Елена Александровна Кралькина
Болдинская осень
10
Выйдя из института, Андрей почувствовал, что скинул с себя большой груз. Может, зря выложил все силовику? С другой стороны, кто не рискует, тот не пьет шампанское. Одному Андрею не справиться.
Андрей решил сразу поехать домой. Дома нарисовались проблемы с женой. Дочка Ксюшка проговорилась отцу, что мать пьет транквилизаторы втайне от Андрея. Жену Андрей любил. Конечно, он замечал, что с нервами у Эммы не все в порядке, но, чтобы дело дошло до транквилизаторов… С этим надо что-то делать. В проблемах Эммы, конечно, виноват отец – самодур и деспот. Самое ужасное, что тесть ненавидел не только Андрея. Почему тесть ненавидит свою старшую дочь, Эмму, Андрей не мог понять при всем желании. Тесть пристально следил за жизнью Андрея и Эммы и целенаправленно убирал из их жизни все, что им нравилось. В качестве ответной меры Андрей научился не показывать своих пристрастий и надел на себя личину холодного, безразличного циника. А вот Эмка, хоть и психолог по призванию и образованию, переживала по поводу каждой каверзы отца и сильно нервничала. Наверняка таблетки выписал Эмке ее старый институтский друг и бывший жених – Борька. Андрей решил обязательно с Борькой встретиться и разобраться по-мужски. Эмка и ему, и Ксюшке нужна здоровая, а не с изуродованной таблетками психикой.
Андрей уже почти подъехал к дому, когда позвонил тесть и приказал приехать с отчетом о сегодняшнем дне. Андрей про себя чертыхнулся, хорошо хоть, Эмма с Ксюшкой тоже были вызваны в гости.
Тесть сразу же пригласил Андрея в кабинет. Внешне отчеты Андрея сильно походили на происходившее в доме Ниро Вульфа. Грузный тесть садился в большое кресло и закрывал глаза, а Андрей, как Арчи Гудвин, должен был пересказывать тестю все события, включая реплики действующих лиц. Все шло спокойно, пока Андрей не рассказал о своем предложении продавать несколько ухудшенную версию прибора за рубеж и завязать с дальнейшими разработками. Тут тесть открыл глаза и потребовал с этого места изложить поподробнее и в лицах, стал придираться к словам, уточнять формулировки. Андрей насторожился, тесть что-то нащупал, что-то, чего раньше не просчитал. Естественно, что своих мыслей тесть не выдал. Предупредил, что вечером уезжает, по крайней мере, на неделю по делам, и велел докладывать о состоянии дел ежедневно по телефону. Андрей выдохнул.
Вместе с тестем Андрей прошел в гостиную. Там гремел грандиозный скандал. Теща подарила Ксюшке платье для ее выступления на школьном вечере. Ксюшке платье очень понравилось, оно соответствовало всем канонам, предписанным глянцем. Эмма считала платье категорически неподходящим. Андрей внутренне согласился с женой. Он старался выглядеть спокойно и невозмутимо, но внутри у него все закипело. Платье было совершенно непотребным, теща вообще умом не отличалась, но сейчас превзошла саму себя. Андрей никогда не скрывал, что придерживается консервативных взглядов на моду. Он вырос в провинции в неполной семье с мамой – учительницей музыки, где всегда все было традиционно и пристойно. Сейчас ему сильно захотелось что-нибудь разбить и долго громко орать, может быть, даже ногами потопать, но… скандал надо было как-то прекращать. Андрей не стал запрещать дочери надевать платье, он предложил взять его домой и там все спокойно обдумать и обсудить.
Всю дорогу домой Андрей обдумывал ситуацию. Как разобраться с Ксюхой и платьем, он придумал на раз. С Эммой сложнее: надо узнать, что ее грызет, что заставило ее пить таблетки? В принципе, это проблема тоже решаемая, а вот если его закроют или, того хуже, убьют – надо смотреть правде в глаза, – его девочки погибнут. Эмка пополнит ряды пациентов психушки, а из Ксюхи сделают дорогую шлюху вроде Эмкиной младшей сестры – Нинки. Вот с этим Андрей согласиться не мог никак. Ксюха – это святое. Андрей должен бороться и победить темные силы. Помочь ему в этом должна Эмма.
