Даша Пар
Черный человек
– О! Как необычно, – протянул Безумный художник, привстав, чтобы увидеть доставшуюся мне картину. – Красная смерть. Эту карту никогда не доставали.
Элли, глянув на картину из-за моего плеча, спросила:
– Отлично, и что же она означает? Марго будет спасать воинов?
– Нет, Элли. Это было бы слишком просто для такой сложной картины. Напряги фантазию, дорогая. Хотя… впрочем неважно. Рано или поздно, но Марго поймёт своё призвание. На это будет интересно взглянуть.
– О чём, чёрт побери, ты говоришь? – воскликнула девушка пустоте.
Доля секунды, одно моргание, а призрака вместе с картами уже и след простыл. Включая и ту, что держала в руках.
– Мерзавец, – присовокупив ещё несколько ругательств, Элли достала сигареты. – Чёрт, я думала, что это будет просто.
– А когда со мной было легко? – отвечаю вымученно, так как перед глазами всё ещё стоит тот образ. Красная смерть. Эта загадка будет долго меня мучить.
– Ты как? – украдкой глянув, спросила Элли.
– Всё нормально. Это же был Безумный художник. Наверняка, окажется какая-нибудь совсем простая разгадка, ведь так?
– Он всегда точен, несмотря на свою вульгарность, – не утешительно заявила она. – Ладно, перейдём к следующей части. Здесь довольно жарко, идём сбросим одежду в гардероб и пойдём к остальным. Ручаюсь, они не так безумны, как Тео. В основном.
***
Клуб по интересам. Так можно назвать это место. По словам Элли, у группы без названия больше шансов выжить. Имя даёт обязательства, какие-то условности, устав, правила. А то, что медиумы Москвы собираются время от времени на втором этаже клуба-ресторана «Золотая лилия» так это просто друзья решили встретиться и пообщаться. Нет собраний, нет и проблем. Никто из нас не хочет, чтобы призраки узнали об этом месте. И речь не о безопасности, а о том, как много их будет, караулящих под дверями клуба?
Собравшихся оказалось больше, чем ожидала. Самые разные личности из самых разных слоёв общества. Всех возрастов и видов. Но всех объединяет взгляд. Точно такой же, как и у Элли. Такой же, как однажды появится у меня. Взгляд усталости и цинизма. Это приравнивает нашу «специальность» к врачам, военным, полицейским. Ко всем специальностям, где каждый день гостит смерть.
Элли не стала представлять меня перед всеми присутствующими. Легко пройдя к одному из пустых столиков, по пути кивая знакомым, односложно отвечая на их приветствия, она села на диванчик возле окна, приглашая сесть рядом.
– Ничего не меняется, – сказала тихо, внимательно осматривая зал. – Давай, быстро проведу экскурс по самым известным медиумам. До двенадцати осталось совсем немного времени, а там и традиционная речь, шампанское и поздравления.
– Давай, – согласилась легко, изучая небольшое меню.
– Сегодня здесь нет официантов, так что во втором зале, если мне не изменяет память, есть шведский стол и напитки.
– Позже, – с сожалением отложила меню.
– Значит смотри, прямо в центре зала старичок со шрамами на лбу в твидовом пиджаке, это Руслан, нынешний владелец клуба, он, условно говоря, наш глава. Рядом с ним две девушки, Алёна и Катерина, медиумы, в основном работают через живых, то есть клиенты сами их находят. Возле камина Евгения и Бастард, летом поженились, не спрашивай, откуда у него такое прозвище, сама не знаю. Там дальше…
Объяснений было много и уже через пару минут все имена и особенности слились в одну сплошную незапоминающуюся массу. В клубе собралось около тридцати медиумов, чуть позже пришло ещё несколько. Количество впечатляло, но от мысли, сколько мёртвых «ненашедших» покой, цифра казалась крошечной.
В какой-то момент стало скучно. К нам подошли Алёна и Катерина, Элли заговорила с ними о каких-то летних событиях и я окончательно выпала из темы беседы. Извинившись, покинула их компанию и отправилась на поиски шведского стола.
