Джим Батчер
Архивы Дрездена: Доказательства вины. Белая ночь
– Мы же в отеле. – Я приподнял брови. – Давай найдем номер.
Уверен, в мирных обстоятельствах ни одного свободного номера в гостинице не осталось бы. Однако обстоятельства явно были далеки от мирных, администраторы с трудом справлялись с небольшой лавиной отказов и преждевременных отъездов – что лишь доказывает, насколько здраво порой умеют мыслить люди. Возможно, число посетителей конвента и удвоилось на день, но это не означало, что они готовы провести здесь ночь.
Свободный номер обнаружился на пятом этаже. Мне пришлось переплатить, чтобы Мышу разрешили поселиться там вместе со мной, и мы получили ключ.
В лифте никого, кроме нас, не оказалось, и мы поднимались в молчании, которое становилось все более напряженным. Я переминался с ноги на ногу и теребил в руках пластиковые карточки, выданные дежурным администратором. Потом кашлянул.
– Ну что ж, мы здесь, – сказал я. – Поднимаемся в наш гостиничный номер.
Щеки у Мёрфи чуть порозовели.
– Ты свинтус, Дрезден.
– Эй, я не вкладывал в это никаких намеков. Ты сама их усмотрела.
Она закатила глаза и слегка улыбнулась.
Я покосился на сменяющие одна другую цифры на табло и снова кашлянул.
– Да уж, сэр… мэм. Наконец-то наедине.
– Странно немного, – призналась она.
– Немного странно, – согласился я.
– Но что в этом такого? – спросила она. – Я хочу сказать, мы ведь работали уже вдвоем. Ничего нового.
– Ну, в гостиничном номере еще не приходилось.
– Приходилось, – возразила Мёрфи.
– Да, но тогда там было полно трупов.
– Ах да. Верно.
– Никаких трупов сегодня, – заявил я.
– Ха, – усомнилась Мёрфи. – Вечер только-только начинается.
Упоминание о грозящих нам опасностях уложило этот разговор наповал. Улыбка на лице Мёрфи поблекла, румянец на щеках исчез. Остаток пути мы проделали молча – до тех пор, пока двери лифта не раздвинулись. Ни я, ни она не попытались выйти. Казалось, на полу проведена какая-то магическая черта, не пускающая нас с места.
Молчание затягивалось. Дверь начала закрываться. Мёрфи придавила пальцем кнопку «Открывание дверей».
– Гарри, – произнесла она наконец чуть слышно, глядя куда-то в пространство. – Я тут думала о… понимаешь… о нас.
– Да?
– Да.
– Много думала?
Она снова едва заметно улыбнулась:
– Не уверена. Я вообще не хотела признаваться в том, что… ты понимаешь.
– Что между нами все может измениться?
– Да. – Она наконец посмотрела на меня и нахмурилась. – Только я не уверена, что это то, чего тебе хотелось бы.
– Из нас двоих, – заметил я, – мне кажется, у меня больше понимания того, чего мне хотелось бы.
Она нахмурилась сильнее:
– С чего ты решил, что ты хочешь именно этого?
– На прошлый Хеллоуин, – признался я, – мне хотелось убить Кинкейда.
– Ой… – Мёрфи опустила глаза и снова порозовела.
– Не буквально, – пояснил я и подумал немного. – Ладно, может, даже буквально. Впрочем, со временем это желание поубавилось.
– Понимаю, – сказала она.
– А вы с ним?.. – Я не договорил.
– Виделись на Новый год, – призналась она. – Но между нами ничего серьезного. Этого не нужно ни мне, ни ему. Мы друзья. Нам нравится общество друг друга. Вот и все.
Теперь нахмурился я.
– Мы тоже друзья, – сказал я. – Но я никогда не снимал с тебя штанов.
– У нас по-другому, – возразила она и покраснела еще пуще. Потом глянула на меня из-под ресниц. – А тебе этого хочется?
Сердце мое забилось чуть чаще.
– Э… Снимать штаны?
Она повела бровью и склонила голову набок, ожидая ответа.
– Мёрф, я не был с женщиной уже… – Я тряхнул головой. – Послушай, спроси любого парня, хочет ли он секса, и он ответит утвердительно. Так положено, во всяком случае. Общепринято.
Ее глаза сверкнули.
– И ты тоже так ответишь? – поинтересовалась она.
