Дмитрий Викторович Камлюк
Селена
Образ монументального города, циклопического в своей величине, сменился иным, более кровожадным, со множеством душераздирающих криков и воплей. Чистые реки, долгие века служившие источником жизни, заполнились кровью, а земля покрылась тонким слоем белого пепла из остатков сгоревших заживо существ. Мир, который вдруг разверзся перед глазами Антона, разрушался на его глазах. На небе виднелась полуразрушенная планета, которая, медленно двигаясь по небосводу, оставляла огромный след из кипящей магмы, выплескивающейся из зияющей раны планеты.
Он ощущал триумф, словно только что победил в битве, которая была для него смыслом всей жизни. Он видел разрушение мира, и его человеческая сущность, пребывавшая здесь и сейчас в этом теле, понимала приближающийся конец этого мира, однако при всем этом он ощущал триумф. Тот, в ком он пребывал, был настолько поглощен возмездием и ненавистью, что его взор был затуманен бездонной яростью, готовой затянуть сознание Антона целиком. Город перед ним пылал в огне. Существа, отдаленно напоминавшие людей, кричали от боли и страха.
Образ растворился в туманной дымке. Антон вновь оказался в пустой комнате, а перед ним на деревянном стуле сидел преклонного возраста сгорбившийся человек.
– А что потом? – спросил озадаченно Антон.
– Большая часть энергии обречена на вечное переро ждение в одном и том же потоке, раз за разом. От этого иногда вновь рожденным кажется, что они уже видели то, что делают, потому что это уже все прописано. Каждый шаг. Но для тебя после всего будет уготовано место рядом с нами. Рядом с бескрайними знаниями миров.
– Получается, чтобы стать одним из вас, я должен уничтожить какую-то цивилизацию?
– Прекратить целую эпоху.
– Почему не воспользоваться теми, кто живет в ней непосредственно?
– Проблема в том, что вы называете энергией. Она другая. Она не пойдет против самой себя. Но вы можете. С нашей помощью. Нужная энергия не в том месте может перевернуть мир и изменить его.
– Вы предлагаете мне уничтожить целый мир?
– Результатом падения того мира станет рождение нового, в том числе и того мира, в котором живешь ты. Хаос – это жизнь. Цикл. Ты и сам ощущаешь, что чужд своему миру все больше, чем больше ты открываешь новых знаний. Твое тело разрушается. Пойдя по этому пути, рано или поздно ты умрешь. От тяжелых болезней, ко торые будут разрывать твою плоть. Ведь знания меняют твою частоту, частоту, которая становится чуждой твоему миру, в котором ты проявился чуждой несущей частоте твоего мира. Она словно выталкивает тебя туда, где ты должен быть. У тебя есть два пути. Бросить все это, и в таком случае не пройдет и года, как боли уйдут, здоровый сон вновь окутает твое сознание, болезни отступят. Или выбрать второй путь. Искать ответы. Изменять ход собы тий вместе с нами. И тогда я укажу тебе нужное направление. Я заберу тебя, чтобы ты не потерялся вновь в потоке Единого. Обучу и воплощу там, где предначертан нами.
– Заберешь в свой мир?
– В мир, где мы анализируем потоки, строим новые. Ты станешь архитектором миров. Получишь безгранич ный доступ к библиотекам, в которых хранятся знания триллионов миров.
– А что станет со мной тут?
– Без источника энергии твое сознание затухнет. Без сознания рано или поздно умрет и тело. Тут тебя забудут. Тут тебя ждет забвение.
Антон пребывал в глубоком раздумье. Все его нутро рвалось за сидевшим напротив незнакомцем, но страх взывал вернуться назад. Заботы о родных, что будет с теми, кто был рядом с ним, его мечты в реальности. Одновременно с этим в его сознании возникали образы новых знаний, о которых он не мог помыслить. Волна за волной, поток за потоком. В какой-то момент Антон закрыл глаза, схватился за голову и что есть силы заорал во весь голос:
– Хватит!
Еще пару секунд он стоял с закрытыми глазами, вслушиваясь в окружающее его пространство. Ничего. Лишь отдаленно тишину разбивал ритмичный пульсирующий звук, похожий на тихий тук-тук, постоянно повторяющийся и гипнотизирующий.
