bannerbannerbanner
полная версияОдна из тридцати пяти

Елена Ромова
Одна из тридцати пяти

Полная версия

– А я, – продолжила Камилла, – найду здесь своего рыцаря. Ну того, кто окажется мне по вкусу.

– Брак по любви среди аристократов – утопия, – невесело усмехнулась я. – Тем не менее, удачи.

– А ты чего бы хотела?

Поесть, наконец, по-человечески.

– Для начала, пережить сегодняшний день. В перспективе, вернуться домой. Тоже неплохо, правда?

– На твоем месте я бы всерьез подумала о борьбе за трон, – сказала Сибилла, пряча улыбку за краем чашки.

Я пожала плечами.

– Хотя здесь до сердечных дел принца многим есть дело, – проговорила она, указывая на девушек за соседним столиком, – и это не только претендентки. Принц и глазом не успеет моргнуть, как его женят на той, которая придется ко двору. И к дьяволу все манеры и подготовку.

– А вы мне определенно нравитесь, – улыбнулась я, салютуя чашкой чая.

– Но есть одно немаловажное обстоятельство, – понизив голос, произнесла Камилла, и ее сестра согласно прикрыла веки: – Цепной пес, советник Берингер.

– Дьявол во плоти, – подсказала Сибилла.

– Бесчувственный кусок чертового айсберга.

– …Жестокий палач…

– …Хладнокровный змей…

Мой смешок оборвал хоровод этих, безусловно подходящих, эпитетов.

– Король пригласил его перед состязательным сезоном, и Берингер соизволил оставить командование войском у границ Мейхета и прибыл во дворец весь из себя, – сообщила Сибилла.

В Мейхете сейчас было неспокойно, это понимали все, даже далекие от политики леди.

– Король безмерно доверяет ему, – подхватила другая сестра, и мне пришлось повернуться к ней, – доверяет больше, чем собственному сыну. За плечами этого демона вся армия, при дворе с ним приходится считаться.

–… и он не позволит никому давить на Эдмунда, – заговорила снова Сибилла, – он даже никого к нему не подпускает.

– С Берингером не просто совладать, – вклинилась Камилла, – он презирает женщин. С тех пор, как застал свою благоверную с любовником в их родовом гнездышке.

– Шутишь? – ложка едва не выпала из моей руки.

– Не-а, – покачала головой Камилла и хитро прищурилась, – у него были все права остаться вдовцом, но он отправил ее в монастырь.

– Говорят, – протянула Сибилла, опустив подбородок в ладошки, – он ее безумно любил.

После этих признаний я стала бояться Райта еще больше, и пусть мне на полонезе достанется хоть сам черт, только бы не лорд Берингер.

Глава 4

Подготовка к балу – это настоящая мука. Элина сотворила чудо, соорудив прическу из моих непослушных темно-каштановых волос и снабдив ее должным количеством перьев, нитей жемчуга и искусственных бабочек, но я чувствовала, что упаду в обморок, стоит увидеть Райта.

Мой наряд был продуман до последней мелочи. Впервые я надела традиционное для претенденток платье из шелковой парчи бордового цвета с золотыми нитями по лифу, с декольте в форме каре, украшенным кружевами, которое сшили еще в Хоупсе. Под платьем была шемиза из хлопка, нижняя юбка, панье овальной формы, корсет, чулки на подвязках. И, само собой, во всем этом было ужасно жарко.

– Не крутись, Джина. Оно того стоит. Ты выглядишь, как королева.

– Надеюсь, прическа не сползет мне на лоб, когда я буду делать эти бесчисленные реверансы, – прошипела я раздраженно.

– Грациозно придержишь ее рукой.

Черт бы побрал эти традиции. Я чувствовала себя глупо, но утешало одно: в костюмах будут все, включая самого короля.

На первом балу с претенденткой должна быть компаньонка и, судя по всему, Элине происходящее доставляло удовольствие.

