Дмитрий Миронов
Нежный человек
Утром он приехал к себе, сказал родителям все нормально, потерпите неделю. Еще когда ехал в метро решил:
– Почему все не так? Надо сдохнуть, что бы начать все сначала. Да, так и сделаем.
Он выбрал дату, следующий понедельник, утро, дома никого не будет, у него тогда еще были отец, мать и на всех трехкомнатная квартира на бульваре Новаторов.
Он сказал – пусть будет электричество. Потому, что все остальное больно или страшно – порезать вены, повеситься, отравиться, утопиться, ему казалось, что он передумает в последнюю секунду. Так Есенин, наверное, ушел, хрипел помогите! но было поздно, шкрабал ногами по стене, брыкался, расцарапал горло, отсюда версия об убийстве – сопротивлялся.
Нет, он залезет в ванную и скинет в воду какой-нибудь электрический прибор, приборов разных дома навалом. Будет смешно, как в комедиях – бж-з-з-з-з. Превратится в бенгальский огарок, волосы дыбом, искры.
Пять последних дней он сидел в своей комнате, читал, была весна в самом мерзком своем проявлении, день мороз, день дождь и слякоть.
…Она была красива, даже очень, но с какой-то окаменевшей гримасой удивления, глаза округлились, казалось, навсегда, брови сдвинули кожу на лбу в черные морщины. Она ходила по комнате вдоль подоконника, ни разу не повернулась, не посмотрела в окно. Он разглядывал ее в субботний и воскресный вечер, занавески на ее окне отсутствовали, было все прекрасно видно, дом напротив, этаж такой же. Надеялся, что она разденется, последняя искра основного инстинкта, злился на себя за это. Но девушка в окне гасила свет и неизвестно ложилась спать или уходила из комнаты.
Утро понедельника, он готов, написал письмо одно всем сразу, родители ушли, можно начинать. Он положил письмо на стол на кухне, вытащил из шкафа кофемолку, последний раз выглянул на улицу.
…Девушка стояла в своем окне во весь рост, смотрела вниз, в черном платье, босиком, оттолкнулась руками от рамы, полетела вниз словно ласточка. Шлепок расквашенного об асфальт мяса он услышал на лестнице, бежал вниз теряя тапочки. Девушка упала в лужу, бусы в дребезги, глаз выскочил, повис на переносице, кричала какая-то баба, топот ног со всех сторон.
Две женщины изменившие его жизнь упали с неба. Он забыл про полную воды ванну и электрическую кофемолку, он просто по-мужски запил, через две недели нашел работу, вернулся к жене, они еще жили вместе лет пять…
Заскрипели стулья, его родной сын и компания встали из-за стола, пошли к выходу, Петр очнулся от воспоминаний, прошептал:
– Передавай привет…
Мужики за его столиком тоже ушли, пора и ему домой.
Он еще прогулялся пешком по проспекту толпа шелестела мимо и все шли ему навстречу, казалось, он один идет в сторону метро.
Машина скорой помощи стояла у парадной. Мужчина врач что-то писал за столом на кухне, Петр поздоровался, закрыл дверь в комнату, его мутило от запаха корвалола. Включил бра над подушкой, рухнул на кровать. Он часто мечтал о том, как заживет, когда мать умрет, сделает ремонт, выкинет этот шкаф, купит компьютер, найдет свою страницу "ВКонтакте".
– Конечно, может быть. Сегодня магнитная буря…
Врач уйдет, надо сходить побриться. Работа! Некое сообщество людей, система, коллектив, сборище идиотов. Завтра он начнет что-то передвигать, толкать, поднимать, напарником будет добрый узбек, и все наладится, все будет хорошо.
– Паскуаль! Ну чего? Да нихуя…
ДЕТИ В ГОРОДЕ
Этим летом сошел с ума очень известный футболист, прямо во время матча, ему кричали:
– Стой, толстый! Не в ту сторону!