Оказавшись здесь, ожидала чего-то особенного, принадлежности к настоящему обществу, обособленному от остального мира, надеялась попасть в клуб избранных, но попав сюда, осознала, что, по сути, ничем не отличаюсь от остальных непосвящённых. В комнате вижу простых людей, мне не понятны их шутки, не понятны особые фразы, я не из их числа. Мне отчаянно хочется стать частью чего-то уникального, но будучи только в начале пути, испытываю острое чувство разочарования. И толики страха от того, что показал Теодор. Каким будет мой путь? Неужели мне не суждено помогать призракам только потому, что не чувствую в себе настоящего сострадания? Элли говорила, что все медиумы помогают духам, иначе дар не появляется. Тогда почему до сих пор не испытала такой потребности? Почему ещё не встретила того, кому могу помочь?
От этих мыслей неуверенность растёт в геометрической прогрессии, кажется, что все смотрят на меня и знают, что я не из их числа. Я не такая, как они.
– Чего грустим, красавица? – звучный голос вывел из сумрачного состояния.
Очнувшись от грустных мыслей, увидела, что стою возле стола, забитого яствами и напитками, с пустым бокалом в руках и без всякого движения да так, что мышцы застыли, ноги затекли.
Рядом со мной молодой ехидный парень довольно приятной и необычной наружности. В длинном сером свитере с искусно растянутыми нитками, поверх которого принт с символикой масонов, в тёмно-серых джинсах и ботинках на небольшой платформе. В ухе маленькая серебристая серьга, волосы чёрные, взъерошены сверху, виски выбриты, брови вразлёт, глаза зелёные, вокруг мелкая сетка улыбающихся морщин. Он весь такой – как повзрослевший бесёнок, как молодая рок-звезда, но без фальши, без пресытившихся чувств. Открытый, готовый на проказу, словом полная противоположность Андрею.
– Разрешите представиться, красавица, Пётр по прозвищу Бес, – галантно наклоняется, подхватывает мою руку, мягко целует, прищурившись, глядит в глаза да так прямо, что румянец предательски окрашивает щёки.
– Марго, – отвечаю, неловко высвобождая руку.
– Королева Марго, думаю сегодняшний «бал» не стоит сравнивать с балом у Сатаны, так что не возражаете против бокала белого полусладкого? – не дожидаясь ответа, подхватывает бутылку и ловко наполняет мой бокал. – Я прежде вас не видел, королева. Вы здесь впервые?
– Господи, – рассмеялась от напора юноши. – Да, впервые и нет, не возражаю.
– Отлично, за новые впечатления, красавица! – он наполняет новый бокал, мы чокаемся и как-то сразу отпускает.
Делаю глоток, а на душе светло и спокойно. Все отрицательные мысли выскользнули из головы, оставив чувство свободы и комфорта. В этот момент вижу, как его осеняет.
– Так ты та самая девушка, что вернулась вместе с Элли с Изнанки? Невероятно, ты – самая везучая на свете! – заговорил горячо, а у меня кольнуло в груди.
– Везение вещь непостоянно. Ручаюсь, ваши, – говорю с нажимом, – сведения не совсем верны. Я чуть не погибла на той стороне, а вернувшись долгое время была почти слепа, прежде чем освоилась с тем подарочком, что оставила мне Изнанка, – я пальцем указала на свои глаза.
– Так выпьем же за удачу на брудершафт! – говорит не унывая, подмигивая правым глазом. – Я оскорбил тебя воспоминанием, прости, в такую ночь не стоит печалиться. А стоит веселиться. После официалки, едем в клуб? Я знаю потрясающее место, тебе понравится!
– Эм..
– Марго?
Меня выручила подошедшая Элли. Увидев Беса, просияла как никогда прежде и заулыбалась, как будто бы всегда была такой… живой.
– Бесёнок, давно же мы с тобой не виделись! – воскликнула она, целуя в обе щёки. – Когда же это было…
– Летом на свадьбе Бастарда и Женьки, – смеясь, говорит он. – Я был в разъездах, подвязался с одной компанией копателей по местам боёв прокатиться, сама знаешь, как много осталось неприкаянных. Заплатили неплохо, так что хватило по Европе прокатиться, с тамошними покуролесить. Застрял в парижских катакомбах, там это на официальном уровне работа, так много костей и злобных духов, я три дня провёл под землёй, потому что одна скотинка несчастная решила, что будет лучше меня прибить, чем сквозь дверь пройти. Решила, что так она попадёт в рай. Дура несчастная.