– Я согласен.
Глава 16
26 июля 2013 года. 17:05. Минская область_
– Антон! Антон! – кричал Сергей, пытаясь вывести друга из сна.
Видя, что это не помогает, Сергей достал шприц с выведенным им в домашних условиях препаратом и ввел его в организм Антона.
Задача препарата заключалась в возобновлении мозговой активности, улучшении кровообращения, нормализации метаболических процессов в нервных клетках. Параллельно повышалась скорость образования нейронных связей и наращивалось их число. В теории это должно было приводить к активизации мозговой деятельности, что могло ускорить процесс пробуждения. Сам препарат Сергей несколько раз использовал на себе, убедившись, что в целом он не представляет опасности для организма, хотя побочные явления в виде жутких болевых ощущений в лобной части и тошноты все же присутствовали.
Частота пульса и электрическая активность стали приходить в норму. Однако глаза Антон так и не открывал, продолжая находиться в бессознательном состоянии. Потребовалось пару минут, пока Антон потихоньку стал пытаться приоткрывать глаза, пытаясь при этом что-то сказать, но его речь была обрывистой и несвязной, взгляд пустым и рассредоточенным.
Сергей включил налобный фонарик, вытащил из системного блока жесткий накопитель, закинул рюкзак с новым ноутбуком за спину и, сняв подключенные к Антону датчики, попытался приподнять друга.
Взвалив одну руку на свои плечи, Сергей приподнял Антона со стула и медленно повел того из просторного помещения в направлении коридора, через который ранее они пришли.
Пробираясь вперед, Сергей опасался, что мог спокойно заблудиться в этом лабиринте из бетона и начать ходить кругами, теряя драгоценное время. Спасали оставленные при спуске вниз метки, помогая ему быстро ориентироваться на незнакомой местности, значительно упрощая поиск нужного поворота.
И вот они оказались около металлической лестницы, которая поднималась вверх и вела прямиком к выходу из заброшенной шахты.
Подъем наверх оказался более затруднительным, чем спуск. Вертикальная металлическая маршевая лестница была жутко неудобной для протискивания двух людей, отчего Сергею приходилось чаще двигаться боком, волоча за собой Антона, который тем временем продолжал бормотать что-то невразумительное себе под нос, абсолютно никак не помогая в подъеме.
Чем дольше Сергей видел Антона в таком состоянии, тем сильнее начинал паниковать.
«Почему он еще не очнулся? Почему ведет себя так, словно лишился рассудка?»
Мысль о том, что их эксперименты все же спалили Антону мозг, не на шутку взволновала Сергея.
Слишком быстро они взялись за новое дело. Слишком мало времени прошло между заказами. Антону надо было больше времени для восстановления. Обычно дватри дня его друг просто отсыпался и еще столько же бродил в разбитом состоянии.
Но приличный гонорар, переведенная предоплата вскружили им обоим голову.
Выйдя из шахты и спустившись по крутой лестнице, обессиленный Сергей повалился на землю вместе с Антоном, который продолжал мычать и всматриваться в никуда своими серо-зелеными глазами.
Перевернув друга на левый бок, Сергей бросился бежать к автомобилю, где оставил мобильный телефон.
Первый звонок он сделал своему отцу, который, хоть и был в возмущенном состоянии, что Сергей слышал по голосу, все же попытался успокоить взволнованного парня и привести его немного в адекватные чувства.
Все дальнейшие события разворачивались стремительно. Сбросив отцу координаты местности, куда они с Антоном приехали, Сергей стал дожидаться развязки событий, находясь поблизости с другом. Его отец вызвал скорую к месту происшествия и попытался сам добраться к Сергею как можно скорее.
Разговор с врачами, заполнение бланков, поездка в больницу. Часы ожидания в приемной. Общение со следователем, которого вызвали в больницу и который разными окольными путями пытался выяснить, какие наркотики могли принимать ребята, вызывало у Сергея дикое раздражение.
