Елена Александровна Кралькина
Болдинская осень
18
Матвей уже собрался ехать обедать в свой любимый ресторан, когда его перехватил Митя и пригласил отобедать вместе с их честной компанией. Матвей хотел отказаться (мало ли чем кормят в близлежащем кафе), но пересилило любопытство. На обеде должна была присутствовать жена Романшина.
Понять женщин очень трудно. Почему Алла считает Елену замарашкой, Матвей не понял. Женщина как женщина, даже очень обаятельная и симпатичная. Глаза блестят, улыбаются. Правда, никаких понтов. Маникюр отсутствует, и одежда сугубо демократичная, но что Романшину до маникюра? В принципе, ему, Матвею, маникюр тоже до лампочки.
Компания Матвею понравилась, все друг друга сто лет знают, за столом смеются, никто никому настроение не портит. Матвею на первое порекомендовали заказать борщ. Он попробовал – действительно очень вкусно. Только начали есть, к столу подошли Андрей, Эмма и дылда. Их сейчас же тоже усадили обедать.
Андрей протянул Матвею флешку и попросил срочно разобраться с бухгалтерией. Со счетов завода систематически пропадали деньги, это обнаружила Анюта. Матвей скривился: «Сегодня же пятница, в понедельник сделаю».
– Не в понедельник, надо сделать сейчас, край – завтра. Один раз гольф пропустишь, не развалишься.
– Что у вас там творится на заводе? Еще какой-то криминал, кроме наркоты? Помощь нужна? – спросил Егор.
– Положение хуже некуда. Все счета кто-то обнулил. Судя по всему, кто-то постоянно подворовывал. Иногда исчезали маленькие суммы, а иногда вполне приличные. Грешили на бухгалтершу, которая с прошлым директором за кордон намылилась, но, скорее всего, не только она. Вероятно, местные, заводские айтишники. Мне нужны компьютерщики, на которых можно положиться. Ночью приезжали специалисты, нашли следы взлома и в директорском компьютере, и в бухгалтерском. Мне нужен кто-то надежный, кто бы на постоянной основе работал.
– Зачем кого-то вызывали? – Митя пожал плечами. – У нас проверенные люди есть, им что-то хакнуть – именины сердца. Я им скажу, они все ваши проблемы на раз решат, может, и деньги отследят.
Мужчины углубились в обсуждение дел сугубо компьютерных, дамам неинтересных, поэтому разговор у женщин пошел свой, существенно более для них занимательный. Лена с Лизой узнали, что Эмма – психолог. Долго по специальности не работала, т. к. у дочки в детстве были проблемы со здоровьем, и Эмма была с ней занята день и ночь, а потом просто сработал принцип инерции. Сейчас устроилась волонтером в клинику, где лечат детишек с психологическими травмами: читает детям книжки, вместе с ними рисует, играет. Эмме очень нравится, особенно когда у детишек становится заметна положительная динамика: рисунки делаются более яркими, солнечными, на личиках появляются улыбки.
Когда Эмма узнала, что Лиза работает в институте, она как расхохочется.
– Значит, это Вы та самая Елизавета Сергеевна, которая генералу большой палец показала, когда он Андрея обматерил? Андрюшка дома так смеялся… Вы на Андрюшку не сердитесь, он придуриваться любит. Муж у меня очень талантливый. Ему бы в артисты пойти или в психологи, у него дар. Чего он только ни придумает, чтобы понять, с кем дело имеет. Вам он пять с плюсом поставил. Как мне повезло, что я смогла с Вами познакомиться. А Вы жену Георгия Викторовича знаете?
– Так вот же она, Елена Полянская. Мы с Ленкой, когда замуж выходили, большими феминистками были, решили себе свои фамилии оставить.
– Господи, какая же я дура. Конечно, я слышала, Лена, Вашу фамилию, Полянская, но как-то с Романшиным не сопоставила. Мне вчера, можно сказать, целый вечер о Вас рассказывали.