– Я же мужик, – сказал я. – Так что да. – Я нахмурился и подумал немного. – И… и нет.
– Я понимаю, – улыбнулась она. – Ты не хочешь ничего случайного. Ты слишком глубоко ныряешь. Слишком переживаешь. Мы не можем отнестись к этому легко. Ты никогда на этом не успокоишься.
Возможно, она говорила правду. Я кивнул.
– Я не знаю, могу ли дать тебе то, что ты хочешь, Гарри. – Она вздохнула. – И потом, есть и другие причины. Мы работаем вместе.
– Я заметил.
Она даже не улыбнулась.
– Я имею в виду, что… Я не могу смешивать личные отношения и работу. Это вредит и тому и другому.
Я промолчал.
– Я коп, Гарри.
Желудок мой слегка сжался от этих слов: они не оставляли места для компромисса.
– Я знаю.
– Я служу закону.
– Конечно, – кивнул я. – И всегда служила.
– Я не могу от этого уйти. Не могу и не стану.
– Это я тоже знаю.
– И… мы такие разные. Наши миры.
– Не совсем, – возразил я. – По большей части мы болтаемся в одном и том же мире.
– Это работа, – тихо произнесла она. – Но работа – это ведь не все, что касается меня. Точнее, так не должно быть. Я пыталась построить отношения на этом общем деле для обоих…
– Рич, – предположил я.
Она кивнула, и взгляд ее на мгновение затуманился от боли. Еще пару лет назад она не позволила бы мне это заметить. Но я видел Мёрфи и в хорошие, и в плохие времена – в плохие чаще. Она никогда бы этого не сказала. Никогда не хотела, чтобы я говорил на эту тему, но я знал, что ее неудачные замужества ранили ее куда глубже, чем она признавала сама. В некотором роде, подозреваю, они объясняли ее профессиональные порывы и амбиции. Она настроилась на карьеру – в порядке компенсации за другие неудачи.
А может, они ранили ее и еще сильнее. Может, так сильно, что она больше не испытывала желания открываться чувствам. Длительные отношения таят в себе потенциал надолго ранить. Может, она не хотела проходить через это еще раз.
– А если бы ты не была копом?
Она едва заметно улыбнулась:
– А если бы ты не был чародеем?
– Туше. Но ответь, сделай милость.
Она склонила голову набок и внимательно на меня посмотрела:
– Что случится, когда Сьюзен вернется?
Я покачал головой:
– Она не вернется.
Голос ее сделался суше:
– Ответь, сделай милость.
Я слегка нахмурился.
– Не знаю, – тихо признался я. – Мы решили с этим завязать. И… подозреваю, мы очень многое сейчас увидели бы по-разному.
– А если она захочет попытаться еще раз? – спросила Мёрфи.
Я пожал плечами:
– Не знаю.
– Допустим, мы попробуем с тобой быть вместе, – сказала Мёрфи. – Сколько детей тебе хотелось бы?
Я моргнул от неожиданности:
– Что?
– Что слышал.
– Я не… – Я поморгал, собираясь с мыслями. – Я как-то не очень об этом думал.
Что ж, вот и повод подумать минуту. Я вспомнил о веселом хаосе, царившем в доме Карпентеров. Когда я был маленьким, я бы все за такое отдал.
Но любой мой ребенок унаследует от меня не только глаза и воинственный подбородок. Многие люди относятся ко мне не лучшим образом. И многие нелюди – тоже. Ребенку придется унаследовать от меня и толику моих врагов, а также – что, возможно, еще хуже – кое-каких моих союзников. Мать оставила мне в наследство вечные подозрительность и сомнения, а к тому же не самые приятные сюрпризы, время от времени всплывающие из седого прошлого.
Мёрфи внимательно смотрела на меня своими голубыми глазами.
– Это серьезный вопрос, – тихо произнесла она.
Я медленно кивнул.
– Возможно, ты об этом слишком много думала, Мёрф, – сказал я. – Логика, целесообразность, планы на будущее. Тому, что у тебя в сердце, этого не нужно.
– Я тоже так считала. – Она покачала головой. – Я ошибалась. Любовь – это не все, что нужно человеку. И я просто не представляю нас с тобой вместе, Гарри. Ты мне очень дорог. Я не могла бы и мечтать о лучшем друге. Ради тебя я бы прошла сквозь огонь.
– Ты уже делала это, – заметил я.