В день бала дворец преобразился. Здесь не увидеть четких линий и форм, присущих пристанищу суровых королей, все обрело мягкие вальяжные очертания. Даже стража в доспехах – мрачная и ощетинившаяся – казалась романтической атрибутикой.

Распахнув от изумления рты, мы с Элиной шествовали по коридору в сопровождении личного церемониймейстера, штата лакеев и герольда. По ковровым дорожкам носились шуты в золотистых масках, лилась и лилась музыка…

– Святые небеса, – прошептала компаньонка, когда мы подошли к огромным дверям.

Перед нами толпились ряды таких же претенденток со свитой. Хранитель традиций, сверяя списки, объявлял очередное имя, и гигантские двери распахивались, оглушая гомоном голосов, смехом и музыкой менестрелей. За входом в бескрайний бальный зал, украшенный живыми цветами, источающими сладковатый мятный дурман, таился настоящий дворцовый мир, который мне предстоит узнать.

Двери в очередной раз открылись, и меня ослепил свет. Легкие наполнились пряным воздухом, сердце заклокотало, в ушах послышался звон. С балкона открывался прекрасный вид на сосредоточение драгоценностей, хрусталя, золота и королевской парчи по нескольку золотых лир за дюйм. Внизу у подножия лестницы уже толпились люди – именитые гости с родословными длиною в несколько миль и ветвистыми фамильными древами. И эти надменные, напыщенные и лощенные дамы и господа обратили на меня внимание, когда я на негнущихся ногах подошла к центру площадки, от которой в залу вела широкая белоснежная лестница.

– Леди Джина Эль-Берссо! – объявил церемониймейстер, и раздались фанфары.

Сердце ускорило ритм. Мой герольд с флагом дома эль-Берссо принялся живенько спускаться по ступеням. Все остальные шли позади, придавая моей дрожащей персоне хоть какой-то солидности.

– Помни правила, – зашипела мне в спину Элина.

«Выражение лица должно быть веселым и любезным». Я тотчас оскалилась, шаг за шагом преодолевая ступени и чувствуя раскачивание прически.

Слишком много людей… как много. Столько я не видела даже на главной площади в Хоупсе во время деревенских гуляний.

«Дама в обществе должна порхать с легкостью бабочки».

Дыхание участилось, я старалась не сбиться с шагу. Распорядитель делал мне какие-то знаки. Нужно было пройти через весь зал к тронным ложам, чтобы приветствовать монарха и наследного принца.

Вокруг слишком много оценивающих глаз. Веера порхали с быстротой крыльев бабочки, кавалеры улыбались, слуги мерно передвигались среди всего этого безобразия.

«Настоящая леди всегда выглядит безупречно». Даже если ей чертовски неловко, а щеки горят от смущения.

Элина двигалась за мной, гордо неся на бархатной подушке герб нашего дома. Сегодня это ее почетная миссия.

«Перед взором монарха нужно остановиться, почтительно склонив голову».

Ах, вот он король! Стою и любуюсь. Мужчина преклонных лет, седовласый и мужественный, находящийся здесь, невзирая на тяжелую болезнь, сумевший обуздать боль. В нем столько силы и могущества, которые не нашли отражения в Эдмунде, что я с удивлением перевожу взгляд на принца, который с удвоенным любопытством смотрит на меня. И тут что-то кольнуло в груди: у трона Эдмунда стоит лорд Берингер в превосходном парадном камзоле глубокого изумрудного цвета. Сердце резко рвется. А ведь Райт далеко не смазливый юнец. Нет, он мужчина – суровый, рассудительный, практичный. В его голове всегда усиленная работа – кажется, он обдумывает каждое свое движение.

– Джина, – хнычет за спиной компаньонка, – реверанс! Сделай этот дурацкий реверанс!

И поклониться? Ему?! Он ведь смотрит… так, будто предвкушает это.