Он спокойно обошел своих защитников, недоумевающего вратаря и лупанул от души в родные ворота. Стянул с себя футболку и трусы и, сверкая малиновыми стрингами, скрылся в туннеле под трибунами. Гол засчитали, до конца игры оставалось четыре минуты. Бабуля грохнулась вместе с креслом на пол…
Последний раз бабушка падала в две тысячи одиннадцатом, в августе, когда новичок команды Доменико Кришито вырезал умопомрачительный пас на голову Кержаку – гол! "Зенит" – ЦСКА 1:0! Над стадионом взмыл в небо черный надувной конь, казалось, телевизор лопнет, гол-гол-гол!!! Гол забил Александррр… И трибуны хором – Кержаков! Ну, это все помнят.
Маленькая Люси тоже любила футбол, хоть и не смотрела, любила потому, что в день матча перед игрой они с бабушкой ходили в "Пятерочку", и Люси заказывала что хотела. Сок, пряники, творожные сырки в шоколаде. Бабушка говорила:
– А я чего, на сухую футбол смотреть буду?
И покупала себе целый пакет пива. Дома на закуску готовила гренки из черного хлеба с чесноком и солью и пела песенку:
– Кержаков на остановке в ожидании колесницы, в предвкушении кружки пива, в понедельник утром жизнь так тяжела-а-а. А кругом простые люди топчут ноги Губочану, наступая ему прямо на крыла-а-а…
Когда-то бабушка знала Гребенщикова лично, плакат "Аквариума" с концерта 1986 года висел у нее над кроватью.
После матча она всегда звонила кому-то:
– Ну что, смотрел? Видел, как Дани с Халком спелись? Одни чурбаны бегают, наши вообще играть не хотят… А новый тренер? Педик какой-то, чем он лучше Лысого?
Плохо, когда "Зенит" проигрывал, Люси ничего не понимала что происходит в телевизоре, она смотрела на бабушку. Вот матч заканчивался, бабушка снимала трубку городского телефона на тумбочке в коридоре, только звонила теперь уже Люсиной маме.
– Когда Красавицу заберете? Ей же в школу! Как на следующий год? Ты не виляй! Когда заберете?
Но, слава ангелам, это было редко, "Зенит" – хорошая команда. Люси очень не хотелось уезжать ни к маме, ни к "другой бабушке".
Еще были чемпионаты мира и Европы, но тоже, слава небесам, очень редко. А в этом году был замечательный чемпионат мира. Германия – Бразилия 7:1! Вах! Голландия – Испания 5:2! Ой…
Роббен, о, этот Роббен, великий Роббен! Сидит себе на травке, руки на коленках сложил, смотрит куда-то за трибуны, все как четыре года назад. Испанцы седые, тяжело дышат, спотыкаются, а Роббен сидит жует травинку…
Бабуля болеет за Англию, передразнивает комментатора.
– Вот Пирло…
– Хуирло!
– Пас Руни…
– Хуюни!
Пустые пивные бутылки откатывались в угол, как отстрелянные гильзы.
Даже друзья у бабушки были похожи на футболистов. Один свирепый, с рожей Анюкова, другой, веселый жопастый еврей, вылитый Халк, он оставлял в воскресенье вечером какие-то коробки, утром их забирал Анюков.
Еще в квартире жили кот Джонни и пес Чарли. Когда бабуля с внучкой приходили из магазина раздавалось отчаянное мяу-мяу и счастливое тяв-тяв! Люси сама вскрывала пакеты с кормом, вываливала в блюдца, животные лизали ей щеки, Люси смеялась.
– Энималз, браза энималз…
Каждое утро девочка гуляла одна, после обеда спала, потом бабушка уходила "по делам", оставляла ее наедине с мультиками по телевизору. Вечером они учили английский язык. Бабуля знала кое-какие словечки, даже помнила ругательства. Когда-то давно, в конце восьмидесятых, ее первый муж, известный в определенных кругах человек, сказал – учите английский, на русском только коммунисты в тюрьмах будут разговаривать. Люси с удовольствием изучала иностранный язык по книжке с картинками. И так день за днем. Дэй бай дэй.
В то воскресное утро Люси как обычно умылась, позавтракала, бабушка открыла ей дверь.
– Так, к метро не ходить. Покажи, где метро?
– Там…
– Молодец, только во дворе, андестенд?
– Ай си.
– Я буду проверять, а потом пойдем в "Пятерочку", сегодня футбол. Что надо сказать?
