Дмитрий Андреевич Шашков
Палеолитическая трагедия
После утомительного перехода по высокой траве, мы заметили, наконец, вдали другую группу людей, во всём похожую на нашу. Все мы очень оживились и поспешили к ним – это были наши собратья из другого рода нашего племени. Они тоже поспешили нам навстречу. По мере приближения стали различимы идущие впереди взрослые охотники с копьями и копьеметалками в руках, такими же, как у нас, следом так же поспешали подростки с запасными копьями, некоторые с рубилами.
Когда две группы сблизились настолько, что можно было услышать друг друга, мужчины с обеих сторон стали выкрикивать традиционные приветствия.
– Вороны приветствуют кабанов, – называем мы тотемы наших родов.
– Кабаны приветствуют воронов!
– Вороны отдадут своих сестер замуж за кабанов!
– Кабаны отдадут своих сестер замуж за воронов!
Сёстры – единственное, что мы можем предложить друг другу, – ведь всё у нас одинаково – та же пища, которую добываем на охоте, те же охотничьи угодья, те же камни, из которых делаем оружие и орудия труда. И только в жены мы не можем брать сестёр, девушек своего рода, это навлечет страшное проклятье на весь род, не говоря уж о детях такой пары! Рода, допускавшие такое, вымирают…
Встретившись, наконец, лицом к лицу с кабанами, мы обмениваемся с ними рукопожатиями – это тоже часть ритуала, призванного показать, что в руке не спрятано рубило или камень. Мужчины обмениваются рукопожатиями по очереди сначала одной, потом другой рукой, перехватывая при этом копьё с копьеметалкой в свободную руку. Подростки – у них в руках действительно у многих рубила, которые они носят за нами, – в ритуалах всё равно не участвуют, стоят поодаль и почтительно наблюдают. Закончив с церемонией, многие мужчины искренне обнимаются со старыми знакомыми из другого рода, которых давно не видели, поскольку даже на крупные охоты редко удается собрать сразу все роды, хоть и кочующие все следом за одними и теми же стадами животных, но при этом всё же живущими большую часть времени независимо друг от друга, и нечасто встречающимися в степи.
Закончив с приветствиями, мы все вместе двинулись в путь спиной к солнцу – мы всегда так делаем в поисках добычи, так как солнце при этом не слепит нам глаза, более того, позволяет подойти максимально близко к добыче незамеченными. Солнце всегда за того, кто доверчиво подставляем ему спину, и против того, кто дерзко пытается смотреть в его сторону – таков его странный нрав! – если же кто будет столь дерзок, что станет смотреть прямо на солнце, вскоре будет наказан болью в глазах, а то и вовсе ослепнет.
Итак, взяв в союзники солнце, мы действительно вскоре обнаружили первую добычу – это был табун диких лошадей, мирно пасущийся вдалеке. Но попробуйте поймать в степи дикую лошадь! Мы разделились на две группы и, прячась в траве, принялись окружать табун с двух сторон. Одна группа должна была погнать лошадей на другую, а другая, спрятавшись в высокой траве, подпустить поближе и закидать копьями. Раненых лошадей, когда они отстанут от табуна, затем догонят и добьют. Кабаны первыми спугнули их и погнали в нашу сторону, однако лошади на этот раз оказались хитрее и воронов, и кабанов, – табун понёсся слишком далеко от нас для надёжных бросков наших копий. Мы, конечно, всё равно метали их, как могли далеко, и даже видели, что они на излёте почти достигали цели, несколько раз даже, кажется, оцарапали крупы и спины лошадей, но не нанесли им серьезных ран. Табун пронесся мимо, а мы лишь сопроводили его стремительный бег тяжелым вздохом разочарования. Кто-то из подростков даже расплакался, и один из мужчин отвесил ему звонкий подзатыльник, чтоб не ревел.
Голодные, мы отправили собирать не оправдавшие надежд копья. Собрав их и дождавшись кабанов, таких же разочарованных и молчаливых, как мы, все вместе опять двинулись в путь спиной к солнцу.
