Леонид Мачулин
Журнал «Парус» №82, 2020 г.
Цитата
Иван БУНИН
***
Еще от дома на дворе
Синеют утренние тени,
И под навесами строений
Трава в холодном серебре;
Но уж сияет яркий зной,
Давно топор стучит в сарае,
И голубей пугливых стаи
Сверкают снежной белизной.
С зари кукушка за рекою
Кукует звучно вдалеке,
И в молодом березняке
Грибами пахнет и листвою.
На солнце светлая река
Трепещет радостно, смеется,
И гулко в роще отдается
Над нею ладный стук валька.
(1892)
Художественное слово: поэзия
Николай РОДИОНОВ. Незримый порог
ДОЖДЛИВОЕ УТРО
Как мне важно внимание этого нового дня,
Что ещё только в самом начале, ещё поднимается только,
Но уже как-то странно глядит, грустно голову набок клоня,
Как-то странно глядит из окна, из воды,
из зеркал и ещё из каких-то осколков.
Как мозаику эту собрать, как мне целое в ней разглядеть,
Как узнать, что за день, из каких состоит он событий?
Что сегодня случится, узнать, что со мною случится и где?..
Нет, не надо: вдруг там – за драконом дракон!
А где меч? Чем я головы буду рубить им?
Почему же в лице и в наклоне твоей головы
Столько грусти? Ответь, день, поднявшийся тихо навстречу.
Ведь не ты – я живу здесь, на свете, жильцом угловым,
Знать не зная, какая судьба уготована мне
и успею ли я завершить этот день этой речью.
Ну скажи, что тебе не даёт улыбнуться в ответ,
Что мешает тебе этот час, это утро украсить улыбкой?
Может быть, ничего, просто так – настроения нет?
Или чувствуешь что-то вблизи, что ко мне подползло
незаметно рогатой улиткой?
Вот и здравствуйте! – слёзы мгновенно у нас потекли…
Вроде рано прощаться, ещё только раннее утро.
Кстати, день, дорогой, не впервой я тебя обнаружил таким
Безутешным, плаксивым, влюблённым
и черту под любовью своей подводящим как будто.
Но ведь это не так, я надеюсь, нам рано ещё
Подводить окончательно наши с тобою итоги.
Осуши свои слёзы, я тоже смахну их со щёк.
Вот и славно! И всё впереди – и пути и тревоги.
***
Бежит собака.
Снег летит к земле.
Собака что-то ищет под сугробом.
«Фольксваген» завывает.
Видно мне,
Как трудно его тронуть с места,
Чтобы
Потом легко,
Примеривая ритм
Каких-то новых радостных мелодий,
Скользить по трассе.
Кто-то говорит
Кому-то что-то. Может, о погоде.
Кто эти двое?
Лица их скучны.
Наверное, погода виновата:
Никак не могут вешние лучи
Проникнуть в город, сложенный из ваты.
Март на исходе.
На окне узор,
Мешавший обозрению, растаял.
Но – ветки голы,
Ветер – резок, зол.
А почему? Загадка не простая.
Что ж в небе галки мечутся?
Их крик
Ни радости, ни горечи не будит…
Два школьника,
Навстречу им – старик.
И снег в лицо.
И – то ли еще будет!
Согнулись, только вскидывают взгляд.
Но вспыхивают частые улыбки.
Такой уж это возраст:
Веселят
Порывы ветра.
Дети не привыкли
Ни к этим снежным вихрям,
Ни к ветвям,
Болтающим белесое пространство.
Все это – детство.
Что бывает там,
То в сердце утомившемся погасло.
И даже этот белый-белый снег
В глазах усталых – серый и надсадный,
Свалившийся на стонущий ковчег
Вдали от милой, солнечной Эллады,
За горизонтом скрывшейся давно.
Волнение в груди – не выше балла.
