Елена Ромова
Одна из тридцати пяти
– Наблюдательный, значит, – нахмурился Аарон, поднимаясь и направляясь следом за Кайетаном. – Титул у тебя есть, Дэш Кайетан?
– Господин.
– Значит не из лордов?
Они вышли на улицу, и Аарон замолчал, накинув капюшон. Если его и ждала западня, то он был всегда наготове. Впрочем, он знал, что регент прибыл в Эктавию еще утром, значит, в деревне уже проверили каждый дюйм и выловили всех королевских шпионов. Опасаться нечего.
Владения местного графа освещались множеством факелов. На стенах стояли воины, внимательно взирающие на приближающихся всадников.
– Вас впустили сюда без боя? – удивился наемник. – Я думал, местный граф окажет сопротивление, ради приличия.
– Для чего? – бросил Дэш, внимательно наблюдая за тем, как открываются ворота. – Королеве нужно, чтобы мы остановились здесь.
– С каких пор Райт делает то, что нужно королеве? – изломил бровь Аарон, но не получил ответ на свой вопрос.
Спешившись, он направился за спутником, который вел его прямиком к регенту.
Встреча состоялась без торжественности.
– Ого! – присвистнул Аарон, входя в просторный зал, где восседал за ужином Райт.
В одной лишь рубахе, расстегнутой на мощной груди, регент выглядел крайне расслабленно и небрежно. Впрочем, весь его вид говорил о вдумчивом спокойствии.
– Сядь, – резко произнес мужчина, отодвигая тарелку и беря в руки кубок.
Мальчишка-паж прислуживал ему, стоя рядом с кувшином отменного вина.
Наемник сел, закинув локоть на спинку стула и положив ногу на ногу. Дэш сдержанно присел за противоположный край стола, воззрившись на Райта.
– Как далеко отсюда Бейдок? – регент не стал ходить вокруг да около.
– Будет здесь утром.
Райт запил пищу вином, достал портсигар. Паж немедленно поднес огня, чтобы лорд смог закурить, и по знаку господина вышел из комнаты.
– Отлично. Утром я жду делегацию переговорщиков от королевы.
– Будешь плясать под ее дудку? – спокойно и даже вежливо поинтересовался Аарон.
Дэш слегка обалдел от такой наглости и с опаской взглянул на регента, но тот был невозмутим и не собирался злиться.
– Не совсем так. Переговоры состоятся только в том случае, если сюда явится она сама или мой братец. А если нет, то мне весьма жаль ее переговорщиков.
Этот ответ Аарона полностью устроил. Все-таки было бы печально, если бы Райт уступил Генриетте из-за женщины, пусть даже такой хорошенькой, как Джина эль-Берссо.
– Чем могу помочь?
Лорд Берингер внимательно оглядел наемника, почесав подбородок.
– Для начала переоденься, – бросил он, заставив Аарона покрыться красными пятнами, – ты больше не служишь клану, ты служишь мне. И раз мы оба приняли такое решение, сделаешь все, что я скажу.
Грозный, расчетливый и безжалостный зверь смотрел на наемника глазами Райта Берингера, заставив Аарона выпрямиться на стуле и ответить со всей серьезностью:
– Я уж было принял все эти слухи за чистую монету…
– Слухи? – переспросил Райт жестче.
– Поговаривают, что ты выдашь Уильяма в обмен на свою девчонку и присягнешь в верности Эдмунду.
Регент скривился.
– Скорее я вздерну его на дыбу, – произнес он, – или сдеру живьем кожу… еще не решил. Но присягать ему точно не собираюсь.
Уверенность сквозила в каждом слове, исключая сомнения.
– А Джина? – все же спросил наемник.
– Заберу ее. Эта женщина принадлежит мне.
Аарон улыбнулся, переглядываясь с Дэшем. Все-таки он никогда еще с такой самоотверженностью и верой не служил ни одному человеку.
– Что я должен делать?
– Ты должен попасть во дворец.
