Джен Алин
Брачная ловушка
Глава 4
Эйрин шла по холлу, прижимая ключ к груди. Раньше отец никому не разрешал приближаться к комнате матери. Эйрин даже не знала, как она выглядит изнутри. Попытки расспросить няню ничего не дали – та упорно держала язык за зубами, ссылаясь на запрет хозяина. Все скрывали от нее правду. Мать умерла вскоре после ее рождения, а отец тяжко горевал, утратив жену, – вот и все, что было ей известно. Увидеть эту комнату равносильно лицезрению Священного Грааля, а может и ценнее. Сегодня она узнает о матери больше, чем за все свои девятнадцать лет.
Заветный ключ заставил почти забыть о предстоящем нелепом замужестве – сначала мама, а уж потом она решит, как отделаться от горе-жениха. Приближаясь к комнате, Эйрин почувствовала трепет во всем теле. Ноги сами остановились у двери, неизвестность пугала. Ключ легко прошел в замочную скважину, одно легкое усилие руки – и дверь отворилась.
На улице был ясный день, но в комнате из-за плотно задернутых штор на окнах стоял полумрак. Пришлось отправиться на поиски лампы. Осветив комнату слабым светом, принесенного светильника, Эйрин зажгла бра на стенах – и ее сердце замерло от восторга.
Это была самая прекрасная комната в доме. Здесь все выглядело нетронутым. Слой пыли на мебели говорил о том, что сюда уже давно никто не входил. Эйрин затаив дыхание разглядывала покои матери широко распахнутыми глазами.
Все дышало изысканностью: кровать с резными дубовыми колоннами и балдахином, как в сказке о «Спящей красавице», покрывало с искусно сделанным вычурным узором, изящная мебель – судя по всему, раньше их поместье процветало.
Придя в себя, девушка начала медленно передвигаться по комнате, легонько касаясь пальцами разных предметов. Для нее каждая мелочь была драгоценна. Присев за красивый туалетный столик и смахнув рукой пыль с зеркала, она посмотрела на свое отражение. Из груди вырвался разочарованный вздох: ее внешний вид совсем не соответствовал этой роскоши. Она повернулась, и взгляд остановился на большом портрете.
Женщина на нем выглядела как королева. Ясный взор фиалковых глаз, нежно-белая кожа лица, обрамленного изумительными каштановыми волосами – с портрета на нее взирала ее мать. Эйрин подумала, что в сравнении с матерью она просто бледная тень с рыжими непослушными волосами. Единственная общая черта – это, пожалуй, глаза, в остальном не было ничего похожего. Она была худее, полноватая грудь чересчур выделялась (надевая мужской сюртук, Эйрин усердно стягивала ее корсетом, но спрятать пышные формы все равно не удавалось). Да и слишком округлые бедра тоже казались девушке явным недостатком. Впрочем, внешность ее никогда особо не волновала. Кто ее в этой глуши видит? Не в силах оторвать восхищенных глаз от картины, девушка почувствовала, как слезы подкатили к горлу. Почему ей не суждено было узнать свою мать? Жизнь казалась совсем несправедливой.
Вытерев рукавом слезы, Эйрин вновь повернулась к зеркалу и принялась исследовать все, что лежало перед ней на столике: флакончик духов, средних размеров шкатулку и множество баночек. В них оказалась соль для ванны, пудра, какие-то трудноопределимые смеси, предназначение которых так и осталось для нее загадкой. Наконец, она открыла шкатулку. Для ее размеров в ней оказалось совсем мало вещей – всего пара гребней для волос, очень простых, в виде бабочек. Драгоценных камней на них не было, поэтому они и уцелели здесь. Все ценное из шкатулки давно продал отец.
Эйрин взяла два гребня и заложила их в свои медные локоны. Девушка даже удивилась, как такая мелочь может украсить женщину, раньше она никогда не носила украшений. Волосы она либо заплетала в косу, либо вообще оставляла безо всякого порядка, как сегодня.
Полюбовавшись отражением в зеркале, она встала, подошла к большому красивому шкафу и распахнула его.