– Надеюсь, не очень плохое?
– Что Вы, исключительно хорошее. Только рассказывали люди, которые Вам гадость сделали. У меня есть младшая сестра, Нина, мы с ней никак. Интересы сильно разные. Нина замужем за небезызвестным Вам Козловым. Дурак, каких мало. Его вчера Ваш директор обвинил в том, что это он послал Вам с мужем анонимки, и попросил написать заявление об уходе. Макс анонимок не писал, он даже про них не знал. Анонимки написала Нинкина подруга – Алка Нилова. Сама светиться не стала, а попросила дуру Нинку передать письма каким-нибудь сотрудникам из Ваших институтов, чтобы они уже доставили их по адресу. Макс вчера меня целый вечер упрашивал, чтобы я, как психолог, придумала, как ему с Вами отношения наладить. Нинка вообще вчера целый день ревела, испугалась. Алка – стерва. Она мне полгода на мозги капала, что у Андрюшки любовница и он меня бросит, потому что я на гламур плюю.
– Меня Алла когда-то замарашкой обозвала. – Лена засмеялась. – Я тоже гламур как-то не очень. Алла – первая жена Романшина, угораздило же его на такой стерве жениться. А с Козловым мы квиты, его директор заставил мусорной темой заниматься, которую он на нас с начальницей хотел скинуть. Мы так смеялись…
– Эмма, а Вы можете сказать сестре, что анонимками заинтересовалась ФСБ? – спросила Лиза. – Егору же анонимку доставили аккурат перед началом государственных испытаний. Пугнем дамочек, может, у них мозги на место встанут?
– Обязательно скажу.
Женщины засмеялись.
Егор с Митей опустили ложки. Когда Ленка с Лизкой шепчутся, а потом смеются, жди беды.
– Чего удумали? Признавайтесь. На какую каверзу Эмму подбили?
Лена с Лизой опустили глаза, а Эмма выложила все. Матвей побагровел.
– Матвей, дело твое, но я тебя предупреждаю, что Алке просто так это все с рук не сойдет, – Андрей говорил ледяным тоном. – Я меры приму. Эмка полгода на транквилизаторах сидела, Алка ей напела, что у меня любовница и я развестись хочу. Хорошо, мне Ксюшка мне настучала. Про ФСБ хорошо придумали, надо было бы попросить хоть Ильича, чтобы с дурами кто-нибудь из органов пообщался и припугнул их как следует.
– Слухи по институту пойдут, – поморщился Егор.
– В вашем институте все давно в курсе, я про анонимки еще у вас в курилке слышал. Тогда подумал, что это Макс. Скорее всего, правда не он: трусоват. Елена Яковлевна, раз уж мы с Вами встретились, у меня к Вам вопрос из другой оперы, как всегда, на засыпку. Не думайте, что я Вас осуждаю или что-то в этом роде. Просто интересуюсь психологией, мотивацией поступков людей. Слышал, что Вы дорогущий прибор для работы на свои деньги купили. Это правда? Скажем так, поступок неординарный. Почему, зачем?
– Знаете, объяснить не очень просто, не каждый меня понимает. Для меня, для Егора, для Лизки с Митькой ответ очевиден. Говорить не о чем. Правильно сделала. А для других? Говорят, денег много не бывает. По мне, так идиотское мнение. У меня муж, Георгий Викторович Романшин, неслабо зарабатывает, нас с детьми обеспечивает. Мне тоже что-то платят, во всяком случае, мороженое на свои деньги я детям купить могу. У меня есть шуба, серьги с бриллиантами. Мне их Егор после рождения дочери подарил. Я серьги, наверное, целых два раза надевала. У нас есть квартира, дача: мы флигель к родительскому дому пристроили. Что еще? Егоровым родителям помогли поближе к нам переехать. У нас все есть, без гламура, конечно, но так, как нам нравится и как нам удобно. Что мне еще хотеть? Прихожу в магазин и не понимаю, что я тут делаю, ничего не хочу, все есть. Отдыхать, лежа на пляже, я не люблю. Чем я могу себя порадовать? Я работу свою люблю и хочу работать. Государству не до нас, не до наших хотелок, у него свои есть. Вот и купила себе прибор. Слава богу, деньги у меня есть. Я наследство в свое время получила. Егор мои деньги игнорирует, у нас домострой.
