Дэниел Уэйтсмэн
Жизнь Дэниела Уэйтсмэна
KABO-OM!
За 18 часов до Второго Пришествия.
Стоял очень жаркий полдень. Раньше меня спасала вентиляция в Бэтти, а теперь я должен был терпеть этот зной, как какой-нибудь пехотинец. Мой мозг плавился от запаха гнивших трупов и крови. «Хуже уже быть не может!» – подумал я про себя. Но это было ошибкой. Противник начал обстреливать наш аэродром ракетами, хотя раньше он использовал только снаряды. И в этом не было бы ничего необычного, если бы одна из ракет не попала в склад боеприпасов, который взорвался с таким грохотом, что можно было подумать, что это был гром Судного Дня! Все оживились. Разрывы всё продолжались, видимо, по цепной реакции. Мы все понимали, чем это нам грозит: мы останемся без артиллерии – той единственной причины, по которой нас ещё не размазали эти ублюдки. Мы оказались правы. После этой катастрофы натиск противника только усилился – они почувствовали, что могут занимать отбитые у нас позиции безнаказанно, без страха быть накрытыми тяжёлой артиллерией. А вместе с тем в воздух поднялся огромный гриб из порождённых наукою веществ, которые могли убить нас быстрее, чем наши враги. Нам пришлось надеть противогазы. Всё небо затянуло облаком гари и химических веществ. Становилось очень темно.
Я честно пытался представить себе ситуацию хуже… Но у меня не получалось. Это был пиздец… «Ну ладно, худшее уже произошло! Значит бояться в этой жизни мне больше нечего!» – такими словами я старался поднять свой боевой дух, который тем временем нервно дрожал в моих пятках.
Свет
За 8 часов до Второго Пришествия.
На душе тоже становилось «темно». Мой рассудок сходил с ума, пытаясь отыскать в себе хотя бы самый тусклый свет надежды. Я знаю много определений «света», но все они не имеют ничего общего со светом, они лишь часть необъятной темноты. А свет… свет – это то, что мы стремимся найти в темноте. Вот и мы пытались найти свет. Мы были в темноте. А сейчас пора спать. Я не спал уже 40 часов.
Сон
Мне снился дом, родители. Я видел нашу кошечку Мэрри и хилера Чака. Мэрри часто игралась с его яйцами, как с плюшевой игрушкой. Не могу сказать, что ему это нравилось, но он и не сопротивлялся. Они были хорошими друзьями. Я любил за ними наблюдать. Больше, чем за людьми. Потом пришли родители. Они не особо ладили. Моё сердце замерло от папиных слов: «Ты не стоишь и половины тех денег, что я вложил в твоё образование!». Мне хотелось выбежать из дома и разрыдаться, ведь я всегда был плаксой. Теперь я пошёл в гости к Гарри. Он, как всегда, был весел. «Поговори со мной, Гарри». И Гарри говорил со мной. Мою душу ласкали его добрые глубокие глаза. Гарри! Ты мой самый прекрасный друг! Я люблю тебя, дружище! Кем бы ты ни был.
«ВОЕННЫЕ СНЫ»
Так бывает в дни войны:
Нам в окопах снятся сны,
Снятся нам довоенные рожи,
И забыть мы их, правда, не можем.
Ведь всю жизнь они смотрят на нас,
Чтоб пол жизни мы их вспоминали.
И пускай это шутка для вас,
Для меня это повод печали…
GET SOME!
За 6 часов до Второго Пришествия.
«GET SOME!» – наш сон был нарушен криком одного из морских пехотинцев, вслед за которым послышались выстрелы. Эти ублюдки подошли вплотную, пока мы спали, и начали резать нас спящих. Чем занимались часовые? В наших рядах начался хаос. Мы старались прижаться друг к другу спинами и держать круговую оборону, так как линия фронта была нарушена. Мы остались без офицеров. Повсюду была кровь и тела убитых. Дэйв приказал отступать, потому что как раз на такой случай у нас был план «Б». Я же пытался глазами найти Пака, но его нигде не было. Однако, наш взвод был не единственным, что отступал, поэтому я хладнокровно принял для себя надежду на то, что Пак отступает с одним из других взводов.
Последний Герой
За 2 часа до Второго Пришествия.
