Елена Жукова
Братская любовь
Глава 4
За завтраком Ник и Маша, как и было условлено накануне, встретились с романтической парочкой. Любовь снова была в агрессивном настроении.
– Хэлло вам, детки! Ну что, Никитос, тебе ночью ничо не обломилось за твою доброту?
– Главное, чтобы не мне обломилось, а у тебя не обломалось, Любаня, – нанес ответный удар Ник. – Вечер в стиле ню удался?
– Все срослось перфектно. У нас с Ромиком всегда все о’кей. Правда, дарлинг?
– Слушай, Ромыч, как ты ее понимаешь? На каком языке она изъясняется?
Роман лениво улыбнулся так, как если бы стал свидетелем спора двух малышей в детской песочнице.
– Да не вяжись ты к ней, олдбой, пусть говорит, как ей нравится…
Зато Любовь расхохоталась гортанным раскатистым смехом женщины-вамп.
– На русском, дарлинг, на нашенском, рашенском. Так чо нам светит сегодня? Дос Охос? Прям с ранья туда и отправимся?
– Нет, Любаня, с утра не получится, – возразил Ник.
– Чой-то не получится?
– Нам надо Машу экипировать. У нее ни зубной щетки нет, ни… что там у вас, девчонок, еще положено иметь?
– Опупеоз! И ты, Никитос, пойдешь покупать ей все, что нам, девочкам, положено? Не забудь про прокладки и тампаксы!
Маша нервно реагировала на протуберанцы Любиного раздражения: откровенно-неприязненное отношение было ей в новинку. Ей так и хотелось спросить «За что?». Хотя, по правде, у Любы были основания для недовольства. То, что Ник предпочел заниматься решением ее проблем вместо развлечений с друзьями, очень польстило Маше, но отнюдь не добавило ей симпатии со стороны двух других компаньонов.
– Любаня, ты хочешь поссориться? Тогда продолжай в том же духе! Лучше бы пошла с нами и помогла.
– Ага! Спешу и спотыкаюсь! Сам играйся в ролевые игры, если тебе приспичило, добрый анкл Ник. А нас с Ромиком ты решил игнорить? Может, нам и в сенот ехать без тебя?
– Остынь, Любаня!
– Да, Ник, посвяти нас в свои планы, если теперь они у нас уже разные, – включился в разговор Роман.
– Дурачье, никто никаких планов не менял. Я просто предлагаю поехать в Дос Охос во второй половине дня. Я вчера посмотрел в сетке, пишут, что вечером там даже красивей. Солнце светит как раз в пещеру, и вода становится цвета голубого сапфира. Круто?
– Круто, – согласился Роман.
– Тогда может, вы в первой половине дня займетесь чем-нибудь по своему выбору? А мы с художницей отправимся на рынок, купим ей все, что положено. И я подготовлю ее к сеноту. Обедайте без нас. Мы тоже где-нибудь перекусим. А часа в три встречаемся в отеле и выдвигаемся в сторону Дос Охоса. Годится?
– По моему, нормально, – пророкотал Роман – Ты как, Любовь моя?
– Ладно, хрен с вами. Считайте, что я тоже заэпрувила.
***
После завтрака Ник повел Машу на рынок – в супер-пупер-маркет под открытым небом. Там на лотках продавалось все и сразу: зеленые пупырчатые авокадо, душистые мелкие апельсины, из которых тут же отжимали золотой сладкий сок, кукурузные палочки, толстые, как мужские пальцы, набитые в огромные полиэтиленовые мешки. И тут же торговцы предлагали плетеные гамаки и керамическую посуду самых невообразимых орнаментов и расцветок, ткани, пленяющие жизнелюбивой яркостью красок, тускло посверкивающие серебряные украшения, деревянные маски майянских богов и героев, а также обувь, одежду, косметику и пляжные принадлежности, без которых не обходится ни один курортный город.
Попав на рынок, Маша забыла, зачем они пришли. Она вертела головой направо и налево и забрасывала Ника вопросами на манер ребенка-почемучки:
– А это что такое? А это для чего? Ой, смотри, какой! Потрясающе, правда?
– Ты лучше не по сторонам смотри, а на прилавки. Сколько мы будем тут толкаться?