Теперь по лицу наемника скользнула растерянность.
– Черт, ты хоть понимаешь…
– Заткнись, Аарон, – спокойно, но грозно произнес регент, – от своих людей я обычно слышу только: «будет сделано».
– Как я туда попаду? – тихо зарычал наемник.
– Очень просто. Я направлю ее величеству свою делегацию, – заявил Райт.
– Отлично, я сделаю, но…
– Мне нужен лорд де Хог.
– Снова? – брови наемника поползли вверх.
– Старый лорд. Атер его единственный сын, и он на многое готов, чтобы его спасти. Кроме того, он вполне способен понять, что так или иначе я приду к власти. И твоя задача помочь ему в этом.
– Я не силен в убеждении, – пожал плечами наемник, но ощутив на себе опаляющий взгляд, поправился: – Будет сделано.
– Передашь ему то, что я скажу слово в слово.
– Да, на память не жалуюсь. А если меня убьют?
– Отпустят, – ответил Райт, – удостоверишься, что Джина жива, скажешь, что без этого я не сдам Уилла.
– Как скажешь. Но почему я?
Регент усмехнулся:
– Можешь гордиться, Аарон, но ты один из тех, кому я пока доверяю. Кроме того, с тобой будет Кайетан.
Последний вздрогнул.
– Но у меня нет титула, ваша милость…
– Будто он есть у меня, – рассмеялся наемник, закидывая за голову руки.
Глава 21
Мне было чертовски страшно находиться один на один с Эдмундом в его спальне, ибо не сложно догадаться, зачем он привел меня сюда и усадил на край постели. Его личные телохранители удостоверились, что я сижу смирно, не собираюсь бегать по комнате в поисках тяжелых и острых предметов, и любезно оставили нас одних. Эдмунд с блестящими остекленевшими глазами стоял напротив меня, расставив ноги и уперев в бока руки.
– Вот скажи мне, Джина, – произнес он медленно, – почему ты предала меня? Почему предпочла Райта? Я ведь предлагал тебе стать моей, но вместо этого ты согревала постель изменника.
Отвечать, пожалуй, не было смысла. Эдмунд умел неплохо говорить сам с собой.
– Ты знаешь, что значит быть всегда вторым, а? – его медленно разбирала злость.
Высокий, тонкий, умащенный духами и обряженный в алый шелк, он принялся ходить передо мной, энергично жестикулируя.
– Ты хоть понимаешь, что значит быть номер два во всем? Я был рожден в законном браке, моя мать благородная женщина, но меня всю жизнь тыкали носом в заслуги Райта, – горящий взор принца остановился на моем лице, – причем отец никогда не любил его, он его презирал, уничтожал и смотрел, как тот выживает, не смотря ни на что. И в какой-то момент это начало восхищать отца. Именно так, Джина, именно так. Король осознал, что его бастард чего-то стоит!
Он стоит гораздо больше вас всех вместе взятых.
– А меня отец никогда не замечал, относился почти так же, как к девице, будто у него родилась дочь! И все это из-за Райта, из-за этого ублюдка!
Голос Эдмунда мог звенеть, а мог почти шептать, но эмоция была одна – яростная обида.
– Что бы я ни делал, я не мог завоевать уважения моего отца! – принц тяжело дышал, сжимая кулаки.
Вспышка немного улеглась, и мужчина продолжил ходить по комнате, четко выговаривая слова.
– И в итоге король предал меня, признав перед всем советом связь со Стеллой и объявив Уильяма, своего сына, новым королем Хегея. А ведь он даже не знает, кем вырастет этот мальчик.
Зато он прекрасно знает лорда Берингера. И короновал он не Уилла, а Райта, потому что регент будет править еще четырнадцать лет.
– Райт отнял у меня уважение и любовь отца, выставил меня посмешищем перед советом, отнял у меня жизнь, – Эдмунд закусил губу, пронзив меня мрачным решительным взглядом, – и поэтому я отниму его жизнь, но перед этим я заставлю его хорошенько помучиться. Я поимею его женщину самым низким, недостойным, грязным способом.