Егор хмыкнул, а Елена выразительно на него посмотрела и продолжила:
– У нас домострой, муж – главный добытчик, мои деньги не считаются, вот я себя на них и радую. Не знаю, доходчиво ли объяснила. Меня часто о приборе спрашивают. Типичный стереотип мышления. Сами подумайте: если бы я себе «бентли» купила, кто бы поинтересовался зачем?
19
Вечером Егор пошел к Василию Ильичу. Надо было прояснить ситуацию с заводом. Могут проблемы завода иметь отношения к институту или нет.
– Ты пока, Георгий Викторович, особенно не переживай, хотя проблем у нас прибавилось. Я уже кому надо сигнализировал, подберут Ветрову стоящего зама по режиму. Он там все разрулит. Не в этом проблема. Ты помнишь, что Ветров на банкете у тебя спрашивал? Он все о продаже наших изделий за рубеж волновался. Неспроста это. Ветров чует что-то, не знает ничего, но подозревает. Я покумекал, покумекал и решил: боится, что кто-нибудь нелегально разработку нашим потенциальным противникам запродаст.
– Но ведь это…
– Да, продажа Родины, именно так. Только у тех, кто продает, Родины нет. О них не беспокойся, они свое получат. Я чего опасаюсь? Как только о разработке в широких кругах узнают, как бы не было попыток к нам в институт внедриться не с лучшими целями. Не качай головой. Да, у нас все честные, сто раз проверенные. А если шантаж? А если, не дай бог, кто-то ребенку угрожать станет? С завтрашнего дня у тебя и основных разработчиков личная охрана появится. Не хмурься, и еще… по-дружески советую. Если финансы позволяют, найми ребят, чтобы за детьми присматривали. Я тебе наводку дам.
У Егора сердце ухнуло вниз. Что он наделал? Хотел спасти институт, науку, а подставил под удар семью, причем не только свою. У Лизки с Митькой – двое парней, да и Кирюхины мальчишки, наверное, тоже в опасности. Племянники для них с Ленкой все равно что свои дети. Егор долго думал, что делать. Решение далось не сразу. Был только один человек на свете, которому он мог все рассказать и которого мог попросить помочь. Это была Ленкина мать – Наталья Алексеевна.
20
Матвей поехал разбираться с заданием Андрея домой. На Аллу он решил пожаловаться тестю. Он единственный мог прекратить ее безобразия. Что называется, на ловца и зверь бежит. Вечером к Нилову заехал тесть. Тесть был очень обеспокоен положением дел на заводе. Рассказал по секрету, что у тестя Андрея на отдыхе вчера случился гипертонический криз, еле откачали. Сейчас вроде отошел, на все возможные и невозможные кнопки нажал. Часть денег уже нашли, виновные задержаны. Режимом на заводе будет заправлять ас. Все, теперь только вперед. Андрей – молоток, не растерялся. Матвей тоже молодец, кредит на зарплату рабочим оформил. Если все рабочие поувольняются, потом новых не найдешь.
Матвей рассказал тестю о проделках жены. Тесть подумал, подумал и выдал, что во всем виноват сам Матвей. Баба дурит, потому что ей делать нечего. Надо было детей заводить в свое время, теперь уже поздно. Матвей обиделся, правильно Андрей зовет своего тестя Карабасом, а Матвеева – Барабасом. Матвею только детей сейчас не хватало…
21
День шел за днем, месяц за месяцем, а решение проблемы невоспроизводимости параметров следующих поколений приборов не находилось. Ломали голову все: и Яков Михайлович Полянский, и супруги Зимины, и Лизка с Митькой. Ломали, ломали… и ничего. Получили финансирование, закупили оборудование – не помогло.