Мы снова отбили 169-ю высоту. Точнее, это сделала за нас реактивная артиллерия русских, израсходовав «неприкасаемый» боезапас – высота была ключевой для нашего Корпуса. Мы же просто вернулись на неё, чтобы снова занять оборонительные позиции. Траншеи были выжжены и выворочены реактивными термобарическими снарядами, поэтому мы не смогли определить тела погибших и записали всех, кто с нами сейчас не был, в «без вести пропавшие»… кроме одного. В небольшом овраге, к востоку от вершины, на одном из деревьев висел распятый Пак. Видимо, они живьём привязали его к стволу и ветвям, а потом выкололи глаза и вспороли живот. Но тогда им пришлось делать всё это под нашим огнём… Откуда в людях столько жестокости? И почему за неё расплатился тот, кто меньше всего этого заслуживал? Бог его знает. Хотя, если честно, какой-то частью своей души я всё же был рад за Пака – ведь теперь он находился Там, Где всегда заслуживал быть… А то раньше я так за него беспокоился, пытался сберечь… как будто это было в моих силах. Что ж, нам будет, о чём поговорить на Небесах. До встречи на Том Свете, Пак!
Всё хорошее начинается в шесть утра
Right now!
«Мы погибли» – так думал каждый. Это было очевидно. У нас не осталось тяжёлого оружия и техники. Патронов – кот наплакал. А враг становился только сильнее. И он не будет брать пленных – мы все закончим как Пак. Нам оставалось надеяться только на Чудо. И Оно пришло…
Небо стало настолько ярким, что мы даже не сразу стали обращать на это внимание – ведь никому не хотелось умирать с мыслью о том, что он сломался и сошёл с ума. Но через несколько минут мы уже не могли это игнорировать: свет был настолько ярким, что мы не могли открыть глаза, которые, казалось, вот-вот потекут, расплавленные жаром. Уши заложило. В горле что-то встряло. Во рту чувствовался запах крови. А потом началось настоящее сумасшествие: мы резали вены своими крестиками, желая избавиться от всех наших прегрешений, яркий свет выжигал наши сердца, рёбра образно выражаясь выворачивались наружу, в лёгких не хватало воздуха. Мы физически чувствовали исступление наших душ через вырванные сухожилия, схлестнувшиеся друг с другом в каком-то немыслимом кровавом танце примирения православия, католичества и протестантства. Мы приложили столько усилий, чтобы выжить в этом аду, а в итоге сами наложили на себя руки, как будто совершив массовое жертвоприношение… Но вслед за нестерпимой болью пришло истинное блаженство: мы стали купаться в Благости Того Света, Который сжёг наши души, чтобы мы смогли искупить свои грехи… кровью наших бренных тел. Но это было не самоубийство – это был Суд… Страшный Суд. Мы заслужили пройти через это ради искупления, потому что мы победили. Наш Бог пришёл. Мы победили.
КОНЕЦ
Глава XXI. Откровенный диалог
Я издал несколько своих книг. Многие стали хвалить меня за интересный захватывающий сюжет, неприкрытую жестокость сцен с изнасилованиями и убийствами, а также за подробное, чувственное описание половых сношений моих героев… моих образов, которых я так сильно люблю… Но некоторые всё же стали меня упрекать, мол я пишу о том, что уже навсегда осталось в прошлом и больше не имеет значения для нас – людей будущего Человечества. Ну пусть даже и так. Пусть я цепляюсь за прошлое и эти несуществующие образы… я же не виноват, что меня не радует настоящее. Хотя, теперь не уверен… Иисус пригласил меня в свою резиденцию, он хочет со мной поговорить… И меня это пугает, как будто я должен услышать от него нечто такое, что приведёт меня в ужас! Чёрт… Хотя я понимаю, что Иисус – это последнее во Вселенной, что может мне как-то навредить, но блин… Откуда это чувство? Я уже забыл, что это такое… быть напуганным.