11
Наталья Алексеевна, Егорова теща, сразу заметила, что с ним что-то не так, и поняла причину.
– Егор, не волнуйся, у Ленки на работе случился форс-мажор, она куда-то за город к академику поехала. Недавно звонила, что уже едет домой.
Егор выхватил телефон:
– Ленка, ты где? Я сейчас за тобой приеду. Что значит не надо? Ты уже во двор въезжаешь? Тогда я побежал тебя встречать.
Через пять минут Наталья Алексеевна попросила Майка посмотреть в окно: приехала ли уже, наконец, Ленка? Все заждались, давно пора подавать ужин.
– Мать, давай уже ужинать, есть хочется, сил нет. Ленка приехала, только они с Егором домой не спешат.
– Что так?
– Целуются…
По Елениному виду Егор сразу понял, что настроение у нее боевое, и расспрашивать не стал. В гостях у Полянских был Сергей Зимин. Он-то и призвал Ленку к ответу.
– Признавайся, кому на хвост наступила, кому про развод говорила. Все говори, начнешь врать или чего недоговаривать – сразу пойму. Здесь дело не просто семейное, можно сказать, государственное. Кто-то настоящую провокацию нам устроил.
– Дядь Сереж, да я и не собираюсь врать. Все началось с того, как к нам в институт пришел козел Макс.
– Мама, а козлик Макс был серенький или беленький? Вы его изучали?
Елена с недоумением посмотрела на дочь, прыснула и ответила: «Серенький». Про себя она решила, что от этого серенького козла завтра не оставит ни рожек, ни ножек.
– Лилечка, только козлика зовут не Макс, а Миксик. Козлику очень нравится Микки-Маус, он хотел, чтобы его тоже так звали, но Микки-Маус все же мышка, поэтому козлик придумал себе имя Миксик, – Лена решила на всякий случай перестраховаться: вдруг к ней заглянет кто-нибудь из коллег и захочет пообщаться с Лилькой. – Итак, все началось с того, что к нам в институт пришел новый зам. директора – Максим Олегович Козлов, а наш директор, Валерий Иванович, сломал ногу. Вы знаете, что я сейчас работаю вместе с отличной теткой – Раисой Юрьевной, у нас полный консенсус. Некоторое время назад нам спустили сверху несколько тем, можно было выбрать, чем заниматься. Раисе одна тема сильно глянулась, с ее кандидатской перекликалась. У Раисы руководителем был наш самый знаменитый академик – Семечкин. У нас в биологии даже есть закон Семечкина. Так вот этот закон считается незыблемым, а у Раисы при некоторых условиях получались результаты, которые в этот самый закон не вписывались. Семечкин этим очень интересовался. К сожалению, развить результат Раисе не удалось, чего-то из оборудования не хватило. Ну, мы с Раисой решили тему взять и в ней покопаться. Очень быстро выяснилось, что чувствительности у наших приборов не хватает. Я об этом рассказала Майку с Ларкой. В детали вдаваться не буду, но мы с Майком скинулись и купили самое крутое оборудование. У наших ни у кого такого нет. Валерий Иванович еще до того, как сломал ногу, разрешил разместить все приборы у нас в лаборатории. В общем, поначалу мы с Раисой приуныли: все получалось точно, как предписывает закон Семечкина. А потом у нас аспирант случайно неправильную температуру выставил – и тут поперло! Мы температурный интервал расширили, да еще Ларка с Майком предложили наши образцы в слабые электрическое и магнитное поля положить – получилось чудо чудное. Только успевай эксперименты ставить и результаты подклеивать. Решили мы с Раисой начать публиковаться. Думаете, кто-то проникся? Все рецензенты как один написали, что раз данные противоречат закону Семечкина, значит, у нас эксперимент грязный. В общем, мы поняли, что, кроме Семечкина, нам никто не поможет. Мы красивую презентацию подготовили, и я стала пихать Раису, чтобы она Семечкину позвонила, а она ни в какую, стесняется. Я ей сто раз говорила, что не может