Когда бы я не выглянул в окно,
Собака – там, внизу – не пробежала,
«Фольксваген» не застрял или примерз
К своей необустроенной стоянке,
Не встал бы за окном немой вопрос
О прожитом,
О сбывшемся:
«А так ли?..»
Пустой вопрос.
Как тот сугроб, пустой.
Поэтому собака убежала.
Но за окном не затихает стон
И вой.
И вой,
Но не начать сначала.
Не убежать,
Не скрыться от судьбы.
Пустое не прервать препровожденье.
Сегодня снег, но завтра,
Может быть,
Начнется в этом мире возрожденье.
НЕ ПОЙМУ
Чтоб меня здесь увидали эти солнечные дали,
И живу, но кто кому тут больше нужен, не пойму.
Сколько было поколений! – отшумели, отстрадали,
Света белого хлебнули и теперь глотают тьму.
Эти солнечные дали что-то помнят, чем-то бредят,
Что-то, видно, им покоя и поныне не даёт.
В чём-то, может быть, нарушен непонятный дебет-кредит?
Где-то много народилось, ну а где-то недород?
Что мне эти их заботы о каком-то там балансе!
Мне-то солнечные дали для чего теперь нужны? —
Для того, чтобы надежды на потомков не угасли?
Что хоть это за надежды в мире злобы и вражды?!
Ничего не понимаю, хоть давно живу на свете
И пытаюсь, и пытаюсь, но, похоже, не пойму,
Почему мне так приятны дали солнечные эти.
И всерьёз подозреваю, что не мне лишь одному.
Любим солнечные дали, эту волю, эти краски,
Что живут для нас, не тратя жизнь свою на пустяки.
Потому они и вечны, их усилья не напрасны.
Как бы нам-то научиться жить с сознанием таким.
***
На побережье тишина,
Туман над озером, и даже
Ржа островная не видна.
– Эй, кто там есть еще, на барже?!
Я мог бы сам пойти, пешком,
На обжитой бурьяном остров,
Как этот рыболов с пешнёй,
Весьма, по следу судя, острой.
Взошел на лед, воткнул пешню
И, закурив, взглянул на солнце;
И – вновь шагов скрипучих шум
Пустыне белой достается.
За сто шагов не слышу и
Теряю силуэт в тумане.
А блёстки белой чешуи
Роняет ива. Кто же станет
В такое утро горевать
И сожалеть, что жил напрасно?
И если даже это – ад,
То ад – прекрасный.
Кремль – слева, справа – монастырь
Из белых невесомых кружев
Выглядывают в дивный мир
И непрестанно Богу служат.
Ему – сердечные хвалы
За истинное совершенство.
И ты, душа моя, храни
Сие блаженство.
***
Веселится поток очень грустных людей,
Щедро политых солнечным светом.
На вопрос безразличных и злых: «Это где?» —
Я не дам никакого ответа.
Не боюсь я ни их зубоскальной грозы,
Ни наглядных прямых зуботычин —
Очень грустных людей я не выдам ни злым,
Ни тем более тем, безразличным.
Очень грустных людей я, наверно, боюсь,
А не только люблю и жалею,
Потому что меня отпустившая грусть
Приказала идти им за нею.
И уходят они, не подняв головы,
Не увидев расцветок весенних;
Веселится на солнце поток, но – увы —
Не увидеть покорным веселья.
Разбирается день по высоким домам,
По разбродным и душным квартирам,
Но веселый поток даже им не отдам,
Тем, кого и весна не взбодрила.
КАМЕЛИЯ
Камелия моя,
Продрогшая в апреле
Под ветром и дождем
На бренном берегу,
Наверно, небеса
Расцвет твой проглядели,
Но я не проглядел
И в сердце сберегу.
Камелия моя,
Прелестное созданье,
И нежность, и любовь,
Сквозь грозы пронеся,
Ты подарила мне
При первом же свиданье,
И ожила душа,
Как твой цветущий сад.