– О Господи! – ахнула девушка, глядя на изысканные платья и всевозможные женские аксессуары: нижние юбки, корсеты, чулки. Все было аккуратно развешено, словно здесь только что прибралась горничная.
Эйрин с замиранием сердца разглядывала мамины туалеты, они казались ей просто изумительными. Отец сказал, эти платья вышли из моды, но она понятия не имела, что сейчас модно. Всем ее платьям было уже по несколько лет, и она редко их одевала, предпочитая мужской костюм, в котором было гораздо удобнее ездить верхом. Няня, миссис Паркер, была слишком занята, чтобы успевать следить за своей подопечной. Нет, она была хорошей няней, просто, когда дела в поместье пошли совсем плохо, вся прислуга ушла к хозяевам, которые платили жалованье. Остались лишь миссис Паркер и управляющий – мистер Паркер, ее муж. Они были слишком стары, чтобы уйти на новую работу, поэтому согласились работать за крышу над головой и еду. Теперь все необходимые заботы по дому пали на их плечи.
Набитый платяной шкаф вдруг напомнил о настоятельной просьбе отца надеть какое-нибудь из платьев для завтрашнего знакомства. Это вызвало очередной приступ гнева – она не хочет замуж за совершенно неизвестного человека! Ну почему, почему жизнь так несправедлива, за что ей такое наказание? За какие проступки Господь так немилосерден к ней, отчего на ее девичью долю выпала столь незавидная участь? Резко закрыв шкаф, она отошла и плюхнулась на кровать, подняв небольшое облако пыли. Закрыв руками лицо, девушка принялась лихорадочно размышлять, как выкрутиться из этой ситуации.
– Мисс Эйрин! – раздался голос миссис Паркер. – Я не сразу поверила, когда ваш батюшка сказал, что вы здесь, думала – он пьян или спятил окончательно.
Эйрин прервала свои размышления, взглянув на няню.
– Нет, это правда, он дал мне ключ и сказал, что все это теперь мое.
– Боги смилостивились, раз он наконец отпустил ее.
– Кого?
– Госпожу Айрин – вашу бедную матушку, – указывая на портрет, промолвила старая служанка.
– Как это – отпустил?
Миссис Паркер тяжело вздохнула, присела рядом, обняв воспитанницу за плечи.
– Полагаю, теперь я могу все вам рассказать, мисс Эйрин, вреда от этого уже не будет, – издалека начала старая няня и мельком взглянула на девушку, которая уже вся обратилась в слух. – Знаю, вы не раз задавались вопросом, почему я ничего не рассказывала о вашей матери, но на то были причины.
Миссис Паркер немного колебалась, сомневаясь, действительно ли от сказанного ею не будет вреда.
– Ну, рассказывай же, няня, – настойчиво попросила Эйрин.
Та еще раз взглянула на девушку и, уступив ее напористости, продолжила:
– Я была с госпожой Айрин почти с рождения и до последней минуты, когда она так скоропостижно покинула сей мир. Я растила ее и любила, как родную дочь, и мне было очень тяжело наблюдать за ее страданиями. Мое сердце едва не разорвалось, когда она умерла, – на глазах старой женщины выступили слезы, она медленно смахнула их. – У нее было счастливое детство, ее окружала любовь и забота, не то что вас, мисс Эйрин. На вашу долю выпало мало добра и любви, – женщина сочувственно, по-матерински погладила девушку по волосам. – Когда она выросла, то стала настоящей красавицей. Я так гордилась ею! Ее манеры были безупречны, характер мягкий, семья знатной – идеальная партия для любого достойного жениха. Конечно, юноши обращали на нее внимание, но она была весьма скромна и никому не отдавала предпочтения.
Так продолжалось недолго. Когда ей исполнилось столько лет, сколько вам сейчас, на одном из приемов ей представили Его.
Молодой Роберт Маккей, будущий лорд Реей, был одним из самых завидных женихов во всей Шотландии и красив как дьявол. Они влюбились, едва взглянув друг на друга. Я на своем веку не видела более красивой пары и такой искренней привязанности. Все радовались за них. Разумеется, вскоре объявили о помолвке. Айрин была так счастлива, она не могла дождаться дня, когда их повенчают навеки.