быть, чтобы ее Семечкин забыл, а она чуть не плачет и не звонит. Здесь выяснилось, что Козлов тоже у Семечкина диссертацию делал. Я к нему: «Помогите связаться с академиком». А он захотел сам сначала презентацию посмотреть. Я пошла. Прихожу, а у него в кабинете на столе – тарталетки с икрой, шоколадные конфеты, чай, кофе. Я к компьютеру, а Козлов меня за стол усадил, мол, нельзя же только о работе думать. Ну, я тарталетку съела, конфеткой закусила и к компьютеру. Козлов рядом со мной уселся и завел волынку, какая я интересная женщина. Я ему на экран пальцем тычу, а он меня по коленке начал гладить. Тут я разозлилась и донесла до него инфу, что не люблю тактильных контактов, тогда этот урод полез обниматься. Я ему по рукам дала, флешку забрала и ушла. Это было вчера. А сегодня Максим Олегович явился к нам в лабу, довел до нашего сведения, что презентацию нашу посмотрел и считает, что мы туфтой занимаемся. Нашу тему он прикрывает и предписывает нам заниматься одной мусорной темой, которую никто из наших не взял. Я только-только от анонимки отошла, а тут – как обухом по голове. Что делать? Я у Раисы телефон Семечкина взяла, сама ему позвонила и презентацию по мейлу послала.
– Елена, почему ты раньше ничего мне не рассказала? На Семечкина через Свирского выйти – раз плюнуть. Ну и чучелу вашему уж я как-нибудь по башке настучать бы сумел, – Егору было стыдно, он в последнее время зациклился только на своей работе, а Ленкиной совсем не интересовался. Даже о том, что они с Майком прибор купили, не знал.
– Егор, ты знаешь, я женщина самостоятельная. Свои проблемы я привыкла и хочу решать сама. То, что ко мне пристал этот урод, дело житейское. Я не могу каждый раз тебя ждать, чтобы нахалов на место поставить… Так, мысль сбил. На чем я остановилась? Семечкин мою презентацию посмотрел и попросил срочно приехать. Сам он приехать не мог: простудился. Я взяла такси и поехала одна, Раисе внука из школы надо было забирать. Когда приехала… – Елена притормозила.
Она хотела сказать, что Семечкин писал кипятком, но взгляд ее упал на дочку. Лиля сидела на коленях у деда, рисовала козлика, но ушки у нее точно были на макушке. Лена решила выбрать более нейтральное выражение:
– Когда я приехала, Иван Иванович был очень возбужден. Оказывается, он давно подозревал, что его закон работает только в определенном диапазоне условий, и вот теперь дождался… Я рассказала, что Майк с Ларой считают, что, скорее всего, его закон работает, просто при других условиях накладывается еще один процесс, который идет в другую сторону. Иван Иванович обещал это обдумать и наметить план работ. Тогда я нажаловалась на Козлова и настучала, что он прикрыл наши работы. Семечкин сейчас же позвонил нашему директору и попросил прекратить произвол. Они договорились еще попозже переговорить, вроде бы Валерий Иванович выздоровел, а я поехала домой. Теперь все.
– Ленка, не все. Кому ты про развод говорила? Наш начальник охраны выяснил, что все разговоры о вашем с Егором разводе пошли из твоего института, – Зимин решил докопаться до дна.
– Дядя Сережа, никому я про развод не говорила. Ой, вспомнила, дня три назад… Козлов повадился к нам с Раисой ходить каждый день и комплименты делать. У Раисы сын – помощник депутата, а у меня муж – его Сиятельство Георгий Викторович Романшин, можно сказать, Небожитель. Ну вот, он пришел и как пошел языком трепать: уж какие мы красивые, умные и т. д. и т. п. Меня зло взяло, столько времени на ерунду теряем. Я тогда немножко съязвила и вопрос на засыпку задала: «Максим Олегович, интересно, если бы мы с Романшиным разошлись, какие из моих достоинств пережили бы это событие?» Все, больше никогда и ничего про развод не говорила.