– Да-да, хорошо! А это что? Восторг! А это из чего сделано? Изумительно, правда?
Торговцы зазывали их «Синьор! Синьорита!», трясли в воздухе своим товаром и сразу же предлагали скидку с цены, завышенной специально для туристов раза в два-три. Нику с трудом удавалось оторвать Машу от бесполезных для их целей прилавков с какими-нибудь цветными шарфиками или ручными вышивками, над которыми она охала и ахала: «фантастика, это просто потрясающе!».
В конце концов, Ник заставил Машу купить все необходимое: зубную щетку, шлепанцы, халатик, сменные трусики и еще какие-то мелочи. Маша торговалась с отчаянным упорством нищенки, но не без веселого азарта. Не зная ни слова по-испански, она тыкала пальцем в кнопки калькулятора, показывала продавцам и снова тыкала. Ей удавалось сбивать цену наполовину. Маша не приняла от Ника спонсорской помощи и настояла, что оплатит все сама. Хотя скудный запас ее денег таял со скоростью эскимо в детском рту.
Затем Ник привел Машу в пляжно-купальный ряд.
– А теперь мы купим тебе маску. Ласты можно взять напрокат. А маску с трубкой надо иметь свою. Брать в рот загубники коллективного пользования и противно, и небезопасно.
– Зачем мне маска? – удивилась Маша. – Я же не умею нырять. Я и плаваю-то не очень…
– Вот как раз и научишься. Я тебя научу. Тебе понравится, художница.
– Но у меня даже купальника нет. Он тоже уехал вместе с автобусом.
– Уп-п-пс, купальник! Про него-то я и забыл…Значит, надо купить еще и купальник. Ты же не можешь просто сидеть на берегу, пока мы втроем будем ловить кайф в сеноте.
– Почему не могу? Я посижу, порисую…
– Знаешь, художница, рисовать ты можешь в любое время, а поплавать в сеноте только здесь, на Юкатане. И только сейчас, пока ты с нами. Автобусами в сенотах не купаются. Ты вообще представляешь, что такое сенот?
Маша собрала на лбу морщинки, вспоминая оставшуюся в чемодане страничку с программой тура и слепыми картинками. Кажется, там встречалось это загадочное слово «сенот».
– Это вроде какое-то красивое озеро. Мы тоже на него должны поехать в самом конце тура.
– Озеро! – хмыкнул Ник. – Дурочка маленькая! Ты даже не представляешь, насколько ты не права.
– А что сенот – не озеро?
– Ну, в общем-то озеро… Представь, – Ник блеснул загоревшимся взглядом. – Что ты спускаешься в пещеру, под землю. И озеро там, на глубине. С чистейшей прозрачной водой. И в ней плавают рыбы, креветки и прочая разная мелюзга. Круто, правда?
– Но ведь там, наверное, темно? И холодно.
– Вовсе нет! В жару там прохладно, а вода – градусов 25-26. Самая комфортная для плавания! И свет там есть – владельцы давно уже подсуетились и провели электрическое освещение. А теперь берут небольшую денежку за вход.
– А где эта пещера находится?
– Да их много, сотни! Весь Юкатан изрыт сенотами. Здесь породы, в смысле геологические породы, очень мягкие – песчаник. Вода вымывает в нем промоины, которые сама же и заполняет. Кстати, есть открытые сеноты – они реально похожи на озера. А в закрытых, подземных, встречаются и реки, и водопады. В общем, сеноты – это целый мир, который не наскучит никогда! Мы сюда, в Мексику, специально из-за них и приехали. Ну и еще, конечно, из-за моря, кораллов и майянских достопримечательностей.
– Так вы сегодня поедете в сенот?
– Ну да, в Дос Охос. По-испански это означает «два глаза». Там реально сразу два сенота. Хотим там понырять. Поедешь с нами? Дурочкой будешь, если откажешься!
Но Машу не пришлось уговаривать. Она так отчетливо вообразила себе картинку теплого кристально-чистого подземного озера, что теперь мечтала сравнить свою фантазию с оригиналом. Сегодня, сегодня вечером!
– Ну, так идем покупать купальник и маску?
– Идем! Только плачу я сама.
– За купальник – согласен. А маску ты бы никогда не купила. Значит, куплю ее я. Так и запишем, и не спорь!