Однако у судьбы на этот счет были иные планы. В один печальный вечер, незадолго до назначенной даты, к нам пришло письмо с печатью его отца, грозного лорда Реея. В нем сообщалось о расторжении помолвки, так как его сын – Роберт – должен был жениться на другой девушке. Позже ходили слухи, якобы он скомпрометировал некую девушку, за что и поплатился. Дело наделало много шума, ваш дедушка был вне себя – еще бы, такое бесчестье для семьи! Ума не приложу, как Маккей мог так поступить с госпожой Айрин? Мне он казался таким преданным.
Не знаю уж, как это вышло, но так все и было. Не могу вам передать, как поразило это бедную девочку. Ее сердце было разбито. Она впала в пучину отчаяния, начала чахнуть буквально на глазах. Говорю вам, еще не видела, чтобы так страдали из-за мужчины. Уж как я почитаю мистера Паркера, но, когда придет его час, я смирюсь.
Добродушные рассуждения старой няни вызвали невольную улыбку на лице Эйрин.Мистер Паркер отличался крепким здоровьем, и, конечно же, не исключено, что они умрут в один день. Это не было бы неожиданностью, ведь они по жизни все делают вместе.
– Родители начали всерьез беспокоиться за дочь, – продолжала рассказ миссис Паркер, – и решили, что лучшее средство от уныния – замужество. Они были уверены, в браке дочь забудет о своей несчастной любви.
Прошел год. Все это время ваш дедушка с усердием подыскивал ей подходящую пару и наконец нашел.
Ваш отец был тоже весьма неплох собой, и семья была хорошая – одним словом, несмотря на протесты Айрин, их поженили. Успокаивая вашу мать, я верила, со временем она к нему привыкнет, ведь он любил ее и души в ней не чаял.
Но этого не произошло. Как ни старался мистер Сетон прогнать Роберта Маккея из сердца жены – ничего не выходило. Они не ссорились, она просто почти не разговаривала с ним, а когда он ложился в ее постель – горько плакала. Разумеется, вашему отцу тоже пришлось несладко. Он хотел детей, думал, это поможет изменить ее отношение к нему. Через два года Айрин забеременела, но была не в силах выносить плод. Ребенок родился преждевременно. Мальчик был мертвый.
– У меня мог быть брат? – удивленно воскликнула Эйрин.
– Да, дитя мое, мог, и не один. Ваш отец не желал сдаваться и, едва мать оправилась после родов, вновь принялся за дело. Она умоляла его прекратить эти попытки, но он и слушать не хотел. Ее безразличие ожесточило его сердце, любовь приняла зловещий оборот. Как бы там ни было, но Айрин все не беременела и почти все время плакала, шепча под нос имя Маккея. Как же я ненавидела его тогда! Мне было невыносимо больно, что он так жестоко с ней поступил. Как оказалось, его жизнь была тоже далеко не мед. Брак Роберта Маккея оказался неудачным. Слухи о неладах между ним и его супругой доходили даже до нас.
Как-то раз зимой Айрин заболела. Болезнь не отпускала ее до весны, она почти не вставала, но, как ни странно, ее это нисколько не огорчало. Дело в том, что муж не осмеливался трогать ее, пока она болела. А она мне все твердила как безумная: «Скоро мой Роберт приедет», – и при этом поглядывала в окно, загадочно улыбаясь. Я начала всерьез бояться за ее душевное здоровье. К лету она оправилась, но только физически, а к осени вновь забеременела. Хозяин был несказанно счастлив, да и Айрин впервые за долгое время выказывала нечто вроде удовлетворения. Они подолгу сидели в саду, он смотрел на нее, а она куда-то вдаль с блуждающей улыбкой на губах. К сожалению, второго ребенка постигла участь первенца, к тому же это сильно подорвало ее здоровье. После родов ваша матушка слегла на долгие годы.
Лучшие врачи приезжали, смотрели, поили ее всякими настойками, пускали кровь – но ничего не помогало. Каждый день она твердила одно и то же: «Вот Роберт приедет – и мне станет лучше». Глядя на эти безумные страдания, я начала понимать: если кто и заставит ее цепляться за жизнь, то только он.