Камелия моя,
Расцветшая в ненастье,
Дочь солнца и росы,
Наследница наяд,
Я счастье здесь обрел,
Но ветреное счастье
С собой не увезти,
Камелия моя.
***
Есть незримый порог, за который шагнуть не дано
Одному или всем, кто живёт или жил на планете.
Потому и тщета, что воздвиг непреложный канон
Тот, Чьи мы неразумные и нерадивые дети.
Свет снаружи нисходит, а встречного нет, изнутри
Чаще злобный огонь, обжигающий всех, вылетает.
Как источник огня, ты себя и других изнурил,
А постичь не сумел, где средина твоя золотая.
Мало времени? – да, но – на что ты потратил свои
Годы свежей и светлой энергии, данные свыше?
А теперь каждый встречный в твоём представленье – зоил,
Даже хуже: ни слова о бреднях твоих не напишет.
Вот и мучайся, душу терзая, старайся понять,
Где, когда упустил шанс пролить яркий свет над землёю,
Чтоб людей просвещать, согревать, а не просто пылать,
Осыпая сердца молодые горячей золою.
Свой ли путь ты избрал, это ль было призваньем твоим
(Ведь зачем-то ты призван, какое-то было призванье)?
Чем ты нынче томим, в чём, как в юности, неутомим —
То и стало с тех пор и наградою и наказаньем.
УТРЕННИЙ ГОРОД
Тих, пустынен город ранним утром,
Только чайки, голуби да галки
Сон ночной пытаются распутать,
С ближними вступая в перепалки.
Испаряясь, дымкой укрывает
Озеро свой дальний, южный берег,
А меня ведёт моя кривая
От потери к будущей потере.
Вот «Газель» промчалась грузовая,
Пыль сухой обочины взъерошив,
Чувств моих и прав не признавая, —
Как ты тут помыслишь о хорошем!
Память избавляет от мучений,
Пылью покрывая или дымкой
День вчерашний, дум поток вечерний,
Жутью переполненные дикой.
То ли грех за мною, то ли просто
Столкновенье с новой неудачей?
Как мне быть с навязчивым вопросом
И душой, что… то кипит, то плачет?..
Город тих, пустынен, одиноко
Мне в его сияющих просторах,
В тёплых летних воздуха потоках,
Было б вовсе горько без которых.
ГЛОТАЮ ВОЗДУХ
Глотаю воздух я, глотаю пищу,
Смотрю вокруг глазами простака
И знаю, что меня не ждут, не ищут,
Что мне верна лишь эта вот строка.
Она пришла, я ждал её, я верил,
Что, верная мне, мимо не пройдёт,
И вместе мы теперь глядим в безмерный
И солнечный июньский небосвод.
А где была? Где, сколько лет скиталась,
Чтобы найти в безмерности меня?
Не всё ль равно! – невидима усталость
И на её лице в начале дня.
Ни ей, ни мне не хочется о бедах
И думать, перемолотых душой.
Глядим вокруг, кому бы нам поведать,
Как нам с утра сегодня хорошо.
Глотаю воздух я, глотаю пищу,
Смотрю на мир глазами простака.
И пусть меня забыли, пусть не ищут —
Нерв будоражит каждая строка.
Живу, пока и строки прилетают,
Волнуют тем, что свыше нам дано,
И не раздавлен тяжкими летами,
И сердце в мир бескрайний влюблено.
СВЕТ СОЛНЦА
Свет солнца нужен нам, свет солнца губит нас:
У солнца все права распоряжаться нами.
Нежаркое с утра, такое – как сейчас,
Во мне живёт и в даль непознанную манит.
И если мне в лицо прохладный ветерок,
То стоит ли мечтать о новой, лучшей жизни!
И пыль мне не страшна немереных дорог,
И скрытые от глаз природные сюрпризы.
Хватило б только сил преодолеть жару,
Преодолеть тот путь, что сам себе наметил!
