Джавид Алакбарли
Рудольф Штейнер
– Бывает. Значит не дано нам жить на проценты с капитала. Будем работать. Выкрутимся.
Тогда родители уехали в Турцию преподавать. Их зарплаты двух профессоров как раз и хватало на то, чтобы оплачивать учёбу сестры, её проживание с тётей в чужой стране, холсты и краски. Да, не всё так просто в этой жизни. Моя сестра стала студенткой в
Париже. В одной из тех замечательных художественных школ, которым так славится этот город, весь пронизанный духом искусства. Это была, наверное, почти недостижимая мечта любого художника. Но, в отличие от многих других, моя сестра не могла даже мечтать об этом. Считалось, что это невозможно в принципе. Но так уже сложилось, что именно в её жизни это стало просто реальностью.
За период учёбы она, конечно же, многому научилась. Работы её стали регулярно появляться на различных выставках. У неё появился свой галерист. Её работы стали покупать известные коллекционеры. Всё это радовало. Но, чтобы она ни рисовала, её любимыми моделями по-прежнему являемся мы: я, папа, мама. Ну совсем так, как когда-то на той удивительной фотографии, сделанной ещё до её рождения.
За эти годы в моей сестрёнке многое изменилось, и в облике, и характере. Неизменным осталось лишь её чувство юмора. Я помню, что в детстве она не могла правильно выговорить имя отца и называла его
«Утка». А увидев как-то плавающих уток, она захихикала и сказала:
– Папочка плывёт.
И тут же рассмеялись мы все вместе. Почему же не посмеяться удачной шутке?
***
В центре Баку, рядом с Девичьей башней находится прекрасный по своей архитектуре дом. Как свидетельствует мемориальная доска, именно в этом доме когда-то останавливался выдающийся французский политик во время своей поездки в Советский Союз. В этом же доме находится и галерея, где прошла одна из первых выставок моей сестры. Не вдаваясь в подробности, хочу лишь отметить, что в связи со смертью своей дочери, у которой были такие же проблемы со здоровьем, как у моей сестры, этот великий француз сказал: «Наконец-то она стала такой, как все».
Эти слова я запомнил навсегда. После той выставки в ЮНЕСКО мне захотелось тоже сказать: «Наконец-то она стала такой, как все». И я тут же задумался о том, хочу ли я, чтобы она стала такой, как все? Разве её уникальность равнозначна банальной ординарности? Может быть, её талант и «лишние» хромосомы в её организме являются всего лишь разными сторонами одной и той же медали? А может быть, и нет. Кто знает.
И ещё я думал о том, что такую силу в преодолении препятствий человеку может дать только искусство. Моя сестра как человек, который видит суть вещей, их душу, их сокровенный смысл и отражает всё это в своих работах, видимо, прекрасно ощущает ту великую силу искусства, которая способна преобразовать если и не весь мир, то хотя бы людей, способных сопереживать.