* * *
– Здравствуй, Дэниел! – Христос светился от радости, увидев меня в холле. Он крепко пожал мне руку, а потом ещё и обнял, похлопав по спине, как будто мы были старыми друзьями. А ещё в этом действии было что-то очень… по-боевому братское и по-военному сентиментальное. Меня так обнял однажды русский лейтенант, когда мы хоронили его подчинённого, которого… по ошибке убил я. Этого парня звали также как и меня, только по-русски – Даниил. Это случилось во время совместной операции русско-американских вооружённых сил. Наш «сборный» Корпус оказался в окружении. В планах нашего командования было прорваться к своим через лесную полосу, расположенную на юге от базы. В планах террористов было осаждать нашу базу, пока мы не сдадимся или не передохнем от жажды. В планах моего командира было получить очередную награду и повышение в звании. В планах Всевышнего было несомненно то, чтобы мы всё это пережили. В моих планах было просто выжить. Да, я тогда был очень скучным и трусливым молодым человеком, совершенно не любившим Жизнь такой, какая она есть… Нашу «Бэтти» переделали в разведывательную модификацию – «Кейси», нам также присвоили двух морпехов для работы с радиостанцией и радаром, а бонусом к этому шёл увеличенный вдвое боезапас – это согревало мне душу. Мы стали «прощупывать» узкую лесную дорогу к югу от нашей базы, и нашу машину подбили повстанцы – сожгли из ПТРК трансмиссию с двигателем, ВСУ у нас почему-то не было… и хоть мы и уцелели, нам пришлось занять круговую оборону в ближайшем овраге. Партизаны хорошо знали, где мы: они давили нас огнём из тяжёлых пулемётов, пока их автоматчики старались подойти к нам на расстояние броска гранаты. Они выскакивали на нас из всех щелей, а мы в ужасе ложили одного за другим. Во всём этом кошмаре мой мозг выделял только две категории людей: «мы» – лежавшие в овраге, и «они» – выскакивающие на нас отморозки с гранатами. Я и представить не мог… я бы никогда не поверил… В двух километрах от нас находилось отделение русских разведчиков – всего восемь человек… но они пришли к нам на помощь. Меня предупредили, что они идут, но… Чёрт!.. Боже! Я не знаю, почему я выстрелил. Я… я не хотел… Я не хотел, чтобы всё так вышло, я просто… решил, что моя жизнь дороже, чем моя совесть… доверился своему страху больше, чем своему командиру… позволил НЕДОВЕРИЮ закрыть меня от Божьей помощи. Я был виноват… виноват перед всеми!.. виноват перед Даниилом… Разведчики принесли убитого товарища в овраг, его лицо было обезображено меткой очередью из моего автомата: были выбиты подбородок и нос, но… его синие глаза… Господи! Его голова как будто нарочно повернулась прямо в мою сторону из-за неровности рельефа. Я клянусь, он посмотрел на меня! А я… я не знал, как мне извиниться… Этот ад продолжался ещё минут двадцать, пока русские «Катраны» не превратили окружающий нас в радиусе трёхсот метров лес в выжженную пустыню. До сих пор не понимаю, как они нас не задели… У них было больше шансов случайно поджечь нас, чем у меня… погубить Даниила.
Как много воспоминаний из-за какого-то жеста! Похоже, я действительно не могу отпустить прошлое.
Д – Здравствуй, Иисус! – сказал я неуверенно, но громко, – ты хотел видеть меня… Ты хотел меня о чём-то спросить?
И – Нет, Дэниел. Я уже всё о тебе знаю.
Его слова заставили меня чувствовать себя неловко, хотя его лицо выражало скорее добродушие, нежели обвинение.
И – А вот у тебя точно есть ко мне вопросы, – Иисус посмотрел на меня с какой-то гордостью. Вот только не понятно за что.
Д – Иисус, – я сглотнул, – ты так ничего и не говорил нам о своём отце… расскажи мне о нём, если тебе не сложно, – Иисус удивился. Естественно, ведь мы все знаем, что он Сын Божий, а высказывать сомнение по этому поводу прямо ему в лицо – было просто неприлично.
И – Ты очень остроумен, Дэниел. Ты заслуживаешь знать обо мне всё, что мне самому о себе известно, – ему понравился мой вопрос, и в его глазах появилась искра, – я искусственно зачатый и искусственно рожденный сын Императора Человечества, который не является Богом в твоём понимании – он не Создатель Вселенной, он скорее как Зевс, но только в миллион раз умнее и могущественнее, и что самое главное, он ЧЕЛОВЕК, как и мы с тобой.
Я, мягко говоря, охренел с его слов. Но после секундной паузы он продолжил:
И – И я не единственный его сын. Нас было много. Мы развивались в специальных капсулах, которые заменяли нам материнские утробы. И хотя это может показаться тебе холодным и омерзительным, наши маленькие искусственные сердца были согреты теплом нашего бога-отца Императора. Его бесконечная любовь и безупречная благость буквально ощущались каждой клеточкой наших крошечных телец, насыщая нас самым главным, что может быть у человека – Человечностью.
