Елена Романова
Железный город
Нора, Нора…
Она сидела в воде часами, почитая ее за кровь, что течет с этой стороны кожи. Отними у нее влагу – и Нора высохла бы. Как любой немот. Но была ли Нора любым немотом?
Она часто ходила к реке: слушать воду из-подо льда. И, если та ей не отвечала, могла часами бросаться снежками или кататься с гор. Ее веселье было безудержно и беззвучно – смеющиеся глаза Норы – но когда она падала на замерзшую реку раскрытыми ладонями, всегда исчезала. Юг порой не могла сдержать усмешки, так это было внезапно, почти комично. Но иногда ей становилось страшно: уходящая Нора пугала ее. Хоть Юг привыкла ждать. Она озиралась по сторонам, невольно выискивая глазами воронов. Ее тревожило, что нельзя делать то, что делает Нора…
Однажды, увидев кружившую вдалеке масляно-черную птицу, Юг испугалась и окрикнула Нору, но та не очнулась. Юг положила руку ей на плечо – Нора открыла глаза, полные воды. Юг отпрянула.
«Она не может стать Тьмой, не может! Только не Нора», – думала Юг, вновь забываясь тревожным сном, похожим на стук колес, от которого ее веки и руки мелко подрагивали.
6
Свет царапнул когтем глаза и остался в ране, словно осколок. Юг не могла больше видеть снов в наступившей белой пустыне, она скинула влажную простыню рывком, и та повисла на краю кровати, как драпировка.
Болезнь ушла этой ночью вместе с черными снами.
Юг лежала на кровати, похожая на вилку, – безвольно вытянув руки и ноги, выпучив сухие глаза, надеясь прозреть.
Кровать Норы низкая.
Нора…
Юг широко зевнула и потерла кончиком пальца правое веко, а под ним и глазное яблоко: смотреть стало противно из-за темного пятна, отпечатавшегося где-то внутри, но скоро и оно рассеялось, как ночной ужас.
Она отправилась в ванную, где подняла с пола еще влажную книжку – «Сонеты», отложила на стопку других утопленников и, наполнив водой ладони, протерла ими лицо, как полотенцем.
Разожгла огонь в маленькой печке на кухне, поставила на плиту чайник и, когда вода закипела, бросила в пузыри горстку трав из мешка. Сморщенные лепестки и листья кружились в бурлящей воде как в омуте, и прохладный воздух оставленного дома наполнялся до боли знакомым сладостно-горьким запахом Лугов, куда Нора отправлялась в середине каждого лета. Редко кто бывал там, жители не любили зелени, им нравилось железо, которым питался Город, и Норе часто приходилось брести по пояс среди нетронутых стеблей, проминая узкую тропу. Иногда она брала Юг с собой, и они долго-долго ехали в трамвае, пока из вагона не исчезали все пассажиры, а потом долго-долго шли с остановки, которой никто никогда не пользовался.
