Евгениос Тривизас
Последний черный кот
Моей кошечке
Я должен рассказать вам эту историю. Ведь на нашем острове, как и всюду, события быстро стираются и из памяти кошек, и из памяти людей. А значит, чей-то бредовый помысел может вновь обернуться всепоглощающим пожаром…
Набег на приморскую таверну
Глава первая,
в которой после целого ряда таинственных и необъяснимых исчезновений кошек я становлюсь свидетелем разбойного нападения
Первым исчез Хвост. Потом Прыгун. Вслед за тем пропали Уголек, Толстун, Чуня, Крошка, Маркиз и Чернушка. Общее у этих кошек было только одно – цвет. Все они были черные-пречерные.
Поначалу исчезновения не вызвали особого беспокойства среди кошачьего населения острова. Ведь кошки нередко пропадают на какое-то время. Причин может быть сколько угодно. Может, хозяева переехали в другой квартал, может, сумасбродной хозяйке вздумалось запереть своего питомца дома и не пускать его гулять, а может, кошка днюет и ночует около мышиной норки, терпеливо подстерегая ее обитательницу.
Ну а я о таких вещах до поры и не задумывался. До одного памятного летнего вечера.
Еще на рассвете мой лучший друг Куцый, известный также под прозвищами Кот-налетчик и Гроза Сковородок, рассказал, что обнаружил чудную приморскую таверну с неплотно закрывающимся окном в кухню. Надо сказать, Куцый лихо отыскивает симпатичные таверны и виртуозно поглощает содержимое сковородок. А еще мой друг никогда не унывает и всему радуется. Сколько мы с ним валялись на солнышке, шатались по острову и ели разной вкуснятины!.. Так вот, мы условились встретиться вечером, устроить набег на таверну и опустошить тамошние сковородки с жареной рыбой, наполнив таким образом свои животы.
Местом встречи была выбрана крыша полуразвалившегося сарая неподалеку от намеченной цели. Операцию мы назначили на такую ночь, когда луна почти полностью закрыта тучами. Меньше шансов, что кто-то заметит наши маневры. Подобные набеги в лунные ночи не раз заканчивались плачевно, и мы сделались предусмотрительнее.
Я пришел первым, влез на крышу по ржавой водосточной трубе и стал прохаживаться. Настроение у меня было прекрасное и безмятежное. Справа простиралось море, темно-зеленое и такое огромное, что казалось бескрайним.
Когда я был еще маленьким котенком, то мечтал стать корабельным котом. Я представлял, как буду плавать на торговом паруснике, трюмы которого доверху забиты ящиками с сардиной и барабулькой, как увижу весь белый свет от края до края, как отведаю в тропической гавани экзотическое блюдо из рыбы-луны, как буду карабкаться по деревьям из рыбьих косточек в сказочных джунглях и флиртовать с очаровательными кошечками в Сиаме и Персии… Увы, мечты остались мечтами: оказалось, что я страдаю морской болезнью.
Сейчас море было спокойным как зеркало, и звезды отражались на его поверхности. Но каким диким становится это море зимой, каким страшным, темным и свирепым! Сумасшедшие волны вздымаются как горы, накатываются одна на другую, бушуют ураганы, и ни один корабль не рискует приблизиться к нашему острову целых три или даже четыре месяца.
Ну вот, прогуливаюсь я по крыше, и мне прекрасно видно все, что происходит внизу. Справа вдалеке вырисовываются беленые стены таверны «Красный окунь», в освещенном окне кухни можно различить повара, который чистит сковородки, ни о чем не догадываясь, и время от времени вытирает полотенцем пот со лба. В таверне сегодня не много посетителей: пожилой капитан со своим попугаем да две влюбленные парочки. Деревянные столы покрыты выгоревшими на солнце скатертями в красно-белую клетку. До моих ушей долетают обрывки разговоров, соблазнительный запах жареной барабульки щекочет ноздри. Живот нетерпеливо урчит, я пытаюсь его усмирить, обещая очень скоро доставить ему удовольствие. Но он все равно урчит – не верит мне. И для этого есть основания: ведь сколько раз уже мы с ним обманывались в своих надеждах!