– Но я не думаю, что тебе нужна подруга вроде меня. Мы не уживемся.
– Почему нет?
– В конце концов, – все так же тихо ответила она, – мы слишком разные. Ты проживешь еще очень много лет, если тебя не убьют. Несколько столетий. Я протяну еще лет сорок, максимум пятьдесят.
– Угу, – буркнул я. Мёрфи упомянула одну из тех вещей, о которых я очень старался не думать.
– Я не знаю, – продолжала она еще тише, – смогу ли я серьезно сойтись с кем-то еще. Но если так выйдет… Я хочу, чтобы это был кто-то, кто создаст со мной семью. Состарится со мной. – Она подняла руку и коснулась моей щеки теплыми пальцами. – Ты хороший человек, Гарри. Но у тебя не получится стать тем, кто нужен мне.
Мёрфи отняла палец от кнопки и вышла из лифта.
Я не сразу последовал за ней.
Она не оглянулась.
Боже, нравится мне все-таки моя чародейская работа.
Глава 23
Номер был таким, к каким я привык: чистый, простенький, пустой. Я проверил, опущены ли шторы, огляделся по сторонам и сдвинул маленький круглый столик в угол, освободив себе пространство в центре комнаты. Потом стащил с плеча рюкзак и положил его на кровать.
– Тебе что-нибудь нужно? – спросила Мёрфи.
Она стояла в дверях. Заходить она не хотела.
– Пожалуй, все есть. Еще покоя чуть-чуть, чтобы все устроить. – Я не видел причины не дать Мёрфи возможности выйти из того щекотливого положения, в которое завел нас разговор. – И еще одно меня интересует… возможно, ты могла бы проверить.
– Кинотеатр Пелла, – предположила Мёрфи.
Я услышал в ее голосе некоторое облегчение.
– Да. Ты могла бы покрутиться там и посмотреть.
Она нахмурилась:
– Думаешь, там что-то может быть?
– Пока я вообще слишком мало знаю, чтобы что-либо думать, но чем черт не шутит, – ответил я. – Если ощутишь что-то нехорошее, не лезь туда. Сразу смывайся.
– Не беспокойся, – заверила она. – Я так и собиралась поступить. – Она направилась к двери. – Я ненадолго. Свяжусь с тобой, скажем, через полчаса, ладно?
– Идет, – отозвался я. Ни я, ни она не озвучили того, о чем думали оба: если Мёрфи ошибется в оценках, это может стоить ей жизни, а может – и хуже. – Полчаса.
Она кивнула и удалилась, закрыв за собой дверь.
Мыш подошел к двери, понюхал, покружился на месте и лег на пол подремать. Я хмуро покосился на ковровое покрытие и расстегнул рюкзак. Мелом на таком ковре круг не начертишь. Придется пользоваться мелким белым песком. Горничные наверняка не придут в восторг, убирая помещение, но что поделать, жизнь порой бывает жестока. Я достал из рюкзака стеклянную бутылочку со специально подготовленным песком и поставил ее на столик рядом с оставшимся пластилином и Бобом-Черепом.
В глазницах Черепа немедленно засветились оранжевые огоньки.
– Теперь я могу говорить?
– Угу, – кивнул я. – Ты все слышал?
– Угу, – сказал Боб явно расстроенным тоном. – Тебе ничего с ней не светит.
Я свирепо покосился на него.
– А что я такого сказал? – обиженно запротестовал он. – Это не моя вина, Гарри. Возможно, она бы уже завалила тебя в постель, если бы ты не воспринимал все так чудовищно серьезно.
– Смени-ка тему, – посоветовал я ровным голосом. – Мы, вообще-то, работаем.
– Верно, – согласился Боб. – Значит, ты задумал стандартную сеть оберегов-детекторов, да?
– Угу, – подтвердил я.
– Не слишком эффективно, – заметил Боб. – Я имею в виду, к тому времени, когда твоя сеть засечет чье-то присутствие, этот кто-то уже полностью переместится в реальный мир. Он успеет кого-нибудь порвать прежде, чем ты добежишь до лестницы.
– Схема не идеальная, – согласился я. – Но это все, чем я располагаю. Или ты можешь предложить что-нибудь получше?
– Весь мой многовековой опыт мало что даст, пока я не буду точно знать, в борьбе против кого ты ждешь от меня помощи, – заметил Боб. – Пока все, что тебе известно, – это то, что нападения совершаются пришлым фобофагом.