Распорядитель бала хватается за голову, дергает за рукав лакея, топчет ногой.

– Джина, сделай реверанс! – уже приказывает Элина, шипя в самое ухо.

Взгляд Райта приковывает меня к полу, требуя: «Поклонись! Преклони колени, женщина!»

«Дама должна угождать кавалеру, быть скромной и почтительной».

Не в этот раз. Я просто не могу.

Король делает нетерпеливое движение рукой, подзывая советника к себе.

В зале, кажется, заминка. Музыканты неприлично тянут каждую ноту, чтобы вереница из претенденток не врезалась мне в спину.

– Ре-ве-ранс! – дергает меня за юбку Элина.

Райт наклоняется и что-то шепчет королю, однако, смотрит на меня. Смотрит этими чудовищными глазами, которым я не желаю подчиниться.

И в следующую секунду музыка обрывается, и в зале повисает тишина – король поднялся. Шуршание юбок и щелканье каблуков подтвердило мои опасения – абсолютно все преклонили колени. И тут-то до меня дошло… С нелепой поспешностью я приседаю в нижайшем поклоне, а откуда-то сверху раздается смех, а затем и невообразимо усталый голос:

– Как твое имя, дитя?– и в мужском голосе, таком сильном и могущественном, проскальзывает нежность.

– Джина… из рода Эль-Берссо…

Король подошел настолько близко, что я увидела мысы его сапог.

– Вот как? – его рука повелевает мне подняться. – Что ж, Джина из рода Эль-Берссо, неужели лорд Берингер так напугал вас?

– Что?.. Я… Ваше величество…

– Ну-ну…вы глядели на него так, будто вам явился ангел.

Или сам черт.

– Кому выпало счастье танцевать с вами первый танец? – все так же протяжно спрашивает монарх.

Элина за моей спиной тихо стонет, кусая ногти.

Я перевела взгляд на Райта, на этого напыщенного индюка, который одарил меня хищной улыбкой.

Король проследил за этим немым обменом любезностями.

– Лорд Берингер позволит мне похитить у него столь юное и великолепное создание?

– Ваше величество, – поклонился Райт, а подумал, наверно: «Рад угодить».

Король предложил мне свою руку и любезно повел в зал, закончив, таким образом, приветствие претенденток, оставив тех, кто «не успел» метаться в недоумении.

– Сейчас из меня не лучший танцор, – тихо шепнул мне король, видя, что меня колотит дрожь.

Музыка грянула.

В этот момент вокруг нас царила настоящая суматоха. Распорядитель судорожно расставлял пары по залу. Но это ничуть не заботило монарха.

– Как поживает ваш отец, леди Джина? – спросил мой кавалер.

– Прекрасно.

– Вы очень похожи на мать.

– Благодарю.

Шаг, еще шаг, поворот.

– В вас, безусловно, есть отличительная черта всех Редельтонов, леди. Гордость и непреклонность.

 

Редельтон – девичья фамилия моей матери.

– Вы так хорошо знали леди Эль-Берссо?

– Вашу матушку? Безусловно. Много лет назад она приезжала сюда. Еще до вашего рождения, – король вдруг поморщился и сбился, – жаль, ее уже нет в живых. Ну вот, старые раны не дают мне покоя.

Два шага. Поворот корпуса. Смена партнеров.

Я оказалась в чужих объятиях, ощутила парфюм: чарующий, пряный, изысканный, –а затем подняла голову.

– Лорд? – прошептала одними лишь губами.

Райт танцует! Это было бы забавным, если бы он соизволил делать это с кем-нибудь другим. И этот грубиян был весьма предсказуем – его объятия напоминали железные тиски. И он не имел никакого понятия о манерах – притянул меня близко, почти к самой груди.

– Снимаю перед вами шляпу, Джина, – его хриплый, тихий шепот заставил меня дышать чаще, – это представление было на редкость занимательным.