Однажды теплым весенним днем он приехал. Уж не знаю, как он проведал, но накануне ей стало совсем плохо, я всю ночь сидела подле ее постели, а она слабым голосом его звала.
Увидев незваного гостя, хозяин пришел в ярость. Завязалась ссора.
Ваш отец кричал: «Убирайся отсюда – ты ей не нужен!» А тот отвечал, что не собирается красть ее у него, ему просто нужно ее увидеть. Они уже вытащили шпаги, собираясь устроить поединок прямо в гостиной, как вдруг на лестнице раздался слабый голос Айрин: «Роберт! Я знала, знала – ты придешь!» Маккей бросил шпагу и кинулся к ней, но ваш отец уткнул свой клинок прямо ему в горло: «Только двинься с места, и я убью тебя». «Тогда ты убьешь и ее», – ответил тот.
Ненависть к врагу уступила любви к вашей матери. Хозяин разрешил им побыть вдвоем, но приказал мне находиться рядом с ними, а сам все это время пил внизу. Лорд Маккей отнес Айрин в постель и встал на колени у кровати. Они долго смотрели друг на друга и плакали, он целовал ее руки и просил прощения. Мне стало неловко мешать им – она так долго его ждала. Я нарушила слово, данное вашему отцу, и вышла за дверь. Их голоса-то я слышала, но о чем они говорили – не знаю. Как бы там ни было, но она простила его, хотя я до сих пор не понимаю, почему.
Когда Роберт Маккей спустился вниз, он прямо заявил вашему отцу: «Отпусти ее!»
«Чтобы она стала твоей?» – ответил ему хозяин.
«Нет, чтобы она смогла выжить. Черт возьми, ты что, не видишь, она гибнет около тебя?» – взревел Маккей.
«Она умирает не из-за меня, а из-за тебя, это ты, мерзавец, искалечил ей душу! А теперь ты смеешь указывать мне? Она моя, и никуда я ее не отпущу. Уходи, я и так проявил доброту, которой ты не заслуживаешь».
Они зло сверлили друг друга глазами, после чего Маккей покинул дом, а ваш отец закричал ему вслед: «Я никогда ее не отпущу! Ты слышал, Маккей?! Никогда!»
После того визита Айрин стала быстро поправляться. Лорда Маккея она больше не звала, но я все равно видела, что любовь к нему по-прежнему живет в ее сердце. Отношения с вашим отцом стали немного лучше, она чувствовала к нему благодарность за то, что он проявил такое милосердие. Но благодарности вашему отцу было мало, он хотел нечто большее – он хотел ребенка. Годы шли, а Айрин так и не беременела, но хозяин был одержим этой мыслью. Он упрекал жену, что она не способна родить дитя и не способна любить никого, кроме проклятого Роберта Маккея.
Нервная обстановка вновь подорвала ее здоровье, но это уже не могло остановить мистера Сетона. В конце концов, на тридцать девятом году она вновь забеременела. Для нее и раньше это было тяжелое испытание, а в таком возрасте было еще и опасное. Все же, видать, Богу было угодно, чтобы вы родились на свет, мисс Эйрин. Роды, конечно, были тяжелые, но все закончилось хорошо. Впервые за два десятилетия совместной жизни они оба были счастливы. Тебя решили назвать в честь матери, но она слегка изменила имя, и Айрин превратилась в Эйрин.
Полгода все шло как по маслу, но внезапно хозяйка вновь заболела. С каждым днем ей становилось все хуже. Лихорадка и жуткие боли одолевали Айрин, лекари не знали, что с ней. Она быстро угасала, а когда вновь начала звать Его, я поняла, что ее земное время истекает, и умоляла хозяина отправить за ним, но он и слушать не хотел. В глубине души я надеялась, что, возможно, это исцелит ее, как в прошлый раз.
Время Айрин шло уже на часы, когда внезапно вновь появился Роберт Маккей. Тогда он уже унаследовал титул и стал лордом Реем. Хозяин даже не пытался его остановить. Его светлость вошел в спальню, я сидела у постели хозяйки и обтирала ее лоб. Не обратив на меня внимания, он лег рядом и нежно ее обнял. Он гладил ее по волосам и тихо успокаивал: «Я здесь, любовь моя, я уже здесь».
