Дмитрий Шелест
Первоградские хроники
Одиннадцатый эпизод. Неожиданное Тсарство
Ныр с трудом приподнял тяжелые веки. «Я жив, я жив, я жив!» – ликующе шептало что-то у него внутри, пока все его чувства отходили от забытья, пробуя окружающий мир на цвет, на запах, на вкус… Не съеден, не освежеван, беглец неловко повернулся на жестком ложе, которое было установлено нарочито в центре прямоугольной залы.
Голодранец находился в помещении, освещаемом ультрафиолетовыми лампами, где стояли выгородки, разделяющие пространство на множество комнат с прозрачной фронтальной стеной и дверью. Внутри комнатушек находились гибриды огромного кресла и ванны, в которых полусидели-полулежали огромные существа. Они представляли собой взрыв плоти, растекающейся по всему креслу-ванне, с трудом удерживаемый от дальнейшего расползания зеленоватой кожей. Приглядевшись, можно было заметить, что это были живые существа, возможно люди! Их взгляд скользил по поверхностям ограниченного мирка, не фокусируясь на чем-либо. Это были главные продукты в меню углобоков – мясно-растения. Существа, лишенные души, отказавшиеся от разума из-за личной слабости или по мановению Всеблагого. Мясоросты, как их называли сами жители Дна, могли жить весьма продолжительное время. Углобоки старательно поработали над этими созданиями. Им трансформировали кожу в хлорофиллосодержащие пласты с помощью генетических манипуляций. Наделили способностью поглощать огромное количество питательных веществ – как минералов, так и простейшей органики, позволяя человеку-окороку пожирать всем телом все, что бы ни выливали в его кресло. Уже через несколько дней после переделки такое существо погружалось в глубокий сон, поддерживаемый интропульсацией встроенного морфеогенератора, что делало их квазижизнь приятным сновидением, а прирост веса нескончаемым. Углобоки не были так жестоки, как о них шла молва в верхних секторах. Более того, кандидатами в люди-окороки становились далеко не все пленники Дна. Мясоростов не убивали, а отрезали разрастающиеся части, снимая за раз с одного бывшего человека около семи килограммов плоти. Ничего не чувствуя и не понимая, мясно-растения безмятежно улыбались всю оставшуюся жизнь.
Здоровенный мужчина, скорее всего бывший страж, безропотно протирал агавовой губкой сегментированную жировыми складками кожу огромных существ. На макушке у него высился небольшой бугорок. «Ограничитель перемещения», – догадался Ныр. Маленькая мина, вживленная в теменную кость. Если вдруг носитель подобного устройства вдруг решит покинуть какой-либо сектор, где ему предписано находиться, направленный в центр черепа микровзрыв превращал мозг в кашу. Но, похоже, в данном случае процедура была излишней предосторожностью – человек казался абсолютно сломленным. Настолько, что он вполне мог занять одно из пустующих кресел-ванн в зале.
Ныр окончательно пришел в себя, когда обнаружил, что крюки-кандалы на его ногах сняты, а сам он не прикован и не привязан к чему-либо. Свободен!
– Люди секторов по-разному попадают на Дно. Упавших к нам мы помещаем на ферму, чтобы у них было время задуматься: кто они.
К изгою незаметно подошла женщина, высокая и, несмотря на преклонный возраст, достаточно стройная. Она царственно держала голову на высокой шее и была черна настолько, что казалось, будто сгусток межпланетного пространства снизошел к нему для разговора.
– Те, кого ты видишь, – мясоросты, отребье из вашего мира. Слишком убогие, чересчур слабые людишки, не способные ни жить с пользой, ни умереть отважно. Кроме этого, мы почти не делаем исключение для стражей, кто из них не погибает в столкновениях, обретают новую жизнь мясно-растениями. Достаточно моих девочек погибает в боях с ними!
Беглец ничего не ответил. Он, словно находясь под воздействием гипноза, наблюдал, как розовый язык черной женщины блуждает в темном веществе.
– Я, Епископ Истинной церкви Всеблагого, Орландина Истомухан II. Я, повинуясь воле Господа, управляю Дном как остатком праведного мира в Царстве Зверя.
«Не запомню», – отчаянно подумал внемлющий ей человек.
– Меня зовут Ныр. Я из окраинных кварталов Южного сектора. Был обвинен в нападении на стражников и хуле на пана-управляющего. Я пытался добраться до Восточного сектора…
– Хорошо, Ныр. Я вижу людей, это и дар, и испытание, посылаемое мне Всеблагим. Я оценила тебя. Ты можешь остаться у нас. Не пытайся бежать, в этом случае тебя убьют или ты погибнешь в лабиринтах Дна. В нижнем мире для каждого найдется свое место. Твоей проводницей будет Кира VII.