– Ты всегда умел веселиться, Бесёнок, – рассмеялась Элли. – Ладно, как-нибудь заскакивай, расскажешь подробности, не часто наши путешествуют, любопытно узнать, что в мире твориться.
– Договорились. А если это красавица тоже будет, так я примчусь, только позови, – подмигнув мне и отсалютовав бокалом, он вышел из комнаты.
– Просто человек-пожар! – не удержалась от оценки.
– Один из лучших из нас. Но в жизни весьма ветреный, – сказала с намёком, отчего я покраснела ещё больше.
– Я не интересуюсь…
– На всякий случай, – отмахнулась она. – Идём, познакомлю с остальными.
Вечеринка шла своим чередом. Я познакомилась со множеством людей странных и обычных. Их истории завораживали, рассказы пугали и завлекали одновременно, позволяя окунуться в невиданный мир, окружённый сказками и преданиями. Их жизнь представляла собой причудливую смесь из обыденности и яркости неведанного, а то с какой лёгкостью они повествовали о своих приключениях заставляло поверить в реальность происходящего. В какой-то момент даже показалось, что они специально рассказывают всё так, чтобы мне было легче принять новую действительность и именно в этот момент поняла, что здесь нет врагов. Что эти люди примут меня такой, какая я есть. Примут, не смотря на мои сомнения и страхи. Помогут во всём разобраться. Я поняла, что у меня появилась настоящая семья. Поддержка и опора.
***
Как и договаривались, после вечеринки отправились к Элли. Я жила на другом конце города, а в такую ночь поймать такси будет не просто.
Всё прошло так, как надо. Так, как я и представить себе не могла. Наверное, впервые у меня появилось так много новых и разных друзей, разделяющих мои интересы. Мне не было скучно, не было неловко, разве только когда осторожно спрашивали о путешествии на Изнанку и о том даре, что вынесла с той стороны. Но видя моё настроение, расспросы быстро прекратились, оставив после себя лишь лёгкое чувство грусти.
Я спрашиваю себя, если бы мой брат нашёл это общество, всё было бы по-другому? Смог бы он избежать ловушки, которую приготовил Чёрный человек, заманивший Максима на ту сторону?
В машине мы почти не разговаривали. Я видела, как Элли о чём-то долго говорила с Русланом, а после сделалась весьма задумчивой и хмурой. На вопросы отмахивалась, новости явно плохие и меня мучало любопытство, что же он ей рассказал.
Выйдя из машины возле дома, Элли резко остановилась, принюхалась и сморщилась.
– Чувствуешь запах? – спросила она.
– Запах?
Повторив вслед за ней, почувствовала сильный запах гари и чего-то металлического, горького и масляного.
– Это от салютов?
– Нет, – она чертыхнулась и достала сигареты. – Это запах войны.
***
– Откуда цветы?
На первом заброшенном этаже на стульях, полках и стойке ресепшена лежали раскрывшиеся бутоны голубых роз. Воздух, пронзённый синим сиянием, наполнен мягкой свежестью с примесью цветочных духов. Зал преобразился, исчезла тоска и серость, и во вспышках от далёких салютов, зеркала утраивают пространство, удлиняя тени, изменяя восприятие действительности. Эти цветы как драгоценности притягивали взгляд. Не удержавшись, сжала в руках один из бутонов, чувствуя, как в пальцах шёлк струится подобно нежнейшей воде горного ручья. Над залом играет неземная музыка маленьких колокольчиков, безмятежных и таких далёких, что звук едва уловим, настолько тонка и взаимосвязана атмосфера другого мира. Всё стало острее и мягче, чем, когда бы то ни было. Сознание уплывает, раскрывая облик Изнанки. Ещё мгновение и тень, притаившаяся в отдалении наполнится объёмом и белыми красками, плотью и жизнью…
– Эй! – Элли больно схватила за запястье, вырывая из призрачной сказки обратно на землю в пустой заброшенный зал, без всяких признаков волшебства.