– А что, этого мало?
– Еще бы! – ответил Боб. – Я навскидку могу тебе назвать сотни две разновидностей фобофагов, а если дашь минуту покопаться в памяти – так и еще пара сотен наберется.
– Сколько из них способны на такое, что делала эта тварь? Обрести материальное тело и напасть.
Боб уставился на меня, как на полнейшего чурбана:
– Хочешь верь, хочешь нет, но старый параграф «Как принять форму самого большого страха жертвы» в учебниках фобофагов едва ли не на первой странице.
– И правда. – Я тряхнул головой. – Но это место – открытая территория. Здесь нет порога, чтобы расставить что-либо посерьезнее сети. По крайней мере, если узлов сети много, я, возможно, успею к месту вторжения достаточно быстро. Когда эта тварь покажется.
– Твари, – поправил меня Боб. – Во множественном числе. Фаги как муравьи. Сначала один появляется, потом два, потом сразу сотня.
Я поперхнулся:
– Черт! Может, нам посмотреть на это под другим углом? Скажи, есть какой-нибудь способ перенацелить их при переходе? Иди затруднить сам процесс перехода сюда?
Огоньки в глазницах у черепа разгорелись ярче.
– Возможно. Да, возможно. Вероятно, тебе удастся выстроить завесу вокруг всего этого места – с той стороны.
– Э-э… Ты говоришь, я могу спрятать это место от фагов, но только из Небывальщины?
– Примерно так, – подтвердил Боб. – Даже в этом случае это был бы просчитанный риск.
– Почему?
– Все зависит от того, как они находят это место, – объяснил Боб. – Я хочу сказать, если естественным образом попавшие сюда фаги нашли себе хорошие охотничьи угодья, завеса им не помешает. Она может замедлить их, но не остановит.
– Давай исходить из того, что это не случайность, – предложил я.
– Ладно. Если исходить из этого, нам надо прежде выяснить, призваны они сюда или посланы.
Я нахмурился:
– Неужели существуют создания достаточно сильные, чтобы посылать их с той стороны? Что-то не припомню, чтобы такое случалось прежде. Собственно, поэтому так и популярно использование для этой цели смертных призывающих.
– Такое вполне осуществимо, – заверил меня Боб. – Просто требуется чертовски много пороха, чтобы отворить путь в мир смертных с той стороны.
– О какой энергетической мощности идет речь? – мрачно поинтересовался я.
– Большой, – жизнерадостно сообщил Боб. – Как у Эрлкинга, или архангела, или кого-нибудь из древних богов.
Я ощутил в животе неприятную сосущую пустоту.
– Или у Королевы фэйри?
– О, у этой-то – конечно. Думаю, да… – Он осекся. – Ты считаешь, это работа фэйри?
– Что-то здорово не так в их королевствах, – сказал я. – Еще больше наперекосяк, чем обычно.
Боб издал глотающий звук:
– Ой! Но мы ведь не собираемся соваться к ним туда, правда?
– Насколько это в моих силах, нет, – заверил я. – А если до этого дойдет, тебя я с собой брать не буду.
– Ох! – вздохнул он. – Хорошо.
– Однажды тебе придется рассказать мне, что такого ты сделал, чтобы Мэб захотела тебя убить.
– Да, конечно, – ответил Боб с интонацией человека, незаметно подпихивающего нежелательный предмет ногой под ковер. – Но нам стоит учитывать и третью возможность.
– Кто-то с этой стороны, – кивнул я. – Если вспомнить, что кто-то поставил оберег на моем пути в последний раз, когда фаг появлялся здесь, эта возможность представляется мне наиболее вероятной.
– Мне тоже так кажется, – согласился Боб. – В таком случае у тебя неприятности.
Я хмыкнул и принялся выгружать из рюкзака свечи, спички и старый армейский нож.
– Почему?
– Порога здесь нет, значит ты и защиты толковой выстроить не сможешь. И даже если ты отправишься на ту сторону и создашь завесу, чтобы помешать фагам найти это место…
– Тот, кто их призывает, все равно запустит их сюда, – договорил я за него. – Это вроде как… я могу окутать все это место туманом, но если у фагов тут кто-то есть, он, как маяк, наведет их на гостиницу.