Айрин в последний раз распахнула свои фиалковые глаза и мягко улыбнулась: «Я ждала тебя», – слабо молвила она.
«Я знаю», – нежно поцеловав ее, ответил он.
«Позаботься об Эйрин».
В его глазах заблестели слезы: «Клянусь», – выдавил он.
Ее ресницы тихо опустились, на устах застыла умиротворенная улыбка. Айрин ушла в мир иной, а он еще час сжимал ее в объятиях и плакал.
Когда миссис Паркер закончила рассказ, они обе обливались слезами, не в силах остановиться. Эйрин до сих пор ни разу так глубоко не чувствовала потерю матери, как сегодня.
– Какая грустная история, – всхлипнула Эйрин. – Но почему отец не хотел, чтобы я знала все это?
– Он хотел оградить тебя от страданий. Зачем тебе было переживать это вместе с ним долгие годы?
– А сегодня он решил вывалить на меня все, перед тем сказав, что я должна выйти замуж за Эйдана Маккея. Завтра он приедет знакомиться, а через несколько недель я стану его супругой. Где здесь логика? Мама бы никогда так не страдала, если бы его отец ее не бросил. Как же я могу выйти замуж за его сына? – возмущенно тараторила Эйрин.
– Святые угодники! – широко открыв глаза, воскликнула няня. – Он сам вам это сказал? За сына лорда Реея?
– Да. Няня, скажи, что мне делать? Он даже велел мне платье надеть! – обреченно сказала девушка, подняв на старую женщину грустные глаза.
Миссис Паркер несколько секунд осмысливала то, что услышала.
– Пути Господа не исповеданы! – выдала, наконец, она. – Чья это идея, интересно?
– Отец сказал, что этот лорд Реей потребовал выдать меня замуж за своего сына в обмен на оплату папиных долгов. В противном случае мы лишимся дома, а папа попадет в долговую тюрьму.
– Да, выбор невелик, – вздохнула няня. – Что ж, давайте найдем наряд поприличнее. Думаю, кое-что из этого можно переделать на вас, – быстро обшаривая шкаф, вслух начала размышлять миссис Паркер скорее для себя, нежели для Эйрин. – Пожалуй, вам пойдет лиловый или светло-зеленый цвета, здесь немного доточим, здесь ушьем.
– Нет, няня, ты что? И это все?! Вот так смириться, тем более после всего, что ты мне рассказала?
– Если бы вы мне сразу сказали, я бы ни слова не проронила. Послушайте отца. Вы же не хотите оказаться на улице?
– Нет, не хочу. Но что если он плохой человек, как его отец?
– Я не говорила, что его отец плохой человек. Судьба у них была такая. К тому же это совершенно другая ситуация. Сначала уж посмотрим, а потом и будем решать. Вот завтра он приедет, тогда и разберемся, что к чему.
– Отлично, но платье я не надену, – бросила Эйрин. – Пусть видит, какая я на самом деле, не собираюсь изображать из себя жеманную леди. У меня нет ни малейшего желания производить на него впечатление. Я отделаюсь от него, он сам откажется жениться на мне! – хитро улыбаясь, отрезала Эйрин и, вздернув подбородок, направилась в свои покои.
– Боже, направь нас на путь истинный! – перекрестилась миссис Паркер. – До чего же упряма! – качала головой старая няня, глядя вслед удаляющейся девушке.
Глава 5
Эйдан не спеша скакал на гнедом жеребце, насвистывая незамысловатую мелодию. День выдался необычайно теплым, ехать верхом по холмам, любуясь необузданной природой Шотландии, было особенно приятно. Это, наверно, единственное приятное обстоятельство, что ждет его сегодня, с иронией подумал он.
Свежий утренний воздух бодрил, голова была ясной, давая возможность посмотреть иначе на сложившуюся ситуацию. Так или иначе, придется согласиться на условия отца – хотя бы ради сестер. Нерешенным оставался один вопрос: как поступить с этой девушкой после заключения брака. Разумеется, он не принял всерьез требование отца стать ей настоящим мужем. Этого старому прохвосту не видать. Связать свою жизнь с деревенской простушкой и так достаточное наказание, требовать от него большего – уже перебор.
