Джен Алин
Брачная ловушка
– «Лондонский щеголь»! Откуда вы это взяли?
– Господи, да вы себя слышите? Ни один уважающий себя шотландец не разговаривает так, как вы.
– Да, вы, пожалуй, правы, я слишком долго прожил в Лондоне и потерял столь чудесный акцент, как у вас, мадам! Впрочем, если хотите, я могу говорить с вами на более привычном языке, – эту фразу он проговорил с присущим шотландцам клокотанием в произношении звуков.
– Откажитесь от свадьбы, я не хочу за вас замуж, – резко потребовала Эйрин, глядя на него в упор.
– Разделяю ваши чувства, но, к сожалению, это невозможно.
– Если бы вы дали нам с отцом время, мы бы выплатили долг. С меня вам никакого проку…
– Погодите, о чем вы толкуете? – нахмурившись, перервал ее Эйдан. – О каком долге вы говорите, я ничего об этом не знаю.
– Не знаете?..– недоверчиво переспросила девушка. – Не знаете, что я должна стать вашей женой в обмен на наш дом? Ваш отец загнал нас в глухой угол, и я не верю, что вы не участвуете в этом гнусном сговоре. Вы хотите забрать все, чем мы обладаем, а нас выкинуть на улицу.
Эйдан, чувствуя нарастающее внутри негодование, бросил нервный взгляд по сторонам. Большего бреда он не слышал в своей жизни, но это было вполне в духе его отца.
– Мне не нужен ваш дом… если его можно так назвать, и вы в придачу мне не нужны, – презрительно махнув рукой, запротестовал Эйдан. – И поверьте, я не знал ничего об этом. Поймите, наконец, мисс Сетон, нас с вами обоих загнали в эту чертову брачную ловушку. У меня, как и у вас, нет выбора. Я должен исполнить волю отца, иначе он лишит моих сестер наследства. Мне тоже неприятно все это, но так уж сложились обстоятельства!
– Обстоятельства! Да какое мне дело до ваших обстоятельств? Измените их. Ваш отец не может так бессердечно распоряжаться судьбами людей!
– Поверьте, я себе твержу то же самое уже много лет, – бросил Эйдан, и его лицо подтверждало искренность слов.
– Ну так сделайте что-нибудь, вы же мужчина! – не сдавалась Эйрин.
– Я пытался. К сожалению, иного выхода нет.
– Должен быть.
– Да поймите же, наконец, тут задеты чужие интересы. Думаете, мне приятно, что из-за вас отец так поступает с моими сестрами?
Эйрин почувствовала укор в его словах.
На мгновение Эйдану показалась, что она смирилась, но вдруг ее подбородок дерзко взметнулся вверх, не предвещая ничего утешительного.
– Я не стану вам настоящей женой. Мы можем заключить эту сделку, но каждый останется на своем месте: я здесь, вы в Лондоне или где еще вам заблагорассудится, – по-деловому предложила Эйрин, радуясь гениальности своей идеи.
Именно это он и собирался ей предложить. Если они с такой легкостью обо всем условятся, девушка не сможет достоверно изображать брошенную невесту. И тогда его проницательный отец поймет, что дело нечисто, и уличит их в сговоре. Глупо так рисковать. Бог знает, что может натворить при таких обстоятельствах взбешенный деспот. Нет, она узнает все не раньше, чем он удостоверится, что сестрам ничего не угрожает. Поэтому Эйдан небрежно сунул руки в карманы и, немного наклонившись к ней, произнес с легкой насмешкой:
– Заманчивое предложение, но это тоже неосуществимо. К несчастью, нам придется сосуществовать под одной крышей. Но, надеюсь, мы что-нибудь придумаем, чтобы мое присутствие не столь вам докучало.
Было очевидно, что такая перспектива ее мало утешала.
– Я не лягу с вами, лорд Маккей! Даже не надейтесь, – подбоченилась Эйрин, презрительно фыркнув.
Эйдан на секунду оторопел, не ожидая такой откровенности от столь юной особы, а когда переварил ее слова, вдруг залился смехом.
– Я вас насмешила? – в голосе девушки чувствовалась едва сдерживаемая ярость.