В том, что решение не находилось, Егор винил прежде всего себя. Возгордился! Ну, его на место высшие силы и поставили. Не по Сеньке шапка оказалась! Егора хвалили в министерстве, ему пожимали руки коллеги из соседних институтов, а Егору было стыдно, очень стыдно. Он ощущал себя стопроцентным лузером.
От полной безнадеги решено было попробовать промерить характеристики головок приборов в существенно более широком диапазоне внешних параметров. Дали простейшее задание Сушкину с Баранкиным: усилитель собрать; а они работу практически запороли. Ерунда получилась. Пришлось Егору самому схему поискать. Хорошо, что нашел. Митьке показал, тот одобрил. Вот теперь вечером, после рабочего дня, Егор сидел в лаборатории и паял. Сушкин с Баранкиным были в наблюдателях и не скупились на скептические замечания. Нет чтобы помочь. В помощники Егор взял себе Матвея Нилова. Ремонт на заводе уже сделали, кабинет Матвею отгрохали, но не сиделось ему там. Повадился по вечерам в лабораторию приходить и сидеть тихонечко в сторонке. Что просто так сидеть? Егор Матвея припахал, заставил держать пинцетом детали, которые Егор припаивал. За этим занятием их застал Андрей Ветров. Он аж рот открыл от удивления и сфоткал Матвея за «ответственной» работой.
– Матвей, ты, смотрю, уже специалистом стал! Что делаешь? Поделись знаниями.
– Вон видишь: прибор стоит, осциллограф называется. Обычно для того, чтобы наш прибор работал, нужно напряжение, не знаю какое, но на осциллографе сигнал две клетки занимает. Георгий Викторович решил увеличить это напряжение. У Сушкина с Баранкиным получились две с половиной клетки, а Георгий Викторович хочет три или четыре.
– Дохлый номер, – прокомментировали Сушкин с Баранкиным.
Егор не реагировал и паял.
Пока суть да дело, решили попить чай. Лиза ухаживать за Ветровым не стала, показала, где стоят чашки, и посоветовала не стесняться.
– Лизка, где печенье? Его днем полно было, – Сушкин полез в какую-то коробку.
– Где, где? Сожрали.
– Сушкин, сбегай ко мне в кабинет, – вклинился в разговор Егор, – у меня в холодильнике пирожки, вчера теща напекла. Там вроде много.
Настроение у народа улучшилось. Все уселись за стол. Пирожков действительно было много, и вкус – пальчики оближешь. Конечно, все нахваливали тещу Егора и просили передать, чтобы она пекла пирожки почаще. Андрею в лаборатории было очень интересно. Любопытно посмотреть на рабочий процесс ученых изнутри. Сразу бросилось в глаза, как народ был одет. На директоре одного из ведущих институтов был рабочий халат, который видал лучшие дни лет десять назад. На ногах – старые кроссовки, которым давно уже пора было закончить свои дни на помойке. На Елизавете босоножки были поновее, но тоже не очень. Общались люди друг с другом без соблюдения субординации, все время подкалывали друг друга. При этом как-то умудрялись делать общее дело. Андрей не был бы Андреем, если бы не задал вопрос на засыпку:
– Господа Сушкин и Баранкин, вам не западло, что вами женщина руководит?
Лизавета фыркнула, а Егор оторвался от схемы и насторожился: как бы Лизе чего обидного не сказали.
– С женщинами вообще тяжело, – почесал затылок Сушкин, – но ведь у нас в начальницах не просто женщина, а Лизка. Она у нас о-го-го!
– А кто сказал, что Лизке кто-то подчиняется? – Баранкин засмеялся. – Молчу, молчу, Лизок, не хочу наряд вне очереди.