Орландина (как ее там!) величественно удалилась. Когда она проходила мимо здоровяка, присматривающего за мясно-растениями, тот бухнулся перед ней на колени и проворно лизнул носок ее сапога. Вседонный Епископ, словно и не замечая подобного низкопоклонства, шествовала к выходу. «Да уж. Наверное, у бывшего охранителя не было выбора. Он до сих пор не верит, что остался жив», – злорадно ухмыльнулся новый житель Дна.
– Бог с тобой, Ныр! Я Кира VII, дочь Третьего Дна, ареала 375. Я покажу тебе жизненное пространство и келью. – Всю эту абракадабру произнесла высокая девушка с солнечными волосами и черными, маслянистыми глазами. Одета она была, как и все углобоки, в серо-антрацитовый комбинезон. На ремне, стягивающем тело чуть ниже пупка, с левой стороны висел шлем, с правой стороны – два титановых крюка, ниже, на середине бедра, – легкий керамитовый тесак. Обута она была, судя по всему, как и все донные обитатели, в сапоги-липучки, которые вкупе с универсальными крючьями позволяли двигаться по любой плоскости.
– Бог с тобой, Кира VII, – в тон ей ответил Ныр. – Я готов.
– Следуй по моим стопам. – Девушка, беззвучно ступая и покачиваясь легкой тростинкой, направилась к выходу из мясноростного зала.
Ныр зашагал следом за проводницей, дивясь тому, что все пять углобоков, встреченных им до сих пор, оказались женщинами.
Двенадцатый эпизод. Везение Первограда
Она так устала, что могла только наблюдать, словно чужими глазами, как капля пота, сорвавшаяся с ее верхней губы, покатилась по груди. Адубгарат Фаддей наконец устал и почти мгновенно уснул, по-детски ткнувшись в мягкий живот любимой супруги. Елена ПР осторожно переложила тяжелую голову пятого мужа на подушку, села, прислонившись к спинке огромного ложа, скрестила ноги и задумалась.
В последнее время Адубгарат несколько изменился. Его поведение, некоторые суждения и высказывания говорили о том, что где-то внутри него зреет иная личность. Младший сын пана-управляющего начал задумываться о вещах, которые его раньше мало интересовали: сколько людей может жить в Первограде, можно ли наладить связь с Землей, стабилен ли космический город на своей орбите, остались ли космические челноки на станции и многие другие вопросы прикладного характера. Шалопай и гуляка, которого и энергетиком взяли по личной просьбе высокопоставленного отца, стал посещать молитвенные собрания и заучивать гимны. Он начал дичиться совместных трапез в фамильном кругу, иногда в дреме Елена ПР слышала, как Адубгарат Фаддей шепчется с только ему слышимыми и видимыми собеседниками. При этом пятый муж по-прежнему доверял единственному близкому человеку – своей жене.
От него знатная женщина Востока узнала историю других мегастанций, построенных на орбите в конце прошлого века. Воплощения человеческой гордыни, предназначенные для развлечения и одновременно для дальнейшего освоения межпланетного пространства, – четыре города, каждый из которых мог вместить в себя более полумиллиона жителей, казалось, первыми были наказаны за самоуверенность и алчность вечно жрущей цивилизации. После того как человечество на Земле рухнуло в пучину Мглистого века, о городах на дальней орбите позабыли в течение года. Те, кто верили в худшее и имели доступ к посадочным модулям, бежали с гигантских станций в первые недели цивилизационного коллапса. Для оставшихся космические города стали и домом, и могилой. Каждый внепланетный город и его обитателей ждала своя судьба.
Четвероград, словно подтверждая второе значение китайского слова, обозначающего четверку, «сы» – смерть, погрузился в убийственную, безумную войну. Все сражались против всех, образовывались союзы, которые затем предавали друг друга, сталкивались квартальные группировки, и соседи вырезали соседей. Оружие расползлось по четвертому городу, став причиной окончательной гибели мегастанции. Корпус Четверограда был необратимо поврежден в нескольких местах, и оазис в космосе превратился в город мертвых, лишенный воздуха, в автоматическом режиме вращающийся вокруг родной планеты.