– Что? – помотала головой, разгоняя туман. – Куда всё исчезло?
– О чём ты говоришь? – спрашивает устало, прикрывая глаза.
– Цветы! Здесь были голубые розы!
– Что?! – мгновенно встрепенулась она. – Ты не ошиблась?
– Элли, это была Изнанка. Я же вижу два мира одновременно, помнишь? На той стороне весь зал просто утопал в бутонах и лепестках голубых роз. Это выглядело так по-настоящему! – невольно сжала пальцы, всё ещё чувствуя призрачную мягкость лепестков розы.
– Вероятно, он каким-то образом узнал, что ты сегодня будешь здесь и сможешь передать мне весточку, – тяжело вздохнув, сказала она. Посмотрев на меня, девушка махнула рукой. – Не бери в голову. Идём.
Позже, на кухне с бокалами красного полусладкого вина и бесчисленным множеством мандаринов, решилась спросить, что Элли имела ввиду, говоря о войне.
– Мы называем это афтершок. Одинаковые эмоции огромного количества людей, испытываемые одновременно, имеют тенденцию к повтору. Особенно отрицательные эмоции, но не обязательно. Афтершоки случаются спустя годы после реального события и напоминают виртуальное кино. Ты находишься в гуще событий, но при этом не способен ни на что повлиять, как и получить влияние на себя. Невидимый зритель, обречённый смотреть, чем всё закончится. Однако иногда мы способны помочь некоторым реальным духам, застрявшим в бесконечной череде повторения своей смерти. Собственно, это единственная причина, почему мы, получая предвестников грядущих событий, не уходим из города. Надежда помочь.
– Ведь не даром Москва, спалённая пожаром, Французу отдана…? – напрягая память, вспомнила стихотворение, связанное с пожаром.
– Нет, не угадала. Я говорю о более поздних событиях. Бомбардировки Москвы 1941 года. Материалы чуть позже выдам. Пока ты должна знать, что в те дни погибло около тысячи человек, пожары, паника, страх. Этого оказалось достаточно для появления афтершока. Хотя истинную причину возникновения подобного явления мы не знаем. К примеру, в Лондоне ничего подобного нет, хотя их бомбили гораздо дольше и сильнее, чем нас. В то же время, в Нью Йорке уже был зафиксирован первый афтершок на месте башен близнецов, хотя прошло всего тринадцать лет. В Москве первый такого рода произошёл спустя сорок лет. И происходит примерно раз в три года, обязательно в зимнее время, хотя бомбить начали летом. В Институте, не смотря на то, что они и не становятся свидетелями случившегося, это прерогатива исключительно медиумов и экстрасенсов, изучают природу афтершоков, но однозначных ответов пока нет.
– А что ты думаешь по этому поводу?
– Ничего, – она усмехнулась, а затем опираясь локтями о стол, запустила пальцы в волосы, сжимая голову. На секунду замерев, с силой провела ладонями по лицу, остановившись подушечками пальцев возле приоткрытых губ. Посмотрев на меня, тихо засмеялась. – Марго, ты не представляешь, как я устала от этого. Бесконечно, вечно, никак не остановиться. А они идут и идут. Почему люди дохнут как скот и ничего не делают? Почему как собачки ждут, что кто-то полюбит их и убережёт от зла? Как я устала от этой беспечности… Казалось бы, так просто – живи и наслаждайся жизнью. Даже не так… просто живи! Дыши полной грудью. Улыбайся, когда хочется улыбнуться, плачь, когда хочется плакать. Никто не требует чего-то сверхсложного, а они… «Я ненавижу свою работу, но буду ходить на неё изо дня в день, потому что «завтра» всё изменится и станет так, как я хочу!» «Муж, дом, дети, как я устала от этого, мне хочется карьеру делать, но… муж, дом, дети…» «Я потом позвоню родителям и скажу, что люблю их, а пока… у меня просто нет на это времени!»
Девушка на разные голоса говорила людские отговорки и в её голосе звучало такое отчаяние и тоска. Она словно вновь и вновь переживала встречу с каждым призраком, который потерялся после смерти. Который всё откладывал на потом. Который так боялся жить, что осознал это только после смерти.