Возможно, придется прибегнуть к некоторым ухищрениям, какое-то время притворяться, якобы он выполняет все условия, но, как только бумаги будут подписаны и все права, и имущество перейдут к нему, он устроит жизнь сестер, а сам отправится жить там, где и жил до сих пор – в свой любимый особняк, холостяцкое гнездышко. Что касается этой девушки, то после всего он оставит ее здесь. Если она того пожелает – будет жить со своим отцом. Эйдану не нравилось притворство, но в целом такой план был ему по душе. Он авантюрист и сможет провернуть эту сделку. В конце концов, девчонка тоже выиграет, получит хорошее содержание – ни одна умная женщина не откажется от денег. Разве не для этого они все так стремятся под венец?
На горизонте показался большой обветшалый дом. Интересно, что за золушка может скрываться в таком убожестве? Это место явно знало лучшие времена. Эйдан въехал во двор, оглянулся, но никого не увидел. В конюшне стояла пара лошадей: одна совсем молодая, мышастой масти лошадка, второй – старый вороной конь. Животные мирно пожевывали сено и были совершенно не против, когда Эйдан привязал своего жеребца рядом.
Двор поместья был давно заброшен, и создавалось впечатление, как будто здесь вообще никто не живет. Немного осмотревшись, Эйдан подошел к двери и постучал бронзовой колотушкой. Ему отворил старый дворецкий, учтиво поклонился и, узнав, кто перед ним, сказал, что его ждут, и вежливо указал путь. Эйдан прошел за слугой.
– Сэр, прибыл лорд Маккей, – деловито доложил слуга своему хозяину, сидящему напротив камина в большой гостиной.
– Пригласите его и пошлите миссис Паркер за Эйрин.
– Слушаюсь, сэр! – ответил слуга и, неспешно развернувшись, пошаркал выполнять поручение.
Сетон в напряжении ожидал этого малоприятного визита. Он даже не пил со вчерашнего вечера, ему хотелось иметь трезвый ум, общаясь с будущим зятем.
– Уберите прочь это платье, миссис Паркер, я его не надену.
– Милая, нельзя предстать перед лордом Маккеем в таком неподобающем виде! Он все же из знатного титулованного рода – это просто недопустимо.
– Почему? Да будь он хоть герцог! Пусть увидит меня настоящую, может, тогда он передумает. Если его знатность от меня откажется, это будет не моя вина, – упрямо вскинув голову, отрезала Эйрин, сложив руки на груди.
– Мисс Эйрин, это неблагоразумно! Вы позорите своего отца.
– Отец продал меня. Это мой последний шанс спастись.
Миссис Паркер устало вздохнула.
– Я не в силах вас переубедить?
– Нет, – Эйрин повернулась к зеркалу и, заложив выбившийся рыжий локон под широкополую шляпу, окинула себя довольным взглядом.
– Вы разгневаете отца!
– И как же он меня накажет? Хуже того, что он уже сделал, быть не может.
– Поспешные решения часто бывают опрометчивы…
– Хватит причитать. Идите и займитесь своими делами, а я займусь своими.
Эйдан сидел в старом кресле просторной гостиной напротив Сетона. Это был мужчина лет под шестьдесят, хотя уставший вид делал его старше. Хозяин дома нервно барабанил пальцами по ручке кресла. Мужчины молча изучали друг друга угрюмыми взглядами. Оба знали, для чего они здесь собрались.
Эйдан видел, что его присутствие, мягко говоря, не очень желанно. По взгляду Сетона можно было читать, что он с радостью выкинул бы гостя из дома. Неестественность происходящего вызвала в голове Эйдана одну отчетливую мысль, что если бы не вся эта нелепая история с женитьбой, он бы сейчас попивал отличный виски в компании друзей в любимом клубе. Терпение Эйдана было на исходе. Прошло уже около получаса, а невеста все еще не соизволила спуститься.
– Сэр, не хочу показаться невежливым, но можем ли мы ожидать появления вашей глубокоуважаемой дочери в ближайшее время?