– Итс э вандефул…
У Люси есть добрый друг, он дарит разные сокровища и живет в подвале, она зовет его через трубу в стене:
– Шипящее, эй! Привет!
Шипящее очень радуется, шипит и из трубы выкатывается пластмассовое колечко или бусинка. Желтые двухэтажные домики за Выборгским шоссе, построенные пленными немцами в сороковых годах, очень симпатичные дворики с фонтанами, бабушка утверждала, что именно где-то здесь живут Незнайка и его друзья. Они гуляли в прошлое воскресение, Люси захотела писать, спряталась, и нашла целую россыпь сокровищ и еще маленькие комочки, это были камешки, завернутые в бумажные деньги. Деньги не русские, но она все равно их собрала, разгладила, аккуратно сложила пополам и спрятала в носок. В черной дыре в стене зашипели, закудахтали.
– Ты куда там пропала?
Бабушка нервничала, Люси прошептала в дырку:
– Я завтра приду, поговорим.
И она приходила каждое утро всю неделю, Шипящее не мог говорить, только шипел и квакал. Люси прятала сокровища прямо здесь же в зарослях гигантских лопухов, она решила сегодня взять все с собой, они едва поместились в единственный карман на платье.
– Теперь мальчишки точь-в-точь меня возьмут играть…
***
Красивая женщина сидит у окна, длинные белые волосы лежат на плечах. Это ее любимое место во всей квартире, вот здесь на кухне, на этой табуретке. Женщина смотрит вниз, касаясь лбом стекла, она ждет сына, сама боится выйти, летом она очень редко выходит на улицу, летом очень много людей и машин.
Машины окружили двор, готовы сожрать, накинуться со всех сторон. Слопали весь асфальт, всю траву на газонах, пялятся своими круглыми бельмами, ждут. Улицу не перейти, будто специально разворачиваются где-то там и несутся обратно на бешеной скорости.
Тихо за окном, но это только утром. Детская площадка, красивая, подарок району от депутата. Аллеи с белыми бордюрами, новые скамейки из бетона. Теперь каждый вечер сюда приходят Уроды, пьют и гогочут до самого утра, пищит музыка с телефонов, сегодня ночью какое-то животное орало:
– Ну я не понимаю, что значит нет денег! Я захочу в кино, иду в кино! Захотел шавермы, пошел к метро и купил! Блядь, ну я не понимаю!
Бессонные ночи доканывали, очень жаль, что белые, было б темно, она пульнула бы кирпичом в скопление сигаретных огней, пусть они поплачут. Нет, сначала бы в этого депутата…
Как-то все по-дебильному вокруг, вообще все.
В Новый год она повесилась прямо над праздничным столом. Веревка не выдержала, и женщина грохнулась на тарелки с салатами, так и лежала в оливье и ломтиках студня. Она была одна, ее друг пришел пьяный под утро, сын Колька был у бабушки с дедушкой в Выборге. Никто ничего не узнал. Друг ушел через два дня, сказал, что "ему это все надоело". Он прожил с ними год, сначала снимал комнату в их квартире, потом прижился. Водил Колю по утрам в детский сад, умел глотать монетки и тут же доставать их из жопы, вообще хороший дядька был, веселый.
Колька ничего не спросил, когда бабушка привезла его из Выборга, он умный мальчик, все понял, первый раз что ли.
А вот и он.
– Коленька идет…
Мальчик лет семи шел домой из магазина, в пакете бочонок с "кока-колой" и буханка хлеба. Вдруг у парадной услышал, как залаяла большущая собака. И еще ему показалось: там, где собака, мечется, запутавшись в зарослях сирени, свернутый в рулон ковер. Мама учила его не бояться животных.
Это не ковер и не собака, это туловище в пестром халате, таджичка разговаривала по телефону. Женщина орала на кого-то, увидев ребенка, смутилась, еще что-то произнесла и убрала телефон куда-то за пояс. Коля не стал ждать лифт, поднялся пешком по лестнице на свой этаж. Мама открыла дверь, прислушалась, кабина лифта стартанула с первого этажа, заглохла напротив их квартиры, двери разъехались в стороны.
– Здравствуйте, – сказала таджикская женщина.
– Здравствуйте, проходите.
– Вы какую комнату сдаете?
– Вот эту.