Купальники многообразных фасонов и расцветок, красовались на потрепанных манекенах, а также рядами и слоями лежали на прилавках. Нику очень понравился этот пикантный «холмистый» натюрморт. Перебрав массу моделей – открытых и закрытых, скромных и откровенных, одноцветных и пестрых – Маша остановилась на бикини самой жизнерадостной расцветки. Она зашла в импровизированную примерочную за выцветшей занавеской, и, скинув сарафан, пристроила на теле две маленькие тряпочки. Маша внимательно изучила свое отражение в обломке зеркала, пристроенного на колченогом стуле. Сначала полюбовалась, как из чашек лифа аппетитно выглядывают сливочно-белые грудки, потом наклонила зеркало под другим углом и посмотрела на туго обтянутую лайкрой попку. Но увидеть себя целиком не удавалось. Маша выглянула из-за занавески и рукой поманила к себе Ника. И когда тот сквозь горы разложенного и развешанного барахла протиснулся к примерочной, откинула шторку и продемонстрировала ладную фигурку с обнажением девяноста процентов кожного покрова.
Лицо Ника нахмурилось, а взгляд стал укоряющим – сама того не желая, Маша дразнила его мужские инстинкты.
– Ой! – смутилась она. Но тут же решила, что у нее есть основания подразнить Ника. Не надо было ему вчера над Машей насмехаться. Для усиления эффекта она приняла соблазнительную позу: закинула левую руку за голову, выставила правое бедро. И нахально поинтересовалась:
– Ну, как тебе?
Ник прочистил горло и выдавил из себя хриплое «годится». Маша улыбнулась улыбкой коварной обольстительницы и скрылась за занавеской.
– Не снимай, оставайся в купальнике, – догнала ее инструкция Ника. – Чтобы не переодеваться на пляже.
Выбор маски оказался более сложной задачей. Маша настаивала на том, чтобы взять самую простую и дешевую. Пусть даже детскую. А вдруг ей не понравится нырять и трата окажется напрасной. Но Ник выбрал для нее нечто посерьезней. Сначала он приложил маску к Машиному лицу:
– Надо, чтобы она прилипла к коже. Иначе вода будет просачиваться внутрь.
Машин вздернутый носик уютно лег в специально отведенный треугольный контейнер наносника, а резинка плотно прильнула ко лбу и щекам и преградила доступ воздуху. Маша невольно открыла рот.
– Вдохни носом. Воздух не проходит?
– Дет! Де пдоходит!
– Отлично! Теперь надевай, как следует, с ремнем. Смотри, как это делается!
Ник прилепил маску к своему лицу, а затем ловко накинул ремень на затылок и выпростал из-под него хвост белокурых волос. Маша попыталась повторить его действия, но противный ремень запутался в кудрях, и все попытки зафиксировать его на затылке приводили лишь к выдиранию волос. Маша пищала, стонала, уговаривала отказаться от покупки, уверяла, что у нее никогда не получится нырять, и ей этого совсем не хочется. Но наставник был непреклонен.
Затем к маске была добавлена дыхательная трубка, и Маше пришлось засунуть в рот непривычную резиновую соску.
– Сожми загубник зубами. И дыши только ртом, – инструктировал Ник.
– Ерунда какая-то! Как я могу дышать ртом, если я должна сжать зубы? Ужас!
– Ты не возмущайся, художница, а делай, как я тебе сказал. А иначе не будет тебе никакого сенота. Давай, это значительно проще, чем рисовать игуан!
Маша сцепила зубы вокруг соски, широко оскалилась и шумно задышала. Глядя на нее, Ник прыснул от смеха.
– Ты чего?
– Отлично смотришься! Берем!
Маска была куплена и вручена Маше. Обратной дороги не было.
– Ну что, Маша, теперь «давай-давай учиться»? Пошли на пляж осваивать всю эту сложную технику.
***
Ближе к полудню наставник и его ученица появились на Тулумском пляже. Народу было много – воскресенье все-таки. В прибое, брызгаясь и визжа, плескались смуглые дети, а их расплывшиеся после неоднократных родов мамаши бродили у кромки воды и покрикивали на непослушных отпрысков. «Надувные, с дырочками для воздуха и вставленными в них пищиками», – глядя на мамок, оценила их Маша.