Наталья Алексеевна встала и пошла на кухню за пирогом. Сережка поднялся вслед за бабушкой. Как только он решил, что взрослые его не слышат, раздался театральный шепот: «Бабушка, а мама с папой не разведутся?» Это услышала Лиля и в свою очередь спросила у деда, что такое «разведутся».
– Лилечка, разведутся, ну, если бы мама и папа поссорились и стали бы жить отдельно.
– Какой Сережка все-таки глупый. Как мама с папой разведутся, если они оба живут здесь вместе с нами и никогда не ссорятся? – Лиля продолжила рисовать.
12
Всю дорогу домой Ксюша дулась на родителей, а как только переступила порог квартиры, заявила:
– Папа, это ты специально у деда лапшу мне на уши стал вешать, что насчет платья нужно еще что-то обдумать? Решил уговорить меня, что платье плохое? Я его все равно надену, можешь не сомневаться. Мне платье нравится, и бабушке с тетей Ниной, между прочим, тоже. Все девчонки будут в таких платьях, а я – в черной юбочке и белой блузочке? Может, еще белые гольфики надеть, как в детском саду?
– Белые гольфики не надо, и юбочку с кофточкой можно найти поинтересней. Просто в этом платье ты будешь как все. Сама же говоришь, что все девчонки будут в таких платьях. Все вы будете, как близнецы инкубаторские. Ты же где-то там в каком-то конкурсе собралась участвовать. Как же ты сможешь победить, если будешь как все?
– Ну и что ты предлагаешь?
– Ты сама думай. Я в школе как-то первое место занял, романс «Я усталый, старый клоун…» Вертинского исполнял. Сильно от других отличался.
– Вертинский – это отстой!
– Сама ты отстой. Помню, мы с мамой сначала музыку на магнитофон записали, я на фортепиано играл, а она на скрипке, а потом я уж под эту музыку репетировать сам романс начал. У мамы подруга в театре работала, мне там выдали фрак, рыжий парик и котелок. Я себе очень нравился. По молодости так было здорово петь:
Звенят, гудят джаз-банды,
Танцуют обезьяны
И бешено встречают Рождество,
А я, кривой и пьяный,
Заснул у фортепьяно
Под этот дикий гул и торжество.
Потом я незаметно доставал фигурку ангела из рукава, изображал, удивление, восторг, стыд. А в самом конце, после слов:
Я внимал жестокой речи.
Утирая фраком слезы,
Слезы боли и стыда.
А высоко в синем небе
Догорали Божьи свечи.
И печальный желтый Ангел
Тихо таял без следа…
– я снимал черные очки, а под глазом у меня была нарисована большая черная слеза. Аплодисменты стояли оглушительные.
– Папа, спой! – начала клянчить Ксюша.
Что не сделаешь ради любимой дочери?.. Андрей нашел старую запись музыки, надел черные очки, старую шляпу и… превратился в усталого, старого клоуна. Эмма каждый раз поражалась, как легко Андрей может перевоплощаться. Эмма несколько раз слышала этот романс в исполнении Вертинского, но оставалась равнодушной, а тут чуть слезу не прошибло. Заключительный аккорд играла только скрипка, не так, как в оригинале у Вертинского. Непонятно, как это получалось у свекрови, но в этих нескольких нотах был слышен крик души. Ксюшка пришла в восторг. Что-что, а с музыкальным вкусом у нее было все в порядке.
– Пап, а если мне тоже клоуном нарядиться. Как ты думаешь, у меня получится?
– Получится, если работать будешь. Мама тогда со мной много занималась.
– Пап, а что с платьем?
– Думаю, ты должна пародию изобразить на какую-нибудь из этих кривляк, которых все время по телевизору показывают. Платье как раз для этого подойдет. Не дуйся. Отстой твое платье, я это тебе как мужчина, не как отец говорю. В женщине загадка должна быть, а тут – сразу все наружу. Такое только козлам нравится. Все, иди уроки делай, а мне с твоей мамой поговорить нужно. Мы пойдем с ней пройдемся немножко.