Егор припаял последний проводок и объявил, что работа закончена.
– Черный провод – земля, красный – сигнал, желтый и зеленый – как всегда.
Лиза взяла усилитель у Егора и подсоединила его куда надо. Сушкин проверил и завопил:
– Лизка, ты, что, дура? Егор ясно сказал: красный провод – земля.
Митя проверил еще раз. Лиза все сделала верно.
Все столпились вокруг усилителя и включили питание. Матвей еле сумел скрыть разочарование: напряжение было меньше двух клеток. Баранкин с Сушкиным торжествовали. Егор спокойно попросил не торопиться с выводами и начал что-то подкручивать в схеме. Сигнал стал медленно увеличиваться: две клетки, две с половиной, три. Баранкин с Сушкиным примолкли. Егор продолжил что-то крутить. Когда сигнал достиг четырех клеток, Егор остановился. Объяснил, что дальше могут быть проблемы, на большую мощность усилитель не рассчитан. Митька предложил проверить, когда усилитель выгорит. Деталей полно, быстро все перепаять можно. Егор стал крутить дальше, когда сигнал превысил пять клеток, вдруг что-то затрещало, сигнал с экрана осциллографа исчез, и запахло горелым. Митя быстро проверил схему и объявил, что поломка ерундовая: сгорел только один резистор. Он быстренько перепаял схему, и все опять столпились у установки. Теперь к усилителю подключили головку, все затаили дыхание: поможет более высокое напряжение или очередная гипотеза полетит коту под хвост?
Когда напряжение достигло двух клеток, Андрей увидел, что второй луч осциллографа нарисовал на экране что-то вроде пупа на ровном месте, по-ученому – максимум, или резонанс. Андрей узнал, что чем пуп выше, тем лучше. Егор стал увеличивать напряжение – пуп чуть-чуть вырос, а потом стал уменьшаться. Как понял Андрей, это означало конец всем надеждам. Решили все же проверить весь диапазон напряжений. Митя захотел увеличить чувствительность, чтобы получше разглядеть пуп, но случайно ошибся и крутанул другую ручку. Андрей открыл рот: на экране теперь было два пупа, причем второй был раз в десять больше первого. Удивился не только Андрей. Господа ученые были ошеломлены. Резонанса на более высоких частотах никто не ожидал. Теория утверждала, что его там не должно быть в принципе, а вот практически…
Решили посмотреть, как второй максимум зависит от напряжения. При малых напряжениях был только один первый максимум, потом он начал уменьшаться, зато появился и стал расти второй, а потом рост второго замедлился, и появился третий.
– Феноменально! Мы – клинические идиоты, нет чтобы раньше на более высоких частотах резонанс поискать, – непонятно, то ли Лиза обрадовалась, что что-то, наконец, получилось, то ли расстроилась.
– Так, Лизка, если бы у нас все сразу получилось, кто бы нам на работу столько денег отвалил? – У Сушкина взгляд на жизнь был более прагматичным. – Иди сообщи отцу, а то они с Яков Михалычем уже два раза звонили, интересовались, есть эффект или нет.
– Рано еще, давай бракованную головку поставим, посмотрим: вдруг там на более высокой частоте тоже резонанс есть.
Поставили бракованную головку. Первый максимум был никуда не годным, зато второй… «Господи, какая красота!» – восхитилась Лиза.
Андрей старался относиться к жизни скептически и ничему не удивляться, но сегодня… у него даже мурашки по коже побежали. Андрей посмотрел на Матвея, тот радовался, как ребенок. Да… есть что-то в науке неуловимо притягательное. Андрей всю жизнь считал ученых шизиками, а сейчас даже позавидовал…
– Георгий Викторович, что, судьба второго и третьего поколения приборов решена? Можно в серию? – спросил Андрей.