Мое сердце болезненно сжалось. Кровать, на которой я сидела, показалась адской сковородой, но я не позволила себе вскочить или начать возмущаться, потому как Эдмунд был на взводе.
– А ваша мать? – я робко взглянула на часы в надеже, что смогу заставить принца жаловаться на никчемную жизнь до самого утра.
– Моя мать? – Эдмунд удивился, что меня интересуют подробности его семейной драмы, но с готовностью ответил: – Моя мать самая настоящая кобра. Ее не волнуют мои чувства и желания, она привыкла к власти, и не выпустит ее из рук. Она с легкостью пожертвовала бы и мной, если бы это помогло ей самой водрузиться на трон.
За окном посветлел лишь самый краешек неба, давая мне надежду на то, что Эдмунд будет трепаться до рассвета, но мужчина неожиданно смолк.
– Райт ведь никогда не желал вам зла, он был вашим советником, – дала я ему пищу для новых размышлений, и Эдмунд раздраженно проговорил:
– Меня всегда бесила его забота. Мне не нужна была опека этого сакрийского выродка. Я сам могу принимать решения.
Не знаю, помогали эти вопросы отсрочить страшное, или напротив злили принца, но ничего иного я придумать не могла.
– Но ведь все могло быть иначе, ваше высочество, если бы вы поменяли свое отношение к брату, если бы не стали слушать мать…
– Моя мать, – закричал он, – единственная, кто на моей стороне! Она единственная, кому я нужен!
– Но ваш брат…
– Не смей! Не смей называть его моим братом! – взвился Эдмунд.
Он подошел к столу, позвонил в колокольчик и гаркнул появившемуся обер-камергеру:
– Раздеть!
Я вздрогнула, ища взглядом, чем смогла бы обороняться, но появившиеся слуги не торопились срывать с меня одежду, они подлетели к принцу, и я поняла, что тот просто не в состоянии раздеться сам. С пеленок эту процедуру проводили его бесчисленные пажи и лакеи. Без них Эдмунд бы не расстегнул и пуговицы.
– Я заставлю твоего любовника страдать, – говорил он, покуда его вытаскивали из камзола, – я буду обладать его собственностью, его любовью… я орошу твое лоно своим семенем…
Я стиснула зубы, едва сдержав приступ тошноты, а Эдмунд самодовольно продолжал:
– И каждую ночь я буду обладать тобой, пока ты не родишь мне ребенка.
Принц не вызывал во мне ничего, кроме жгучего отвращения. Я наблюдала, как слуги высвобождают его из рубахи, открывая бледное худосочное тело.
– Тогда у вас уже не будет шанса спастись, – вымолвила я, – Райт убьет вас.
Узкое самодовольное лицо Эдмунда стало пунцовым.
– Меня? – сощурил он глаза и выдернул руки из заботливых ладоней слуг, отмахиваясь от них. – Он не доберется до меня! Понятно?!
Обнаженный по пояс с распущенными длинными волосами, принц выглядел крайне нелепо.
– Райт придет за мной. И будет лучше, если вы сейчас же меня отпустите. В этом случае, он, возможно, пожалеет вас.
Вены на шее Эдмундва вздулись, он подошел ко мне, расталкивая прислугу, и с размаху влепил пощечину. Я упала на постель с тихим всхлипом.
– Сейчас ты почувствуешь между нами разницу, дрянь, – зашипел он.
Все крючочки расстегнуты, пояс снят, Эдмунд стоит передо мной полностью обнаженный.
– Все прочь! – гремит его голос.
Жаль, что этот приказ не касается меня.
Краем глаза я слежу за последним из пажей, который услужливо прикрывает за собой дверь, и медленно забираюсь на постель с ногами, отползая от Эдмунда к самому изголовью.