– Хорошо, я беру.
Таджичка села на диван, снова достала телефон.
– Подождите, нам надо подумать…
– А чего думать? Я беру.
Они с мамой вышли в коридор, Коля с любопытством разглядывал халат на женщине, расписные панталоны, носки, тапочки. Все правильно – чего тут думать, денег нет и скоро не будет совсем, надо что-то делать. Но как представить, что это чучело в тапках со своей бандой будет мыться в их маленькой кухне каждое утро, стирать в ванной, завесит все своими носками, халатами. В агентстве обещали студентов, скоро учебный год, первый семестр.
Вчера приходил "счетчик". Это было утром, они с Колей собирались пить чай, она услышала какой-то шум, голоса на лестнице, когда раздался звонок в их квартиру, шепотом крикнула сыну – замри! И они оба замерли, Коля и мама в лунатических позах с дымящимися кружками в руках. Слышали, как "счетчик" шуршал бумагами, вздыхал, это была женщина, наверное, толстая. Она позвонилась еще раз и пошла дальше к другим дверям.
– Кто там?
– Энергоконтроль!
– Ах.
– Счетчик покажите.
– Пожалуйста – пожалуйста.
– Соседи живут?
– Вчера вроде были.
– Так и запишем – нет доступа.
Тетушка пошла вниз. С эхом доносилось – энергоконтроль!..
Мама разлила черный лимонад по кружкам, они сели за стол.
– Как на улице?
– Хорошо.
– Пойдешь гулять?
– Можно покушать?
– Я еще не готовила, придешь, поешь, ладно?
– Ладно.
***
Ууу, эти воскресные утра, когда все дома и дети просыпаются ни свет ни заря и требуют включить телевизор. Несчастные родители, сновидениям аминь. Одеяло летит к потолку, папа мотает головой, как пес после купания, распихивает детей по шкафам, коробкам с игрушками, их головы торчат из-под дивана и зарослей фикусов.
Мама давно на кухне, она зовет всех завтракать, все бегут вон из комнаты, кто-то упал, мгновенно баррикада. Мама наводит порядок, стучат соседи сверху, звонят по телефону – девять утра, помилуйте!
На столе тарелка с блинами, варенье, молоко, сгущенка.
– Всем хватит! Берите блюдца!
Папа достает из холодильника бутылку "Охоты крепкой", чпок – бульк, пена ползет из кружки. У папы на шее "зенитовский" шарф, папе хорошо, он говорит:
– Хотите анекдот?
Чав-чав…
– Кароче, цыпленок весь в слезах бьется головой об стену и кричит – позор! Какой позор! Мой папа – петух!
У Мишки от смеха какао хлынуло из носа, кто-то плюхнул блин в тарелку с варением, брызги щелкают по лицам, маленькая Юлька звенит, как колокольчик. Мама называет папу по имени, добавляет еще одно нехорошее слово, папа икает. Соседи опять стучат, дети, растопырив пальцы, бегут в ванную, мама включает им воду.
Папа закусывает пиво блинами, включает мобильный телефон, пищат СМС-ки, папа читает:
– Въебать есть? Нальешь сегодня?
И так далее. Мама нервничает.
– Кто это?
– Мартын.
– Ты с ним вчера был?
– Ну…
– Только не надо ля-ля, вас видели у четвертой парадной.
– Послушай, а кто все эти дети, я знаю только двоих?
– Света попросила до понедельника, еще кое-кто.
– У нас опять ясли.
– И за эти ясли нам хорошо платят.
– Не спорю, тогда дай тысячу, мы посмотрим футбол в шалмане.
– Зачем так много – тысячу?
– Главное, чтоб пацанам было заебись…
– Чего?
– Да ничего, все будет хорошо, говорю!
– На. И помоги детям шнурки завязать, мы идем на улицу.
В коридоре драка из-за игрушек, возня-толкотня.
– Юля, не рви мне нервы!
– Он мне не дает.
– Вырастишь, тоже ему давать не будешь.
Мама снова назвала папу по имени.
– Юля, покажи, как мама курит, Юля-а.
– Все, выходим! Дети, лифт!
– Миша, к метро не ходи.