Сетон едва открыл рот для ответа, как позади него раздался звенящий голосок:
– Я уже здесь, милорд. Прошу прощения, что заставила себя ждать.
На минуту Эйдан потерял дар речи. Сетон разочарованно покачал головой, опустив глаза. Его дочь стояла посреди гостиной в широкой черной шляпе и мужском одеянии. Если бы не округлость груди, ее запросто можно было принять за мальчишку. Дерзко вздернутый подбородок, невысокий рост, вызывающая непринужденность в позе.
– Чудно! – поджав губы, бросил Эйдан. Все хуже, чем он ожидал. Правда, из-за этой ужасной шляпы не было видно лица, хотя ничего хорошего он и не ожидал увидеть.
Сетон поднялся с места, бросив недовольный взгляд на дочь.
– Разрешите мне представить вам свою дочь – мисс Эйрин Сетон. Дорогая, познакомься – лорд Эйдан Маккей, сын Роберта Маккея, лорда Реея из Стратнавера.
– Приятно познакомиться, милорд, – пренебрежительно присев в реверансе, с притворной улыбкой ответила Эйрин. – Надеюсь, я вас не разочаровала?
– Эйрин! – одернул отец. – Что ты себе позволяешь? Иди и незамедлительно переоденься.
– Не стоит трудов, сэр, – возразил Эйдан, вызвав ответное удивление на лицах Сетона и его своенравной дочери.
Эйрин пристально посмотрела на своего новоявленного жениха, про себя отметив, что у него очень приятный глубокий, чистый голос. К тому же все ее ожидания оказались ложными: ни горба, ни увечий. Более того, Эйдан Маккей оказался весьма привлекательным мужчиной, даже слишком. Она незаметно быстро его оценила: ростом немного более шести футов, хорошо сложен, сильный, как и полагает быть истинному шотландцу. Светло-русые волосы едва доходили до уха и были уложены в аккуратном беспорядке. Черты лица правильные, мужественные, но не очень суровые, высокий лоб указывал на немалый ум своего обладателя. Среди четких граней было только одно исключение – нос, маленькая горбинка указывала, скорее всего, на давний перелом. Эта особенность абсолютно его не портила, даже наоборот, придавала некую природность слишком четкому контуру лица. Одежда его свидетельствовала, что он отнюдь не относился к накрахмаленным денди, уделяя внешнему виду только необходимое время. На нем были панталоны темно-бежевого цвета, заправленные в сапоги для верховой езды, как и у самой Эйрин, черный сюртук, под которым виднелся серый жилет и белая рубашка без галстука. В общем, выглядел он слегка небрежно и в то же время весьма элегантно. На секунду ей даже стало неловко из-за своего нелепого представления. И все же весь его надменный вид вызывал у девушки раздражение.
– Все именно так, как я себе и представлял, – с деликатным пренебрежением добавил он.
Эйрин нахмурилась.
– Хотите сказать, милорд, что представляли меня в мужском наряде?
– Не в мужском, но что-то в этом роде.
– Да как вы смеете… – начала горячиться девушка, собираясь выпалить целую тираду по поводу того, что она о нем думает, но ее пыл резко остудил холодный тон отца.
– Хватит! Ты уже показала всю прелесть своего характера. Больше ни звука.
Эйрин громко фыркнула и надулась.
– Мой отец утверждал, что мать мисс Эйрин была леди. Неужели ей не дали должного воспитания?
– Вы слишком много себе позволяете, молодой человек! Она леди и знает, как должна себя вести, – возмутился бесцеремонностью замечания Сетон. – Просто она не всегда пользуется своими знаниями.
– Прелестно, – с безразличием отозвался Эйдан.
Повисло неловкое молчание.
– Если хотите, можете немного пообщаться наедине. После можем обсудить все детали, – предложил Сетон, нарушая тишину.
– Нам не о чем общаться, – взорвалась Эйрин, на что Эйдан лишь улыбнулся.
– Можете пройтись по саду, – проигнорировал ее отец.
– Здесь даже есть сад? – иронично спросил Эйдан с таким невинным видом, словно не слышал ее язвительной реплики. – Прелестно!