– Снимай свое платье, Джина! – одно колено принца опускается на кровать, сминая простынь. – Хочу увидеть тебя всю, и незачем так бояться, тебе, возможно, все понравится.
Я прижимаюсь к изголовью, пытаясь придумать, что сделать, сказать, как выкрутиться. Напряженный, даже серьезный вид Эдмунда не оставляет мне шанса.
– Как брал тебя Райт, Джина?
Меня мутит, я бросаю быстрый взгляд на часы, затем в окно, призывая несносное светило поскорее появиться на горизонте.
– Иди сюда! – рука мужчины хватает меня за лодыжку, но я упорно отбиваюсь, держась руками за изголовье.
Просить его подумать о затеянном, каре небесной и возмездии совершенно нет смысла. Принц решил совершить свою месть здесь и сейчас в надежде, что я лишь тихо поплачу и смирюсь.
– Гадина! Маленькая гадина, – шипел Эдмунд подтягивая меня за ногу, пока не навис сверху, хватая мои руки, – даже сейчас ты не можешь понять, – усмиряя меня, выговаривал мужчина, – что лучше тебе быть поласковей. Тебе еще долго жить здесь со мной, Джина.
Он встряхнул меня за плечи, и я затихла, напугано глядя ему в глаза.
– Вот так, вот и славно, – его пальцы резко ухватили меня за шнуровку платья.
Провозится с ней пару часов, хотелось надеяться. Я мельком глянула на лежащий рядом на столике поднос с горячо любимым принцем чайничком душистого чая.
Между тем Эдмунд пытался совладать со шнурками, пока не решил попросту задрать мне юбку, чего я категорически не могла позволить. Его горячая ладонь скользнула по щиколотке к колену, вызывая омерзение. Юбка, нижняя юбка и чулки немного затормозили мужчину. Он приподнялся, небрежно откидывая подол, пытаясь разглядеть все, что под ним скрывалось, и… в этот момент моя рука нащупала рукоять фарфорового чайника.
В висках вовсю пульсировала кровь. Сердце вырывалось из груди вместе с хриплым дыханием. Моя рука оказалась зажата в кулаке Эдмунда, пальцы разжались, чайник выпал, а на губах принцы появился оскал:
– Ты упустила свой шанс, мерзавка, – он вдруг соскочил с постели, прошагал к столу, повернул ключ и извлек трофейный кинжал.
Я тоже сползла с кровати, просчитывая ходы.
– Теперь я тебя точно раздену, – с самодовольством, присущем самому настоящему подонку, Эдмунд пошел ко мне, не стесняясь собственной отталкивающей наготы.
Прокручивая в руке кинжал, рукоять которого была усыпана камнями, принц любезно демонстрировал мне оружие, которым он будет усмирять мою гордость.
Тяжело дыша, я пятилась назад, пока не уперлась в кресло, поняв, что любые маневры бесполезны.
– Ты никогда не будешь так же хорош, как Райт Берингер. Ты жалок, а он велик. Он истинный король Хегея! – из меня вырвался этот поток слов, впиваясь в Эдмунда острой яростью.
Принц грубо вцепился в шнуровку, вспорол, рывками стягивая с меня платье.
– Делай, что хочешь, но тебе никогда не сравниться с ним! – с ненавистью бросила я.
Пощечина отбросила меня на кресло, с которого я поднялась, стирая с губ кровь.
Я вцепилась в лицо мужчины, как волчица, рыча и царапаясь.
– Дрянь! Дрянь! – завопил Эдмунд, отталкивая меня.
Наконец мои силы ослабели, и я рухнула на пол, с удивлением обнаружив на камизе бурое пятно и рваную рану, а в руках Эдмунда окровавленный кинжал.
– Черт побери, – тихо прошептал он, напугано озираясь на дверь в покои.
Его голос, шум за дверью, мое дыхание превратились в тонкий, слабый отголосок сознания.