– Верно, – подтвердил Боб. – А потом ему останется лишь отворить дверь с этой стороны, и они окажутся здесь.
Я нахмурился:
– Значит, вся фишка в том, чтобы найти призывателя.
– А этого ты не можешь сделать, пока он – или они – не призовут кого-либо, – заметил Боб.
– Адские погремушки! – возмутился я. – Наверняка же имеется способ этому помешать.
– Не думаю, – сказал Боб. – Извини, босс. До тех пор, пока ты не узнаешь об этом больше, все, на что ты способен, – это реагировать на их ходы.
– Черт! Тогда остается надеяться на сеть. По крайней мере, если я использую ее, то смогу вычислить призывающего.
Конечно смогу… ценой чьей-то жизни. Пока что эти монстры калечили и убивали людей практически безнаказанно.
Если только…
– Боб! – Кажется, я понял. – А что, если я не буду пытаться спрятать гостиницу или препятствовать этим тварям проникнуть сюда? Что, если я… гм… всего лишь сообщу им небольшой дополнительный импульс?
Глаза Боба разгорелись еще ярче.
– У-у-у, классическая доктрина Белого Совета. Когда фаги завалятся сюда, ты перенацелишь их на того парня, что их вызвал. Пусть отведает собственной стряпни.
– Прямо ему в задницу, – подтвердил я.
– Хорошенькое зрелище, – хихикнул Боб. – Типа получи фитиль.
– Это ведь осуществимо, правда?
– Конечно, – согласился Боб. – У тебя есть все необходимое. Ты знаешь, что фаги ищут страх и что они, возможно, используют его энергетику как маяк. Твоя сеть позволит узнать, когда что-то начнется. Ты лепишь большой комок страха, наводишь его на тот же маяк, которым пользуются фаги, и кидаешь туда.
– Все равно что привязать ему на шею кусок мяса и кинуть в клетку ко львам, – ухмыльнулся я.
– Аве Цезарь, – согласился Боб. – Фаги так на него и набросятся.
– И как только он выйдет из игры, я прикрою гостиницу завесой. Тогда не пострадает больше никто из посетителей, а нехорошие парни получат летальную дозу.
– И хорошие парни победят! – обрадовался Боб. – По крайней мере, ты победишь. Ты ведь у нас все еще хороший парень, так? Сам знаешь, в понятиях добра и зла я не силен.
– Ладно, пусть стороны называются для простоты «мы» и «они», – предложил я. – Мне нравится этот план. Значит, в нем наверняка имеется слабое место.
– Верно, – согласился Боб. – Тебе придется как следует постараться в том, что касается расчета времени. Ты ведь не сможешь поймать сигнал от оберега, прежде чем фаги нырнут сюда из Небывальщины и примут материальную форму. Но если ты к этому времени их не перенацелишь, будет уже слишком поздно.
Я кивнул, хмурясь:
– Сколько это оставляет мне времени? Секунд двадцать?
– Только если попадутся какие-нибудь ущербные, – вздохнул Боб. – Скорее – десять секунд. А может, и меньше.
Я нахмурился еще сильнее:
– Черт, маловато окошко. – Тут я вспомнил еще об одной проблеме. – И не только это. Мне придется стрелять вслепую – я ведь не буду знать, на кого натравливаю фагов. Что, если он будет стоять в толпе?
– Он собирается призывать жутиков из потустороннего мира, чтобы те сеяли ужас и смерть в людских массах, – терпеливо пояснил Боб. – Это вряд ли можно делать, прячась в той же толпе.
– Логично. Он, вероятно, будет сидеть в каком-нибудь тихом укромном месте. – Я покачал головой. – Даже если так, я предпочел бы какой-нибудь менее рискованный вариант. Но не вижу иных способов помешать этим тварям причинить зло кому-либо еще.
– Пока мы не накопим информации, босс, я тоже не знаю, что ты еще мог бы сделать.
Я хмыкнул:
– Ладно, пора активировать сеть.
Звякнул карабин на ошейнике у Мыша, и я оглянулся через плечо. Пес приподнял голову от пола и уставился на дверь. Секунду спустя кто-то постучал.
Мыш не зарычал, а хвост его несколько раз стукнул об пол, когда я шел к двери, – значит, угрозы нет.
