого хотела попросить прощения, а потом передумала.
– Черт, как чувствует, – ругается Бисаров и отходит.
Обвожу Артура взглядом, замечая, как он поправляет свои джинсы. Я не дура, от одного нашего поцелуя у него хорошая такая эрекция.
– Слушаю, – отвечаю, когда Бисаров отошел чуть дальше.
Не хочу, чтобы он стал свидетелем нашего разговора, который, я надеюсь, будет коротким.
– София. Сергеевна, – от его обращения закружилась голова. Воздух выкачали из всего леса и всей округи, – мне телефон показывает, что ты… Вы в… лесу.
Говорит с такой претензией, что даже и ответить ничего не могу. Он что? Следит за мной?
– Допустим, – коротко отвечаю и возвращаю взгляд на Бисарова. Тот стоит у кромки воды, голову поднял к небу. Все еще тяжело дышит. Вижу это по часто поднимающимся плечам.
– И что вы там делаете? Одна?
– Я не одна.
Повисает тишина. Такое ощущение, что я сказала что-то лишнее, но это ведь не так. Я просто сказала ему правду. От которой мне неуютно. Странным образом одежда кажется мала, у сапог слишком высокий каблук, а берет сжимает голову до головной боли.
– Я сейчас Вас заберу.
– Не надо.
– Я отвечаю за Вашу безопасность, София Сергеевна. А Вы в лесу, в десять вечера. Еще и с кем-то. Мне вашему отцу так и передать?
Гад. Знает, где больное место. На него и давит.
Отец будет и правда переживать. Несмотря на то что я с Бисаровым.
– Мы заканчиваем. Сейчас попрошу Артура отвезти меня домой. Вам не придется ехать за мной, ну, и докладывать папе соответственно.
Снова молчание. Господи. Просто положи трубку, Гаранин! При разговоре с ним я теряюсь. То превращаюсь в мямлю, то в суку. Среднего не дано. Среднее Бисарову достается.
– Я сам тебя сейчас заберу, Соня.
Кладет трубку. Его слова как град на меня обрушились. Каждое слово продавливало до отметин. Круглые ледышки застревают в легких, заполняя все альвеолы.
Перед глазами плывет, а по телу проходит жар.
Дышу, дышу глубоко и жадно, рукой за сердце хватаюсь, потому что оно из тела сейчас вырвется.
Спустя минуту на телефон приходит оповещение, что “Безопасник” пытался до меня дозвониться тринадцать раз.
И сообщение от него, которое не успеваю прочитать, потому что он успел его удалить.