Многочисленные пляжники натирали кожу солнцезащитными кремами, а потом, вопреки логике и здравому смыслу, укладывались на самом солнцепеке и ловили обжигающие лучи всею поверхностью заскоряченных тел. Благочинные семейства раскладывали на подстилках мисочки и пакетики с едой, распространявшей острые аппетитные запахи. Бойкие акселераты недавно поспевшего поколения клеили глупеньких ровесниц, чьи недетские формы щедро выпирали из более чем откровенных купальников.
Маше хотелось понаблюдать за всей этой пляжной суетой, поразглядывать интересные типажи. И, конечно, сделать зарисовки в блокноте. Но она боялась даже заикнуться об этом. Ник привел ее к морю на урок плавания.
– Итак, начнем. Ты дыхание задерживать умеешь?
– Наверное, умею. Но я не пробовала.
– Так пробуй.
Маша набрала полную грудь воздуха, надула щеки и сжала губы на манер перетянутого ниткой соска воздушного шарика. Она покраснела от натуги и стала похожа на перезрелый томат, только с выпученными глазами. Ник, глядя на нее, хрюкнул раз, прыснул другой и закатился звонким мальчишеским хохотом. От его заразительного смеха Машины крепко сжатые губы стали предательски расползаться, и лишний воздух с шипением вырывался наружу. Хохот Ника от этого только усилился. Тут уж Маша не выдержала, разом стравила весь свой кислородный запас и осуждающе посмотрела на Ника.
– Совесть есть? Сам сказал «пробуй!», и сам же меня смешишь.
– А ты реально считаешь, что чем больше ты надуешь щеки, тем дольше продержишься? Воздух в грудь надо набирать, в легкие, а не за щеки. Ты же не хомяк. Вот смотри.
Ник сделал несколько глубоких вдохов через нос и выдохов ртом, и на последнем вдохе он максимально расширил грудную клетку и задержал воздух. Маше показалось, что он не дышал очень долго, даже слишком долго, как какой-нибудь йог.
– Поняла?
– Фантастически! Но у так меня не получится!
– Давай, как получится. Ну, хотя бы полминуты сможешь продержаться?
Полминуты Маша смогла, но от непривычных усилий у нее закружилась голова, и перед глазами замелькали цветные пятна. Ник снисходительно следил за ее усилиями.
– Так. Не очень, но для первого раза сойдет. Теперь давай сюда маску и трубку.
Ник тщательно выполоскал их в прибое.
– Готово, надевай. Но сначала поплюй на стекло.
– Это что примета такая – плевать на стекло? – удивилась Маша.
– Почему примета?
– Ну… Как через левое плечо. Чтобы удача была.
– Смешная ты, Машка! Плюют, чтобы маска изнутри не потела. Слюна защищает от запотевания.
Маша не любила, когда ее называли «Машкой» – в этом имени словно бы слышались отголоски коммунальных скандалов. Но в устах Ника «Машка» означала признание особого статуса, дружеского расположения. Так же как «Любаня» или «Ромыч».
Маша послушно поплевала на стекло, смыла слюну соленой водой и с трудом, ценой нескольких выдранных с корнем волос, натянула маску. Вдвоем с Ником они зашли подальше от берега, туда, где вода доставала ей почти до плеч, а ему – до середины груди.
– Ложись на воду лицом вниз, – скомандовал Ник. – Растянись по поверхности, как пленка. Не бойся, ты спокойно будешь лежать и дышать через трубку.
– Но я же утону!
– Это еще почему?
– Я же тяжелей воды.
– А как насчет меня? Я почему-то не тону. Смотри!
Ник лег на воду лицом вниз, раскинул руки и ноги и расслабился. Волны колыхали его тело, мягко покачивали, баюкали. Он, тяжелый мужчина, не прилагал никаких усилий, чтобы удержаться на поверхности, он плавал, как пробка. «Фантастика, даже спину не замочил», – удивилась Маша.
Ник поднялся на ноги:
– Ну? Поняла? Давай!