Непросто, знаю я: не первый год живу,
Не первое, дал Бог, живу десятилетье.
И сколько бы ни жил, мне радостно всегда,
Когда с утра в окно заглядывает солнце.
С ним исчезают вмиг печали без следа,
А свет, проникший в душу, остаётся.
Но так устроен мир, что слишком яркий свет
Быстрее, чем печаль, изнашивает душу
И тело, все тела – и это не секрет —
Свет солнца, страстно любящий, разрушит.
НЕ ВЫДУМКА
Всё – слава Богу: жизнь не жалко.
Смерть не страшна, не страшен тлен.
Очнусь кальмаром или галкой —
И это будет новый плен.
И снова страхи и тревоги,
И тьма враждебных сил вокруг,
И снова смерть и тлен в итоге
Телесных и душевных мук.
Была бы жизнь красивой, яркой,
Сказал бы я, что жизнь моя
Была божественным подарком,
Сказал бы, боли не тая.
Мне было б жалко, было б страшно
Такую жизнь, познав, терять.
Что я познал, перелиставший
Жизнь, будто книгу иль тетрадь?
То и познал, что жизнь не книга,
Не выдумка, не волшебство,
А более сродни веригам
Со строгим длительным постом.
Уставший, умиротворенный
Бреду навстречу жизни той,
Что, может быть, вновь чувства тронет
Своей небесной красотой.
НЕ ЗРЯ ПРЕВОЗНОСИМ
Мы не зря превозносим дождливую осень.
Вспомни лето: жара, пыль и смог,
И дурная трава на дорожном откосе,
Задохнувшийся в смоге цветок.
Задыхался и я в наших каменных дебрях,
Проходя сквозь потоки машин,
Забывая о вечном покое, о требах,
О величии горних вершин.
Но теперь-то ничто и никто не мешает
Мне проникнуться вещим, святым.
Не сравнить с летним днём и его мятежами
Эту серую мрачную стынь.
Дождь не летний, не весел, по тверди не скачет,
Вместо брызг – непроглядная хмарь.
Неужели же вечное столь же невзрачно,
Столь же мрачно, как этот октябрь?
Но не зря превозносим капризы погоды,
Отлученье от летних забот.
Осень – это же всеми заслуженный отдых,
Даже солнышко позже встаёт.
Аркадий ГОНТОВСКИЙ. Вы музыкой моей не заболейте
***
Бессонной ночью сядешь у окна,
Глядишь во тьму – и видишь времена,
Бредущие неспешно пред тобою.
Там, прикасаясь, гаснут голоса,
И тихо набежавшая слеза
Дрожит в ночи звездою золотою.
И больше ничего… Но в этот миг
Прикосновеньем через тыщи лиг,
Покачиваясь в неизвестном где-то,
Где только волны, волны в тишине,
И взгляд, и чувство, как волна к волне…
И снова ночь, окно и сигарета.
***
На рваных снах, во мгле стихий,
Когда печаль безумью ближе,
В дожди срываются стихи,
Где лунный шепот лужи лижет.
Где вечность, старый книгочей,
Забылась сном, и над бумагой
Мир оплывает со свечей;
И дождь один, шумящей влагой,
Несет смятению покой,
Тончайшей укрывая пряжей.
И – сон тяжелый колдовской,
И тишины полет лебяжий.
***
Переболеть в себе земное
И больше не глядеть назад.
Пусть в небе звёзды тишиною
Со мною вновь заговорят
О чём-то накрепко забытом
В непроходимой суете,
Где дни, заезженные бытом,
Как ни раскрашивай – не те.
И я не тот, когда хватало
Глаза прикрыть и налегке
Из шумной пустоты квартала
Шагнуть к сияющей реке,
Где нежное дыханье сада
Соприкасается с волной.
Смотреть и слушать… и не надо,
Не надо вечности иной.
ЭЛЕГИЯ
1
Выйти в ночь из прокуренных комнат,
По урочищам сонным брести.