Спустя некоторое время на горизонте вновь появилось стадо каких-то животных, мы в нетерпении прибавили шагу. Подростки на этот раз отставали, некоторые хныкали, не выдерживая тягот пути, тогда мы забрали у них все копья и поспешили вперёд без них. Казалось, животные совсем не становятся ближе, хотя они явно не убегали, а мирно бродили. Видно, они были очень большие. Таков нрав всего большого, обманывать на большом расстоянии. Каково же было наше разочарование, когда мы поняли, кто это – это были мамонты! Увы, нас было слишком мало, чтобы напасть на стадо мамонтов! Для этого нужно было бы собрать все рода племени, а мы поспешили начать охоту силами всего двух родов. Усталые и голодные, мы молча опустились в траву, чтобы хоть немного отдохнуть и дождаться наших подростков.
Добравшись до нас, запыхавшиеся подростки сначала с недоумением смотрели на взрослых мужчин – чего это мы устало сидим на земле, вместо того, чтобы преследовать добычу? – а когда поняли, что мы отказались от добычи, и вовсе пали духом, многие стали ныть, жаловаться на голод, а один даже дерзнул сказать взрослым, что мы плохие охотники. Тогда некоторые мужчины вскочили, чтобы хорошенько всыпать ему, но он в страхе бросился бежать. Преследовать его никому не хотелось, зато досталось другим подросткам за то, что ныли и действовали взрослым на нервы. Тем не менее, эта ссора всех как-то взбодрила, позволив выплеснуть общее разочарование. Все быстро помирились, только убежавший мальчишка никак не возвращался. Нам было жаль его, ведь если он не догонит нас, то погибнет один в степи от голода, или его растерзают хищники, но мы не могли ждать его долго, потому что нас ждали с охоты наши голодные матери, жёны и сёстры.
И мы вновь двинулись в путь спиной к солнцу, но шли недолго, потому что оно вскоре стало подсказывать нам о близости ночи. Тогда мы начали готовить костёр, так как ночью всегда приходит холод. Заодно собирали, какие находили, коренья, как это делают женщины; кореньями немного притупили голод, хотя после утомительного дневного перехода такой пищи было, конечно, слишком мало – голод скоро должен был вернуться.
Пока одни расчищали площадку для костра, другие собирали хворост в ближайшем перелеске. Выбрав пару самых сухих палок и очистив их от коры, один из нас с помощью рубила проковырял небольшое углубление в палочке побольше и положил её на землю. Другой, уперев в углубление конец ещё одной палочки, принялся быстро-быстро вращать её между ладонями, пока из места трения не потянулся еле заметный дымок. Все, столпившись вокруг, одобрительно закивали и начали подкладывать в зарождающийся огонь сначала самые крохотные сухие кусочки травы и коры. Новорожденный огонь требует с собой самого нежного обращения, как женщины обращаются с новорожденным младенцем. Затем его ещё довольно долго раздували и выкармливали корой и травой, пока он совсем не окреп, и только тогда стали класть крупные ветки и охапки сухой травы. Вскоре огонь запылал в полную силу! Мы очень радовались – ведь далеко не всегда огонь появляется на свет жизнеспособным!
В приподнятом настроении мы все уселись вокруг костра, жуя коренья, какие кому удалось найти при сборе хвороста и расчистке места для костра. Жёсткие и невкусные, они теперь нам казались желанной пищей.
Когда совсем стемнело, у нас случилась ещё одна радость: вернулся убежавший мальчик, – пришёл, завидев костёр в степи! Мы посадили его поближе к огню, некоторые поделились своими кореньями. Немного насытившись, мальчик начал говорить, и все его стали слушать. Вообще, взрослые редко слушают подростков – о чем они могут рассказать? У них нет ещё опыта, у них и постоянных имён ещё нет, пока не пройдут инициацию и не станут взрослыми охотниками. Но на этот раз все слушали внимательно о том, как он был один в степи, – не всякий взрослый охотник имеет этот опасный опыт!