Эйдан приблизился к ней вплотную. От его близости у девушки перехватило дыхание. Она почувствовала легкий запах его одеколона и еще нечто едва уловимое, от чего в ногах появилась странная дрожь, а самоуверенность – то ли от страха, то ли от этой близости —внезапно улетучилась.
– Очень насмешили, – тихо прозвучал его будоражащий голос, глаза прямо смотрели на нее. – Вы, милая, сильно себя переоцениваете, если считаете, что заинтересовали меня в этом плане. Только посмотрите на себя! – поддев пальцем воротник ее сюртука, бросил он. – Вы похожи на дворового мальчишку, и манеры соответствующие.
– О-о-о… – задохнулась от возмущения Эйрин, вспыхнув румянцем до корней волос. – Да как вы смеете меня оскорблять?!
– А разве вы нацепили все это не для той же цели?
Эйрин прикрыла рот, не зная, что ответить.
– Надеюсь, на венчание вы наденете что-нибудь… более женственное. Боюсь, мои сестры будут озадачены, если вы, мисс Сетон, появитесь в таком виде. Хотя лично мне, конечно, все равно… Кстати, если у вас нет платьев, мои сестры с радостью вам в этом помогут.
Это стало последней каплей для ущемленной гордости девушки.
– За кого вы меня принимаете?! У меня есть платья! Мне не нужна ваша милостыня! – гневно вскрикнула она.
Мужчина самодовольно ухмыльнулся, наблюдая за игрой эмоций на ее сердитом, пунцово-красном лице.
– Ну-ну! Я только предложил. Не стоит воспринимать все так близко к сердцу. Я приеду через несколько дней… когда вы остынете, мисс Сетон.
Девушка кипела от негодования, и Эйдан решил, что на сегодня слов достаточно.
– Приятно было поболтать, – беззаботно добавил он, отвесив ей небрежный поклон. – Но, боюсь, мне пора.
– Чтоб вам провалиться! – взорвалась Эйрин.
– И вам всего доброго, мисс Сетон, – шутливо ответил Эйдан и, махнув на прощание рукой, грациозно развернулся и неспешной походкой направился прочь.
Эйрин зарычала от гнева. Господи! Да он просто невозможен! И чего ему приезжать? Неужели ей действительно придется выйти замуж за человека, проявившего к ней крайнее неуважение? Конечно, она тоже вела себя небезупречно, но этот Маккей просто невыносим и совершенно ей несимпатичен кипя от гнева, размышляла Эйрин. И она не собирается идти у него на поводу.
– Я превращу твою жизнь в ад, – вслух произнесла Эйрин, хотя жениха и след простыл.
Он, а вернее, вся эта ситуация выводила ее из себя, чувство гнева не давало ясно мыслить и найти из этой истории хоть сколь бы то ни было разумный выход. Девушка подняла шляпу, отряхнула, привычным движением спрятала под нее роскошные медные локоны и поспешила к дому.
Эйдан покинул владения Сетона с противоречивыми чувствами. Девчонка оказалась той еще штучкой. Он ожидал, что она будет против этого нелепого брака, но способ ее протеста был весьма оригинальным. Нечего греха таить, Эйдан Маккей повеса, хотя считал это понятие пережитком прошлого. Он просто любил женщин и, будь то знатная дама или простая горничная, старался в равной степени с уважением к ним относиться, а они щедро одаривали его благодарностью. Он умел быть другом, братом и любовником, и ему всегда удавалось расставаться с ними, минимально травмируя нежное женское сердце. Он не убивал их честностью, но и не унижал враньем.
Но с этой девчонкой – Эйрин – не может быть так, как с другими. Он знал, как вести себя с проституткой, чтобы она почувствовала себя герцогиней, или как разбудить в герцогине огонь развратницы. Но что делать с той, которая волей судьбы должна стать его женой? Надо признать, она очень необычная девушка, и внутреннее чутье подсказывало, это доставит ему много хлопот. А как она смело заявила, что не ляжет с ним в одну постель, – его это здорово насмешило. Учитывая ее нежный возраст, она толком не знает, чем мужчина и женщина занимаются в постели. Женщины не часто ему противились, случалось, ему приходилось отказывать им, хотя и крайне редко.