В этих снах отыскать светлый омут,
Пить туманные звёзды с горсти.
Просто быть. Просто слушать, как рощу
Наполняет ласкающий свет,
Как он пробует звуки на ощупь
Серебристою нитью в листве.
2
Позабыться. И вровень с туманом
По мерцающим в дрёме лугам
С белоснежным уйти караваном
К очарованным берегам.
Только сны. Только сны и дорога.
Только проблеск чего-то во мгле,
Что нельзя объяснить и потрогать,
И словами сказать на Земле.
3
Там, где долгого вздоха немая печаль
Утекает в туманы осенней рекой,
Словно кто-то незримый снимает печать,
Отпуская тебя за ожившей строкой,
И живая вода, отразив небеса,
Отворяет пространство предтечею снов…
Там светло задрожит в поднебесье слеза
У твоих очарованных берегов.
***
Наследница исчезнувших империй,
На души обречённые взгляни.
В дымах столетий на обломках веры
Горят неутолённые огни.
Горят огни. Печали нет ответа,
Лишь эхом угасающей мольбы —
Мы верили, мы шли с тобою к свету,
Великих дел великие рабы.
Горят огни. За ними сумрак стужи.
Безумие, но надо делать шаг.
Кто выдумал, что не сгорают души?
Сгорает до беспамятства душа.
***
Тишина. И свет усталый.
Снег идёт, ложится снег
На дороги, на кварталы,
На страну, которой нет.
Зачарованная снегом
Спит она, и снятся ей
Города под мёртвым небом
В блеске призрачных огней.
Снятся праздные витрины
И, от блеска в стороне,
Среднерусские руины
В нескончаемой войне.
Кто их вспомнит? Кто ответит?
Кто вернёт им день былой?
Снится им: февральский ветер
Снова бродит над землёй.
Снятся банки и вокзалы,
Телеграф и поезда…
И над всеми свет усталый
Льёт погасшая звезда.
РУЧЕЙ
Течёт вода среди камней,
Течёт неспешно
И откликается во мне
Мечтою вешней,
Течёт, как сотню лет назад
И – сотню с лишним,
Как прошлым летом, где – гроза
И спеют вишни;
Течёт неспешно сквозь меня,
Как бесконечность,
Как лунный шёпот на камнях
Про сны и вечность.
***
Мне снился сон, когда казалось,
Не будет, нет, не будет. Но
Мне снился сон, такая малость,
Такое нежное кино:
Шёл по-над вечностью автобус,
И умещался шар земной
В застывший под лампадой глобус,
Объятый древней тишиной.
Но вздох рождался, и во вздохе
Сжималось время до нуля,
Чтоб разом выдохнуть эпохи:
Автобус плыл, плыла Земля.
За окнами шумел подлесок,
Сходясь с весною налегке.
Рука касалась занавесок
И вновь дрожала на руке.
Дрожали губы, и казалось,
Нет ничего главнее, не…
Мне снился сон – ты улыбалась
Чему-то давнему во мне.
***
Пожелтевшие ветви во сне не тревожь,
Завтра с музыкой ветра перекликнется дождь.
Перешёпотом листья сойдут, и во мгле
Только красные кисти, как угли в золе;
Только в небе по краю серебристая нить —
Проживу, прочитаю. Буду в полночь звонить.
Слышишь, осень уходит, и в озябшей ночи
Ветер зимних мелодий подбирает ключи:
Там на кисти рябины из алой зари
В разговор воробьиный сойдут снегири;
И расплещется с веток серебристая дрожь.
Это в памяти ветра колышется дождь.
***
Вы музыкой моей не заболейте,
Со мной навек – нельзя наверняка.
Бродягою, играющим на флейте,
Я выстудил мечты на сквозняках.
Души своей не выстелю изнанку,
Уже не тот, чтоб всем смертям назло…
Вы видели, как падают подранки,
С обрыва поднимаясь на крыло?