В Третьеграде не допустили скатывание в войну или анархию, однако правление в этом городе захватила группа религиозных фанатиков, которые основали жестокий теократический режим. Абсурдность их мировоззрения окончательно реализовалась в стремлении найти землю обетованную за пределами Солнечной системы. Теократы, используя одну из идей древнего просветителя Ка Саимака, объявили жителей города «Поколением, достигающим цели» и, запустив ионные двигатели мегастанции, направились прочь от Солнца в поисках Нового Эдема. И без того ненадежная связь с ними была потеряна, а что сталось с безумным городом, к тому времени уже никого не интересовало.
Но в определенной степени именно Второград представлял из себя наиболее пугающую картину. Этот город находился в состоянии, к которому нетрудно было прийти и Первограду, если бы не усилия Старейшин, панов-управителей, энергетиков и охранителей. Когда на планете началась борьба за те остатки ресурсов, которые бы позволяли выживать секторам-банкротам, второй город с пугающим ускорением рухнул в безумие анархии. Война не разрушила станцию, но во Второграде не нашлось силы, которая бы консолидировала его население и создала подобие общественных институтов и устойчивого социума. Достаточно быстро число обитателей этой мегастанции уменьшилось раз в десять. Последнее, что транслировали камеры автоматического слежения, более походило на жизнь дикарей, настолько ущербных, что они не были способны объединиться в какую бы то ни было примитивную структуру. Словно йеху из древней сказки Джонатана Свифта, по бывшему Второграду мелькали существа, не способные ни к пониманию, ни к жалости, творили зло, не ведая добра, гневливые и одновременно трусливые – вечно голодные тени человека.
Но не истории гибели космических поселений тревожили Елену ПР. Горячечным шепотом Адубгарат Фаддей рассказывал ей о том, что в космическом пространстве зло гораздо быстрее проникает в людей. «Даже в нашей семье Неблагой распространяет свое влияние», – шипел пятый муж, двусмысленно поглядывая на Изопфеноффа. «В космосе любое начинание человека погружается в царство Сатаны», – продолжал молодой энергетик, намекая на то, что ему известен выход из этого проклятого места.
Сначала Елена улыбалась и хихикала в кулак, но когда поняла, что беременна, начала страшиться Фаддея, подозревая страшное: если он окончательно сойдет с ума, то может попытаться убить не только старого мужа, но и остальных членов семьи. Уверившись, что Адубгарат помрачился рассудком, Елена ПР задавалась двумя вопросами: «Что он намерен делать дальше? Не пора ли обсудить странности пятого с первым, вторым, третьим и четвертым?»
Глава третья. Разнонаправленные движения
Тринадцатый эпизод. День Жуанзубана Хо
Прямоугольные куски многоразовой бумаги, скрепленные вместе, застилали ковром весь пол отсека. По ним ползал мужчина возрастом чуть больше тридцати лет с серьезным выражением лица, будто увлеченный игрой ребенок. Он методично изучал лист за листом, по спирали передвигаясь к центру «ковра». Иногда человек вносил коррективы в свой персональный вычислитель: он раскатывал рулон гибкого компьютера, чертил в нем знаки и символы, делал голосовые пометки, создавая смысловое поле, доступное лишь его пониманию. Одновременно с этим его коррективы дублировались на чертеже, изображенном на большом экране над рабочим столом. На столе с краю примостилась тарелка с тритоньей нарезкой и кусками плесневидной агавы, рядом стоял наполовину полный бутылек с агавовой водой – энергетиком, разрешенным во всех четырех секторах. Еда оставалась нетронутой. Очевидно, владельцу кабинета сейчас было не до нее.
Ползающий человек мог бы вызвать усмешку у случайного наблюдателя, если бы не его габариты: это был мужчина атлетического телосложения весом около центнера. В помещении стояла тропическая жара, которую так любил энергетик. Исследователь огромной карты нависал над ветхими листами почти обнаженным, в узких шортах из безвоздушного комплекта. Любое его передвижение выдавало огромную силу – мышцы откликались послушно и собранно на все его перемещения. Можно было бы подумать, что это один из ассасин Старейшин. Рубленное лицо потомка кочевых народов дополняло это впечатление, и только глаза, зеленые, отражающие мир, видимый лишь их обладателю, говорили о незаурядном уме Жуанзубана Хо.
Впрочем, изначально он действительно планировался для пополнения Восточного Ассасината, который был безотказным оружием Старейшин. Будущих сыщиков-убийц отбирали еще в детстве, как правило, в окраинных частях сектора. Отец маленького Жу был простым стражником, имеющим безобразную внешность, отличался чудовищной физической силой и жестокостью. Он принадлежал на правах третьего мужа семье Доротеи Хо, тоже по-своему примечательной личности. Мать будущего энергетика едва не пополнила общину смертопроказниц, но что удержало Доротею от этого шага, ее сородственникам было неизвестно. Но, даже создав семью, она являла исключение для первоградского общества, так как она лично подобрала всех мужей согласно представляемым ею самой их ролям в семье.