– Что Вы, сегодня мы увидели только маленький лучик в конце туннеля. Работы еще очень много, не говоря уже о том, что хорошо бы разобраться, почему резонансы появляются на более высоких частотах. Теоретически там ничего не должно быть. Кстати, Андрей Евгеньевич, у Вас какое-то дело ко мне или к Матвею Матвеевичу?
– Нет, я просто пришел сказать, что сегодня мы сделали первую пробную партию из десяти приборов. Это наш первый успех!
Сушкин с Баранкиным завопили: «Ура», а Лизавета пожала Андрею руку и улыбнулась.
22
Алла стала капать на мозги Матвею, что окончание ремонта на заводе и начало выпуска приборов надо как-то отметить. В новом кабинете у Матвея она побывала и в целом его одобрила. Матвей подозревал, что на его кабинет Алле было совершенно наплевать, а приходила она с целью показать себя Романшину, нацепила на себя все только лучшее. Матвей тоже не лыком шит, заранее принял меры и исключил даже малейшую вероятность встречи Аллы с Егором.
С одной стороны, отметить, действительно, было что, особенно имея в виду, что и в институте наметился явный прогресс. С другой стороны, зная стервозный характер Аллы, Матвей боялся скандала. Вряд ли его женушка оставит в покое Романшина с его милой женой. Матвей был уверен, что его слова для Аллы ничего не значат. Сколько бы он ни просил ее отстать от Романшиных, она сделает по-своему. Матвей решил сыграть ва-банк и пригрозил Алле, что напьется как свинья, если она будет приставать к своему бывшему, а в свинском состоянии будет хрюкать, чтобы ее опозорить. Матвей сам себе удивился: как ему в голову пришла такая глупость? Всю свою прошлую жизнь он старался вести себя как солидный человек.
Андрей положительно отнесся к идее праздника, и в результате на вечер в ближайшем развлекательном комплексе был снят концертный зал с рестораном. В программе мероприятия предполагался концерт и фуршет.
Егор с Митей пришли на праздник одними из первых сразу после окончания рабочего дня. Лена с Лизой должны были подойти чуть позже, они поехали домой переодеваться. «Как будто на них кто-нибудь смотреть будет», – ворчал Митька по этому поводу. А Егор смиренно готовил себя к долгому ожиданию. К чему он оказался совершенно не готов, так это к встрече со своей бывшей. Он уже и думать забыл, что Матвей женат на Алле. Она сама подошла к Егору.
– Здравствуй, Георгий, видишь, судьба опять свела нас вместе.
Егор с надеждой посмотрел на Митьку, почему-то он надеялся, что Митя ему поможет, но Митька, гад, как только понял, что к чему и кто такая Алла, сейчас же слинял. Как всегда, Егор мог рассчитывать только на себя.
– Здравствуй, Алла, судьба действительно заставила нас встретиться, но, слава богу, при совершенно других обстоятельствах.
– Обстоятельства могут и перемениться. Расскажи, как живешь. – Алла сделала попытку взять Егора под руку.
Егор вспомнил, что, когда Ленка пыталась пресечь домогательства чучела, она говорила о нелюбви к тактильным контактам. Егор решил последовать ее примеру и доходчиво объяснил, что прикасаться к нему не надо. Слова не помогли. Алла сделала еще одну попытку взять его под руку. Вербальный контакт результата не принес, поэтому Егор засунул руки поглубже в карманы и прижал их к себе. Где, черт подери, Матвей? Почему он оставил свое сокровище без присмотра? Когда появится Ленка? Сколько можно переодеваться?
Алла была в открытом, длинном белом платье и вся сверкала. С Егором она завела светскую беседу и все время норовила повернуться к нему боком. Егору было скучно, он заранее знал все, что услышит, и прекрасно понимал, зачем Алла вертится. Сбоку на шее у нее была маленькая родинка. Когда-то эта родинка сводила Егора с ума. Сейчас он констатировал полнейшее равнодушие, скорее, даже брезгливость. Где, черт возьми, Ленка?