Размышляя так, Эйдан пытался отрицать истинное впечатление – девчонка зацепила что-то в его душе.
Поначалу он действительно решил, что она несуразна и ничем не примечательна, но в саду понял свою ошибку. Честно говоря, когда он увидел длинные медные локоны, огромные фиалковые глаза, маленький прямой носик и алые манящие губки на безупречно белом личике, то понял – перед ним оказалась редкая красавица. А ее глупый наряд показал прелестную фигурку назло своей обладательнице.
И все же, какой бы красотой ни наделил ее Господь, для него это не меняло очевидного факта – она является той, чье благополучие отец ставит выше счастья своих дочерей. И на данный момент он не может позволить себе роскошь увлечься ею. Ему необходимо сохранять ясный ум, а затащи он ее в постель, все усложнится. Сделать любовницей собственную жену было заманчивой идеей, если не брать во внимание, что как к человеку он не питал к ней особой приязни. Ее дерзость очень раздражала. Кому захочется иметь женой сварливую женщину? Впрочем, большинство благоверных именно таковыми и являются. Это вернуло Эйдана в реальность, напомнив, почему он не хотел связывать себя узами брака. Потом он придумает, как от нее избавиться, подыщет чулан, где можно будет запереть эту рыжую бестию, мысленно подтрунил он. Губы растянулись в улыбке, когда Эйдан представил, как бы она разозлилась от такой идеи.
Но сейчас его ждали другие дела. Для начала необходимо выяснить, почему отец настаивает на союзе с девушкой, отец которой в неоплатном долгу перед ним. Во всем этом не было смысла, и теперь Эйдан был самым серьезным образом настроен узнать все подробности такого решения. Он имеет право знать правду. В конце концов, ему с ней предстоит связать свою судьбу, пусть даже только формально.
Солнце было уже высоко над головой, время близилось к обеду. Эйдан неспешно направлялся обратно в замок. Прежде чем вновь заводить трудный разговор с отцом, ему следует решить более важные проблемы. Теперь он должен взять на себя управление поместьем. Несправедливо, что это тяжелое бремя лежит на хрупких плечах его сестры. Мэган отлично справляется, но целый ряд задач просто не по силам решить женщине.
Езда приносила удовольствие, конь из конюшни отца был прекрасно объезжен для этой труднопроходимой местности. Поднявшись на холм, он уже видел очертания замка. Эйдан ловко спускался вниз по холму, как вдруг ему на глаза попалась весьма любопытная картина. Посередине буйно цветущего луга, в тени старого дерева стояла пара. Высокий, статный мужчина силой удерживал девушку за руку. Она попыталась вырваться. Кружевная светлая юбка взметнулась вокруг девичьих ног, когда она развернулась, чтобы уйти от спутника, однако он резко дернул ее за руку, притянул к себе и, заключив в объятия, впился в ее губы поцелуем. Поначалу девушка сопротивлялась, но, не в силах бороться с сильным мужчиной, притихла.
– Что за чертовщина? – выругался Эйдан, со злостью пнул лошадь и рванул с места во весь опор.
Он буквально слетел с коня и, прежде чем негодяй смог что-либо понять, грубо оторвал его от девушки и ударом в челюсть свалил на землю. Девушка испуганно закричала. Оцепенев от неожиданности, Эйдан резко поднял на нее взгляд. Этот голос он хорошо знал.
– Эйдан! Что ты здесь делаешь? Не тронь его! Ты что, с ума сошел?
– Мэган?..
– Молю, не бей его…– она бросилась к лежащему на земле мужчине и нежно его обняла, осматривая ушибленное лицо.
Эйдан повнимательнее присмотрелся к тому, кого он с такой ловкостью повалил на землю. И, разрази его гром, узнал этого человека…
– Пэмрой?!
– А твой удар мягче не стал, Маккей.
Мужчина косо улыбнулся, пальцами ощупывая вспухшую челюсть. Деликатно отказавшись от помощи девушки, он самостоятельно поднялся с земли. Отряхнув брюки, Пэмрой протянул руку своему обидчику в знак приветствия.
Эйдан презрительно фыркнул.