И вдруг… Из-под рыбацкой лодки, перевернутой вверх дном, появляется незнакомый мне черный кот и, настороженно озираясь, крадется к таверне. Наверняка его тоже приманил неповторимый запах жареной барабульки. Этого только не хватало, думаю я. Он же испортит нам все дело!
Дальнейшее произошло так неожиданно и молниеносно, что я даже усомнился, не померещилось ли мне все это. Трехколесный мотоцикл с коляской вылетел на полной скорости из темной улочки, резко затормозил, из него выскочили двое: один маленький, в кепке, а другой высокий, с обвислыми усами, – схватили кота сачком, стукнули его пару раз и засунули в мешок. Несчастный вырывался, царапался и отчаянно мяукал – все без толку. Бандиты бросили мешок в коляску, сами запрыгнули обратно в мотоцикл, и только их и видели.
Я не мог поверить своим глазам и стоял столбом, теряя драгоценные секунды. Что делать? Ждать Куцего, как условились, или преследовать похитителей? На одной чаше весов – мой пустой живот, на другой – собрат, попавший в беду. После недолгих колебаний я спрыгнул с крыши и понесся со всех лап за мотоциклом. Но как ни быстро я бежал, мотоцикл все равно ехал быстрее и вскоре уже скрылся из виду в глубине темной улицы.
Эх!.. Расстроенный и обессиленный, я побрел с опущенным хвостом обратно к месту преступления. На асфальте перед таверной блестела какая-то металлическая штука. Я обнюхал ее и внимательно изучил. Это оказался значок (люди иногда прикалывают такие на лацкан пиджака), а на нем – зеленый четырехлистный клевер в обрамлении серебряной подковы. Видно, злодеи обронили. Интересно, что эта эмблема означает?
Но я не успел хорошенько все обдумать. С оглушительным гудком, от которого у меня поджилки затряслись, мимо промчался гигантский грузовик. Просто чудо, что он не превратил меня в лепешку!
Я бегом вернулся к своему наблюдательному пункту, забрался на крышу сарая и там столкнулся с Куцым, которой, оказывается, уже давно ждал меня и места себе не находил.
– Наконец-то! Что случилось? Мы ведь договаривались поохотиться на рыбку! Куда ты пропал?!
– Тут вот какое дело, Куцый… Два человека – коротышка в кепке и верзила с обвислыми усами – засунули в мешок кота.
– Какого еще кота?
– Черного. Как мы.
– Ну и что?
– Как это «что»? А если бы ты был на его месте?! Они еще и поколотили бедолагу. И кто знает, куда уволокли.
– Слушай, а ведь правда… – задумался Куцый. – В последнее время что-то неладное творится с нашей братией. Коты пропадают один за другим. А вдруг эти два типа причастны и к другим исчезновениям? Я имею в виду Хвоста, Прыгуна, Чуню, Толстуна, Чернушку…
– Есть только один способ выяснить это. Нужно найти злодеев.
– Как?
– По запаху. У одного из этой парочки, у коротышки, очень характерный запах. Он пахнет йодом и мятой.
– Ну так беги и найди его… Ой, что это – пароход гудит?
– Ну прямо уж. Это мой живот жалуется.
– А я что говорю?! Мы тут болтаем обо всяких глупостях и забыли о самом важном – о еде. Таверна вот-вот закроется. Ты готов?
– Конечно.
– У тебя есть план?
– Еще бы!
– Тогда я весь внимание.
– Устраиваем обходной маневр. Я брошусь на попугая, который сидит на плече у капитана, вон за тем столиком, видишь? Как только повар выскочит из кухни глянуть, что происходит, быстро хватай рыбу, а когда он погонится за тобой, я забегу на кухню и схвачу что успею.
– Отлично!