– Быстро же ты, – сказал я, открывая дверь. – Я думал, ты на полчаса, Мёрф…
В коридоре стояла Молли с матерчатой сумкой на плече. Она выглядела поникшей – как цветы у меня дома, пока у меня еще хватало оптимизма их покупать. Сине-розовые волосы сбились бесформенными прядями, грим на щеках наполовину смылся слезами. Она казалась помятой, усталой, неуверенной и одинокой…
– Привет, – произнесла она почти шепотом.
– Эй, – сказал я. – Я думал, ты ждешь маму.
– Я ждала, – ответила она. – Правда. Но… я грязная как чушка. – Она вяло махнула рукой. – Я хотела помыться, но в номере у Нельсона меня в душ не пустили. Я надеялась попроситься в ваш. Я на минутку только.
Проще, наверное, пнуть ногой щенка, чем давать от ворот поворот ребенку.
– Легко, – сказал я. – Только потише там, ладно?
Я шагнул назад, пропуская ее в номер. Проходя мимо Мыша, Молли задержалась почесать его за ухом. Потом заглянула мне за спину, на пол и расставленные на нем предметы.
– Что вы делаете? – спросила она.
– Колдую, – ответил я. – А на что это еще похоже?
Она чуть улыбнулась:
– А-а, да.
Я махнул рукой на свой инвентарь:
– Попробую не допустить, чтобы новое нападение причинило кому-нибудь зло.
– Вы можете это сделать? – поинтересовалась она.
– Полагаю, что да, – кивнул я. – Надеюсь.
– Даже не верится… Я понимаю, всякое бывает, но мои друзья… Рози… – Губы ее задрожали, и глаза набухли слезами.
Я мало что мог сказать ей в утешение.
– Я постараюсь не допустить, чтобы такое повторилось. Мне очень жаль, что в прошлый раз я поспел недостаточно быстро.
Она снова опустила глаза и кивнула, не говоря ни слова. Потом судорожно сглотнула несколько раз.
– Послушай, – сказал я ей вполголоса. – Это все очень серьезно. Тебе нужно поговорить об этом. Не со мной, – добавил я, когда она подняла на меня взгляд. – С твоей мамой.
Молли покачала головой:
– Она не…
– Молли, – вздохнул я. – Жизнь бывает недолгой. И жестокой. Ты сама видела это вчера вечером. Краем глаза увидела то, с чем твой папа имеет дело постоянно.
Она промолчала.
– Даже Рыцари могут умереть, Молли, – продолжал я тихо. – Широ погиб. И с Майклом это может случиться.
Она резко подняла голову и потрясенно посмотрела на меня.
– Что ты об этом думаешь? – спросил я.
Она прикусила губу:
– Страшно…
– Вот и твоей маме страшно. Еще как страшно. Она справляется с этим, держась за окружающих ее людей. Порой слишком крепко держась. Из-за этого тебе кажется, будто она воспринимает тебя как маленькую. Возможно, отчасти оно и так. Но это не потому, что она помешана на контроле. Это потому, что она вас всех очень любит – тебя, и папу, и всех вас – и боится, что с вами может случиться что-то плохое. Она отчаянно пытается сделать все, что в ее силах, чтобы сберечь вас всех.
Молли не ответила и не подняла глаз.
– Жизнь коротка, – повторил я. – Слишком коротка, чтобы тратить ее на глупые ссоры. Я не говорю, что твоя мама идеальна, потому что, видит Бог, это не так. Но черт подери, Молли, у тебя такая семья, ради какой люди вроде меня на что угодно пошли бы. Тебе кажется, что твои родные будут с тобой и дальше, но может выйти иначе. Жизнь никогда и ничего не гарантирует.
Я помолчал, давая этим словам дойти до ее сознания.
– Я обещал твоему папе, что попрошу тебя поговорить с мамой. Я сказал ему, что сделаю все, что в моих силах, чтобы вы с ней решили свои проблемы.
Она посмотрела на меня, беззвучно плача. Грим у нее на лице размазался окончательно.
– Ты поговоришь с ней, Молли? Хорошо?
Она неуверенно вздохнула:
– Не знаю, есть ли в этом смысл. Мы столько друг другу наговорили…
– Я не могу тебя заставить. И никто не может, только ты сама.
Она пошмыгала носом:
– Это не поможет.
– Я не жду чудес. Просто попробуй поговорить с ней. Прошу тебя.
Она набрала в грудь воздуха и кивнула.
– Спасибо, – сказал я.