– Какого черта ты здесь делаешь?
– Я понимаю твой гнев, но выслушай меня сначала… – Пэмрой убрал руку, поняв, что теплого приема не будет.
– Нет, это ты послушай! Я не спрашиваю, что здесь происходит, и так ясно. Я спрашиваю: почему снова вижу тебя на своей земле?
Тут Мэган поспешила унять пыл брата. Однако едва она раскрыла уста, как он в свою очередь одарил ее предупреждающим строгим взглядом, от которого сестра просто застыла на месте.
– А тебе лучше не лезть в это дело. Иди домой!
– Но, Эйдан, я…
– Мэган, как ты могла с ним связаться?
– Маккей, прошла дюжина лет после нашей последней встречи…
– Иди домой, Мэган, – повторил Эйдан, пропустив мимо ушей реплику Пэмроя.
Мэган беспомощно посмотрела на своего возлюбленного, потом на брата. Увы, его взгляд был красноречивее слов и не оставлял места возражениям. Ей хотелось переубедить брата, но ничего не оставалось, как послушать его и молить Бога вселить в сердце Эйдана милосердие.
Когда сестра была на достаточном от них расстоянии, он вновь обратился к Пэмрою:
– Убирайся с моей земли и не смей приближаться к моей сестре.
– Маккей, я изменился, – глядя в упор, ответил Пэмрой. – Ты можешь быть против наших отношений, но отступиться от Мэган меня заставит только смерть.
– Это можно устроить! – в голосе Эйдана прозвучала неприкрытая угроза, и Пэмрой в отчаянии произнес:
– Я люблю ее…
– Вздор! – резко возразил Эйдан. – Для меня это не имеет значения. Я не верю предателям.
– Ты не прав, я был тогда молод, глуп…
– Судя по тому, что ты рискнул ошиваться здесь, – таким и остался. Уходи и не возвращайся. Не заставляй меня сделать то, что я не сделал двенадцать лет назад.
– Я не отступлю, – твердо заявил Пэмрой.
– Накличешь на свою голову беду, – вскакивая на коня, бросил в ответ Эйдан. – Два раза повторять не стану. Не появляйся здесь больше – это плохо для тебя кончится.
Пришпорив коня, Эйдан погнал прочь. Пэмрой с досадой глянул вслед неприятелю и в отчаянии пнул кочку под ногами. Недовольный, он вскочил в седло и уехал.
Глава 6
Эйрин буквально влетела в зал и громко позвала отца:
– Отец, я не выйду за этого человека замуж! Уж лучше я уйду в монастырь, и будь что будет.
Гнев так одолевал душу, что, казалось, она сейчас просто лопнет. Невыносимо, все решено без ее согласия. И эти заносчивые мужчины считают, она, как женщина, должна с этим просто смириться? Ну уж нет! У девушки на этот счет были совсем другие соображения. Сдаться на милость незнакомца не входило в ее намерения. Где-то внутри менторским голосом миссис Паркер прозвучало: «Взбалмошные идеи часто бывают опрометчивые».
Да, мысли, которые крутились сейчас в ее голове, были вызваны яростью, мешавшей рассуждать адекватно. Ну и пусть. В данный момент она слишком взвинчена. В голове проносились картины, как она с удовольствием отвешивает этому самодовольному хлыщу – ее жениху – увесистого пинка за его дерзость и заносчивость, и он катится до самого Лондона.
Эйрин металась по дому в поисках отца, желая сейчас же твердо ему заявить, что замуж она не пойдет, а если ее заставят, ей придется убежать из дома. И хотя она не знала, куда пойдет, ей было все равно, лишь бы избежать чудовищной участи жить с тем, кто ей так неприятен.
– Боже милостивый! Мисс Эйрин, что стряслось? – обеспокоенная миссис Паркер, судя по всему, готовила обед, так как выбежала в гостиную с куском теста в руках.
– Миссис Паркер, я ищу отца. Я хочу, чтобы он знал: я не пойду замуж ни за этого человека, ни за любого другого.
– Хозяин уехал!
– Но куда? Он же был здесь еще пару минут назад.