Андрей заметил муки Егора и пошел искать Матвея. Кто, кроме него, может призвать его супружницу к порядку? Только скандала не хватало. Андрей нашел Матвея в самом неподходящем месте – в баре. Матвей сидел, уставившись в стакан с виски.
– Матвей, ты, что, с ума сошел? Алка сейчас Романшина доведет до трясучки, иди разберись.
– Не пойду. Я Алке обещал напиться как свинья, если она к Романшину сунется. Вот сижу, стараюсь сдержать обещание.
– Ты, что, дурак? Давай я тебя под руку возьму и приведу, как будто ты перебрал немножко. Ты только спотыкайся и лицо глупое сделай, чушь какую-нибудь неси. Пить-то зачем?
– Я Алке обещал, что, если напьюсь, хрюкать начну.
– Вот и хрюкни, чтоб ей не повадно было. Дело, конечно, не мое. Чего ты на Алке завис? Ты же мужик еще молодой, денежный, внешность нормальная. Найди себе бабу попроще, без фортелей. Думаешь, без тестя работу не найдешь? Ты же специалист, тебя с руками оторвут, тот же Романшин. Конечно, парочку скандалов придется пережить, зато счастлив потом будешь.
– Слушай, Андрей, – Матвей засмеялся, – знаешь, как Романшин с Алкой развелся? Без единого скандала. Высший пилотаж. У Алки гости были, так он в спальню зашел, записку написал, что продолжать совместную жизнь бессмысленно, взял ноутбук – и на выход. Потом только тестю позвонил и поставил в известность, что обратного хода нет. Вот это класс!
– Да, круто, Романшин – молоток… Матвей, пошли, не дрейфь, прорвемся.
Лена с Лизой волновались, что опаздывают, но, когда подошли к месту назначения, быстро успокоились. В дверях они столкнулись с Сушкиным и Баранкиным, которые, естественно, никуда не спешили, радовались жизни и никуда не опаздывали. В раздевалке женщины встретили Эмму. Она тоже только что пришла. До чего интересная женщина! Платье совершенно простое, минимум косметики, а выглядит на все сто. Что значит благородная внешность. Эмму встречала Анюта. Андрей был чем-то занят. Анюта – девица без комплексов: нацепила мини-юбку и высоченные каблуки. Уж на что Баранкин длинный, так она даже его на полголовы выше оказалась. Правда, ноги у Анюты в мини-юбке были просто бесконечные… Баранкин с Анютой посмотрели друг на друга, и между ними проскочила даже не искра – молния, которая не погасла, а перешла в стадию стационарно горящего электрического разряда.
– Закоротило, – подмигнула женщинам Лена.
Сушкин молнию проглядел: «Ленка, понимала бы чего, где, что закоротило. Видишь, свет не погас. Чего волнуешься? Физику надо было в школе учить». Женщины дружно засмеялись.
Лену в раздевалке ждал еще один сюрприз. Открылась дверь, и в помещение вошли Козлов с Семечкиным. Лена очень обрадовалась. В душе она была сильно расстроена, что из-за праздника ей не удалось встретиться с Иваном Ивановичем. Кое-что надо было обсудить. Она даже с благодарностью посмотрела на чучело – Козлова. Хоть на что-то хорошее сгодился. Семечкин сразу стал извиняться, что пришел без приглашения. Сегодня Елена получила новые результаты и сразу начала рассказывать о них Семечкину, не обращая внимания на его интеллигентскую чепуху. Она подхватила академика под руку и повела в фойе. Первым, кого увидела Лена в фойе, был ее родной муж, который с мукой на лице внимал блестящей в прямом и переносном смысле даме. Лена сразу смекнула, что Егор должен быть сильно зол на нее из-за того, что она сильно припозднилась. Пришла бы пораньше, и у Егора был бы легальный повод отвязаться от своей ошибки молодости. Подходить к мужу близко Лена не рискнула, послала воздушный поцелуй.
