Дмитрий Пригов
Монстры
Воинств небесных чудны размеры
1984
Предуведомительный рисунок воина Гундлаха Свена Гуйдовича (уменьшенная копия Д.А.Пригова)
Воинств небесных дивны размеры
Чуден их говор и чуден их вид
Все под ногами внизу их горит —
Восторг, господа офицеры!
Господа ангелы, время не ждет
Меч наш стриглавый всегда по размеру
Восторг, господа офицеры!
Господа офицеры, вперед!
За Отечество, товарищи, за веру!
Банзай!
Вот гармонику беру
И играю что выходит
А в ответ из-под земли
Мальчик маленький выходит
Я играю и пою
А он тихонько подрастает
В конармейца вырастает
А я играю и пою
Но потихоньку затихаю
А он пошел в обратный рост
Вот лишь маленький нарост
Пыли – вот она какая
Тайна жизни
Бесчинствует немец над нашей державой
А я еще маленький в гриппе лежу
И гвоздик случайный в ручонке держу
Откуда он взялся-то мелкий и ржавый
А может не ржавый – стальной и блестящий
Не гвоздичек вовсе – карающий меч
Что негде где немца от гнева сберечь
В том будущем бывшем, сейчас – настоящем
Вечном
Гремя огнем, сверкая блеском стали
В эффекте месмерических блистаний
Вот он летит без слабости и дрожи
Но что-то в воздухе его тревожит
Не пуля, не осинный кол
Но некий маленький укол
прорастающий
Не немцы ли нас всех погубят
Да это было в прошлый раз
Теперь китайцы нас погубят
То-йсть, мериканцы нас погубят
А уже в следующий раз
Как мериканцы нас погубят
Тогда китайцы нас погубят
Или еще там кто погубят
Но Силы Небесные нас приголубят
И скажут: Давайте же всех их совместно
С земли их сотрем и на чистое место
Новую жизнь поставим
Счастливую
На века
Скажи-ка воин нам Гундлах
Как ты французов под Полтавой
Смертельной опоил отравой
И поморозил в пух и прах
Вот расскажу вам для урока
Одно из первых дел своих
Как я татар, детей жестоких
Навел на Русь, а после их
Сам и уничтожил
Живой не вскрикнет и мертвец не ахнет
Когда пройду я над страной
Неимоверною стопой
Не потревожив разный прах их
Но вздрогнут лишь от узнаванья
Как знамени гвардейский шелк
Прошелестев: Вон наш пошел
Высокого ужасно званья
Неимоверного
Вот всех вас тут я и порушу
Собрались вместе – и добро
Забудьте, бедные, про душу
Имайте ножик под ребро
Который остр в буквальном смысле
А в переносном – и вдвойне
Ведь мы повсюду на войне
По-христиански мыслить если
Когда Буденный мощью ног
Носился скакуна здесь пегого
То разве бы представить мог
Какого-нибудь, скажем, Рейгана
Хотя представить очень мог
Так как Буденные, выходит
Увы, приходят и уходят
А Рейганы – суди их Бог! —
Тоже приходят
Вот они летят собой огромны
Что нам делать маленьким таким
А мы шприц покажем им укромный
И уколом тонким пригрозим
И они вдруг задрожат, забьются
В обморок мгновенный упадут
И с небес посыпятся-польются
А затем они такие тут
Мы просто отпугнуть хотели
Меняется погода быстро
Сдвигая атмосферный фронт
Как будто 1-й Украинский
Или 2-й там Украинский
На 3-й Белорусский фронт
Надвинулся с победой длинной
А мы под ними здесь Берлином
Насмерть стоим
Холм к холму идет с вопросом:
Долго ль нам еще стоять
Средь пустых лесов-покосов
И томиться, твою мать? —
А хуй его знает
Товарищ майор
Вот из России к ним с любовью
Летим не убоясь труда
Они ж наполненные кровью