Она попыталась улыбнуться, задержавшись у двери ванной.
– Молли, – спросил я, – ты в порядке?
Она кивнула, но с места не стронулась.
Я нахмурился:
– Ты хотела что-то сказать?
Она подняла на меня глаза и тут же опустила.
– Нет, – ответила она и покачала головой. – Нет, ничего, правда. Спасибо. Я быстро. – Она шагнула в ванную, закрыла дверь и щелкнула задвижкой.
Мгновение спустя зашумела вода.
– Ух ты! – произнес у меня за спиной Боб, каким-то образом ухитрившись вложить в короткое междометие максимум эмоций. – Я и не знал, что ты любишь таких… свеженьких, Гарри!
Я свирепо оглянулся на него:
– Чего?
– Видел, какая на ней комбинация? Сдуреть можно! Нордическая блондиночка нежного возраста, но вся в пирсинге и в черном, из чего следует, что по крайней мере с одним каким-нибудь извращением она знакома. И вся такая хрупкая, и эмоциональная, и уступчивая. И разденется прямо у тебя в номере.
– Извращением? Ты не… послушай, это не… – Я едва не утратил дар речи. – Нет, Боб. Нет – и все тут. Никаких разговоров. Ей всего семнадцать.
– Ты бы не терял времени, – гнул свое Боб. – Пока порыв не угас. Куй железо, пока горячо, – я всегда так считал.
– Боб!
– Что? – невинно спросил он.
– Все совсем не так!
– Пока не так, – согласился Боб. – Но ступай к ней под душ и получишь ожившую эротическую программу с кабельного ТВ.
Я потер переносицу:
– Адские погремушки! Неудачная мысль, Боб. Совсем… неудачная, да.
– Гарри, даже зануде понятно, что девушки приходят в номер к мужчине не по простому совпадению. Пойми, все, что ей на самом деле нужно, – это…
– Боб! – рявкнул я, перебив его. – Даже если бы ей этого и хотелось, хотя на самом деле это не так, с девушкой ничего такого не произойдет. Я здесь работать пытаюсь. А ты мне не помогаешь.
– Ладно, не буду тебе мешать флиртовать с болью и смертью, – безмятежно заявил он. – Кстати, тебе лучше бы спрятать меня куда-нибудь, где я тебе не мешал бы. Скажем, на полку в душе.
Я рывком распахнул пустой платяной шкаф и сунул Боба туда. Сквозь закрытую дверцу до меня донеслись сдавленные ругательства на древнегреческом – что-то насчет овец и стригущего лишая.
Я отвернулся от шкафа к зеркалу и обнаружил, что вижу в нем не свое отражение, а Ласкиэль, по обыкновению прекрасную и невозмутимую.
– Этому маленькому извращенцу не отказать в некоторой логике, мой хозяин, – заметила она.
– Боб – мой маленький извращенец, – заявил я, грозно ткнув пальцем в зеркало. – И обзывать его по-всякому позволяется только мне. А теперь уходи.
– Ах! – вздохнула Ласкиэль, и образ ее сделался прозрачным, а из-под него выступило мое отражение. – Занятно, впрочем, – добавила она, перед тем как пропасть совсем, – что ее парень Нельсон прямо-таки поразительно похож на тебя внешне.
А потом она исчезла. Черт подери! Демоны дурацкие. Вечно последнее слово остается за ними.
Хуже того, в ее словах имелась доля правды. Уставившись в закрытую дверь ванной, я перебрал в памяти события последних двух дней и предшествующие встречи с девчонкой. Как-то так получалось, что ее отец всегда уважал меня, а мать не одобряла. Я появлялся в их доме раз в сто лет, в черном кожаном плаще, весь такой брутальный и опасный, и это в ее-то впечатлительном возрасте. Черт возьми, если уж на то пошло, одного отрицательного отношения Черити достаточно, чтобы вызвать интерес в глазах несовершеннолетней бунтарки.
Нехотя я признал, что Молли вполне могла втемяшить себе в голову что-нибудь подобное. Этим же могли объясняться ее неловкое молчание и потупленный взор. Я ей, конечно, был симпатичен, но мысль о том, что это могло перерасти во что-то другое, мне в голову не приходила. Что ж, я был бы последним ублюдком, если бы стал поощрять ее фантазии, пусть даже и непреднамеренно. А может, Боб и Ласкиэль заблуждаются и на самом деле ничего такого не происходит… впрочем, юношеские страсти, помыслы и устремления – минное поле, ходить по которому следует с большой опаской.