По примеру Ника Маша легла на воду, макнула в воду лицо и от страха невольно зажмурилась. Она сцепила зубы, закусила загубник так, словно обиралась его откусить. И вместо того, чтобы дышать, задержала дыхание. Вода щекотно залила уши, и вместо звуков надводного мира, Маша услышала плеск волн. Она испугалась и выдернула голову на поверхность.
– Что такое?
– Страшно. Просто ужас какой-то!
– Что ж там ужасного? Ты глаза-то хоть успела открыть?
– Нет. У меня ничего не получается…
– У тебя в первый раз не получилось, – с нажимом произнес Ник. – Давай попробуем так: ты на воду пока не ложись, а просто опусти лицо и открой глаза. Посмотри и подыши хотя бы полминутки. Полминуты сможешь? Годится? Давай!
Пока ноги твердо стояли на дне, Маша чувствовала себя уверенней. Она снова макнула голову в воду. На этот раз плеск заливающей уши воды уже не испугал. Маша сконцентрировалась на том, что надо открыть глаза и, преодолев страх, разлепила ресницы. Вода расступилась, стекло маски превратилось в экран телевизора. Сначала изображение было мутным, будто бы расфокусированным, но скоро картинка прояснилась и обрела объем, форму, жизнь. Зернистое песчаное дно хранило на себе мягкий отпечаток набегающих и отступающих волн. Прибой тянул за собой к берегу песок и размолотые в пыль останки мириадов давно погибших существ, ставших субстанцией морского дна – моллюсков, кораллов, крабов. И снова отшвыривал их на глубину, туда, где они родились и погибли. Лучи полуденного солнца смешивались и взбалтывались с водой и песком в соленый коктейль в вечно движущемся шейкере прибоя. Солнечные блики танцевали на дне, повторяя ритмичные движения волн. И в такт с ними колыхались листья торчавшего на дне буро-зеленого кустика водорослей.
Маша была потрясена красотой нового неизведанного мира. Она разжала судорожно сцепленные на загубнике зубы, и сама не заметила, как ровно задышала через трубку. Тело расслабилось, стало легким, почти невесомым и, вытолкнутое из воды архимедовой силой, распласталось по поверхности.
Миновали полминуты, минута, другая и третья. А Маша, забыв обо всем, лежала на воде, смотрела и не могла оторваться от волшебной картинки. Вот у самого стекла сверкнула серебристой чешуйкой полосатая рыбка, похожая на забытый детский носочек. «Трикотажная», – привычно сложился образ. Маша протянула к малявке руку и увидела, что ее собственная кожа покрыта россыпью крошечных воздушных пузырьков. Но стоило только пошевелиться, пузырьки отрывались и устремлялись вверх. Маша задохнулась от счастья. Эмоции переполняли ее, до боли распирали грудь и вырывались наружу шумным дыханием.
Внезапно мимо метнулась длинная крупная тень. «Акула!» – просигналила травмированная кино-ужастиком память. Маша дернулась, затрепыхалась, но тут же увидела прямо перед собой веселое довольное лицо Ника. Он поднырнул снизу и теперь, опрокинувшись навзничь, висел между дном и Машей – наблюдал. Пряди его длинных кудрявых волос качались вокруг головы лентами морской травы, В отросшей щетине застряли бусинки воздуха. Ник был плоть от плоти подводного мира и, глядя на него, верилось, что жизнь зародилась в мировом океане и только потом вышла на сушу. Картинка стоила того, чтобы ее запомнить и потом воспроизвести на бумаге. Машина душа переполнилась благодарностью Нику – ведь это он подарил ей такие фантастические незабываемые впечатления. Маша оттопырила большие пальцы на обеих руках и показала, как ей все нравится. Но, к ее удивлению, Ник отрицательно покачал головой и сделал другой жест, где большой и указательный пальцы были соединены в кольцо, а потом махнул рукой «выныривай!».
– Ну как? Не утонула?
– Ник, это было… – Маша не могла выразить словами переполнившие ее эмоции. – Это было просто невероятно! Потрясающе! Волшебно! Ты видел эту игру светотени на дне? Ее узор меняется, как в калейдоскопе, ежесекундно. А как тело в воде покрывается пузырьками? И они висят, зацепившись за волоски, будто воздушные шарики на ниточках? Восхитительно, правда?!