Андрей, пока изображал клоуна, видел, что Эмма отошла после скандала у родителей и оживилась, а как только он сказал, что хочет с ней поговорить, напряглась и ушла в себя. Андрей вывел жену на улицу и предложил пойти пройтись чуть дальше на бульвар. Эмма послушно прошла несколько шагов, а потом резко остановилась.
– Андрей, если ты хочешь сказать, что решил со мной развестись, идти далеко не надо. Если ты так решил, я согласна. Только Ксюшка должна остаться со мной.
Андрей ждал чего угодно, только не этого.
– Эмма, ты в своем уме? Что ты удумала? С чего ты решила, что я хочу с тобой развестись?
– Я знаю, что у тебя есть другая женщина. Ты встречаешься с ней на даче. Алла Нилова несколько раз видала, как ты ехал на дачу в рабочее время. И вообще, ты теперь большой начальник, и я тебе не подхожу. Тебе нужен кто-то вроде Алки.
Андрей разозлился: только выяснения отношений с женой ему сейчас не хватало!
– То, что Алка – стерва и дура, я знаю давно, но то, что ты такая дура, для меня сюрприз. Ты что думаешь, твой папаша не разнюхал бы, если бы я завел себе любовницу, и не стер бы меня с лица земли? Смешно, ей богу. Запомни раз и навсегда. Первое: я собираюсь жить с тобой долго и счастливо. Второе: никакой женщины у меня нет. Насчет дачи расскажу позже. Алку я прибью. Третье и самое главное. Сейчас ты мне очень нужна и как жена, и как эксперт-психолог. Ты знаешь, куда я вляпался из-за твоего папаши? Я теперь директор завода, который должен выполнять государственный оборонный заказ, там все должно быть секретно. А я в этом, как свинья в апельсине. Ты понимаешь, что меня можно подставить на раз? Если меня закроют, что будете делать вы с Ксюхой? У меня от всего этого голова пухнет, а ты с разводом. Ты хоть знаешь, у кого твой отец завод купил? У Плахотнюка. Слышала такую фамилию?
– Андрей, а ты с отцом советовался насчет завода? Что тебе с этой секретностью делать?
– Эмма, может, это он и решил меня подставить. Я во всем должен разобраться сам.
– Отец не может хотеть тебя подставить. Что угодно, только не это. Он знает, что я тебя люблю. А вот Плахотнюка он ненавидит. За что, не знаю. Я этого самого Плахотнюка видела только один раз, совсем маленькой девочкой, даже странно, что все хорошо помню. Отец привел меня на елку в свое министерство. Я там водила хороводы вокруг елки, а потом ко мне подошел мужчина, дал конфету и сказал, что я очень красивая. Я конфету взяла и уже хотела положить ее в рот, но тут подошел отец, выхватил у меня конфету и дал по пятой точке за то, что конфету у незнакомого взяла. Мужчина рассмеялся:
– Что, Колька, боишься, что отравлю? Ребенка не трону. Ничего не докажешь, даже не старайся.
Отец тогда больно сжал мою руку:
– Я и не собираюсь ничего доказывать, я просто тебя грохну. Молись, чтобы у Эммы ни один волос с головы не упал. Если что, я виноватого искать не буду, грохну сразу.
Отец повернулся, и мы ушли. Плахотнюк тогда вслед нам сказал что-то вроде: «Глаза-то у нее точь-в-точь, как у Марты, а уши – мои», – и засмеялся. Я на всю жизнь запомнила, как у отца руки дрожали. Он меня за руку вел, а руки дрожали.
– Может, ты неродная дочь?
– Нет, точно родная. С месяц назад отец мне свое завещание показал. Он собирается почти все мне оставить. Чужому ребенку он бы ничего особо хорошего делать не стал. Что ты от меня хочешь, как от психолога?
– Завод должен освоить выпуск разработки одного НИИ. Мне нужно знать, на кого я там могу опереться, кто не подведет. Ты двойное дно у людей сразу видишь. Помоги. Сама понимаешь, на Матвея положиться я не могу. Сибарит.