– Ваш батюшка уехал, как только мистер Маккей покинул нас. Молодой лорд сказал, что вы… сблизились при беседе наедине и нашли общий язык, – няня сделала ударение на слове «сблизились».
– Что?! Да как он смеет? Это из-за того, что я нечаянно наткнулась на этого… огромного мужлана, и уж никоим образом мы не нашли общего языка. Он самый самоуверенный и невоспитанный тип, с которым меня сводила судьба. Хочу предупредить отца, что не собираюсь выходить замуж за этого чертового Маккея!
Старая няня нахмурилась.
– Господин дал мне распоряжение готовить ужин, оповестил, что ему срочно нужно в город, сказал, вернется к вечеру.
Эйрин зло зарычала:
– Боже, ну за что мне это наказание? Говорю вам, миссис Паркер, я не выйду за этого человека.
– Милая моя девочка, – попыталась мягко успокоить ее миссис Паркер, – не стоит делать такие скоропалительные выводы. Ты же почти не знаешь милорда, может, тебе стоит немного успокоиться и лучше приглядеться к нему. Он довольно приятный человек, как мне показалось, да и наружностью Бог его не обделил, очень похож на своего отца в молодости…
– Нет! – отрезала девушка. – Я не желаю узнавать его лучше, и вообще… Я уйду в монастырь…
Лицо выражало недовольство, нахмуренные брови и сложенные на груди руки выказывали врожденное упрямство.
– Никуда вы не пойдете, юная мисс, – строже обычного сказала няня. – А ну-ка, ступайте в свою комнату и, прежде чем что-либо предпринимать, все хорошенько взвесьте, а уж потом решайте идти в монастырь, да простит меня Господь. Ступайте наверх, юная леди, а не то я вас впервые отшлепаю.
– Ах, так! Вы на их стороне! Что ж, если дело обстоит так, я больше не выйду из своей комнаты. Если отец или этот Маккей хотят, чтобы я вышла замуж, им придется волочь меня к алтарю силой.
Юная леди гордо подняла голову и быстрым шагом направилась к лестнице.
– Я объявляю голодовку! – громко сказала она, стоя на верхней ступеньке широкой прямой лестницы, ведущей из большого нижнего холла на второй этаж. С этими словами она стремительной походкой направилась по длинному коридору в свою комнату, которая находилась в конце левого крыла дома, но, вдруг передумав, достала из кармана заветный ключ и вошла в комнату матери.
Дверь наверху громко захлопнулась.
– Ну что за упрямица, – покачала головой старая экономка. Но тут же спохватилась, вспомнив, что тесто в ее руках должно стать хлебом к ужину, и, забыв ненадолго о бедной мисс Сетон, поторопилась на кухню.
Он покинул дом, как только уехал Маккей. В горле Сетона стояла такая горечь, словно его неделю поили лекарским снадобьем. Было ощущение, будто кто-то воскресил события двадцатилетней давности, чтобы вновь разбередить в его душе агонию, которую он уже много лет пытается унять большими дозами спиртного.
Айрин! Вина за ее смерть не дает его душе покоя. Он бы с радостью прервал эту бренную безрадостную жизнь, лишь бы избавиться от тяжести своей вины и боли, но, увы, он должен жить. Дочь – единственное, что он не может покинуть, и то единственное, что может хоть в малой мере искупить его вину перед ее матерью. Он долго сопротивлялся, но в конце концов Маккей победил, и ему придется отпустить дочь к нему.
Ему следовало отпустить Айрин еще много лет назад, а вместо этого он продал душу дьяволу за право быть с ней вместе. Дьявол в облике человека весьма низкого характера предложил ему сделку всей его жизни. А он – о, глупец! – не ведал, что цена, которую придется заплатить, превратит его сладкую любовь в яд, отравивший жизнь той, которую он любил настолько, что перестал различать добро и зло. В результате его одержимость разрушила судьбы многих…
За свои грехи Сетон готов был расплатиться. Сегодняшнего дня он ждал давно, ждал, когда у него отнимут самое ценное в жизни, единственное неизменное доказательство, что жизнь с Айрин, какой бы несносной ни была, все же ему не приснилась. Больше всего он боялся, что она умрет – и он останется совсем один, а жизнь, где они были вместе, покажется сном, ошибкой, не оставив и следа.