Я всё стоял с открытым ртом.
И – Но в один прекрасный момент моя жизнь изменилась. Боги Хаоса нашли наши капсулы, но не сумев нас уничтожить, они разбросали наши бронированные «колыбельки» по разным далёким мирам, отняв у Императора самое дорогое в его жизни… И по воле Создателя, моя капсула упала на вашу Землю. Ваши предки увидели её красочное падение и назвали Вифлеемской звездой. Вследствие «жёсткой» посадки моя капсула вышла из строя, но осталась герметичной. И ваш пророк мог задохнуться, если бы его «смертельную колыбельку» не открыла женщина по имени Мария. И лишь одному Богу известно, как у неё это получилось, но главное – факты. Я выжил, и женщина, спасшая меня, стала мне матерью…
Д – И она вскормила тебя своим молоком?
На этих словах Иисус сделал непроизвольный глухой смешок, видимо опешив от услышанного.
И – Нет, Дэниел. Женщина может кормить молоком только вследствие беременности, – он хитро улыбнулся, прищурился и провёл большим и указательным пальцами по своему подбородку, – хотя отчасти ты прав: она действительно пыталась кормить меня своей грудью. Её материнские инстинкты были на высшем уровне, – начал он с гордостью в голосе, – и она была готова сделать всё, чтобы вырастить и воспитать меня наилучшим образом. Она была НАСТОЯЩЕЙ матерью…
Д – Погоди! Но как же ты тогда…
И – Поначалу меня кормила «умная» капсула: все необходимые элементы поставлялись прямо в клетки моего организма. Когда же меня спасла Мария, я уже мог питаться обычной пищей взрослых людей. Так предписал Император. Он всё предусмотрел, – Иисус посмотрел куда-то в сторону, глаза его чуть увлажнились, губы чуть сжались, последние слова произносились им с небольшим комком в горле. О своем отце он говорил с неподдельным восхищением.
«Не каждый может так положиться на своего отца», – подумал я в тот момент. Иисус чуть приободрился:
И – Как видишь, моя мама была непорочна, это правда, – здесь он улыбнулся, – и я есть плоть и кровь (а точнее ДНК) самого бога-Императора, то есть сын божий, и это правда.
Судя по улыбке Иисуса, его это забавляло: такая игра словами, и объяснение чудесных явлений простыми и понятными фактами. Я же пытался понять, не обманывает ли он меня, не подшучивает ли надо мной.
Д – Постой, но ты же всё равно бессмертен, так? Ты же прожил как-то две тысячи с лишним лет?
И – Да, я бессмертный. Но я уязвимый. Моё сердце уязвимо к радости и печалям, в точности, как и твоё, Дэн. Мы с тобой заранее несчастны, потому что потенциально можем быть счастливыми. Таков Закон. И ты это знаешь. А я знаю, что мы с тобой молодцы, – Иисус обнял меня за плечи, – мы РЕШИТЕЛЬНО НЕСОГЛАСНЫ оставлять всё, как есть. Это не по-нашему. Наши сердца принадлежат к роду тех, кто расширял свои горизонты, пренебрегая границами действительного и возможного. Мы ЛЮДИ, Дэниел. Это – наше право, наша свобода и наша ответственность. Всё это – НАША ЖИЗНЬ.
Д – Да я не об этом. Я хотел сказать… это ведь правда, что ты был распят, но чудесным образом воскрес, победив смерть и всё такое?
И – Ты говоришь так, как будто я всё это сделал один, Дэниел. Но это невозможно – потому что мы, люди, всегда всё делаем ВМЕСТЕ. Возьми меня: я бы не смог дотащить этот тяжёлый крест со сломанным плечом, если бы солдаты не помогли мне пинками. Я бы никогда не смог взобраться на дотащенный с Божьей Помощью крест и нормально себя распять – но мне помогли это сделать ЛЮДИ, которых ты, между прочим, считаешь врагами. Они привязывали и прибивали меня к кресту, в то время как я не делал НИЧЕГО, и при этом ещё свершался Божий Промысел. Далее я должен был умереть, но как бы я смог это сделать сам? Просто перестать дышать что ли? Нет, мой друг, так не бывает. Я нуждался в помощи – и ко мне подошёл человек с копьём, он собрал всю свою волю в сжатом оружии и ударил точно в сердце, именно туда, где, к счастью, уже давно стояла железка. Он ударил с такой силой, что проткнул её, расцепив провода – и я умер. Далее мне нужно было воскреснуть, но в моём сердце не было системы автоматического подсоединения проводов. Именно поэтому я и попросил мою маму и Марию помочь мне с этим. Они пришли ко мне тем же вечером со стремянкой, и Мария, умнейшая женщина из всех, которых я когда-либо встречал, с минуту покопавшись в моём «сердце», подсоединила все провода. И я ожил, почувствовав нестерпимую боль в каждой клеточке моего тела, из моих глаз потекли раскалённые слёзы, а глотка издала потенциально оглушительный, но на деле беззвучный крик – это был звук вернувшейся души. Я выглядел откровенно жалко, но эти женщины смотрели на меня как на героя – женщины всегда так смотрят на любимого мужчину, независимо от его внешнего вида и недостатков.