Как Сергей ему ни доказывал, что ничего подобно го не было, следователь отстал от него лишь тогда, когда в холл вышел врач, который, по всей видимости, подтвердил, что запрещенных препаратов в крови у поступившего пациента обнаружено не было и что взятые у Сергея анализы ничего не показали.
Ближе к 23 часам в больницу приехали взволнованные родители Антона, которые также усердно расспрашивали Сергея об обстоятельствах случившегося.
Что он мог сказать? Что они бегали за информаци онными пузырями? Извлекали забытую информацию? Ничего этого никто не способен был понять и тем более принять. Ему приходилось раз за разом проговаривать то, что он уже повторял ранее следователю и отцу. Что они просто решили полазить по заброшенной шахте в поисках каких-нибудь тайн и секретов и что в какой-то момент Антону стало плохо.
Все дальнейшее общение свелось исключительно между взрослыми. Сергей сидел в коридоре, пока его отец и родители Антона общались с врачом. Он периодически приходил и сообщал новые данные, после которых мать Антона еще больше начинала плакать.
Домой Сергей с отцом добрались за полночь, по пути особо не разговаривая. Лишь на пару минут отец решил вкратце пояснить Сергею, что с его другом дела обстоят не очень хорошо.
– Врачи подозревают у Антона аневризму сосудов головного мозга. Она могла случиться где угодно и когда угодно. Тут твоей вины нет, наоборот, врач сказал, хорошо, что в этот момент рядом с ним был человек, который быстро среагировал. Ему сделали операцию, однако доктор настроил родителей на то, что Антон уже вряд ли будет прежним. Судя по тяжести, они не давали оптимистических прогнозов.
В тот момент Сергей не знал, что ответить отцу. Осознавая, что не все передал и отцу, и следователю, он отлично понимал, что вся правда, даже если бы он ее всем рассказал от начала до конца, ничего не смогла бы изменить, а возможно, только вызвала больше вопросов уже непосредственно к нему.
Воспитанный своим отцом, который продолжительное время проработал в Республиканском научнопрактическом центре психического здоровья, Сергей уяснил главное: говорить нужно осторожно. Поэтому он просто молча повернулся к окну, всматриваясь в темные, опустевшие улицы города, пока машина неслась по проезжей части.
– Я просто хочу донести до тебя, что твоей вины в случившемся нет и родители Антона тебя ни в чем не обвиняют. С Антоном это могло произойти в любом другом месте. Другой вопрос, какого черта вы полезли в шахту, которая, со слов следователя, была заперта, и по факту вы проникли на закрытый объект. Надо будет еще попытаться урегулировать этот вопрос. Они могут выкатить обвинение за несанкционированное проникновение.
Дальше отец Сергея, видя опустошенность сына, решил просто включить музыку и больше не приставать к Сергею. Сергей тем временем постоянно прокручивал в голове события прошедшего дня. Пытался понять, что пошло не так. Из головы не выходил выкрик Антона. Последнее внятное слово, которое он мог разобрать: «Хватит!», после чего Антона стало трясти, словно из него вырывали душу, а он отчаянно этому сопротивлялся. В тот момент, как и сейчас, Сергей не понимал, чем мог помочь.
Добравшись до квартиры и оказавшись дома, Сергей впервые за весь день ощутил себя в безопасности. Тревога, которая преследовала его в течение последних трех дней, спала, сменившись чувством усталости и разбитости. Только теперь он понял, что за весь день даже ни разу не удосужился нормально поесть, однако, как он ни пытался заставить себя съесть хотя бы бутерброд, еда комом становилась в горле. Переодевшись, он просто пошел в свою комнату, расстелил постель и, включив плеер, лег в кровать в попытках погрузится глубже в свои мысли под звуки любимой группы KoЯn.
Общая усталость, поздний час и обволакивающая все тело темнота с врывающимся в его сознание барабанным звучанием из Love Song постепенно утащили сознание Сергея в мир грез.
Глава 17
2842 год_
-Что за хрень?! – выкрикнул мужчина, хотя это действие и последующий звук показались ему странными, ведь никакого естественного звука из его рта так и не раздалось, а то, что он хотел сказать, отозвалось из стены поблизости, в которую были встроены устройства, отдаленно напоминавшие монолитные саундбары.