– Это не вопрос, чем могу, помогу. Так что насчет дачи?
– Черт подери, не хотел пока про дачу говорить. Рано немножко. В общем, так: на дачу я езжу играть на скрипке. Мать предупреждала меня, дурака, что я без музыки не смогу. Я музыкалку, как матери обещал, окончил, а потом завязал. Завязать-то завязал, а как Ксюха играть начала, понял, что больше без скрипки не могу. Скрипку я купил, хорошую, даже очень хорошую, чтобы потом Ксюшке пригодилась. Попробовал играть – пальцы не слушаются. Стыдно перед Ксюхой. Вот я и стал на дачу ездить и заниматься. Сейчас уже немножко получаться стало. Если хочешь, можем сейчас прямо на дачу поехать, и ты своими глазами все увидишь. Даже, может быть, услышишь, если захочешь. А Алку, стерву, я точно прибью.
– Подожди, Андрей. У меня голова кругом. Ты давно скрипку купил?
– Да где-то уже полгода.
– Так меня Алка с Нинкой полгода уже достают, что ты мне изменяешь.
– Ты потому эти таблетки дурацкие пила? Мне Ксюха все рассказала. Я думал, тебя отец довел. Имей в виду, что я Борьке твоему морду за эти таблетки набью. Вот немножко с заводом разберусь и набью.
Эмма заплакала, Андрей ее обнял и поцеловал. На дачу они поехали втроем; ждать, пока отец привезет новую скрипку, Ксюша была категорически не согласна. До позднего вечера они с отцом музицировали, а Эмма сидела на диване и тихонечко плакала. Уже ночью Андрею позвонил Василий Ильич. Он попросил Андрея в десять тридцать быть у завода, но на территорию не входить, пока он не даст отмашку. К одиннадцати Ильич попросил пригласить Нилова. И еще для оперативной связи Ильич попросил Андрея взять его протеже себе в секретарши.
13
Матвею Нилову все в институте в целом понравилось. Что бы там ни выдумывал Андрей, Матвей был доволен, что побывал на испытаниях. Конечно, что там такого, в этих приборах, что заставляет их так хорошо работать, он не понял, но он и не стремился понять. Главное, что он увидел реакцию вояк. Прибор был принят на ура. Значит, будет востребован сначала на нашем рынке, а позже, когда пойдут в серию приборы следующих поколений, можно будет и об экспорте подумать. Тесть не обманул, дело стоящее. И Романшин производит впечатление надежного человека. Выдержанный. Андрюшка чего только ни вытворял, а Романшин, что называется, бровью не повел. Только смотрел на Андрюшку внимательно, видимо, старался угадать, зачем весь этот цирк Андрюшке нужен. Матвею размышлять, зачем Ветров строил из себя клоуна, было лень. Он вышел из института, подумал, подумал и поехал обедать. Хорошо, что институт в центре, до любимого ресторана рукой подать. Матвей сделал заказ по телефону, и к его приезду в его любимом кабинете стол был уже накрыт, и официант мгновенно подал закуски. Матвею в ресторане все нравилось: и белизна накрахмаленной скатерти, и столовое серебро, и сверкающий хрусталь, а главное, атмосфера консервативной роскоши. Матвей вообще старался посещать заведения только для солидных людей.
После ресторана Матвей обошел несколько антикварных магазинов, но ничего стоящего, что привлекло бы его внимание, не обнаружил. Зато у букинистов нашел прижизненное издание рассказов Чехова. Это была страсть Матвея, он собирал книги, изданные при жизни писателей. В его библиотеке уже было больше сотни томов. В том же букинистическом Матвей прикупил еще и книгу брата Романшина – Кирилла – об истории их семьи. Теперь будет чем занять вечер. Домой Матвей отправился пешком, променад для здоровья совершенно необходим.