Наши руки соприкасались, и перчатки не помогли мне избежать тепла его пальцев.

– И кто это придумал? Вы? Или ломали над этим голову всем Хоупсом?

Близко, опасно близко – я чувствую его дыхание на своей коже.

– Это была импровизация, если вас интересует.

Мои слова, полные негодования, вынудили его сощурить темные глаза. Конечно, такому взрослому и властному человеку вряд ли понравятся хамоватые деревенские простушки.

– Эта импровизация помогла вам продвинуться в списке, – добавил советник язвительно, – готовы на все, чтобы получить корону?

– Это не ваше дело.

Поворот, два шага, поворот. Смена партнеров.

Я снова напротив его величества, выделываю сложные «па». Безумно жарко, локоны прилипают к шее. Я спиной чувствую взгляд Райта, и это заставляет меня танцевать усерднее и дарить королю улыбки. Я обхожу вокруг него, почти сталкиваясь на траектории этого круга с Берингером. Мы обмениваемся ядовитыми ухмылками.

«Настоящая леди не должна выказывать своего неудовольствия партнером».

Мы с Берингером снова оказываемся напротив. Это обжигает. Смотрим друг другу в глаза, отчего мое сердце убийственно колотится. Его ладонь совершенно естественно опускается на мою талию. В этом жесте не было пошлости или намека на симпатию. С таким же успехом Райт мог обхватить рукоять своего меча. Но мне захотелось освободиться.

Мы разошлись. Его ладонь скользнула по моей спине, разрывая прикосновение.

Король и Райт – в них гораздо больше схожих черт, чем между монархом и Эдмундом, который не пожелал танцевать, а стоял, облокотившись локтем на спинку собственного трона. На его губах застыла усмешка.

– Благодарю за танец, – произнес король, делая поклон.

Полонез не закончился, но монарх пожелал удалиться. Музыка стихла, и присутствующие проводили своего побледневшего и морщившегося от боли повелителя поклонами на разнообразный лад. А я так и осталась в центре зала, превращаясь в букашку под столь многогранной гаммой взглядов, что захотелось исчезнуть.

– На что еще способна Джина эль-Берссо, чтобы заполучить корону?

Я нервно сглотнула, понимая, что Берингер стоит у меня за спиной.

«Дама должна уметь поддержать любой разговор».

Я придала лицу невозмутимость и повернулась.

– Ах, вы об этом? Ну… у меня в арсенале еще много чего, не сомневайтесь.

Он и не сомневался.

Музыка заиграла вновь, но мы оба не сдвинулись с места. Расходиться вот так, не расставив все точки над «и» не позволяла гордость, а танцевать очередной танец с ним, значит прилюдно выразить ему благосклонность.

– Боюсь, вы можете вызвать у принца интерес иного рода, – произнес мужчина.

– Признайтесь, Берингер, – довольно фамильярно проговорила я, поддавшись какому-то странному сумасшествию, – вас страшит мысль, что принц освободится от вашей навязчивой опеки.

– А вы решили ему в этом помочь? – кажется, наш милый разговор перестал нравиться Райту.

– А почему бы и нет?

– Готовы продаться ради короны?

– Очень выгодные условия, считаю, – выпалила я из вредности, – ваша жизнь стоит куда дешевле.

Это была та самая точка над «и», которую ждали мы оба.

Советник усмехнулся, и, забыв о поклоне и иных элементарных проявлениях вежливости, покинул зал. А меня терзало лишь одно желание – воды, дайте пить… умираю!

Элина подоспела вовремя, усадив меня на софу возле огромного цветка в горшке, где я с удовольствием замаскировалась бы под занавеску, но меня окружили тридцать четвертая и тридцать пятая, как же там… Камилла и Сибилла. У обеих прически выше моей на десять дюймов, ей богу. У обеих довольные до неприличия лица. Я возвела глаза к потолку, подумав: «Когда же все это закончится?»