– Тише, тише… Лиу, все нормально. Ты только что про будился от долгого сна. Успокойся.
Лиу, выпучив глаза, смотрел на незнакомую девушку перед собой, сидевшую на краю его койки. Девушка, как и он сам, выглядела словно призраки, с размытыми контурами и просвечивающимся телом, через которое он мог рассмотреть не очень богатый, серый интерьер помещения. При этом он ощущал каждое прикосновение ладони девушки к своей руке, словно она пыталась успокоить только что пробудившегося.
– Где я? – спросил шокированный и еще не пришедший в себя Лиу, которому совершенно недавно казалось, что он был в другом, отличном от этого месте в окружении роботов и сумасшедшего доктора.
– Ты на корабле. Мы в космосе. Летим к планетарной системеTRAPPIST-1.
– Какой космос? – недоуменно спросил Лиу. – Я недавно был на Земле, в каком-то…
Память Лиу стала постепенно просыпаться, в то время как воспоминания из сна все больше покрывались пеленой забвения, оставляя за собой лишь блеклые воспоминания о событиях, все больше походившие на ночной кошмар, который при этом он никак не мог прочувствовать, что пугало не меньше, чем то место, в котором он очнулся. Ему вспоминались образы тюрьмы, странный смех человека и не менее странный мир, который отрезками еще проявлялся в его сознании.
– У тебя обычный синдром пробудившегося. Тебе по надобится время, чтобы нейроны твоего мозга активировались. Ну и самому тебе надо время, чтобы вернуться к нормальному состоянию. Советую не затягивать и побыстрее влиться в здешнюю компанию. Так ты быстрее отвлечешься и отдохнешь.
– Но почему ты и я прозрачные? Я что, умер? – панически продолжал расспрос Лиу.
– Наши биологические тела, как и тела всего экипажа, на самом деле находятся в криокамерах, далеко от этой комнаты в нижней секции, куда нам доступ закрыт. Само тело продолжает пребывать в состоянии глубокого сна, будучи подключенным к системе «Хайлон», которая в том числе контролирует состояние нашего головного мозга и тонкие нейронные связи. Система сама подбирает время согласно показателям, когда следует начать процесс активации участков нашего мозга, которые от вечают за формирование личности. Это нужно, чтобы наше индивидуальное «я» на короткое время пробудилось. От долгого сна нейроны нашего мозга могут терять свою функциональность, разрывая связи, которые могут привести к полной потере памяти и, как результат, личности. Чтобы этого не происходило и чтобы по завершении экспедиции наша личность не претерпела необратимых преобразований, «Хайлон» пробуждает поэтапно каждого члена команды, выводя нас из состояния сна, чтобы каждый мог немного поработать серыми клеточками своего мозга, сверить курс, проверить состояние корабля и контролировать процессы сна других участников экспедиции. Ну и участвовать в процессе встречи вновь пробужденных. При этом наше тело продолжает быть в состоянии сна, а активированная личность генерируется системой в виде тактильной голограммы, котораяможет перемещаться по кораблю, общаться с другими пробудившимися. Когда придет время, пробудившийся вновь может произвести процесс погружения и продолжить спать. Когда именно это произойдет, решает система. Если «Хайлон» увидит, что показатели нейронной активности вновь в приемлемом диапазоне, он оповестит субъект контроля об очередной активации спящего режима. До тех пор мы можем делать что душе угодно в пределах цифровой фантазии.
– Это все немного необычно.
– Понимаю. Сама, когда пробудилась, была в диком… мм… шоке, наверное. Я хорошо помню свой сон, вот как сейчас. Китай, какая-то база, и я в ней занимаюсь экспериментами. А потом началась суматоха, нападение, взрывы, крики. В какой-то миг в глазах возникла вспышка, которая ослепила меня, а затем все погрузилось в кромешный мрак, после чего я и оказалась здесь.
Пару дней слонялась по этому кораблю в поисках ответов, пребывая в странном, без эмоций, состоянии, словно призрак. Придя в себя, я даже стала вспоминать минувшие дни, которые предшествовали нашему отбытию с планеты. Сейчас память уже намного лучше работает, и я вспомнила и момент отбытия, и даже свое детство. Боже, как представлю, даже в дрожь кидает от осознания, куда нас занесло.