***
Генриетта не спала уже несколько дней, и теперь дремала в кресле, подперев кулаком подбородок. Атер в такие моменты ласково гладил ее по волосам и умилительно улыбался. В его объятиях грозная и бессердечная королева могла быть просто женщиной.
– Мой милый, мой мальчик… – прошептала она сквозь сон.
Одна из служанок подошла к двери, в которую кто-то постучал. Аккуратно, чтобы не нарушить покой ее величества, девушка осведомилась, кто осмелился тревожить королеву, и получила неожиданный ответ:
– Доложи ее величеству, что вернулись переговорщики…
Взглянув в окно, за которым медленно рассеивалась ночь, уступая кровавому рассвету, служанка робко притронулась к руке королевы.
– Ваше величество… переговорщики прибыли…
– Уже? – Генриетта приподнялась, сгоняя с себя остатки сна и мысли об Атере. – Прошло не больше часа.
Поспешность, с который пришли вести от Райта, была подозрительной. Неужели он принял решение, не задумываясь. Неужели так просто сдаст позиции?
Дождавшись, когда ее одежду и парик приведут в порядок, королева покинула комнату, и ее тут же обступили мужчины, военные советник принца.
– Ваше величество! – загалдели они, и женщина поморщилась, ощутив первые уколы сомнения.
– Не все сразу, лорды! – сжимая в кулаке веер, проговорила она, – где они?
– В тронном зале.
Королева сорвалась с места, и вся процессия мужчин двинулась следом.
По мере приближения, сердце Генриетты ускоряло ритм, а по спине скользили капельки пота. Все сейчас зависело от ответа, который должен был дать Райт.
Войдя в тронный зал, Генриетта дрогнула, бросила быстрый взгляд на лорда де Хога, который стоял на ступенях, сложив на груди руки с мрачным, хмурым выражением на лице. Время будто замедлилось, рождая в воспаленном мозгу женщины мысль о том, что она могла в чем-то просчитаться. Ее взгляд упал на переговорщиков.
– Что произошло? – ответ был очевиден, но она должна была что-то сказать.
– Они не ответят вам, ваше величество, – проговорил старый лорд.
Советники за спиной королевы хранили гробовое молчание, представляя, что может сотворить с ними Райт, если он не пожалел даже парламентеров.
– Им вырвали языки, ваше величество, – пояснил лорд де Хог, когда его снова коснулся растерянный взор Генриетты, – по приказу лорда Берингера каждого высекли пятью ударами плети.
Женщина сжала кулаки, понимая, что от нее ждут решения, которого нет, и не может быть. Молчание длилось целую вечность.
– Он хоть что-нибудь передал? – ее голос дрожал, а мускулы на лице свело судорогой.
– Да. Он прислал своих переговорщиков.
Возня на полу, где корчились от боли трое лордов с вырванными языками, привела королеву в чувства. Она сделала несколько шагов вперед, стирая со лба испарину.
– Пригласите их, – она не могла сделать с его переговорщиками то же самое, что Райт сделал с ее людьми. И это ее бесило, лишая жалости ко всему, включая несчастных. Оглянувшись, она поочередно вглядывалась в лица своих сторонников, видя лишь отчаяние. – Сотрите это выражение со своих высокородных морд! Я не собираюсь сдаваться! Я не уступлю трон недоноску! – ее вопль потонул в тишине, и она припала к стене, тяжело дыша.
– Ваше величество, – произнес де Хог мирно, – никто из нас не сомневается в вас.
– Уберите их отсюда! – не глядя в сторону переговорщиков, закричала она. – И уберите кровь! Ничего, даже вид этих людей, меня не напугает!
Приказ королевы выполнили беспрекословно. Но пока искалеченных мужчин не вывели из зала, она не обронила ни слова. И ярость в ней лишь росла, подпитываясь настоящим ужасом. На секунду она подумала о той участи, которую приготовит для нее Райт, когда придет сюда, чтобы занять престол.