Егор, как только увидел жену, ринулся к ней. Алла его остановила:
– Георгий, ты взрослый, солидный человек, директор института. Ты должен вести себя соответственно. Куда ты собрался бежать, как мальчишка? Кругом люди, что они тебе подумают? – Алла все же умудрилась взять Егора под руку и медленно повела в сторону Елены. На лице у Аллы полыхало торжество, мало того, она взглядом пыталась испепелить Елену.
Егор пришел в бешенство, но сделать ничего не мог. Кругом, действительно, были люди.
Пока Алла церемонно вела Егора под руку, он рассматривал жену. Какая она красивая! Хорошо, что Ленка съездила домой, переоделась и причесалась: собрала волосы в низкий пучок именно так, как ему нравится. Разве Ленку можно сравнить с этой выдрой Аллой? Как только Матвей ее терпит? Вроде нормальный мужик. Егор боялся, что Алла своим поведением испортила Елене настроение, но ничего, Ленка наблюдала за всем этим безобразием с улыбкой и параллельно беседовала с худым стариканом. Наверняка это Семечкин. Егору давно хотелось с ним познакомиться. Он оттолкнул руку Аллы и, наконец, подошел к жене.
– Иван Иванович, я хотела бы познакомить Вас с моим мужем – Егором, – начала Ленка, – он физик, работает в институте, в котором придумали прибор, ради которого мы сегодня здесь собрались.
– Рад знакомству. Наслышан, наслышан о Вашем институте. Говорят, у Вас какой-то необыкновенный директор. В наше время сумел удержать институт на плаву и что-то необыкновенное изобрести.
– Иван Иванович, Егор, Его Светлость Георгий Викторович Романшин, и есть этот директор. Прошу любить и жаловать.
– Леночка, у такой талантливой девочки, как Вы, другого мужа и быть не могло. Как я сразу не догадался? Просто сначала подумал, что у Георгия Викторовича жена – дама, которая вела его под руку. Ошибся.
– Я была первой женой Георгия, – вступила в разговор Алла, – правда, это было давно, сейчас у меня другой муж.
– Да, правильная динамика. Первая жена – Снежная королева, а потом – все-таки Герда. Я сам по молодости чуть было не вляпался. Хорошо, что до свадьбы не дошло, а вот с моей Марьей Федоровной уже больше сорока лет счастлив в браке. Извините, если что не так сказал.
– Все так, – вмешался, неизвестно откуда взявшийся, Ветров. Он крепко держал под руку Нилова, который явным образом покачивался. – У королев мужья то и дело стремятся улизнуть к… – Андрей замялся.
– К замарашкам, – подсказала Лена.
– Да, именно к замарашкам. Но… королевы – они остаются королевами при любых обстоятельствах.
– Да, у Аллочки – королевы – теперь есть я, ее муж, – продолжил Матвей. – У меня все хорошо, все, кроме фамилии. Она просто оскорбительна для Аллочки. Я Хрюхрюшин, был бы просто Хрюшин – еще ничего, а тут – Хрюхрюшин. Нонсенс, но женушка меня и таким любит. – Матвей часто-часто заморгал глазами. Как по-другому сделать глупое лицо, он придумать не сумел.
Сушкин и Баранкин, ставшие свидетелями «происшествия», заржали. Они не ограничивали себя условностями придворного этикета. Не отстала от них и Анюта:
– Матвей Матвеевич, Вы всегда такой серьезный, солидный, я и не знала, что Вы такой комик, я так смеялась, чуть не описалась.
Алла пошла красными пятнами, а у Семечкина в глазах появились веселые чертики:
– Господа хорошие, а здесь есть место, где можно перекусить? Что-то кушать хочется.
Предложение академика оказалось весьма кстати, и все толпой пошли в ресторан. Алла по дороге потерялась.