***

Увы, это было только начало. Скоро я убедилась, насколько губительно оно для моей репутации.

Произошедшее на первом балу приковало ко мне внимание не только придворной знати и пышущих ядом претенденток, но и молодого принца. Не знаю, чем руководствовался сиятельный господин, когда посылал ко мне лакея с письмом следующего содержания: «Желаю видеть вас в своих покоях, леди Джина, сегодня в полночь».

Элина посчитала это хорошим знаком и заметалась по комнате, вываливая на постель мои кружевные сорочки и выбирая в какой из них я пойду на свидание к Эдмунду. Пока она сомневалась между персиковой и нежно-молочной, я села в кресло и обхватила руками голову.

– Элина, ты же понимаешь, зачем он меня позвал, – произнесла я сквозь стиснутые зубы. – И этому не суждено случиться ни сегодня, ни в другой день. Никогда. Понятно?

Нет, ей было не понято. Не поведя даже бровью, компаньонка отбросила одну сорочку, придирчиво оглядывая другую.

– Ты меня слышишь, Элина? Я сказала, что ноги моей не будет в его спальне и эту, – я махнула на сорочку, – вещицу я не надену под страхом смерти.

– Не будь такой занудой, Джина, – отозвалась подруга, – ты без пяти минут королева, а переживаешь из-за ерунды.

Я нервно рассмеялась, приводя ее в недоумение.

– Королева? Думаешь, меня в его спальне ждет священник с кольцами?

– Я не маленькая, – спокойно отреагировала подруга, – и уже давно в курсе, что происходит в супружеской постели. Но разве это не первый шаг к долгим и крепким отношениям?

– Звучит оптимистично, но ты заблуждаешься, – невесело хмыкнула я, вынимая из прически бабочек и бросая их в кресло, – кроме того, я его почти не знаю, и от одной мысли, что… что… в общем, меня передергивает.

– Уверена, все не так страшно. Представь, что он твой муж.

Ее заявление вырвало из моего горла хриплый смешок. Я откинулась на спинку кресла, вообразив на мгновение, что Эдмунд склоняется надо мной, сложив губы для поцелуя.

– Нет, не могу, – резко села, – это слишком. Принц, конечно, красив, но…

– Ты с детства знала, что твой брак не будет по любви, – перебила меня Элина, – не хочешь же ты остаться в Хоупсе до конца жизни?

– Очень даже хочу, – отозвалась я, вздыхая.

– Твой брак должен оправдать ожидания лорда эль-Берссо, поэтому…

Еще один тяжелый вздох из моего кресла.

– … поэтому надевай сорочку!

– Ни за что.

– Если ты этого не сделаешь, навлечешь гнев его высочества.

Интересно, как часто принцу отказывают? И находятся ли сумасшедшие, которые отклоняют приглашения подобного рода?

– Ты прекрасно знаешь, по какой причине мы приехали, – напомнила Элина. – Твой отец нуждается в помощи. Люди в Хоупсе голодают.

– Сегодня ночью Эдмунд будет меньше всего думать о проблемах моего отца. Что бы просить его о чем-то, нужна более твердая почва под ногами.

– Но если ты ему откажешь… Джина, я боюсь думать о том, что будет с нашим домом.

Я взглянула на сорочку, затем на Элину, которая состряпала умоляющее выражение лица.

– У меня есть идея, – поднявшись, я подошла к зеркалу, – но, видит Бог, я делаю это ради Хоупса.

Пожалуй, я не знала, что хуже: оказаться в постели принца или перед дверью лорда Берингера. Если первого я страшилась, то от второго приходила в дикий ужас. Преодолев колоссальное расстояние от одного крыла в другое и наткнувшись несколько раз на представителей дворцовой знати, я была повержена мыслью, что сейчас все свершится. А именно – тот момент, когда я буду умолять бесчувственного и расчетливого Райта о помощи. Лакей, который проводил меня до покоев советника, понятливо удалился. Думаю, на утро высший свет Хегейского королевства будет трепаться о моем грехопадении.