Появление на свет Эйрин придало смысл тому чудовищному поступку, который он совершил, чтобы быть с любовью всей своей жизни. Рождение дочери смогло сделать невозможное – осчастливить любимую, чего сам Сетон безуспешно добивался много лет. Более того, на некоторое время Айрин стала терпимее к мужу. Конечно, это была не любовь, но для его изголодавшейся души и это было счастьем. Она испытывала к нему нечто вроде благодарности, а он упивался этим, надеясь в глубине души на то, что благодарность может перерасти в нечто большее. Ее жизнь оборвалась внезапно, словно окончательно доказав глубину его самообмана. То, что началось с предательства, ненависти и разрушения, не могло одарить светом и иметь счастливый конец.
Смерть Айрин лишила смысла все, что он делал в своей жизни, и лишь дочь оставила связь с миром и надежду на искупление.
Время близилось к трем часам. Сетон заставил свою старую клячу поторопиться, так как хотел застать мистера Хоузли в конторе.
В городе было многолюдно. Спешившись, Сетон привязал коня прямо у ворот конторы, легонько отряхнул пиджак и пригладил левой рукой седую шевелюру. Он не заходил сюда уже лет пять и, по правде говоря, в последний свой визит выглядел куда изысканнее. А сегодня на нем был затертый, старый сюртук, желтая от времени рубашка и новый галстук, который выглядел бельмом на фоне остального тряпья. Сапоги тоже знали времена получше, впрочем, дыр на них не было – по случайному стечению обстоятельств, мистер Паркер был неплохим обувным мастером и в свободное время латал сапоги хозяина, а иногда и иных заказчиков, обращавшихся к нему. Сетон не возражал, учитывая, что это занятие приносило слуге и его жене небольшой доход, а он уже года три как не платит им жалованье. Да и откуда взяться деньгам, когда последнее, что имело ценность, он продал два года назад и в тот же вечер проиграл эти деньги за карточным столом. Его долги уже давно превысили стоимость дома и того, что в нем.
Помнится, в ту ночь он напился так, что, выйдя из таверны, почувствовал, как ноги подкосились, и прямо на обочине грязной улицы он погрузился в пьяное забытье. Проснулся Сетон в незнакомом месте. Когда его усталые глаза увидели Маккея, то он решил, что это сон – очень неприятный сон. Маккей очень постарел, но, даже будучи под действием спиртного, Сетон без труда узнал того, кого ненавидел всей душой.
Незнакомое место оказалось кабинетом его злейшего врага. Как только он осознал, что увиденное – не сон, тут же разразился бранью и бросился на дряхлого старца, статность которого, внушавшая страх врагам, осталась в далеком прошлом. Однако чужие руки его остановили. Как оказалось, лорд Реей подготовился к теплому приему, вооружившись двумя джентльменами, которые и удержали Сетона на месте.
После недолгой бранной перепалки Сетон с ужасом узнал, что его злейший враг тщательно собирал сведения о нем и был осведомлен о том прискорбном положении, в котором он оказался. Конечно, сперва он послал его ко всем чертям и порекомендовал не совать свой нос в чужие дела. Когда же престарелый лорд Реей заявил, что скупил все его долги, сделав своим неоплатным должником, Сетон решил, что таким образом он хочет наказать и унизить его. Его вдруг ошеломила уверенность, что Маккею известно, кто повинен в том, что той ночью он оказался в объятиях Габриэллы, на которой впоследствии вынужден был жениться. Однако его страхи развеялись, когда вместо тюрьмы Роберт Маккей предложил выдать Эйрин замуж за своего сына. Сетон понял, что враг по-прежнему не догадывался о знакомстве Габриэллы и мужа его любимой. Знай Маккей хоть толику правды, скорее всего, в тот же миг всадил бы пулю в сердце предателя.