Де Хог аккуратно коснулся ее руки, и она облокотилась на мужчину, чувствуя, что не в силах сделать нескольких шагов по ступеням, чтобы сесть на трон, который сейчас казался особенно далек.
Все то время, пока она ждала вестников Райта, она сжимала веер и обкусывала губы, пребывая в совершенной растерянности. Но, когда королева увидела мужчин, с которыми будет вынуждена вступить в переговоры, лишилась дара речи.
Оба незнакомца раскланялись с раздражающим позерством. Один из них, с черными длинными волосами, схваченными лентой, проявлял особое усердие. На его губах сверкала спокойная разнузданная усмешка. Другой мужчина был довольно кроток, с открытым ясным взглядом, который заскользил по лицу королевы.
– Ваше величество, – насмешливый и наглый голос длинноволосого брюнета заставил ее сжать от безысходности зубы, – мы прибыли по приказу регента Хегея…
– Назовитесь! – перебила она, взирая на незнакомцев с яростью.
– Господин Дэш Кайетан, ваше величество, – отозвался один из них. – Капитан отряда городской стражи.
– А я Аарон, – произнес брюнет, – наемник темных ветров.
Генриетта нервно передернула плечами, глянув на лорда де Хога, который развел руками.
– Капитан и убийца? – хмыкнула она. – И вас удостоили чести вести переговоры от имени изменника? Что ж, это даже не удивительно, хотя Райт должен был знать, что нельзя отправлять на переговоры всякую безродную падаль.
Ее ядовитая речь ничуть не повлияла на спокойный сдержанный настой пришедших.
– Наш господин, коего стоит именовать его величество регент Хегея, – вымолвил наемник, – видимо знал, что мы найдем общий язык.
Стражники королевы, стоящие позади переговорщиков, обнажили мечи, но Генриетта вмешалась:
– Не трогать их, – ее голос звенел от злости, но она покорно мирилась с положением вещей, – я прощу вам несусветную наглость, но лишь потому что не хочу превращать столицу в кровавый ад. Я готова выслушать условия Берингера…
– Его величества, – поправил Аарон, наслаждаясь разъяренным видом королевы.
– Что? – зашипела она.
– Вы должны называть лорда-протектора его величеством, – спокойно пояснил наемник, – и я передам ему, что вы были очень покладисты и отзывались о нем с уважением, в противном случае он сам придет сюда, и тогда вы точно придумаете тысячу хвалебных титулов для нашего господина.
В отчетливой тишине присутствующие услышали, как скрипнули зубы монаршей особы.
– Вы, наверно, забываете, что у меня его девчонка! – выпалила Генриетта.
– О, как раз напротив. Мы прибыли, чтобы удостовериться, что с леди Джиной прекрасно обращаются. И об условиях, которые готов предложить вам лорд-протектор, мы поговорим только после того, как пообщаемся с этой дамой.
Королева глядела на самодовольного наемника, понимая, что иного выхода у нее нет.
– Разрешаю, – бросила она сдавленно. – Лорд де Хог, распорядитесь привести Джину.
Двое стражников покинули зал, но через несколько минут вернулись один бледнее другого, и сообщили что-то старому лорду, с которого сразу схлынуло спокойствие.
– В чем дело? – напрягся и Аарон, видя, как де Хог быстрой походкой направляется к ее величеству и, спросив дозволения, шепчет ей что-то на ухо.
Взгляд Генриетты наполнялся мраком, пока она слушала неведомые слова старого лорда.
– Нам нужно время, – вдруг сказала она, заглатывая ртом воздух, будто разом разучившись дышать.
– Что-то случилось с леди эль-Берссо? – изогнул бровь наемник. – Она жива? Или, быть может, передать моему господину, что ее у вас нет?
– Не горячитесь, – примирительно ответил де Хог, видя, что королева едва сохраняет лицо, – леди Джина еще в постели. Ей нужно время, чтобы предстать перед нами.