Первым делом я встретилась с немолодым камердинером лорда, который увидев меня, уточнил дважды, что мне нужен именно Райт. Признаться, я надеялась, что апартаменты, отведенные начальнику тайной канцелярии, не будут настолько скупы в убранстве. Ничего помпезного или утонченного, напротив добротная мебель из красного дерева в традиционных темно-зеленых тонах. Позолоты совсем немного – лишь отделка стола, массивного и прочного. Свет от лампы, которую оставил камердинер, мерцал на складках ламбрекенов, освещая лишь малую часть пространства, но и этого мне хватило, чтобы понять, насколько хладнокровен был лорд Берингер. Хладнокровен и рассудителен в любой мелочи. Его вкус, его желания, его характер можно было проследить в каждой детали.

– Удивлен, – короткая реплика хриплого голоса, в котором масса оттенков.

Оказаться с Райтом в одной комнате было хуже, чем в клетке с тигром. Но все же я решилась.

– Добрый вечер… то есть ночи… я хотела… мне…

Черт, черт, черт! Воздух закончился в легких прежде, чем я смогла сказать, зачем, собственно, явилась.

Райт смотрел на меня так, будто я пришла признаться в убийстве. Наконец, он шелохнулся, прошагал к столу и привычно занял свое место.

– Слушаю, Джина.

Это каменное лицо, которое наводило на меня ужас, было напрочь лишено эмоций. Он действительно хотел узнать, что мне нужно, а я – жуткая трусиха – не могла сказать ни слова, пока он так смотрел.

– Вы ошиблись комнатой? – усмехнулся мужчина, заставив меня чувствовать себя ничтожеством.

– Вы должны… – я заикалась, не в силах ничего с этим сделать, – должны помочь мне с одной проблемой.

Райта эта новость не впечатлила.

– Решай свои проблемы сама, – произнес он ледяным тоном, – у тебя это прекрасно получается.

– Все очень серьезно, – я по-дурацки проковыляла к его столу, положив перед ним записку от принца. – Прочтите.

Берингер скривился, но все-таки раскрыл письмо, пробежался тяжелым хмурым взглядом по тексту послания, затем поднял взгляд на меня.

– И что ты хочешь? – довольно грубо спросил он. – Чтобы я проводил тебя до его покоев?

Я впала в ступор. И на что надеялась? Что человек без сердца и сострадания, спасет даму от бесчестия?

– Лорд Берингер, вы понимаете, что… я не могу … вы же советник… вы…

По губам Райта скользнула неприятная усмешка.

– Ты пришла сюда за советом?

Черт бы его побрал! К нему я пойду за подобными советами в последнюю очередь!

– Я хочу, чтобы вы помогли мне… туда не пойти.

– Не пойти? – пожалуй, он удивился. – Почему?

– Потому что это не совсем то, чего я хочу… то есть совсем не то…

Райт устало взглянул на часы.

– Джина, если честно, я не очень хорошо разбираюсь в вопросах такого рода, – сказал он безучастно, – но, по-моему, это как раз то, чего ты так добивалась. Разве нет?

– Нет.

– Ну что ж, мне жаль, – он поднялся, демонстрируя, что разговор окончен.

– Вы просто уйдете? – вскипела я. – А что со мной? Вы же понимаете, что мой отказ оскорбит принца.

– Да, и что? – Берингер взял со стола лампу, намекая, что мне стоит убираться ко всем чертям.

– И вы не поможете?

– Уверен, ты справишься.

– Но я не знаю как! – отчаяние придало мне плохо сдерживаемой злости.