Д – Но, получается, что всё это был просто обман! Это не было ЧУДОМ – ты ведь точно знал, как тебя «воскресить», и Бог не сыграл тут никакой роли!
И – В нашем мире не бывает чудес, Дэн, потому что достаточно и того, что мы есть друг у друга. Это всё, что я пытаюсь тебе сказать.
Д – Тогда зачем всё это!?
И – Затем, что вы в меня верили, Дэн. Каждый человек из кричащей толпы, каждый младенец на руках у матери, каждый солдат, который сделал мне больно, и даже те, кто подписал приказ о моём распятии – они все ВЕРИЛИ в меня, Дэн, и я не хотел их разочаровывать.
В моей груди всё сжалось, а в горле встало комом. Я хотел обвинить его во лжи, но в то же время мне казалось это глупостью. Ведь он не виноват.
Д – Тогда… просто, скажи мне честно, ты и вправду веришь в Бога? В смысле Он же ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СУЩЕСТВУЕТ, ведь так?
Я уже знал его ответ: у Иисуса было такое лицо, будто он отец, который хочет сказать своему сыну, что тот на самом деле приёмный.
И – Я… я не знаю, Дэн… Извини…
От его слов моё сердце сдулось и упало на дно туловища. Это был крах… Это была катастрофа… Я снова остался ни с чем.
И – Ты во мне разочарован, Дэн?
Д – Да нет, просто… Ты знаешь… Я привык думать, что Твоя жизнь это… сплошное чудо…
И – Дэниел, у меня искусственное сердце, но я всё равно люблю вас! У меня учащается сердцебиение каждый раз, когда я думаю о том, что смог сделать вас счастливыми! Разве ЭТО не чудо?
Д – ЛЮБИШЬ? Тогда почему ты не пришёл раньше, чтобы предотвратить эту блядскую войну!? И почему ты позволял нам НАЛОЖИТЬ НА СЕБЯ РУКИ после всей этой чертовщины!? ЭТО У ТЕБЯ ТАКАЯ ЛЮБОВЬ!?
И – Я ПЫТАЛСЯ остановить эту войну, Дэн! Но вы всё равно её начали, совершенно игнорируя мои послания! И я не хотел прибегать к своей чудовищной силе, которая могла погубить вас! Но вы не оставили мне выбора! Вы собрали в одном месте СТОЛЬКО ГРЕХА, что это могло привести к НАСТОЯЩЕЙ КАТАСТРОФЕ! Я должен был остановить это безумие, Дэниел! Ваши души мог поглотить Хаос! И тогда уже никто бы не смог вам помочь! Я спас ваши ДУШИ, Дэниел! Я сделал для вас ВСЁ ВОЗМОЖНОЕ! Как ты можешь меня в этом упрекать? Ваши души остались СВЕТЛЫ, и это лучшее, что могло произойти с вами в тот злосчастный день! Ваша бессмысленная кровавая битва могла породить в этот Мир ХАОС, и тогда даже я не смог бы вам помочь!
Д – Бессмысленная!? – тут я мог крыть только эмоционально. Битва действительно была неразумной. Нам тогда нахуй не сдался третий мир – от него уже не было дохода. Но мне всё равно было обидно.
И – Да, Дэниел. Бессмысленная, – произнёс он мягко и устало, понизив свой тон.
Мы с полминуты отдышались.
Д – Ну, хорошо. Я понял, почему ты такой важный и лучший для нас! Тогда ответь, зачем мы колонизируем космос? Ещё в такой спешке?
И – Потому что мы готовимся к войне с Хаосом.