– Знаю…
Коля и Мишка расставляли солдатиков, "военную технику". Каждое утро они играли здесь в садике под Колиными окнами в «Челюмова и Герасименко».
– Готовь снаряды к бою!
– Есть!
– Огонь!
Полетели камни.
– Челюмов убит!
– Герасименко убит!
В бой пошла техника, танки били друг друга бронированными лбами.
– Пиу-пиу!
– Тыдыщ!
– Опять эта девчонка, смотри.
– Эй, привет! Ты кто?
– Я – Красавица.
– Дети рабочих нам не друзья.
– У меня есть сокровища.
– Чего?
– Ух ты.
– Таких сокровищ не бывает.
– Дай посмотреть.
– Это я нашла.
– Чего еще есть?
Люси показала пачку мятых денег.
– Ух ты! Тысяча, пятьсот!
Все банкноты были исписаны шариковой авторучкой, вроде буквы русские, но ничего не понять. Мишка умел читать, но и он не знал таких слов.
– Что такое – ёрдамбер? Везде этот ёрдамбер.
– Деньги-то нерусские, ты где их взяла, тоже нашла?
– Ага.
– Жаль на них ничего не купишь.
– Почему? Пойдем к узбекам это их деньги, купим мороженое.
– Они едят детей.
– Слышь…
– Красавица, ты с нами?
Мишка спрятал в кустах пакет с игрушками, и дети пошагали в сторону метро.
– Качели свободны!
Забыли про сокровища и мороженое. Откуда-то с дерева спрыгнула жирная белая котяра.
– Киса, привет!
– Киса, как ты живешь?!
Кошка прыгнула в распахнутую форточку на первом этаже, чуть задержалась, обернулась, выстрелив вверх пушистым хвостом, скрылась за тюлевой занавеской…
Метро начиналось со стеклянных павильонов "24", торговли с лотков, там продавали мешками пластиковую мишуру, сокровища как у Красавицы. Вокруг одни ноги и бампера автомобилей, они словно вошли в черный лес…
Длинный девятиэтажный дом, на первом этаже вместо квартир: аптеки, шаверма, "МТС", "Билайн", "Горящие путевки", холодильники с пивом и лимонадами прямо на улице. В торце дома большой магазин "Продукты 24", у входа "газель" с распахнутым кузовом, в кузове на корточках сидит бородатый мужчина в белой мусульманской шапочке. Рядом милиционер, он говорит:
– Давай завтра, сегодня футбол, ну его на хуй…
Дети вошли в магазин, нашли где мороженое, долго выбирали. Жужжали мухи, шелестел лопастями вентилятор, народу нет, откуда? Рядом "Пятерочка", напротив через дорогу "7Я". Мишка протянул деньги продавцу…
Милиционер попрощался с бородатым, вскрыл банку с квасом, но затянуться холодным, чудесным напитком не успел. Из магазина выскочила женщина в голубом переднике и прямо к бородатому в "газельке", залопотала на их языке в руках прыгали купюры. Мужчина прочитал каракули, что-то быстро начал объяснять милиционеру. В магазине шум, крики, переполох.
– Милиция сюда! Милиция сюда!
Мишка, не понимая, чем обидел почтенных мусульман, вырвался, выскочил на улицу и побежал прочь по асфальтовой тропинке под окнами, что вдоль дома.
Самое страшное, что милиция была за них, за этих, которые будут ужинать сегодня его друзьями. Милиционер не зачищал, а бежал сейчас за ним, Мишкой и кричал:
– Мальчик, стой! Да, стой же ты!
А впереди закрякал полицейский "форд", блеснул голубой маячок, из машины вылезли еще несколько предателей в черной форме с дубинками и рациями. Ну вот и все. Миша плюхнулся на скамейку, сел прямо, сложил руки на груди и заплакал.
…До футбола еще несколько часов, можно взять бутылочку водки и прогуляться в Шуваловский парк, можно посидеть на кладбище, устроиться рядом с чьей-нибудь могилкой, только надо найти, где есть скамеечка и столик. Вокруг тишина, главное, чтобы родственники не пришли, неудобно как-то. А можно никуда не уходить, ждать здесь в шалмане. Народу сегодня будет…
Большие телевизоры висели на стенах, показывали какую-то хуйню. Мишкин папа и дядя Мартын решили не уходить, а то займут рублевые места, если вообще стоять не придется. Эти двое вместе работали на складе на Парнасе, вместе ушли в отпуск. Только папа ушел сам, как положено, а Мартына попросили, сказали – перетрудился.