Ник внимал потоку Машиных возбужденных всхлипов со снисходительной улыбкой бывалого ныряльщика. Хотя по искоркам в глазах можно было догадаться, что он доволен, как бывает доволен хозяин, вкусно накормивший гостя.
– Ник, а что ты мне показал там, под водой? – Маша свела колечком большой и указательный пальцы. – Что это такое?
– Это знак «все о'кей!» На языке дайверов большой палец вверх означает «проблемы, надо всплывать». А «все хорошо» показывают именно так. Запомнишь?
– Потрясающе, я обязательно запомню!
– А теперь давай учиться нырять.
– Как, все сразу, в один день? – испугалась Маша. – Может, отложим до следующего раза? Я бы еще поплавала просто так, на поверхности. Ведь мне надо тренироваться, правда? А там, под водой, так много всего интересного. Представляешь, я даже рыбку видела! Полосатую такую, как носочек. А ты плавай, ныряй. Не отвлекайся на меня.
– Нет, так не пойдет! Следующего раза не будет. Завтра – понедельник, и, если все сложится удачно, ты поедешь догонять свою группу. Так что реально все надо успеть сегодня. Помнишь, вечером у нас в планах сенот?
Слова Ника о скором разрешении Машиных проблем, еще вчера подняли бы ей настроение. А сегодня они звучали как приговор. Распиравший Машу восторг, огромный и яркий, как переливчатый мыльный пузырь, вдруг лопнул, окатив ее противными скользкими брызгами.
– Ну, ради сенота… Ради сенота, конечно… – печально согласилась Маша.
– Смотри сюда! Набираешь в легкие воздух. Потом складываешь руки и вытягиваешь их перед собой. Потом одновременно наклоняешься вниз и отталкиваешься ногами. Одну ногу надо поднять вверх – она своим весом затолкнет тебя под воду безо всяких дополнительных усилий.
– Я не понимаю, как можно накачаться воздухом, а потом утонуть, – упрямилась Маша. – Это не укладывается в голове! Невероятно!
– Только что ты утверждала, что не понимаешь, как тяжелое тело может плавать. Теперь не понимаешь, как оно может утонуть. На самом деле ты можешь всплывать или погружаться по своему желанию. Просто нужно научиться управлять этим процессом.
– «Просто»? Потрясающе! Просто нужно научиться летать.
– Летать я тебе не предлагаю! Хотя плавание под водой реально похоже на полет. Только в более плотной среде. Смотри, как я делаю. Следи внимательно, потом все повторишь. Годится?
Длинным вдохом Ник набрал достаточный запас воздуха, вытянул вперед руки со сложенными ладонями и, вспоров ими толщу воды точным экономным движением ушел на глубину. Маша только увидела, как мелькнула перед ее носом грязная натоптанная пятка. Через несколько секунд Ник вынырнул.
– Поняла?
– Неподражаемо! Волшебно! Ты просто Ихтиандр!
– Я жду от тебя не лести, а понимания техники нырка. Заметила, что я сделал?
– Пошевелил плавниками, взмахнул хвостом и погрузился в свою стихию. Это было потрясающе органично!
– Я тебя про технику спрашиваю! – нетерпеливо перебил Ник. – Ты видела, как я руками задал направление погружения, оттолкнулся и поднял одну ногу над водой. Повтори это.
– Ты руками задал направление погружения, оттолкнулся…
– Повтори мои действия, дурочка!
– Нет, я так не смогу!
– А ты смоги! Давай, начинай!
Маша с преувеличенным старанием вдохнула, сложила ладони лодочкой, вытянула руки перед собой и оттолкнулась ногами ото дна. Но это привело к непредвиденным последствиям. Она просто перекувырнулась: то, что находилось над водой, погрузилось, а подводная часть вынырнула. Машина тугая попка в цветастой лайкре зафиксировалась на поверхности на манер буя, а взметнувшиеся в воздух ноги судорожно задрыгались, вспенивая воду и рассеивая брызги. Маша напрягала все силы в стремлении утопить поплавок попы, но вода сопротивлялась и не уступала.
Оказывается, утонуть-то совсем непросто. Надо очень-очень постараться! Как же это люди умудряются тонуть? – подумалось Маше.
Обессилев, она прекратила борьбу, встала на ноги, подняла голову. И услышала раскатистый смех Ника. Тот хохотал взахлеб.