Стоят как тучные стада
Не в силах вынести, когда
Такая жаркая любовь
Лишь тронешь – сразу брызжет кровь
Во все стороны
Вот он ярится слоновидный
Пятой всех попирая ниц
Но вдруг оглядывается – шприц
Торчит оттуда еле видный
И тут безумный беспричинный
Его вдруг ужас обуял
И он несется на Дарьял
И гибнет в водяной пучине
Когда под-над Россией светлой
Он в виде ворона летал —
Он видел пламя и металл
А снега-то и не заметил
Но тот словно индийский слон
На него сзади навалился
Злодей по горло провалился
А дальше – пение и сон
Нирвана
Когда он на Святой Елене
Томился дум высоких полн
К нему валы высоких волн
В кровавой беспокойной пене
Убитых тысячи голов
Катили вымытых из почвы
Он их пинал ногою: Прочь вы
Подите! Вы не мой улов
Но Божий
Когда Иосиф Сталин немцев
Рукою сухонькою сжал
То было их совсем не жаль —
А что жалеть их, иноземцев
Да и вобще – кого жалеть
С какой такой позицьи глядя
Поскольку ведь недаром, дядя
Мы рождены чтоб умереть
И это сделать былью
Генерал Торквемада войска собирал
На подземно-небесную битву
Вот выходит он после молитвы
А пред ним – ослепительный бал
Что ты пляшешь, нечистая сила?
Говорит боевой генерал
И кровавый чертенок упал
На седые усы генерала
Ворон сверху покосился
На меня, даже меня
Я – одежды поправлять
Можт, пиджак перекосился:
Что ты, черный гад, воззрился
На меня, аль незнаком?
А он мне русским языком:
Да ты чего засуетился?
Просто сладким вдруг душком
Потянуло
Нарушая все законы
Обрушая все границы
Вот летит он словно птица
Словно конь из Первой конной
Или конь из Второй конной
Или конник Третьей конной
Всякой конной всякий птах…
Что это? – да это так
В небесах
Они сбираются, невидимыми нервами
Как молнии простегивая мир
Перед великими последними маневрами
И грозные поют: Гиваямир
И вниз глядят, своих сзывая басом
А я вот здесь – я офицер запаса
Пока что
Над картой ночею бессонной
Сидели в штабе до утра
Под городом Армагеддоном
И он сказал тогда: Пора!
И огляделся напоследок
И выходило так ли, эдак ль
Что победим
Демоны и ангелы текста
1989
Предуведомление
Чуяли ли вы (о, конечно! конечно чуяли! кто не чуял?! – нет такого), как под тонкой и жесткой корочкой стиха пузырится вечно что-то, пытаясь разорвать ее зубами, вспучить спиной своей бугристой пупырчатой! Это и есть демоны текста, внаружу выйти пытающиеся, и выходят, да нет им как бы языка среди этой расчерченной поверхности. И вот разгрызают они слова, разваливают их по слогам, в разные дикости, для слуха и глаза еще не изготовленного для невидения их, эти куски соединяя.
Но тут же бросаются им наперерез белые ангелы текста, выхватывая из их зубов слова в их предначертанной целости, и распевают как имена, с другими неспутываемые и ни в какие, кроме равенства, возможной одновременности и разной слышимости звучания, отношения не вступающие. И поют ангелы! И поют! А демоны рычат и рвут! А ангелы поют! А демоны рычат! А ангелы поют!
Мой друг, бежим к живым Ешумам
На берег океана Уберт
Где шумом нас омоет Шуман
И шубою укроет Шуберт
И в жабрах рыбы Еныбах
Задышит старец хлебный Бах
Бежим, друг
Бежим
К Ешумам
На берег
Океан
Шум
Шууум
Шууууммм
Шууумммм
Шууубееерт
Еныбаааххх!