При всей своей привлекательности Молли все-таки оставалась еще совсем ребенком – более того, ребенком моего друга. Ее болезненно затронули все эти события. Это тревожило меня, и я хотел посодействовать ей – просто теперь приходилось еще и помнить о том, что мое сочувствие может быть неправильно понято. У девочки возникли проблемы, и она нуждалась в ком-то, кто мог бы помочь ей разобраться с ними. Но никак не в том, кто запутал бы их еще сильнее.
Из-под двери ванной струились завитки пара. Настоящая горячая вода. Не иллюзия.
Я тряхнул головой и занялся своей сетью.
По сравнению с другими заклятиями это состоит из большого числа компонентов, зато не является особенно сложным. Нечто похожее, только рассчитанное на длительное действие, я соорудил в квартале вокруг своего дома с целью засечь любое приближающееся потустороннее существо. Собственно, то же самое мне требовалось и в гостинице, только без долговременности я вполне мог обойтись. Рассвет… максимум два рассвета не оставят от него и следа, но я очень надеялся, что больше мне и не понадобится.
Я взял в руку пластилин, три свечи в деревянных подсвечниках, насыпал круг из песка так, чтобы я оказался в центре, и принялся накапливать энергию, припоминая в уме расположение на плане гостиницы точек, помеченных пластилином. Это не заняло у меня много времени. Любой обладающий элементарными магическими познаниями и устремленностью может проделать такое – или, по крайней мере, чуть меньшего масштаба. Сооружение сети, охватывающей здание, требует усилий, так сказать, тяжеловеса, однако технически это несложно, так что минут через пятнадцать я укрепил в уме пространственную схему энергетических точек и связей и прошептал:
– Magius, orbius, spiritus oculus.
Произнося эти слова, я сообщил им заряд моей воли, и тело на мгновение захлестнул поток покалывающей энергии, которая хлынула по рукам в кусок пластилина и завилась тугими спиралями вокруг свечей, исполнявших функцию индикаторов. Энергия заклятия вспыхнула, слетелась к фитилям струйками крошечных искорок, и свечи занялись ровным огнем. Произнеся заклинание, я разрушил песочный круг, и связанная им энергия разлетелась по гостинице, соткавшись в задуманную мной паутину невидимых лучей, – так мгновенно вспухает на морозе, обрастая кристалликами льда, замысловатая снежинка.
Я чуть пошатнулся, когда энергия заклятия покинула меня, оставив за собой быстро проходящее ощущение слабости. С минуту я сидел, опустив голову и тяжело дыша.
– Ух ты! – восхитилась Мёрфи. Я поднял глаза и увидел, как она закрывает за собой дверь. – Что это ты такое делал?
Я неопределенно махнул рукой.
– Если нехорошая сила, – выдохнул я, – покажется в гостинице, заклятие ее почувствует. – Я ткнул пальцем в свечи. – Возьми одну. Если вдруг разгорится ярко, значит у нас гости.
Мёрфи нахмурилась, но кивнула:
– Сколько времени это нам даст?
– Немного, – признался я. – Пару минут – может, меньше. Может, сильно меньше.
– Три свечи, – сказала Мёрфи. – Одна тебе, одна мне, и…
– Я подумал, не согласится ли Роулинс взять одну.
– Он здесь? – спросила Мёрфи.
– Нутром чую, здесь, – ответил я. – Он, похоже, из тех, кто не закрывает глаза на то, чего не понимает.
– А еще он, похоже, из тех, кого вчера ранили. Его никак не могли послать на дежурство сюда.
– И в больницу не могли, – возразил я.
– Тоже верно, – согласилась Мёрфи.
Я чуть перевел дух.
– Что в кино у Пелла? – спросил я.
Мёрфи кивнула и, подойдя к свечам, взяла одну:
– Ничего. Там все наглухо заперто. На главном входе висячий замок, черный ход на запоре. И объявление на двери, что они закрыты до дальнейшего уведомления.
Я хмыкнул:
– Можно было бы ожидать, что Пелл изо всех сил будет стараться держать свое заведение открытым, пока конвент дает львиную долю его прибыли, – даже пока сам он валяется в больнице. Черт, особенно пока он в больнице.