– Слушай, Машка, как у тебя это получается? Когда надо лежать на поверхности – ты тонешь, когда надо погружаться – ты всплываешь. Девочка «наоборот». Ты это специально делаешь?
– Ну нет же, Ника, это как-то само собой получается.
Смех Ника застыл, а лицо внезапно помрачнело.
– Как ты меня назвала?
– «Ника». А что, тебе так не нравится?
– Да нет. Просто меня уже давно так никто не называл.
– Хочешь, я не буду, если тебе неприятно.
– Отчего же, зови, если хочешь. Ладно, проехали. Давай-ка попробуй еще разочек нырнуть!
Но – увы! – все старания оказались напрасными: вода не принимала Машу. После нескольких провальных попыток нырнуть, к процессу подключился Ник. Он то притапливал Машину голову, то подхватывал ноги и задирал их над водой, то пытался запихнуть вглубь плавучий буй попы – все бесполезно. Маша оглушительно визжала, вертелась, колотила по воде руками и ногами. Она остро ощущала, как по обнаженному телу шарят уверенные мужские руки – очень деликатные в своих прикосновениях: ничего лишнего, никаких вольностей и фривольностей. Эти прикосновения не вызывали у нее никакого протеста. Напротив, они были приятны, даже очень приятны, так как добавляли к познанию новой стихии пикантный эротический привкус.
В конце концов, и наставник, и ученица устали и сдались. Ник не скрывал своего разочарования.
– Машка, ну почему твоя попа не тонет? Может, она у тебя надувная? Или силиконовая? Или ты с утра не пропукалась?
– Ник! Прекрати немедленно! – порозовела Маша. – Ужас, что ты такое говоришь!
– Какие мы… галантерейные! – Ник в точности повторил Любину интонацию. И тут же вернулся к нормальному тону. – Ужас или не ужас, а надо подвести неутешительные итоги. Вечером в сеноте нырять с нами ты реально не сможешь. А поплавать с маской и полюбоваться на разные там светотени и рыбок – легко. Так и запишем!
***
– Этот Витька Скатков просто какой-то малолетний террорист! Представляешь, я сегодня пришла за Клопиком в детский сад, а она опять вся слезах. Наша девочка взяла с собой кукольное зеркало и расческу, которые я ей купила в воскресенье. Они ей так нравились! А этот негодяй все у нее отобрал, зеркало разбил, расческу разломал. Володь, ты слышишь, что я тебе говорю? Оставь, наконец, свой ноутбук!
– Да-да, я слушаю. Так что там за негодяй Витька? – ответил отец, закрывая крышку компьютера.
– Он какой-то садист скороспелый. Ему нравится бить, ломать, портить. Он отнимает у детей игрушки не потому, что ему самому это нужно, а для того, чтобы обидеть и унизить. Показать свою силу.
– Это пятилетний-то пацан? Наташ, ты его не слишком демонизируешь?
– Всякий преступник был когда-то ребенком. Психологи говорят, что основные черты личности закладываются до пяти лет.
– То есть ты, моя дорогая, уже можешь сказать, что этот Витька – будущий Чикатило? Предлагаешь заранее изолировать его от общества?
– Не передергивай, я тебе серьезные вещи говорю. Твою дочь в детском саду обижают, и эту проблему надо как-то решать.
– И что, на пятилетнего мальчишку никто не может найти управу? Хороши воспитатели, Макаренки-Песталоцци! Тебе что, дружок? – отец обернулся к Никите, просунувшему голову в дверь кухни.
– Ма-а-ам, мы когда есть будем?
– Уже скоро, потерпи, голодающий! Сейчас картошка дожарится, и будем ужинать.
Никита некоторое время простоял у двери, и из услышанных фраз родительского разговора он понял, что его любимого Клопика кто-то обижает. Значит, он, как старший брат, должен ее защитить.
После ужина в детской Никита затеял свое расследование:
– Клопик, кто тебя в саду обижает?
– Витька плотивный. – залопотала недавно лишившаяся передних зубов Клопик. – Он мое зелкальце лазбил. И есе толкнул. Он всех бьет. Велапална его в угол поставила, а он все лавно всех бьет. И есе конфету отнял.