– У вас нет ни секунды, – произнес Аарон, – видите ли, лорд-протектор человек крайне нетерпеливый. Он отвел нам ровно час, и если по истечении этого времени мы не вернемся, это будет воспринято, как отказ от сотрудничества.
Королева поднялась, выронив веер.
– Я… я сама потороплю ее… – задыхаясь, сказала она, спускаясь со ступеней.
Наемник и Кайетан переглянулись, одновременно подмечая, что творится что-то неладное.
Генриетта прошла мимо, быстро, подобно тому, как спасаются бегством. Едва двери тронного зала захлопнулись за ней, она рухнула на пол, горько рыдая. Лакеи не смели притронуться к ней, глядели с опаской, понимая, что железная леди, злая и жестокая пала на их глазах, превратившись в простую напуганную женщину, у которой не было никакой опоры. И вслед за этим пониманием грянул страх, растекаясь волнами по дворцу.
Одна из фрейлин рухнула на колени, поднимая свою госпожу, за что получила тычок в плечо.
– Где мой сын? Где этот… – она проглотила слова, быстро стирая слезы и подчиняя себе эмоции.
– Он в покоях…
Королева побежала, приподняв платье. Встреченные ею слуги и придворные изумленно расступались, пропуская ее, замечая, что по ее напудренным щекам льются слезы.
– Открыть! – закричала она лакеям, которые бросились распахивать двери в апартаменты ее отпрыска.
Отталкивая камергера, Генриетта влетела в спальню, увидев, наконец, сына. Его окружали слуги и телохранители, которые разошлись в стороны, оставляя в поле зрения грозной женщины лишь успевшего надеть штаны Эдмунда.
– Я же просила, предупреждала тебя! – закричала она, бросаясь на него. – Я же сказала, чтобы ты не трогал пока эту шлюху! – схватив Эдмунда за волосы, она потащила его к зеркалу: – Знаешь, что будет с тобой? Знаешь?
Принц покорно шел, согнувшись, словно щенок на привязи.
– Посмотри! – она схватила его за лицо, тыча в отражение: – Ты всего лишь жалкий женоподобный мальчишка! Райт бросит тебя солдатам, словно белокурую девицу, потому что ты не смог удержать свой член в штанах!
Задохнувшись, королева оттолкнула от себя сына, обернувшись и вдруг увидев перед собой слуг, которых она словно не замечала. Ее брови сошлись над переносицей, а челядь сжалась под ее взглядом.
Подойдя к обер-камергуру, она ударила его по лицу, затем приказала одному из телохранителей:
– Вздернуть его за несусветную глупость!
С лица обер-камергера схлынула краска, он замотал головой, но было поздно – телохранитель схватил его за локоть и потащил к дверям.
Эдмунд не смотрел на мать, лишь нервно приглаживал растрепанные волосы с видом побитой собаки.
– Где эта дрянь? – рявкнула на него королева.
– В приемной… я позвал лекаря… – обиженно заговорил Эдмунд. – Она жива.
– Если бы она умерла, – выдавила сквозь сведенные судорогой челюсти Генриетта, – нам всем бы пришел конец!
Она устало опустилась в кресло, прижав к лицу ладони и пытаясь придумать, как выйти из тупика, в который ее загнал собственный сын.
– Оденься, – бросила ему, – и благодари свою мать за то, что она пытается тебя спасти. Речь идет не только о престоле Хегея и наших жизнях, но и о смерти, которая покажется избавлением, если сюда придет Райт Берингер.
Она поднялась, направляясь в приемные покои принца, где находилась ее единственная надежда – Джина эль-Берссо.
***
Лекарь смотрел на меня сочувствующим взглядом, положив на кровать сумку с пузырьками и травами.
– Сделайте все, что угодно, чтобы поднять ее на ноги! – я не помнила, когда пришла Генриетта, впрочем, я периодически выпадала из реальности, поэтому то, что творилось вокруг, давно утратило смысл.
– Она очень слаба и в любую минуту может потерять сознание, – доложил лекарь, – если заставить ее встать, это может ее убить.