«Готовимся к ВОЙНЕ» – это последнее, что я ожидал услышать от Иисуса.
Д – А… А что такое Хаос?
И – Хаос? – Иисус поднял с пола огромную чёрную цепь (она всегда там лежала!?), – Хаос – это то, что мешает проявлять нам истинную любовь, закрывает собой свет Человеческой Добродетели, силу Человеческого Добродушия. Хаос – это СТРАХ Человечества, который породили мы сами… Каждый раз, когда мы верили, что злились, жестоко убивали и насиловали, проклинали родных и обижали любимых, мы порождали СТРАХ. И этот страх сковывал наши тела и разумы, делая нас жёсткими, неповоротливыми и боязливыми, – Иисус обвязал цепь вокруг своей груди и сильно зажал ею себя, в – но в Мире находились и те, чья любовь, добродетель и сила добродушия были настолько светлы, что им удавалось уничтожать этот страх на Земле, и иногда даже почти полностью… Но это не решало главной проблемы: каждый страх, рождённый однажды человеком, дублировался в параллельном вневременном пространстве под названием Варп. А для пущего эффекта я назову это место Адом…
Д – Почему… почему ты не говорил об этом нам!?
И – Потому что у меня появилась возможность сделать всех вас счастливыми, Дэн! Пусть только на время, но всё же…
Д – Постой, то есть… Ты хочешь сказать, что сначала мы будем жить хорошо, как сейчас, а потом… всё Человечество погрязнет… в войне КОСМИЧЕСКОГО МАСШТАБА!?
И – Да, Дэниел. Сначала всё будет хорошо, а потом станет очень плохо. Но что бы не происходило, я могу поклясться тебе только в одном: мы – люди – всегда будем вместе. И мы отправимся туда, где не ступала нога человека. Мы выйдем за все возможные рамки, за все границы невозможного, и даже Сам Император не будет знать, ЧТО ожидает нас по ту сторону Вселенной…
По моему лицу стекали горькие, жгучие как раскалённый свинец слёзы. Я посмотрел на звёздное небо, с умопомрачением, я видел только Бесконечную Тьму. Мои уши заложило. Я не чувствовал своих членов. А в горле нарывало болью отчаяния и страхом одиночества, я буквально чувствовал вкус крови во рту. Я не мог произнести ни звука. Я мог только безмолвно кричать:
«ГОСПОДИ! Я же знаю, что Ты есть! Ты существуешь! И ты защитишь нас от этой напасти! Но скажи мне, почему Ты предписал Человечеству жить в этом бесконечном порочном круге, то возводящем человека на пьедестал, то опуская его в сердце Хаоса и разочарований!? За что ты обрёк нас на муки вечные!? И где Твои руки, чьё тепло я жажду услышать фибрами своей души каждый Божий день!? Где же Свет Твоей Истинной Благости, что направляет нас к Тебе!? Неужели Ты ошибся в расчётах Плана Своего!? Ты же обещал к нам вернуться!!! Ты обещал открыть нам Свой Свет!!! Ты же… обещал… Но я НЕ СДАМСЯ. Я буду искать Тебя! И пусть на это уйдёт целая ВЕЧНОСТЬ! Я знаю, в этом Мире есть нечто большее, чем какие-то войны и долбанутые циклы!.. Должно быть… Иначе… Всё это зря… Всё это не по-настоящему… Жизнь должна быть больше, чем этот ёбаный круг! Жизнь должна быть… должна быть больше того, что я когда-либо мог бы себе представить… Больше! Чем мог бы представить…»
«ТЕМ ВРЕМЕНЕМ…»
Тут все горазды обижаться,
И все старались слёзы лить,
Но вы хотели размножаться,
А я хотел всех вас любить.
Я дал вам десять обещаний,
А вы промолвили в ответ,
Что нету большего страданья,
Чем от любви услышать «Нет!»
«Ну что ж» – сказал Я удручённо —
«Да будет так, как Сердце вам велит!
Но не забудьте мыслить увлечённо,
Когда философ Истину родит!
Когда наступит путь обратный,
Не подпускайте к сердцу Темноты!
К успеху поведёт вас ратный —
Император, чьи замыслы светлы!
Идите дети! Идите на Моё Молчанье!
И я клянусь, что вы найдёте путь из Бесконечности,
Сломив в сердцах все ваши страхи, боли и отчаянье,
Где жду вас Я – Творитель Хаоса и Человечности!!!»