– А ты дай ему сдачи.
– Он сильный. И жилный. А я – девотька.
– Ну и что, что девочка! Давай я тебя драться научу. Ты его побьешь, и он будет тебя бояться. Хочешь?
– Да, – ответил светлый кудрявый ангел.
– Давай, ударь меня!
– Тебя, Ника? – в широко открытых глазах цвета графита читалось самое неподдельное изумление. – Потему?
– Считай, что я – это противный жирный Витька. Бей!
Клопик собрала на гладком лбу две морщинки, нахмурила светлые бровки и, раскрыв ладошку, мягко шлепнула ей Никиту по руке.
– Клопик, так не дерутся! Смотри, ты сильно-сильно сжимаешь руки, вот так. – Никита показал сестренке твердый кулак. – Поняла?
– Да.
Клопик послушно сложила нежные пальчики правой руки в маленький кулачок, который был в два раза меньше, чем у брата, и никак не выглядел грозным оружием. Она держала собранную горсть перед глазами, не понимая, что делать дальше. Никита развернул ее ручку боевой поверхностью вперед.
– Бей!
Клопик ткнула вперед мягким кулачком. Никита не стал защищаться и позволил сестренке попасть. Удар – если только это слабое касание можно было назвать ударом – пришелся в грудь.
– Молодец! Но бить надо выше, в нос. Так больней! И неожиданно, чтобы твой противник не успел защититься. Поняла?
– Да. Ника, а плотивник – плотивный? Как Витька?
– Противник тот, с кем ты дерешься. Сейчас твой противник я.
– Нет, ты совсем не плотивный.
– А надо, чтобы был противным. Тебе надо сильно разозлиться, Клопик, – Никита повторял то, чему научил его отец, когда надо было кулаками доказать, что он не слабак, и с ним придется считаться.
– На тебя? – искренне удивилась сестренка.
– На меня. Сейчас! – Никита улыбнулся посетившей его идее о том, как помочь Клопику разозлиться. – Помнишь, я наябедничал маме, что ты брала ее новую помаду и еще другую краску? Помнишь? А тебя после этого в угол поставили? Бей!
Мягкий кулачок чиркнул по воздуху с чуть большей силой. Клопик целила в нос, но Никита успел отклониться.
– Хорошо! Помнишь, как мы с Мишкой во дворе привязали твою куклу к ракете и запустили ее в космос. У нее все волосы сгорели, и она стала совсем лысой и черной, как негр?
Новый выпад маленького кулачка оказался еще более резким, удар попал в скулу. Никита удивленно потер ушибленное место.
– Молодец, Клопик, у тебя все отлично получается! Еще. Помнишь, как родителей не было дома, и я запер тебя в кладовке, чтобы ты не мешалась. Ты стала кричать, а я взял и выключил свет? Бей!
Никита был готов к атаке и уклонился от энергичного тычка, направленного прямо в нос. Удары разозленной малышки становились все резче и точнее. Теперь сестренка определенно сможет защитить себя от нападок противного жирного Витьки. Но Никита, увлеченный важностью своей тренерской миссии, хотел добиться совершенства и потому бросил Клопику самое обидное, что только пришло ему на ум:
– И вообще, Клоп, лучше бы вместо глупой девчонки мама с папой родили бы мне брата!
Этого Клопик уже не смогла перенести. Ее лицо болезненно скривилось, графитовые глаза наполнились слезами. На фарфоровом личике отразилась неподдельная обида и ярость. Никита понял, что переборщил. Он наклонился к сестренке, чтобы утешить ее и признаться, что намеренно соврал ради пользы дела, как вдруг шустрый кулачок просвистел мимо глаз и больно ударил по носу.
– Ты что?
– Ты – дулак, ты плотивный! Мам, мамотька! – рыдающая малышка побежала искать утешения у матери, а над Никитой нависла реальная угроза наказания.
– Клопик, я так не думаю, – кричал он вдогонку. – Я специально так сказал, чтобы тебя разозлить. Чтобы ты поняла, как надо драться!
Но Клопик его уже не слышала. Сестренка не оценила грандиозности его новаторской системы обучения, как, впрочем, не оценили и родители. Несмотря на все объяснения Никиты, мать и отец не разговаривали с ним целый вечер.