Эти слова касались каждого из нас. Мы все были такими, потерянными и запуганными. Жить, а не выживать. И речь идёт не о войне, голоде или болезнях. Элли говорила про обычных людей, у которых с виду всё хорошо. Про тех, у кого есть и близкие, и крыша над головой, и возможность выбирать. Про тех, кто способен на выбор, но кто его не делает. Она говорила о них, объясняла, что с каждым годом таких вот не живущих всё больше и больше, и все они остаются на Изнанке. Они не страдают, они не чувствуют, сначала живые мертвецы, потом пепел на изнаночной стороне. Серая масса, пухнущая, тянущая руки к живым. Они как пиявки цепляются к нам, вытягивая наши мечты, чтобы хотя бы на секунду утолить свой голод. И что с этим делать, никто не знает.
– Я не понимаю, о чём ты говоришь, Элли?
– Я говорю о том, что мир меняется. Говорю о том, что даже в самые суровые годы Средневековья люди оставались живыми. Они страдали, любили, ненавидели, молились и жили, вот в чём проблема! – девушка достала очередную сигарету, несколько раз постучала ею по столу, а затем отложила в сторону, скрестив руки на груди и откинувшись в кресле. – Открыть дверь матери, оставившей на земле своих детей, проще, чем вытащить парня, всю жизнь мечтавшего о собственной жилплощади. Глупо звучит, правда? Но такова наша реальность. Такие серые люди появились в двадцатом столетии и к нынешнему году их больше, чем когда-либо было. И мы не знаем, что с ними делать. Они осознают свою смерть, осознают, что не жили и понимают, что не могут перейти. Сама Изнанка создаёт иллюзии, благодаря которым многие призраки без нашего участия переходят. Этакая подушка безопасности для тех, кто неудачно приземлился. Но эти методы не действуют на серых людей. Они остаются на той стороне, злые и покинутые, и что из них, в результате получается, никто не знает.
– Они как-то связаны с Чёрным человеком?
Элли на мгновение задумалась, а потом покачала головой.
– Если ты считаешь, что они появились из-за него, то ты заблуждаешься. Чёрный человек, не смотря на всё то зло, что он сотворил, всего лишь дух. Он не способен так влиять на людей. Никто не знает его целей, но одно могу сказать точно – такой как он, не способен на нечто грандиозное. Рано или поздно, но мы загоним его на самое дно Изнанки, и он исчезнет как дым.
– Слушай, я так и не поняла, по какому принципу призраки получают имена. Как Чёрный человек получил своё имя?
– Они убивают. Или спасают. Делают что-то такое, чего никто до этого не делал. Чтобы получить имя, достаточно, чтобы о тебе заговорили на той стороне. Для этого нужно заключить сделку с Изнанкой. А потом чем больше призраков тебя знает, тем сильнее ты становишься. Но рано или поздно твой срок выйдет и контракт закончится. Это всего лишь отсрочка, но в финале Изнанка всё равно возьмёт своё. Она не щадит даже тех, кто работает на неё. А ведь когда-то там всё было по-другому.
Элли заговорила о демонах и ангелах. О духах, отказавшихся уходить, о тех, кто хотел помогать живым. И тех, кто считал, что люди должны страдать. Она говорила, что раньше вся Изнанка была поделена на чёрное и белое. И шла война, из года в год, кровавым шествием и мракобесием как на одной земле, так и на другой. Развитие цивилизации изменило ту реальность, ушли божественные представления о мире, но что-то осталось… став совсем другим. Остались только башни, осколки от гигантских замков. Остался Чёрный человек и Белый, остались призраки, носящие имена былого, но совсем иные внутри. Всё поменялось, разрушились мечты и вера, осталось лишь отчаяние и тёмные воды Изнанки.
Мы долго говорили в новогоднюю ночь. Пили красное вино, ели мандарины, смотрели на салют, говорили, говорили, говорили… Обо всём и ни о чём конкретном. В ту ночь мне стало невероятно одиноко, ведь я разделила одиночество другого человека. Элли кажется сильной, грубой, но рядом со мной открываются её раны, её боль и злость на себя, на весь мир. Ей это нужно – выговориться. Чтобы не сойти с ума от одиночества.