Райт снова взглянул на часы, затем поставил лампу обратно и приказал мне:

– Сядь, – дождавшись, когда я покорно выполню это указание, он положил передо мной лист бумаги: – Пиши. «Ваше высочество…»

Я схватилась за перо, обмакнула в чернила и с готовностью склонилась над бумагой.

– Готово. Что дальше?

– «К сожалению, я не могу», – диктовал Райт, глядя, как старательно я вывожу буквы, – Джина, у тебя в Хоупсе была гувернантка? – усмехнулся он.

– Не ваше дело, – отчеканила я. – Что дальше?

– Пиши: «принять ваше благосклонное предложение…»

Райт стоял надо мной, внимательно разглядывая и вызывая целую волну мучительного стыда.

– Отлично, – произнес он, – теперь гораздо лучше.

– Я стараюсь, – выдавила сквозь зубы. – Что дальше?

– «потому что..»

– Потому что, – повторила я.

– «у меня дьявольски»

– …дьявольски, – повторила, записывая.

– «болит голова».

– … болит го… Что? – я задрала подбородок, чтобы увидеть лицо советника, лицо, святящееся торжеством. – Вы издеваетесь? Вы что? Вы?

– По-моему, хорошее оправдание. Не находишь? – эта ухмылка больно ранила мою гордость.

 

Я была барышней не робкого десятка, но Берингер… этот человек действовал на меня поразительным образом. Я была не в силах противостоять ему, как не смог бы противостоять жалкий человечишко разъяренной стихии.

– Вы еще пожалеете, – вымолвила я, вставая и разрывая бумагу.

Он не ответил. Улыбнулся, как наивному ребенку, с толикой злорадного превосходства.

– Обещаю, лорд Берингер! – зашипела я, понимая, что слишком ничтожна, чтобы хоть как-то навредить ему.

Райт забрал лампу и скрылся за дверью, давая понять, что думает так же.

И вот теперь мне ничего не оставалось, кроме как покориться воле принца. Но даже в этом случае я не собиралась сдаваться легко.

Меня удручала мысль, что этой злополучной ночью я была дважды замечена по пути в покои совершенно разных мужчин. Что ж, можно распрощаться с добрым именем эль-Берссо, оно пало жертвой ужасающих обстоятельств.

Почти пробило полночь. Знакомый лакей вел меня в покои принца, и с каждым шагом приближалась катастрофа. С собой я захватила вино, щедро сдобренное снотворным. Эликсир богов, после которого любвеобильный Эдмунд уснет сном праведника. А что? Я спасаюсь, как могу.

Меня удивило, что принц не прислал к положенному сроку своих людей, чтобы меня провели по секретным ходам, какими пользуются все монаршие особы. Все-таки забота о моей репутации не должна быть лишь моей головной болью. Правда, все вопросы, касающиеся этой самой репутации, я надеялась уладить бутылкой отличного вина. Ели не подействует снотворное, то обязательно подействует сама бутылка, обрушенная на голову. Хотя вряд ли я когда-нибудь решусь ударить Эдмунда.

У входа в его апартаменты меня ожидала длительная заминка. О деликатности здесь слыхом не слыхивали, поэтому в стане королевских гвардейцев возник целый переполох. Меня представили капитану, а затем и главному прево короля, начальнику стражи, которые тактично покашливали в кулак и пожимали плечами. В результате совещания было решено оставить меня перед дверью, дабы с проблемой разбирался обер-камергер, ведающий королевскими покоями. Тот, в свою очередь, отвел меня ко входу в спальню принца. Помня о слухах о жадности Эдмунда до девичьего тела, я изумлялась, как здесь не довели до идеала всю процедуру приглашения очередных пассий.

Когда дверь открылась, и на меня уставился принц, я едва устояла на ногах. Вид у него был такой, будто он никак не рассчитывал меня здесь увидеть.

– Леди Джина? – довольно искренне удивился он, хлопая глазами.

Женский смех из глубин его спальни стал для меня настоящим сюрпризом.