Бах
Вот я словно лесная лань
Лечу – за мной солдатский топот
И выкрики и злая брань
И следом словно вал потопа
Смывает всех! и я одна
Стою и на песке у дна
Вижу:
Я
Ты
Она
Лаань леснаааяяя
Топооот солдааатский
Выкрикиии дииикиеее
Вода
Песок
Дно
И я одна
Летит, летит железная страница
Из жизни маршала времен второй войны
Над ней колдует маленькая птица
По имени людей Торойв Ойны
Непобедимая
Да
Страница железнааааяяя
Маршаааал войныыы
Маааршааал Жууукооов
И мааааршааал Рокоссооовскииий
И маааршааал Кооонееев
И война
И птица
И я
Ты
Они
Непобедимые
Берешь топор, выходишь в лес
И рубишь дивный ствол Ванливо
И слышишь голос с поднебес:
О, что ты сделал, раб чванливый
А что я сделал? —
А Ванливо кто срубил? —
Я срубил! —
Тогда обернись! —
И что? —
Видишь Даобер Нись? —
Не вижу! —
Бедный мой! —
Не вижу! —
Бедный мой! —
Но я не вижу! —
Сейчас увидишь!
Блестящая Вена, десятые годы
И Штраус со скрипкой как змейка поет
Эрцгерцога ужас, Валькирий полет
Во тьме проступающий лик Тыегоды
И Гитлер приходит, и я прихожу
Босая, невидящим взглядом гляжу
На Восток
И Вена блестящая
Годы десяяятыеее
Штраус поеееет
И Вагнер
Шенберг
Шостакович
Ужас
Я на большой горе стояла
И сердце мне орел клевал
И медленно околевал
И кудри я его ласкала
И свое сердце проклинала:
И, мое каменное сердце!
Ты разве пища для младенцев
Небесных
О-о-о!
Я шла в октябрьской демонстрацьи
Над мною плыли облака
В моей груди колокола
Звучали, и под жестким настом
Размыт был тонким слоем враг
И каждый мой невинный шаг
Был победой над ним
И я шла
И враг размыт
И враг разбит
И враг бежит-бежит-бежит
Иду по полыни я по белене
Навстречу мне Жуков на белом коне
Лицо его словно кипящий алмаз
Но не отвожу я невинная глаз
Ему говорю: Что твой конь-то рыдает? —
Уж больно лицо твое дивно пылает!
Отвечает он
И твое пылает дивно! – говорю
И Твое ослепительно, словно солнце в зените! – говорю
И Твое нестерпимо пылает, как свод золотой небес! – говорит он
Смотреть невозможноооо! – рыдает конь
Вот шагом строевым волчица
Проходит зимнею Москвой
За нею что-то волочится
Как красный на снегу подбой
Пред ней бегут все оробелые
Я подхожу к ней черно-белая:
Иди домой! – говорю
А где дом мой? – рычит она
Дом твой в доме отца твоего! – говорю я
А кто отец мой? – спрашивает
Кто отец твой? —
Кто отец мой?
Тогда я – отец твой!
Злая кошка на улицу вышла
Огляделася важно и прытко
Тут и я выхожу из калитки
Она плачет притворно и пышно
А и я говорю: Ах ты змей!
Да и посохом прямо пред ней
Как вдарю
А из земли – фонтан черный, как кошка злая на улицу вышедшая, важно и прытко по сторонам оглядывающаяся, а из калитки – ангел белый, а она пред ним плачет притворно и пышно, а он: Ах ты, змей! – да как посохом ударит перед ее носом, а из земли – фонтан черный, вроде кошки злой, что погулять вышла по сторонам оглядываясь притворно и пышно
Мне ноги жгли железом красным
И разрезали на ремни
Но я была как снег прекрасна
Морозные стояли дни
Я пела голосом Лазо:
Япе! Лагол! Осомл! Азо!
Япееее
Лагооол
Осооомл
Азооо
Уже душа томится счастьем
Уже забыла все на свете
Пред ней как маленькие дети
Резвятся-прыгают несчастья
Она их гладит по головке
И на меня глядит неловко
И говорит
Может, усыновим? а? —
Конечно, дорогая! одним-двумя больше! вон, их там миллионы резвятся в комнатах наших! а то что-то уж очень ты счастьем затопилась!