Много позже, когда уставшая, с красными глазами и глубокими синяками под ними, Элли отправилась спать, вышла на улицу, прихватив тайком сигареты. Я не курю, но иногда хочется кашлять от горечи. На телефоне пропущенные вызовы от матери, не знаю, что ей сказать. Что сказать о брате? Рано или поздно, но они узнают обо всём. И чёрт, пусть будет поздно, ведь я не смогу им всё рассказать.
Сигарета дотлела до конца, выбросив, развернулась в сторону подворотни и улыбнулась.
– Тебя зовут Маргарита, не правда ли? – голос показался знакомым, но лица не разглядеть, скрытый ночной завесой, он стоял, не двигаясь, смотря на меня.
– А ты, должно быть, Белый человек? – говорю, чуть дрогнув от очередной небесной вспышки. – Я знала, что ты придёшь.
– Ты единственная живая, способная меня увидеть, – сказал он, выходя вперёд.
На фоне чёрных зданий, он и правда выглядел как призрак. Слишком белый, слишком бесцветный и не живой. В нём совсем не было жизни! Как старое чёрно-белое фото, засвеченное, выцветшее. Жуткий облик, отталкивающая совершенность внешности, доведённая до безупречности иллюзорной жизнью Изнанки. Он сжимал руками запястья, смотрел с грустью, с той потерянностью, что свойственна людям возвышенным, не от мира сего. Но глубоко на дне его глаз, видела притворство, маску, что он надел специально для меня. Он хотел казаться таким, чтобы не сбежала, чтобы почувствовала себя в безопасности.
– Что ты хочешь от меня, Белый человек? – спрашиваю хмуро, всем видом показывая своё недовольство.
Маска изменилась и вместо безмятежности, появилось высокомерие, холодное и льдистое, до жути напоминающее облик Чёрного человека.
– Передай Элли, что зеркало у Клауса. Передай ей, что её жизнь в опасности, потому что он не остановится ни перед чем, чтобы отомстить. Спасая твою жизнь, Марго, Элли подставилась, и теперь все обитатели Чёрной башни вышли на охоту за ней. Передай моей драгоценной девочке, что она должна носить круглосуточно защитные амулеты, ленты, носить маски, делать всё, чтобы ни единый призрак не увидел её, не узнал, где она живёт и где спит. Клаус убьёт её, как только найдёт.
– Спасибо за предупреждение, я передам, – он говорил нарочито грубо и резко, мне было больно слышать его тон, но слова оказались страшнее его ненависти ко мне. – Это всё, что ты хотел сказать? Может добавишь, что позаботишься о том, чтобы Чёрный человек сдох?
– Как грубо, – почти равнодушно констатировал Михаэль. – Ты должна понимать, что это не в моей власти. Элли дорога мне, но смерть Клауса будет стоить куда как дороже. Мой тебе совет, златовласка – держись от всего этого подальше. Я не знаю, какие планы на твой счёт вынашивал Чёрный человек, но не думаю, что он от них откажется. В конце концов, твой брат стал бесполезным после того, как ты воскресла, а значит он придёт и за тобой тоже.
– Спасибо, – на щеках выступил румянец. – Почему ты сказал, что Максим бесполезен? Что случилось?
– Ты забрала весь дар, разделённый когда-то на двоих. Теперь твой братец обычный дух, ни на что не способный. Всё, что у него есть, это псевдоимя – Ученик. Скоро и имя исчезнет, а следом за ним и сам Максим.
Белый человек замер, повернулся и посмотрел наверх.
– Я не могу выйти в реальность, но даже отсюда чувствую, как надвигается афтершок. Будьте осторожны, живые, он будет не таким, как раньше.
После этих слов, призрак растаял в воздухе, как будто бы его и не было. Я не успела больше ничего сказать и спросить. Развернувшись, увидела стоящую в дверях Элли. Она бледна, боса и решительна. Выслушав мои слова, молча кивнула, развернулась и ушла в дом.
Предрассветный час – самый тёмный.