Впрочем, вины перед Маккеем он не чувствовал, следовательно, исповедоваться не собирался. Страдания Маккея никоим образом не вызывали у него сочувствия, и он, как и прежде, его ненавидел. Но им двигала любовь к Айрин, с которой он не в силах был совладать. Вся его жизнь была отравлена осознанием того, что он не достоин этой женщины, однако был слишком эгоистичен, чтобы ее отпустить. Он поступился принципами и гордостью лишь один раз в жизни, когда Айрин была на пороге смерти. В последний раз он сам позвал Маккея в свой дом – это было самым трудным решением в жизни. Где-то в глубине души он надеялся на чудо, но его не произошло. Его сердце обливалось кровью от мысли, что не он был тем, кого она звала, и не у него на руках она умерла. И это было единственное, что он сделал для нее, не думая о себе.
Как бы там ни было, а великий лорд Реей прижал его к стене. Согласиться на его предложение было нелегко, но и отправиться в долговую тюрьму, оставив дочь бесприютной, он тоже не мог. Договор был заверен нотариально, чтобы ни одна из сторон не отказалась от выполнения своих обязательств.
Сетон оставил раздумья, коротко постучал в дверь конторы и вошел. Мистер Хоузли, как обычно, сидел в своем кресле за большим столом, заваленным важными бумагами: договорами, завещаниями и прочим, имевшем то или иное отношение к его юридической и финансовой деятельности. Услышав звук открывшейся двери, он недовольно оторвал сосредоточенный взгляд от кипы документов, которые перед тем внимательно изучал. Увидев посетителя, он удивленно поднял бровь.
– Томас Сетон?!
Посетитель кивнул в ответ.
– Выглядите паршиво, сэр, – Хоузли, не стесняясь, кинул оценивающий взгляд на своего бывшего клиента. – Что вас привело ко мне?
– Ты прекрасно знаешь, что у нас осталось только одно незаконченное дело.
Тот понимающе кивнул, поджав при этом губы.
– Вы знаете условия! Только после заключения законного брака, Сетон. Мы это уже обсуждали. Другого пути нет, хотя я понимаю ваше затруднительное положение.
– Я не забыл. Она выйдет замуж через несколько недель. Все бумаги должны быть готовы.
Хоузли недоверчиво посмотрел на своего клиента, нагло раскинувшегося в кресле перед его столом.
– Можно поинтересоваться, кто этот человек?
– Маккей.
– Маккей?! Но он же старик, и это не…
– Ты что, впал в маразм, Хоузли, или совсем из ума выжил за своими бумагами? У него есть сын.
– Сын? Ах да! – быстро закивал тот в ответ. – Однако, смею заметить, я осведомлен, что его не могут найти вот уже лет пять, хотя лорд Реей не скупится на услуги лучших сыщиков.
– Он здесь. Упал мне на голову как снег. Вскоре состоится церемония. Ты должен быть там, чтобы засвидетельствовать пакт заключения брака.
– Вы ведь понимаете, что ваш шурин молча это не проглотит.
– Но он будет бессилен что-либо изменить. В завещании все четко прописано.
– Но, возможно, он еще успеет произвести наследника…
– Шурин бесплоден и к тому же стар. Года два назад он написал мне письмо, где желал разузнать, не собираюсь ли я выдать Эйрин замуж. Я тогда ответил ему, что она еще слишком юна. Думаю, на этом его интерес к нашему существованию исчез. Он прекрасно знал мое… затруднительное положение. Никто из женихов не позарится на невесту без гроша в кармане.
– Я должен навести справки о состоянии его дел.
– Каков размер выплаты?
Хоузли ненадолго задумался, выуживая из своей набитой знаниями головы нужную в данный момент информацию.
– Если ваша дочь выйдет замуж, он должен будет выплатить ей десять тысяч фунтов – такую же сумму, как когда-то получила ее мать. После его смерти дом станет владением наследника титула, иными словами…
– Ее сына…
– Да, если других наследников не будет.
– Отлично. Церемония пройдет в замке Адхар, владении Реея. Как только все узнаешь, сообщи мне. После уладим все договоренности.
– Жених или его отец в курсе о наследстве?
– Нет! – уверенность Сетона исходила из того, что, даже получи Реей все ее наследство, этого не хватит, чтобы выплатить и треть долга.
На этом Сетон не стал задерживаться более, встал и, попрощавшись, ушел, оставив Хоузли наводить справки о новом деле.