– Я же сказала: делайте все, что угодно! – а затем добавила: – Если вам дорога жизнь.
Лекарь снова взглянул на меня.
– Настойка валмора заставит ее подняться, но у настойки есть побочное действие. Девушка будет казаться заторможенной, медлительной, ее сознание будет замутнено, возможны галлюцинации. Эффект от валмора непродолжительный, но вполне действенный.
– И она сможет передвигаться самостоятельно?
– Да, ваше величество. Но мне нужно будет зашить и обработать рану, иначе девушка истечет кровью.
– Хорошо, только быстрее.
Я почувствовала прикосновение к ране, застонала и провалилась в небытие. А в следующее мгновение меня будто выдернули на поверхность сознания, влив в горло горьковатой жидкости.
– Пейте! – приказал мужской голос.
Выбора у меня не было, хоть я и пыталась сопротивляться. Меня держали, почти лишив возможности шевелиться. Желудок обожгло неизвестное снадобье.
– Как скоро оно подействует? – холодно осведомилась королева.
– Дайте мне еще пару минут.
Меня замутило, картинка перед глазами поблекла. Мысли стали путаться, и я затихла, внимательно глядя на склонившегося надо мной мужчину. Служанки приподняли меня, а он принялся быстро и туго перевязывать мой торс.
– Храни вас господь, леди… – тихо шепнул мне, отстраняясь. Это было последнее, что я еще могла осознать, затем поток нелепых образов застил мой взор.
– Приведите ее в подобающее состояние! – хладнокровно распорядилась Генриетта.
Служанки потянули меня с кровати, и я попробовала встать. И у меня получилось. Тотчас моему телу вернулись прежние силы. Однако полотно ткани, которым меня замотали, сразу промокло от крови.
– Наденьте на нее платье, – бросила королева, – выберите что-то темное, чтобы никто не заметил кровь.
Я плохо понимала, что происходит, но послушно переждала всю процедуру одевания. Прическу лишь поправили, потому что все куда-то торопились.
Через мгновение кто-то из гвардейцев подхватил меня на руки, и мы довольно весело бежали до тронного зала, где должно было случиться нечто важное. Меня не посвящали в подробности, я просто должна была молчать, за что королева обещала побыстрее вернуть меня в кровать. Хотя никуда возвращаться я не собиралась, чувствовала себя раскованно и бодро, а все происходящее лишь веселило.
Мысли постоянно забывались. Даже некоторые имена. Я не узнала телохранителя Розетты, пока он не заговорил. Кажется, спросил о моем самочувствии.
– Леди Джина немного не в себе этим утром, – ответила за меня королева. – Она молода и неопытна. Слишком много вина бывает вредно для юных девиц.
Слова, слова… сколько слов они произнесли друг другу, пока я переминалась с ноги на ногу в нетерпении. Хотелось пробежаться по тронному залу, такому большому и мрачному, коснуться пальцами тяжелых драпировок на стенах и гладких мраморных колонн.
– Леди эль-Берссо, у вас есть, что передать лорду-протектору.
Этот вопрос повторили дважды, прежде чем я переспросила длинноволосого мужчину.
– Кому?
– Его величеству Райту Берингеру.
– Кто это? – искренне удивилась, все еще глядя на безумно большое пространство зала.
Я уже и забыла о посторонних, как вдруг раздался голос королевы:
– Джина весьма непосредственна, а вина было выпито очень много.
– Столько, что это заставило ее позабыть регента? – изумился, а, быть может, разозлился Аарон.
И так как я вдруг проявила интерес к последней реплике, в голове всплыл образ Райта.
– А-а-а, – протянула с неприкрытой инфантильностью, – Райт Берингер, лорд-начальник? Его трудно забыть.
– Ну что? – подытожила Генриетта. – Вы убедились, что она цела? Теперь мы можем обсудить все условия?
Ответом стали хмурые мрачные лица мужчин.