– И давно тыпробудилась?
– Хм… – задумалась на мгновение девушка, – знаешь, не особо думала над таким вопросом, – после этого про зрачная голограмма обратилась к системе: – «Хайлон», а сколько я уже в активнойфазе?
Недолго думая, система, будто держа информацию наготове, тут же выдала ответ:
– 37 дней 5 часов 32 минуты.
– Оу! Ужемноговато. Знаешь, я надеюсь, что ты бу дешь последним, кого я навещаю после пробуждения. Обычно для восстановления всех показателей у системы уходит от 30 до 40 дней. Видимо, скоро «Хайлон» должен будет меня оповестить. Я уже, если честно, устала от здеш него мира. У всего есть свои плюсы и минусы. И минусы цифровой формы жизни в урезанной активностинейронов головного мозга, при которой система активируетлишь часть и не задействует обширные участки, в том числе которые отвечают за полных спектр наших эмоций, чувств. Глупо и, возможно, страшно осознавать тот факт, что мне абсолютно все равно, кто ты такой, живы ли мы все или нет. Как, собственно, все эти концерты, разговоры, события на корабле не имеют никакого смысла, – в голосе девушки проскользнули нотки усталости,грусти и обреченности.
Лиу только сейчас подметил то, о чем говорила девушка. Да, в нем была неуверенность и страх, но он был какой-то не такой. Хотя откуда он мог знать, каким должен быть страх, каким он его запомнил, пока спал.
Он не ощущал учащенного сердцебиения, дрожания рук, скованности, характерной тошноты в моменты, когда его охватывал приступ паники. И в целом все это представлялось как набор информации, который он понимал. Осознавал, что эти процессы протекают здесь и сейчас в нем, но при всем при этом он их не испытывал, не переживал эмоционально, как ему казалось, должен был переживать живой человек.
– Ну ладно,– убрав грусть с лица, более веселым голосом начала говорить девушка. – Я, наверное, тебя утомила, а скорее, утомилась сама. Встреча с пробужденными для меня всегда сложна. Система в какой-то мере заставляет нас это делать по регламенту, от которого отказаться невозможно. Да и сам видишь, мы не в том положении, что бы отказывать. Нас просто телепортируют в камеру, и мы ждем, пока проснется новый член экипажа. Вопросов у тебя много. Поверь мне, «Хайлон» ответит на все, что тебя волнуют. Когда будешь готов, можешь поменять себе внешнюю аву, стиль одежды.
– Что?
– Ты можешь изменить свою форму отображения, это же голограмма. Можешь вообще собакой бегать. Интересный опыт, – девушка слегка похихикала, хотя Лиу подметил, что выглядело это немного неестественно, но по смущению в голосе он уловил, что девушка уже пробовала такой опыт проявления сознания в иной проекции.
– Ладненько, когда придешь в себя, заходи в центральный зал, основные события происходят там. Постоянная музыка, беседы, развлечения, танцы отвлекают от дурных мыслей, которые, поверь мне, здесь не уместны. Надеюсь, когда доберемся до обитаемой планеты и проснемся окончательно, наболтаемся и испытаем всю полноту эмоций по полной.
После этих слов девушка встала и направилась к выходу, который был в паре метров от нее. До самого выхода ее голограмма так и не дошла, распавшись в воздухе на мелкие пиксели. Ее образ исчез, и Лиу остался в комнате абсолютно один, погрузившись в тишину и переваривая полученную информацию.
Какое-то время он смотрел в пустоту перед собой. Моментами вспоминал отголоски своего сна, хотя это становилось делать все сложнее и сложнее. Без эмоционального следа, который обычно оставался как послевкусие от любого значимого сна, даже если забывалась картинка, запомнить надолго свое сновидение у него не получалось. Во многих случаях именно эмоции, вызванные сном, помогали реконструировать сновидения, где-то с точностью, а где-то – частично заменяя образы на более понятные и естественные. Он знал об этом, в его голове была эта информация, но от всего его сна остался сумасшедший доктор, пугавший его вечным заточением.