И оглашает клич небесный купол.
В нём зов и боль… Но, сколько ни зови,
Тот мальчик, что себе придумал кукол
Игрушечных из плоти и крови, —
Он вырос. И ушёл… О нём ли ветер
Вздыхает на изломах тростника?
Вы музыкой моей не заболейте:
В ней за дождями шепчутся снега.
***
Набираешь в ладони неба,
Это в детстве всегда так просто,
Если небо падает снегом
И в нём спят золотые звёзды;
Ты подбросишь их и беспечно
Улыбнёшься своей вселенной,
Как и небо – такой же вечной,
И такой же, как сон – мгновенной.
Может быть, это просто память
Тишину наугад листает:
То зашепчется облаками,
То закличет осенней стаей;
Тишину, где другое небо,
Позабытое на перроне
Между детством и этим снегом,
Что летит на твои ладони.
***
Однажды покачнётся вечер —
И покачнётся шар земной.
И я предстану и отвечу
За всё содеянное мной.
Быть может, предо мною разом
Откроются и свет, и тьма:
«Всё это ты». И бедный разум,
Наверное, сойдёт с ума.
Останется сердцебиенье,
Его изломанная нить,
Где эти пики и паденья
Мог только я соединить.
Тогда и прозвучат вопросы.
И в беспощадной тишине
Мои беспомощные слёзы
Расскажут правду обо мне.
Василий КОСТЕРИН. Почти идиллия
Редакция «Паруса» поздравляет своего постоянного автора – поэта и прозаика
Василия Костерина с 75-летием и желает ему доброго здравия, неиссякаемого вдохновения и, конечно, внимания чутких и благосклонных читателей
***
Ненужные встречи,
Поникшие плечи,
Бездарные речи
Далече,
Как сон.
Иконы и свечи,
Безмолвное вече,
Молитва о встрече
Так близко,
Как стон.
ПОЧТИ ИДИЛЛИЯ
Тишина цветёт стыдливо
У тенистого пруда.
Две кувшинки, мостик, ива,
Лебедь белый сиротливо
Уплывает в никуда…
Как же я забрёл сюда?
***
Свежим утром на забывшейся земле
Расстелилась влажна травушка во сне,
Разомлела зеленая на тепле
И забыла о тебе и обо мне.
Ей проснуться бы пораньше, до зари,
Точат косы деловито косари.
Ну а мы под жёлтым стогом в тишине
Влагой росною омылись на руне…
Синим утром на кормилице-земле
Разметались травы тёплые во сне.
Не проснуться им до поздней до зари,
Взяли в руки косы остры косари.
***
Нет, тебя невозможно обидеть:
Белой лебедью, словно к венцу,
Ты плывёшь. И так радостно видеть,
Что счастье тебе – к лицу.
***
Храм белокаменный —
Совсем не белый,
Особенно вблизи.
Века работали над ним,
Оплошность зодчих исправляя.
Уверенно стоит он на ветру,
На вид как будто тёмно-серый,
Но вот отходишь от него
И видишь: белый он,
Он – очень белый.
ВОСКРЕШЕНИЕ. ИКОНА
Четвертый день. Уже смердит, —
Не вырваться из пасти ада.
Отвален камень, гроб открыт, —
Благоуханье вместо смрада.
«Друг Лазаре, оставь свой гроб!»
Мертвец, повитый пеленами,
Выходит бел, темнобород…
Воскрес! Он снова будет с нами!
Все к Лазарю спешат, любя,
Тот – словно смертью распинаем:
Закрыты очи, внутрь глядят,
И что там видят, мы не знаем.
***
Лепестками устлан балкон,
Все герани побиты градом,
Словно кровью брызнул дракон,
Плащ Георгия, рдян от икон,
Ветром плещется по-над садом.
Всё как встарь, как испокон,
И копьё покоится рядом.
НА КУХНЕ
Что-то плачется сегодня…
Разгадать ли, что со мной?