Многие на складах запомнят прошлый понедельник. А теперь представьте, сколько выдержки и определенных свойств характера надо мужчине, чтобы работать на складе алкогольной продукции. Да нет, все было нормально, терпели, облизывались, прекрасно справлялись. Мартын работал водителем штабелера, командовал грузчиками, те смотрели на него, как на полубога, когда он проезжал мимо них на своей шайтан арбе. В воскресенье вечером Мартын выкинул жену в окно вместе с табуреткой на которой та сидела. Туда же полетели пакеты с тряпками, косметика. Пришла милиция, стучались в дверь и в окно, Мартын не открыл, все нормально, думал он, первый этаж, пусть привыкает. Напялил наушники и лег спать.
В понедельник он задумчиво бродил по складу между рядами ящиков и коробок с водярой, виски, джином, текиллой, ромом, винищем и ликерами, пива мегалитры самого разного. Просто было такое настроение, и он взял за горло первую бутылку. И позвал узбеков…
Потом в кулуарах говорили, что видели, как штабелер ехал сам без водителя. Пьяные узбеки отступали в сторону станции метро "Проспект просвещения" горлопаня этнические песни, прямо в лапы охреневших от такого беспредела милиционеров. Водитель штабелера же провалился в пространственно-временной коллапс, где он был три дня, не знал никто.
Единственный отдельный кабинет в шалмане пока пуст, вход под балдахин огорожен цепочкой, чистый стол, хрустальные пепельницы, свой телевизор. Здесь будут смотреть футбол милиционеры. Придут ровнехонько к началу матча круглолицые, модные, очень вежливые. Будут греметь перстни об стол, пиликать телефоны, какой-то секретный треп полушепотом, уборщица Бабушка Изжога метнется таскать им закуски и бутылки…
Но никто сегодня не придет под балдахин, осиротеет пещера, останется уборщица без чаевых. Некогда сегодня милиционерам 58-го отделения смотреть футбол…
Несчастных детей привезли в отделение, допросили, как смогли, завыла тревожная сирена, все кто свободен в ружье! Остались только дежурный прапорщик и девушка лейтенант в белой рубашке. Люсю забрала бабушка, за Мишкой примчалась мама со своим детсадом.
Колиной мамы не было дома, по крайней мере никто дверь не открыл. Девушка лейтенант позвонилась соседям.
– Можно ребенка у вас пока оставить?
– Пожалуйста-пожалуйста.
– Ее давно нет?
– Не знаем, она странная…
– Спасибо вам, до свидания.
Она пошла вниз пешком по лестнице, остановилась у распахнутого окна на лестничной площадке.
– Дети летом в городе – это чья-то беда, дети летом должны быть далеко отсюда, купаться, пить молоко, душить кузнечиков и целоваться с лягушками. А это, – она показала пальчиком вверх, – это не правильно.
Она часто разговаривала сама с собой, разумеется убедившись, что ее никто не слышит.
…Очень поздно вечером Мишкин папа шел домой, спотыкаясь о звезды, перед ним прыгала пятнистая луна, похожая на футбольный мяч, путалась в ногах. После шалмана они пошли к Мартыну, по дороге встретили еще одного друга, в общем все как обычно.
Дома, конечно, все спали, очень хотелось кушать, горячего супа с майонезом и бутербродом с колбасой. Он поставил кастрюлю на огонь, включил телевизор, передавали последние новости, криминальную хронику.
– Сегодня в Выборгском районе освобождены пятеро заложников, похищенных еще в мае. Все они граждане Узбекистана, содержались в нечеловеческих условиях, наш репортаж с места событий.
– А, чтоб вас…
Держась за стены, пошел в комнату. Все двери настежь, жарко, дети спят на разложенных диванах и креслах, хрюкают поют что-то во сне. А вот и его законный кусочек кровати рядом с женой. Хрустнул матрац, жена очнулась.
– Пришел?
– Ага.
– Все нормально?
– Как еще? "Зенит" выиграл, и это главное…