«Может, это оно и есть? Или все же сон?» – пронеслись мысли в его голове.
Пребывание в цифровой форме было для него в диковинку, непривычно и слегка зловеще. Кроме набора слов, он ничего не испытывал.
Он попытался дотронуться рукой до своего тела, пытаясь почувствовать прикосновение, но и оно, казавшееся на первый взгляд знакомым, в то же время казалось другим. В момент приближения руки к телу он почувствовал легкое, сравнимое с магнитным воздействием притяжение. Прикоснувшись к ноге, в точке соприкосновения он ощутил тепловую волну, усиливающуюся или ослабевающую по мере того, с какой силой он пытался сдавить рукой ногу. Боли он не ощущал. Жар, который при этом он испытывал даже при очень сильном сдавливании, был не болезненный, хотя и придавал ощущения дискомфорта, но не отталкивающего.
Из любопытства он попытался быстро провести рукой сквозь голографическую ногу. Рука свободно проходила сквозь его призрачное тело. Если перед этим предварительно не замедлить ее, то не ощущается и магнитное притяжение, активизирующее, по всей видимости, тактильный режим, который в свою очередь не давал свободно проходить голограмме через другую голограмму, а наоборот, при определенной силе надавливания начинал отталкивать руку, словно оба объекта манипуляции принимали одноименные заряды, отталкивающиеся друг от друга.
– Вы можете свободно перемещаться внутри корабля, – неожиданно заговорил компьютерный голос.– В его корпус вшиты датчики, которые позволяют визуализировать образ и воспроизводить тактильные ощущения, передавая информацию непосредственно в мозг. Тактильный режим вы можете задействовать в том числе как с другими голографическими субъектами, так и с вполне физическими объектами, на которых установлен датчик. Например, с сенсорными панелями, терминалами и некоторыми механическими объектами, при водимыми в движение путем физической манипуляции.
Также вы можете отключать принудительно режим визуализации вашего отображения, становясь невидимым для других, но продолжая перемещаться. Вы можете отключить и тактильный режим. В таком случае вы сможете проходить сквозь другие голограммы, как, собственно, и они не будут ощущать воздействия на свой образ, но все это в пределах работы датчиков.
– «Хайлон», девушка… – Лиу сделал паузу, понимая, что за коротким общением с девушкой совершенно забыл узнать ее имя.
– София, – добавил «Хайлон».
– Ты читаешь мои мысли?
– Вы подключены к системе. Любой поток информации на этом корабле мною прослеживается. Между собой субъекты не могут так общаться и не обладают такой функцией, если обратное мной не активировано, поэтому ваш поток данных читаем только мной.
– Не особо приятно осознавать, что тебя читают, как лист бумаги.
– Вам нечего опасаться, я активируюсь лишь тогда, когда приходит запрос, в противном случае вы пребываете в удобном для вас состоянии и общении. Случаями, когда я могу выходить за рамки дозволенного, являются те, которые могут вызвать срыв миссии и поставить под угрозу команду корабля.
– Ясно, – безучастно ответил Лиу, словно ему было не особо интересно слушать пояснения системы, и он лишь хотел поскорее прекратить этот диалог.
– Вы в замешательстве? Прибегая к совету Софии, когда вам будет удобно, советую переместиться в центральный зал, где сейчас происходит главное шоу. Оно действительно отвлечет вас от ваших гнетущих мыслей.
– «Хайлон», а откуда мы летим?
– Миссия была запущена с планеты Земля, являю щейся родным домом для человеческой цивилизации.
– А почему мы улетели с Земли?
– Миссия «Ковчег» направлена на исследования новых миров, лучшие ученые мира предположили, что в системе TRAPPIST-1 должны быть благоприятные условия для колонизации человечеством новыхпланет.
– Нет, я не про это, – перебил его Лиу. – Что случилось на Земле, что вынудило людей заниматься колонизацией других планет?