То ли горе, то ли счастье,
То ли вёдро, то ль ненастье,
То ли лук попался злой,
То ли нож совсем тупой,
Или с воли в переплёт
Заоконный ливень бьёт?
Этот дождь – такая сводня,
Из меня верёвки вьёт.
Плачем плачется сегодня
Покаянно, как впервой…
Сарти, Греция, 2010
***
Василию Шукшину
Пар духмяный, запах хвойный,
Верхней полки воздух знойный,
Веник мокнет ванькой-встанькой…
Протопи-ка ты мне баньку,
Друг Алёша Бесконвойный…
***
Брошу я палаты
И вернусь в Отчизну,
Светлый и крылатый,
На святую тризну.
Не поддамся змию,
Верьте или не верьте,
Я вернусь в Россию
Сразу
после смерти.
ВАРИАЦИИ О ДУШЕ РОЯЛЯ
1
Как будто век совсем напрасно прожит.
И музыка ушла. И поделом.
Рояль взмахнёт единственным крылом,
Но оторваться от земли не сможет.
2
Мелодия не вспомнит о былом,
Взлетит – и небо растревожит,
Махнёт рояль распахнутым крылом,
Но победить себя не сможет.
3
Соната не напомнит о былом,
Мой дух заплаканный стреножит,
Рояль взмахнёт косым крылом,
Но улететь за ней не сможет.
4
Рояль играет с поднятым крылом,
И реквием на нотах подытожит
Всю жизнь мою; и душу на излом
Возьмёт и гармонично искорёжит.
***
Ах любовь моя, любовь моя, любовь,
Забурлила, заметалась в жилах кровь,
Наши встречи, словно кольца на перстах,
Поцелуи – спелой вишней на устах,
Закружил нас танец белый вихревой,
Красной горкою сияет аналой.
Пой, ликуй, Исайя, узы славословь!
Ах любовь моя, любовь моя, любовь.
***
Утренний поцелуй – бабочкой на устах,
Ветра порыв в жасминных кустах.
Дневной поцелуй – деловой и привычный,
И дань, и товарищ безличный.
Вечерний же – нетерпеливо короче,
В нём память о таинстве ночи.
Ночной поцелуй – содроганье вселенной,
Плоть едина в любви несомненной.
***
Самозабвенно тебя целую,
Расцеловываю воровски,
Словно в омут, напропалую,
От отчаяния, от тоски.
Неужели всё зря и всуе,
И мои незаконные поцелуи
Как печать гробовой доски?..
***
Высокий стиль перенимаю,
Своею музой называю,
Тебя от сердца воспеваю,
Но, кажется, наоборот:
Как будто под ноги бросаю,
Все чувства наши опошляю,
Слова ненужно распыляю,
Филологический банкрот.
***
С могучим дубом долго говорил
О жизни одинокой
Среди долины ровныя.
Он слушал вдумчиво
И листья сыпал
В карманы оттопыренные мне,
И желудями бил по голове.
Потом совсем замолк он,
Не привыкший отвечать.
Я с дубом говорил,
А он со мной молчал.
***
Я в Москве, а ты далече.
Как дождаться новой встречи?
Чтоб зажечь горючи свечи
И тебя к себе привлечь,
Чтобы волосы на плечи
Распустить на долгий вечер.
Чтобы волосы, чтоб плечи,
Чтобы тело не беречь,
Чтобы время не стеречь…
Как дождаться новых встреч?
***
Дождём умоюсь, как слезами,
И в путь-дорогу не спеша
Отправлюсь лёгкими ногами,
Просторным воздухом дыша.
Оставлю всё, что было мило,
Забуду боль, тоску, обман,
Срастутся порванные жилы,
Уйдёт в туман слепой дурман.
В дали далёкой ветром сгину,
А может, надышавшись всласть,
Шатёр дождя в полях раскину,
Чтоб каплей в лепесток упасть.