Жуанзубан Хо уступал по силе своему отцу, но зато с избытком унаследовал интеллект матери и ее склонность к сложным играм. «То, что ты выглядишь как образцово тупой стражник, даже хорошо. Твой ум будет твоим тайным оружием, не забывай об этом», – наставляла сына Доротея. Умного, сильного и выносливого, однако не наделенного отцовской жестокостью мальчика приметил Старший брат Ассасината Иу-один. Очень скоро его увели, и родители потеряли след своего дитя, получив дополнительный запас плоти и воды. Однако умная мать, предчувствуя судьбу Жу, внесла вклад в его обучение – в качестве прощального дара она отвела его к смертопроказницам, от которых он вернулся живым и обогащенным новыми знаниями.
Новенький не долго пробыл в Ассасинате. Испытывая постоянную тягу к знаниям, блистая интеллектом среди ровесников, более старших ребят и даже среди братьев-ассасинов, он был замечен тогда еще молодым Старейшиной Натогиносубаном Иро. Один из трех правителей Восточного сектора и решил судьбу незаурядного юноши. Жуанзубан Хо был переведен в Департамент энергий и, более того, уже после трех лет работы обрел должность смиренного консультанта Старейшин по вопросам энергетики, что было сопоставимо с заместителем главного энергетика Восточного сектора.
То, что самостоятельно исследовал энергетик, несколько выходило за рамки его повседневных обязанностей. Жу изучал пять нуклеарных двигателей, которые эпизодически включались на четверть мощности для сохранения заданной орбиты Первограда. Изучая силовые установки мегастанции, несостоявшийся ассасин понял, что их возможности намного превосходят задачи, которые решаются текущей нагрузкой. Он развернул личный вычислитель и в задумчивости уставился на уменьшенный чертеж станции. Космический город представлял из себя нечто вроде креста, на три четверти вписанного в круг, диаметр которого составлял одиннадцать километров. Двигатели находились в оконечностях «креста», в каждом из секторов, а центральный был размещен на границе секторов вместе с командным отсеком. Хо с удивлением отметил, что на новых схемах помещение командиров не указано. Вероятно, это была ошибка, а возможно, кто-то из ныне живущих на мегастанции знал об этом и по неведомой причине решил скрыть этот малоинтересный для большинства населения факт.
Дальше, если Жуанзубан хотел реализовать задуманное, ему необходимо было переходить к последовательным и конкретным действиям. Все поправки со старой карты были внесены в рабочий и личный вычислители энергетика, после чего скрыты в «зеркальных папках». Хо бережно сложил огромные листы технического плана Primourbem и поместил кипу желтеющей бумаги в тайник под смотровым окном. Закончив бумажную работу, энергетик испытал прилив сил и, чтобы разрядиться, начал двигаться по своему кабинету замысловатыми восьмерками, выкидывая вперед руки, кувыркаясь вперед и назад, и, когда это было необходимо, рубил воздух мощными ударами ног. Затем точно так же он маневрировал по отсеку с двумя стилетами в руках. Все, чему его учили в Ассасинате, смиренный консультант Старейшин по вопросам энергетики старался не забывать полезные уроки. Потратив на подобные экзерсисы около сорока минут, Жуанзубан Хо опять задумался: начинать необходимо с ближайшего – Восточного двигателя, но сделать это необходимо крайне скрытно.
Четырнадцатый эпизод. Долг Изопфеноффа
Елена ПР давно уснула. В приглушенном свете зеленая туника спящей женщины сдержанно подчеркивала ее достоинства. В определенной степени Джон Изопфенофф был благодарен жене. Нет, конечно, не за редкие соития, которые год за годом волновали его все меньше. С Еленой старик забывал о ненависти, терзающей его ежечасно, без устали: к космическому городу, к жалким людишкам, не понимающим убожества своего положения, к темноте, живущей за окнами. Только Елена заставляла его вспомнить о другом чувстве, о любви.
Как это тяжело – видеть Землю, ставшую недосягаемой, как прекрасная дева для средневекового рыцаря, годами пропадающего на Востоке в Крестовом походе. Только для Изопфеноффа борьба за веру затянулась на семьдесят лет. Иногда Джону казалось, что даже кровь у него почернела от злобы, и только встречаясь с той, кто годилась ему по возрасту в правнучки, надзиратель электросетей Восточного сектора задумывался о том, что даже в этом ублюдочном мирке возможна любовь. Любовь к единственной, к планете Земля. Чувство, которое было понятно лишь ему одному на всей мегастанции.