50 капелек крови в абсорбирующий среде
1990
Предуведомление
Как можно заметить, этот опус находится на пересечении стилистик японской хайху, ассоциативной поэзии, традиции афоризмов и поп-артистских и концептуальных текстов.
Правда, в отличие от хайху, всякое указание на конкретный предмет или же переживание сей же час стремится стать простым высказыванием, просто языковым актом.
В отличие от традиции афоризмов автор не следует принципу экономии и дидактической осмысленности, если и не манифестируемой, то предложенной как осмысляющая интенция.
Ассоциативной же поэзии не соответствует столь жесткая предумышленность, почти каноническая форма (3–4 строки), с назойливо повторяющейся присказкой о капельке крови.
От поп и соц-арта, а также концептуальных текстов эти отличает стремление апеллировать к какому-никакому реальному визуальному и эмоциональному опыту, а также к прямому поэтическому жесту.
В общем, всего понемножку, и ничего, к сожалению, в целом.
Морозный узор на стекле
Капелька крови на пальце мальчика, одетого в изящный лейб-гвардейский морской мундир
Робкий первоклассник у черной доски:
Мама мыла раму
Слезами
Маленькие свастики на брачной простыне
Капелька крови на безымянном пальце
Чистая, как опушка заячьего воротника, экзистенция
Москва – Берлин, 1990 год
Жало тигра
Хобот быка
Капелька крови на мужском пальце, выходящем
из чужого тела
Чей-то будущий плач
Мелкий топот убегающих по крыше ног
Капелька крови на лапке котенка
Судьба поэта в России
Чудесные превращения ужаса в торжество и обратно
В ужас
Семь подмосковных чудес света
Капелька крови прикрытая бархатной тряпочкой
Откуда это томление по розовому бальному платью
и вздрагивающим оборкам
Частная жизнь офицера
Капелька крови на левой груди местной красавицы
Пристальный взгляд невидимых махатм, переведенных
на русский язык
Разговор англичанина с немцем
Капелька крови у стен вечереющего монастыря
Камень, летящий из русской глубинки в воды Атлантического океана
Картина незабвенного Фридриха
Почему-то вспоминаются всякие глупости
Честь мужчины все-таки на полях сражений
Возвращение из обморока возле капельки крови, почерневшей от проведенного времени
Капелька крови на клюве голубя
Искренность партийного работника
И нечего ответить на недоуменный взгляд вопрошающих
Разве что: голубь, капелька крови
Искренность партийного работника
Ледяная водка меж оконных рам
Слабое потрескивание оголявшихся проводов
Рысь, оборачивающаяся девушкой с капелькой крови
в уголке рта
Строгость живого милицейского мундира
Дворник, сметающий капельку крови с заснеженного тротуара
Смуглые ангелы, парящие над Сахарой в поисках
сбежавшего священного зайца
Жизнь по весне, но уже в Самаре
То, что называется жопой
Капелька крови на краю унитаза
Голос из соседнего пространства и мгновенная смерть
И трансценденция
Сабельная атака на рассвете
Специфическая капелька крови, подбегающая к сердцу
Огромный рулон шерсти цвета электрик, проеденный
мышами
Где-то в Бирмингеме
Концерт Моцарта
Безумное количество рассыпанных на земле капелек крови
Сим победиши
Интеллигибельный зверь отмщения Уатцриор
Почему-то вспоминаются балетные тапочки Анны Павловой
Капелька крови за ушком плюшевого медвежонка
Маршал Ворошилов
Демонизм и чувство товарищества в средневековом
Гёттингене
Капелька крови на игле одноразового шприца
Фиолетовое чернильное пятно в виде царевича Дмитрия
Вызываемая неимоверным напряжением воли
капелька крови
Последующая частичная реабилитация
Капелька крови на почти нетронутой шее
Двести пятьдесят изоморфизмов Просветления
Почти невидимый сверху домик в зеленой Богемии
Голос адвоката Макарова на чурбановском процессе
Капелька крови на чудотворной иконе
Тихий подземный голос, по ночам говорящий женщине
какие-то слова, ею неправильно истолковываемые
Бутылочка уксусной эссенции
Гулкий пустынный зал после ремонта
Капелька крови, подлетающая на пергаментных крыльях
и жужжащая над ухом
Тухачевский, прекрасно танцующий мазурку
Рюмка водки с капелькой крови на дне
Вид странных земляных знаков с высоты орлиного полета
Не обязательно реального
Капелька крови на капельке крови,
Человек по имени Ким Ир Сен, бредущий
по проселочной дороге
Всеобщее смятение при одних только слухах из Сыктывкара
Капелька крови на пакете молока
Пушкин на фоне воспеваемого им анчара
Освежающее чувство одиночества и гордыни
Чем не праздник?