– Ваше высочество, – вымолвила я, бледнея от постигшей меня догадки. – Я… я…

– Что-то случилось?

Выглядел он так, будто я застигла его на месте преступления. Хотя, говоря откровенно, стыдно было только мне.

– О-о-о, – протянула растерянно, – ничего, просто… я…

– Да?

– Я…

– Говорите, в чем дело?

– Хожу во сне, – краска смущения залила лицо, – с детства, да, – под недоверчивым взглядом принца я будто уменьшалась в росте, – так что, со мной бывает всякое. Так что, прошу извинить… не хотела помешать… я… в общем, пойду, – мой голос превратился в мышиный писк, и я почти бегом кинулась в коридор.

Эдмунд почесал затылок и захлопнул дверь.

Пожалуй, это было самое кратковременное свидание в моей жизни!

От услуг лакея, который хотел проводить меня обратно, я с достоинством отказалась. С достоинством, на которое смогла отважиться, после посещения покоев Эдмунда.

Идя по темным коридорам, я ненавидела даже не того, кто обладал незаурядным чувством юмора, подсовывая мне липовую записку, а собственную глупость. Подумать только, я поверила, что принц пригласил меня к себе на ночь, и хуже того, пошла к Берингеру просить о помощи.

– Джина эль-Берссо, – неприятный женский голос заставил отвлечься от размышлений.

У моих покоев дожидались две женщины и трое мужчин.

– Как прошла встреча с принцем? – язвительный голос принадлежал пышнотелой и эффектной Брианне, которая с наслаждением отметила сковавшую мои черты ярость.

Розетта, которая тоже оказала мне честь своим визитом, молча разглядывала меня, считая ниже своего достоинства вступать в разговор. Трое мужчин оказались слугами: два лакея и один телохранитель. Последний надолго приковал к себе внимание: высокий, стройный брюнет с длинными темными волосами, собранными в хвост. Одежда на нем была форменная – клан темных ветров. Смертоносные убийцы. Думаю, этому экземпляру чертовски сильно хотелось свернуть шею своей же капризной и напыщенной хозяйке.

– Доброй ночи, дамы, – произнесла я с плохо разыгранной любезностью, – что случилось?

А случилось вот что: две леди из обеспеченных семей древнего рода слишком сильно хотели получить корону.

– Мы пришли предупредить вас кое о чем, – произнесла Брианна, лукаво переглядываясь с подругой, – и надеемся на ваше понимание. Дело в том, леди Джина, что репутацию женщины можно испортить очень легко, а восстановить сложно.

– О, вот оно что, – повела я плечом, – учту. И кстати, я очень рада, что вы почтили меня своим присутствием. В качестве благодарности, – я протянула бутылку вина, – и надеюсь, что мы станем добрыми друзьями.

Розетта сделала характерный жест, и один из лакеев взял из моих рук презент.

– Мы рады, что вы настолько понятливы, – усмехнулась Брианна. – Доброй ночи.

Благоухая духами, они прошли мимо. Следом потянулись мужчины. Да уж, приятных и сладких снов, дамы… Я усмехнулась и постучала в дверь покоев, зная, что Элина еще не спит.

Месть была сладким, но, увы, последним блюдом на сегодня.

– Как ты быстро, – изумилась компаньонка, запираясь изнутри на засовы и поворачиваясь, – ты передумала?

– И да, и нет, – произнесла я, скидывая плащ, – сложно сказать. Короче, у Эдмунда возникли срочные дела, и мы отложили эту часть нашего знакомства на неопределенное время.

– Ты лжешь, Джина, – компаньонка скептически скрестила на груди руки.

– Клянусь, так все и было. А теперь давай спать. И кстати, мне на завтра нужно самое скромное платье из всех, что есть.

Пора бы затеять самую полномасштабную операцию по спасению подмоченной репутации из всех, что видел Хегейский свет.

Рейтинг@Mail.ru