«Гори ты синим пламенем!» – он привычно адресовал проклятие Первограду.
Как это обычно бывает, малоприметные знаки кризиса начали проявляться задолго до того, как человечество рассыпалось на отдельные княжества. К этому времени Джон, фактически еще мальчишка, выпускник провинциального университета, поступил на службу в корпорацию «Адам Энерджи». Именно его основателю и держателю четверти акционерного капитала пришла идея создать на орбите многофункциональные станции-гиганты. Адам Ройцеховск привлек к проекту огромное число участников, и за короткое время более чем в ста тысячах километров от Земли из автономных модулей собрали первый город – Primourbem. Затем был смонтирован и второй город, а через десять лет на удаленной орбите находились все четыре космических поселения.
Название мегастанциям дал сам президент компании, большой поклонник средневековой философии. Увлеченный образом человека-странника, о котором говорил в XIII веке мудрый Дунс Скотт, Ройцеховск создал Первоград для того, чтобы приучить землян к самой идее постепенного освоения межпланетного пространства, а затем и межзвездного. Способность главы «Адам Энерджи» к предвидению сделала его богатым человеком, это же качество позволило ему ощутить недалекий крах цивилизации. Тогда Адам Ройцеховск и нашел Джона Изопфеноффа и трех других соглядатаев, наделенных особыми полномочиями.
– Послушайте, Изопфенофф! Мне нелегко так говорить о своем детище, но в непредвиденной ситуации: война, эпидемия, революция или в случае чего-то более ужасного – Primourbem может стать опасным для Земли. Вы один из лучших специалистов и человек, чья преданность не вызывает сомнений. Я лично рассматривал вашу кандидатуру, как и еще нескольких человек, для негласного присмотра за гигантами на орбите. В случае потери связи вы должны принять единоличное решение при возникновении ситуаций, угрожающих нашей планете. Не скрою, эта миссия будет сопряжена с риском для жизни. Джон, вы можете отказаться…
– Я готов вылететь с ближайшим челноком.
– Спасибо. Конечно, я в большей степени был уверен в таком ответе, но поверьте, я действительно благодарен вам. Однако, прежде чем вылетать с ближайшим челноком, вам следует пройти еще кое-какое обучение. – Президент корпорации позволил себе улыбнуться, точнее растянул тонкие, змеиные губы в улыбке. – Джон, вы пройдете полугодичную стажировку в Службе безопасности «Адам Энерджи», после этого вы действительно будете готовы…
Когда началось повальное бегство с мегастанции, Изопфенофф в первую очередь блокировал вход в капитанскую рубку, из которой можно было управлять нуклеарными двигателями. Для этого ему пришлось аккуратно убить двух молодых выпускников Штурманского факультета, которые поплатились за то, что не презрели свой долг, оставшись на мостике. Заблокировав пункт управления, энергетик внес изменения в технический чертеж систем жизнеобеспечения, после чего на любой запрос в Первоград-сети система реагировала вполне предсказуемо: транслировала огромный зал первого реактора, расположенного в центре станции, без каких-либо дополнений. Тем не менее предпринимать дальнейшие шаги соглядатаю «Адам Энерджи» не пришлось. Уже когда начались беспорядки, группа технократов, названных позднее Старейшинами, последовательно стала наводить порядок, установив контроль над творением Ройцеховска. Джон, имеющий в распоряжении личный посадочный модуль, скрытый в одном из секторов, не бросил Primourbem, оставаясь верным служебной клятве, как и убитые им мальчишки-штурманы…
Вернувшись из прошлого, надзиратель электросетей задумался о дне сегодняшнем. Для него совершенно очевидным казалось то, что, как только в Первограде начнется ресурсный кризис, даже совместные усилия правителей четырех секторов не предотвратят катастрофу. Вероятность того, что космический город сойдет с орбиты и обрушится на Землю, возрастет многократно, возможность того, что группа психопатов получит доступ к отсеку управления и решит вернуться на родную планету, также не исключается. Джон Изопфенофф продолжительное время размышлял об этом и, наконец, принял, как ему казалось, единственно правильное решение. Чувство долга, повелевающее им, или скопившаяся за десятилетия ненависть твердили одно: разблокировать капитанскую рубку, включить нуклеары в маршевый режим, запрограммировать курс бортового вычислителя на Солнце, запустить двигатели, расконсервировать посадочный шлюп и покинуть этот мусорный бак раз и навсегда!