Квартира у Матвея была отменная. На самом деле она состояла из трех больших квартир. Как входишь – большая прихожая, в которой впору ставить камень с указателем возможных направлений движения. Так вот, если идти прямо, то попадешь по желанию или в громадную гостиную, или в столовую, соединенную с кухней. Налево пойдешь – попадешь на половину жены – Аллы. Кстати, Алла в качестве жены Матвея вполне устраивала. Выглядела фешенебельно и даже дома никогда не ходила распустехой. Это Матвей ценил особо. Что до ее капризов и вечных ссор с окружающими дамами – Матвей такими мелочами не заморачивался. Зачем? Так и проблемы с пищеварением нарисоваться могут.
Как правило, приходя домой, Матвей не шел ни прямо, ни налево, Матвей шел направо. Здесь было его царство: кабинет, библиотека, спортивная комната и оранжерея. Вмешательства Аллы в интерьер своей части квартиры Матвей не терпел. У него все было так, как ему нравилось: дорого, со вкусом, без всяких лишних украшательств и женских штучек. Матвею очень нравилось, что у него в библиотеке пахло дорогим табаком с ванилью, а в баре виднелись бутылки дорогого коньяка и виски. Матвей не курил и практически не пил, но табак и спиртное казались ему очень подходящими предметами интерьера мужского обиталища.
Матвей был сыт, поэтому он намеревался дома сразу пойти к себе. Он уже мысленно любовался томиком Чехова у себя на книжной полке, поливал свои орхидеи и садился в любимое кресло с книжкой Кирилла Романшина. К сожалению, жизнь, случается, преподносит нам сюрпризы, причем не всегда приятные. Матвей очень удивился, но дома, в прихожей, он застал жену, мягко говоря, не в лучшем расположении духа.
– Матвей, ты почему так поздно? Ты, что, забыл, что я тебя жду?
– Аллочка, детка, я пришел, как всегда, даже чуть раньше. Что случилось? Я не знал, что ты меня ждешь.
– Ты же сегодня был на испытаниях.
– Был и был, что с того? Все прошло отлично. Там же все секретно, я все равно не могу тебе ничего рассказать.
– Не будь дураком! Мне плевать на все ваши секреты. Расскажи, как там Романшин.
– Георгий Викторович? А что про него можно рассказать? Хороший мужик, все у него, как по нотам. Коллектив у него хороший.
– Ты точно решил меня довести, еще про коллектив расскажи… Ты Георгию про меня сказал?
– Сказал.
– А он что?
– А он ничего. Только спросил, будешь ли ты принимать участие в руководстве объединением.
– Сволочь, я его замарашку теперь сгною.
– Аллочка, не трать свои нервы попусту. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, что вы с Романшиным совершенно разные люди. Разошлись, и слава богу. Он теперь счастлив со своей замарашкой, а ты со мной. Или я тебя чем-то не устраиваю?
– Ты пойми, он тогда слинял и даже слова мне не сказал. Записку оставил, что продолжать нашу семейную жизнь совершенно бессмысленно. Только ноутбук забрал, и все. Кто он, лимита чертова, и кто я. А он так со мной, как будто я никто.
– Аллочка, Романшин поступил как здравомыслящий мужик. Напрасно ты на него злишься. Если б он с тобой отношения выяснять начал, ты бы устроила грандиозный скандал. Зачем ему это? Он не лимита, вон до каких верхов дошел сам. Настоящий self-made man… Ты не находишь, что мы слишком долго говорим о Романшине? Может быть, мне пора начать ревновать?
Дальше Матвею пришлось изобразить африканскую страсть. Это помогло. Алла отвлеклась и после секса занялась просмотром модных журналов, чтобы своим внешним видом отправить замарашку в нокаут. Романшин должен понять, что и кого он потерял.
Наконец, Матвей сумел добраться до своего кресла и книги Кирилла Романшина. Дает же Бог людям талант! Простая военная история, а написано так, что Матвей до последней страницы не мог оторваться от чтения. Какая раньше жизнь страшная была, но в чем-то более правильная. Такой вот парадокс. Спать Матвей лег у себя в кабинете. На сегодня отведенный лимит на общение с женой он уже исчерпал.
Во втором часу ночи Матвею позвонил Андрей и попросил утром к одиннадцати часам прибыть на завод.