Все произошло в точности так, как я задумал. Мы ловко обманули повара, схватили со сковороды по барабульке и слопали ее с большим аппетитом. Потом прогулялись по берегу – естественно, держась на почтительном расстоянии от таверны. Мы смотрели на звезды, отражающиеся в воде, любовались морем, которое бесшумно накатывалось на камни и тихо бормотало что-то, отползая обратно. Я замечтался. А Куцый пришел в такое превосходное настроение, что запел свою любимую песню «Долорес и ее двенадцать хвостов»:
У Долорес у красотки
самый лучший в мире хвост
и прелестная походка.
Все коты встают рядком,
чтобы на чудесный хвост
хоть одним взглянуть глазком.
Хвостиком вильнет – и сразу
все коты теряют разум.
Ах, детка,
какая ты кокетка,
Долорес, ты конфетка,
ты греза всех котов!
Ах, если б ты имела
двена-адцать хвостов!
– Ну что, пойдем за добавкой? – спохватился Куцый. – Повар наверняка еще не отдышался, у него не хватит сил гнаться за нами снова. Заметил? Он пыхтел как паровоз.
– Хорошо бы… Но нет, не пойдем.
– Почему? Неужели так объелся?
– Нет, конечно. Но у меня свидание.
– С Глорией?
– Ну а с кем же еще?
– Да ну ее, эту Глорию!
– Она ведь ждет меня. Не хочу ее огорчать.
– Счастливчик! – усмехнулся Куцый. – Не понимаю только, что она в тебе нашла.
– Видать, нашла…
И я простился с Куцым и направился по дорожке, которая должна была привести меня прямо в объятия Глории.
Глория и Булька
Глава вторая,
в которой мы клянемся друг другу в вечной любви, а хмурый бульдог наблюдает за этой идиллической сценой
Глория была самой прекрасной на свете ангорской кошкой. Познакомились мы с ней при забавных обстоятельствах, благодаря одному мышонку по имени Пискля. Как-то поутру я гнался за этим мышонком и сам не заметил, как оказался в саду богатого особняка. И там я впервые увидел Глорию: она лежала в зарослях анемонов и умывалась розовым язычком. Как она была хороша! Глаза, белоснежная шелковая шерстка, пушистый хвост… Я влюбился в нее с первого взгляда.
Своим счастьем я обязан Пискле, поэтому с тех пор никогда его не преследовал, больше того – завел с ним дружбу. Пискля жил в доме одного поэта, у которого была богатейшая (но очень пыльная) библиотека с толстенными книжищами. Вот в них-то мой дружок Пискля время от времени находил всякие романтические стишки и пересказывал мне. А я декламировал эти стихи Глории – она обожала их слушать.
Роскошная вилла, где живет Глория, утопает в зарослях граната и олеандра. А охраняет ее отвратительный и совершенно невоспитанный бульдог по имени Булька. Почему этого ужасного кровожадного зверя назвали Булькой – для меня загадка. К счастью, Булька обычно привязан около своей деревянной будки, а мы встречаемся на безопасном расстоянии от него, у пруда с золотыми рыбками.
Итак, я пришел и подал условный сигнал: трижды промяукал протяжно и дважды – коротко и призывно. Через пару минут появилась Глория и бесшумно прыгнула на мраморный бордюр вокруг маленького пруда в форме звезды.
– Ты опоздал, – в ее голосе слышен укор.
– Совсем немного! – оправдываюсь я.
– Знаешь, как мне не терпелось тебя увидеть? – игриво мурлычет она.
– Не знаю… А как?
– Сначала ты скажи.
– Что?
– Что ты меня любишь.
– Я тебя люблю! – уверяю я ее.
– Громче! Скажи это громче!
– Тогда нас услышит Булька.
– Если бы ты действительно меня любил, тебя бы не остановил никакой Булька!
Меня это, конечно, задевает за живое, и я кричу во все горло:
– Я тебя люблю-у-у-у-у-у-у-у-у!
И зачем только я это сделал?! Бульдог тут же просыпается и, порвав свою цепь, кидается на нас.