Система впервые за время знакомства с ней на короткое время замолчала, после чего добавила:
– На Земле произошли необратимые климатические изменения, которые поставили под угрозу существование человеческой цивилизации. Лучшие умы человеческой расы перед ликом нависшей гибели объединили свои силы с целью найти пути решения проблемы, в результате чего был запущен проект «Ковчег». Строительство космической станции заняло порядка 10 лет, что потребовало колоссальных ресурсных и людских затрат. Но в итоге цель оправдывает затраченные на нее средства. Было спасено порядка 1 000 000 000 человеческих особей. Кроме этого, корабль содержит биоматериал многих других видов фауны, а также семена различных видов растений, обширную библиотеку знаний и культурных артефактов которые удалось спасти.
– И как давно мы летим?
– До TRAPPIST-1 порядка 10 световых лет. Мы ле тим с допустимой скоростью 38 км/с. Общее время полета 78 тысяч лет. Мы летим уже 28 тысяч 284 года 23 дня 5 часов 48 минут.
Лиу сделал удивленное лицо, попытавшись по привычке проявить заинтересованность, но тут же одернул себя, поскольку переданная системой информация была для него неинтересной.
Все это было не реалистично, но тем не менее оно было. Он мыслил, прикасался к предметам, слышал систему, общался с Софией. Постепенно в его голову стали проникать образы минувших лет, нахлынувшие на него потоком почти одновременно.
«Откуда? Мои ли это мысли? Почему сейчас?» – задался он вопросами, параллельно возникающими в памяти.
Неожиданно в помещении вновь засверкали мелкие сине-зеленоватые пиксели, которые довольно стремительно стали формировать в пространстве уже знакомую Лиу девушку Софию. На этот раз ее голограмма была на удивление четкой, без видимой размытости по краям и раздражающей прозрачности.
Ее появление заставила Лиу отвлечься от своих темных, пропитанных депрессией и опасением мыслей. Хотя больше всего его внимание привлек не столько сам факт ее появления, сколько то, в каком непринужденно вульгарном виде она перед ним сейчас предстала.
На ее местами откровенно открытое тело падал теплый свет от настенных светильников, придававший слегка подрумяненный вид ее коже, казавшейся со стороны слегка золотистой.
Черная юбка с двумя симметричными разрезами до талии, заканчивающимися на ремешке чуть выше бедер, тонко намекала на отсутствие всего лишнего под ней.
Слегка примятая передняя часть ткани, опускавшаяся до самого пола, лишь усиливала начинавшую набирать обороты фантазию. На ее шее было закреплено ожерелье с многоярусным узором, изображавшим темно-синего скарабея в окружении белых лотосов. Бахрома от ожерелья была единственным, что слегка накрывало грудь Софии, никак не прикрывая реалистично прорисованные голограммой набухшие от возбуждения соски, которые маняще подзывали к себе Лиу.
София, видя его замешательство, одновременно уловила в его взгляде зреющие нотки ненасытного желания, которое жадно поглощало ее тело. Желание хищного зверя, готового вот-вот накинуться на свою жертву, оголяя первобытные животные инстинкты, которые он тщетно пытался сдерживать внутри себя, но по непонятным ему причинам усиливающиеся с каждым мигом.
Подойдя ближе к Лиу, София слегка провела указательным пальцем по запястью его левой руки, по которой тут же пробежали импульсы, порождающие приятные теплые ощущения.
Став прямо напротив него, она подалась вперед, слегка касаясь губами мочки его голографического уха, начав шептать томным голосом:
– Хочешь меня? Тебе стоит сказать только одно слово, и мы окажемся там, откуда ты не захочешь уходить.
– Да, – недолго раздумывая, ответил Лиу, по телу которого уже гуляли ранее не испытываемые, но до боли приятные теплые импульсы, возбуждающие все нейроны его утомленного в пустынной бездне сознания.
Голограммы Софии и Лиу стали стремительно растворяться в помещении, пока полностью не исчезли. Система погасила свет, погрузив помещение в кромешную и холодную темноту. Сквозняк, проскальзывающий по проведенной по всему комплексу вентиляционной шахте, стал единственным звуком, разбивающим устоявшуюся тишину, монотонно разнося по всему ее комплексу еле слышимый, завывающий звук, отдаленно напоминавший вой дикого зверя.