– Есть, – бросила Эйрин, направляясь к выходу в сад, не дожидаясь, пока мужчина присоединиться к ней.
Эйдан взглянул на Сетона, тот жестом указал следовать за дочерью. Слегка поклонившись, он развернулся и не спеша направился в указанном направлении. Он все думал, что прячется под шляпой: если ее внешность такая же скверная, как и характер, ему не повезло.
Эйрин, кипя от гнева, шагала по тропинке, ведущей в сад позади дома. Благодаря усилиям миссис Паркер и ее супруга, сад, в отличие от двора, был весьма ухоженным и на общем фоне выделялся аккуратностью и свежестью. Эйрин тоже старалась помогать, то и дело норовя покопаться в земле, но миссис Паркер не разрешала ей делать грубую работу, утверждая, что леди не должна иметь руки, как у крестьянки. Поскольку девушка не желала оставаться безучастной, миссис Паркер разрешала ей делать легкую роботу, такую как сделать на бумаге разбивку клумб или подбор цветов. Разумеется, сад был любимым местом, где ей и миссис Паркер удавалось поддерживать прежнюю красоту в их скудном положении. Но сегодня даже он ее не радовал.
Все у нее внутри негодовало. Ну и что, что он хорош собой, это ничего не меняет, убеждала себя девушка, вспоминая первое впечатление о женихе. Он такой надменный и такой, такой… – она даже не могла подобрать нужного слова, чтобы описать свое отношение к нему.
Остановившись, Эйрин решила посмотреть, где он. Может, в ужасе убежал, мелькнула в голове самодовольная мысль. Как бы это облегчило ей жизнь! Девушка круто развернулась, открыла рот, чтобы его окликнуть, как вдруг натолкнулась на твердую мужскую грудь. Испуг сменился сильным смятением, поскольку, занятая своими невеселыми мыслями, не слышала его шагов позади. Подняв длинные ресницы, Эйрин встретилась с насмешливыми серебряными глазами Эйдана. На его лице растянулась легкая самодовольная улыбка. Девушка залилась ярким румянцем. Несколько секунд она завороженно смотрела в его глаза, не в силах оторваться. Но, вдруг осознав, что его развеселило именно это, Эйрин резко отпрянула, и в этот момент шляпа слетела с ее головы и длинные локоны медного цвета вырвались на свободу.
Улыбка медленно сползла с его лица. Он окинул ее оценивающим взглядом и, задумчиво потерев гладкий подбородок, вновь улыбнулся.
– Так, так! Неужели под остальным тряпьем у вас скрываются такие же сюрпризы, мисс Сетон?
– Вам не дано этого узнать! И хватит улыбаться, не вижу здесь ничего забавного!
– А у вас, мисс Сетон, я вижу, крутой нрав! Это очень мило, но я бы предпочел, чтобы вы научились его сдерживать.
– Последнее, что меня волнует в жизни, – это ваши предпочтения, милорд! – сверкая фиалковыми глазами, парировала Эйрин.
– Милая, если вы пытаетесь разозлить меня в надежде, что я расторгну помолвку, то зря стараетесь.
Эйрин поразилась его проницательности и своей недальновидности.
– Я вам не «милая», лорд Маккей. Вы же у нас «наследный лорд», если я правильно понимаю?
– Да, но для друзей я просто Эйдан Маккей, титул важен для моего отца, я же редко им пользуюсь.
– Это ваши личные дела, пользуетесь вы титулом или нет, к тому же мы с вами не друзья, милорд, и никогда ими не станем! И вообще, зачем я вам? Я не гожусь в жены такому «джентльмену», как вы, – передразнивая его презрительный тон, съязвила она. – Вы лондонский щеголь, любая городская модница будет счастлива стать вашей женой. Я деревенская простушка и не подхожу столь почтенному господину.
Эйдану следовало бы обидеться на столь явное неуважение, но к женской дерзости ему не привыкать. Порой даже светские дамы под влиянием эмоций ругаются, как старые матросы. В силу своей слабости к прекрасному полу он никогда не придавал особого значения столь невинному в его глазах недостатку женщин. Не их вина, что Бог не наградил их мужским самоконтролем.