Мы вмиг взлетаем на раскидистое гранатовое дерево. Булька прыгает внизу и лает так, будто у него хвост угодил под отбойный молоток. Я срываю гранат и швыряю его прямо в лоб вредному псу. Булька понимает, что если продолжит осаду, то за этим снарядом последуют и другие, и возвращается в свою будку с ужасно недовольным видом.
– А ты всегда будешь любить меня? – ластится Глория.
– Ну еще бы! А ты?
– И я. Всю жизнь. Все свои девять жизней буду тебя любить!
Глория нашептывает мне всякие нежности, и я уже на седьмом небе от счастья.
– Радость моя, красавица моя ненаглядная, – нежно шепчу я и лижу ее белоснежное ушко.
– А знаешь, – говорит вдруг Глория, – мне ведь подыскали жениха.
От неожиданности я теряю равновесие и едва не сваливаюсь на клумбу с гиацинтами.
– Что?! Какого еще жениха?
– Расмина.
Я слышу это имя впервые. Тогда я еще и представить себе не мог, какую роль сыграет этот кот в моей жизни.
– Какой такой Расмин?
– Это кот Исмины Парлавиды, лучшей подруги моей хозяйки. Он тоже ангорец.
– И что с того, что ангорец?! – возмущаюсь я. – Этого достаточно, чтобы покорить твое сердце?
– Так решили наши хозяйки, когда на днях пили чай и ели анисовые бублики, воздушный кекс с изюмом и миндальной крошкой…
– Мне все равно, с чем именно они пили чай! И что же они решили?
– Что мы очень подходим друг другу. Что мы идеальная пара.
– Да ну, неужели? И как же эти сороки до такого додумались?!
– Пожалуйста, не говори в таком тоне о моей хозяйке и ее лучшей подруге. Вот так и додумались. Мы одной породы, а значит, у нас будут чистокровные котята.
– А почему ты им не объяснила, что твое сердце отдано другому?
– Они бы все равно меня не послушали. Они бы ни за что не поняли, как я могла полюбить дворового кота.
– А чем плохи дворовые коты? Если хочешь знать, они самые лучшие!
– А ты – лучше всех.
– Само собой… Послушай, они что, спятили? Какое право они имеют вмешиваться в твою личную жизнь? У этой Исмины нет разве других дел, кроме как сватать тебя кому попало?
– Мне нравится, когда ты сердишься. Но поверь, у тебя нет причин злиться. Я ведь тебя люблю…
– Скажи, – спрашиваю я с безразличным видом, – этот Брамин, он так хорош собой?
– Расмин, – поправляет она меня.
– Ну хорошо, Расмин. Он какой?
– Красивый…
– Что, красивее меня?
– Дорогой мой, тебя я люблю не за красоту.
– Да? А за что?
– За то, что ты – это ты!
Когда Глория говорит такие вещи, я взлетаю на седьмое небо от счастья. Ну а потом снова опускаюсь на землю. Она поднимает и опускает меня, будто в лифте.
– Кисонька ты моя! – и я снова лижу ее белоснежное ушко.
– Знаешь, – мурлычет Глория, – на следующей неделе я приму участие в конкурсе красоты. Ну, в том парке, где сирень. Там будут мэр, его заместитель, посол Кувейта, и вообще соберется все приличное общество.
– А хочешь, пойдем вдвоем? Нас тогда точно признают лучшей кошачьей парой.
– Не надо! Иди сюда, поближе… Еще ближе…
И пока мы вновь нежничали при свете луны, Глория дала мне сорок клятв и шестьдесят пять обещаний, заверила, что ей в тысячу раз приятнее жить со мной на крыше, не обращая внимания на ветер, снег, дождь и другие невзгоды, чем водиться с Расмином. И что она непременно сбежит ко мне, если разговоры о сватовстве зайдут слишком далеко.
Уверения уверениями, но признаюсь, что меня с того вечера стало одолевать любопытство: мне не терпелось увидеть этого расчудесного Расмина.