Иван да Марья в обоих смыслах
Послеобеденная капелька крови на усах Сталина
Прочитайте, прочитайте мне начало четвертой эклоги
со слов: Когда позабудутся и эти имена…
Ветка сакуры на листке японского календаря
Капелька крови и слезинка на фарфоровом блюдце
Громовой иероглиф, выпадающий из свинцовой тучи:
Рим должен быть разрушен!
Отрубленная в шутку голова
Капелька японской крови в огромном американском теле
Шестой день недели и не суббота – что это?!
На вид – пакетик синильной кислоты
Капелька, но не крови
Размытая, за давностию лет, всеобщая гармония
простых чисел
Один, два, три, четыре священных трепета
Капельку, капельку крови забыли!
Отчего же забыли
Не забыли
Фарфоровое вскипание довоенного крепдешина
Капелька зеленой крови оборотня
Одиночный ловец человеческих душ над желтым
потоком ускользающих вод
Бархатистый талончик на сахар
Материализовавшаяся в большого серого кота метафизическая капелька крови
Смутная от стекающей вертикально по стеклу слезы линия
отечественного горизонта
Проплывающий в зеркале сигаретный дым
Невостребованная капелька христианской крови
Огромные, по рассказам, исторические зоны иных
существований
Сами собой разумеющиеся страдания Наполеона
Капелька крови, просачивающаяся из-под двери
ванной комнаты
Что-то напоминающее из виденного у арабских геометров
Затягивающиеся белизной глаза умирающего ягненка
Поздно обнаружившееся смещение Марса в сторону
обитания Лебедя
Но и не капелькой крови единой ведь
Конечно, нет
Безумие несчастного младенца
Капелька крови
Неидентифицируемый текст транссибирской Упанишады
Холодящие душу крики из соседнего зоопарка
Скачкообразный промежуток времени между принятием решения и отказом от него
Обморок при виде капельки крови
Как и в прошлый раз – ничего
Большой глоток крови и оставшаяся капелька
Звуки ангельского пения в Лурде, доносящиеся
из района Лубянки
Цепь губительных несоответствий
Знобит что-то
Прямо-таки горение на сгибах кожаного фиолетового
пиджака
Капелька крови в абсорбирующей среде
Легкое сырое дуновение из предполагаемой между ног
космической дыры
Божественный пластилиновый пейзаж на столике у окна
Хочется капельки крови
Нечто английское, вычищенное до отрицающей нас степени
Испытание снегом и копотью
Внутри капельки крови таящееся существо
Грааль, мой Грааль! лю-ли, лю-ли, Грааль
Священный
В забытой книжке забытая десятка
Чудовищного вида то ли блядь, то ли просто девушка
Разрубленная надвое топором капелька крови
Неизвестно каким образом устраивающийся на голове
тюрбан
Скажи мне: Капелька крови!
Ветка сирени из жизни недосягаемых лирических поэтов
