Евгений Борисов
Песня судьбы
Семён Михайлович был озадачен выпадом в свою сторону.
– Что?! – переспросил он, будто давая Стефану шанс ретироваться отсюда как можно быстрее.
– Рита, уйми своего друга, – потребовала мама.
Девушка в очередной раз предприняла попытку угомонить Стефана.
– Хватит, – шепнула она, положив правую руку на его стиснутый кулак.
Взгляд Макафи оценивающе застыл на её кисти, а затем обратился к лицу девушки. Рита чувствовала, как Макафи буквально горит, словно в кулаке он сжал раскалённый уголь.
– Вы хоть знаете, что это за персона? – обратился молодой человек к присутствующим и вновь устремил взор на Джорждену. – Может, вы им сами скажете? Или предпочитаете, чтобы это сделали за вас?
Николае скрывал волнение за фальшиво натянутой улыбочкой:
– Стефан, к чему ворошить былое? Да и сейчас у нас разговор не обо мне.
– Я совершенно ничего не понимаю! – рыкнул Семён Михайлович. – Что тут происходит? Ты кто вообще?!
– Наш родственник, – выпалила Екатерина. – Если тебе есть что сказать, говори.
– Я думаю, разговор не получится, – схватив кожаный портфель, заключил Николае.
– Нет, нет! Всё будет, мы всё решим, господин Джорждену! – стал расстилаться перед ним Большатов, но Николае словно не слышал и игнорировал все просьбы остаться.
– Ты что тут устроил?! – потребовала объяснений Маргарита. – Это был шанс для моего отца развить свои проекты. А ты всё испортил!
Рита была зла на Стефана. В какой-то момент она вообще пожалела, что предложила ему присутствовать на этой встрече.
– Это шанс для твоего отца потерять все свои проекты, – заявил парень.
– Не поняла, – обратилась к нему Екатерина. Услышанное не на шутку обеспокоило её. – О чём ты говоришь?
– Начальник вашего супруга просто олух, – без стеснений заявил Стефан. – Он был готов отдать труд вашего мужа шарлатану.
Это не укладывалось в голове. Как такое возможно? Неужели Николае оказался обычным мошенником?
Так и было. Стефан рассказал, что за Николае Джорждену давно ходит слава искусного вора, не только в людном мире, но и в волшебном. Он забирает чужие работы нечестным путём: обещает их профинансировать, а после просто присваивает себе. Так случилось с работой его дяди. Доверившись Джорждену, тот потерял проект и до сих пор отчаянно пытается вернуть свои труды обратно.
Стало понятно, отчего Стефан так яро нападал на этого псевдоспонсора. Екатерина была благодарна за то, что парень не смолчал об этом, а весьма решительно защитил их от совершения опрометчивого поступка.
– Так он один из нас? – Маргарита не понимала, как Николае может иметь отношение к волшебному и людному миру.
– Он обычный вор, который имеет магическое происхождение, но без активных сил. Он ворует изобретения людей и продаёт их искомщикам. Так же он поступает с украденным в магическом мире, только продаёт людям.
– Екатерина! – рявкнул Семён Михайлович, когда вернулся к ним. Его лицо покраснело, желваки плясали в бешеной пляске, он не просто злился, он был в ярости. Всего несколько часов назад Большатов пребывал в неописуемом восторге от того, какая возможность открылась с появлением заинтересованного спонсора, сейчас же он впал в недоумение, когда эта возможность ускользнула у него из рук подобно песку, просочившемуся сквозь пальцы по вине дерзкого мальчишки, который не может держать язык за зубами. – Это всё ваша вина! И только! Я изначально говорил Михаилу, что ваше участие в конференции – это ошибка. И я оказался прав. О том, что произошло, я надеюсь, вы расскажете супругу сами, – бешеные глаза Большатова уставились на Макафи: – И научите своего родственника элементарным правилам приличия!
Маргарита жалела, что сейчас не может использовать амулет. О, как же было бы приятно сказать всего лишь пару заветных слов и обратить Большатова в жирного гуся, совсем как в том году – Альберта Кока. Или сделать так, чтобы язык директора опух, раздуть его до того, чтобы он во рту не смог уместиться, лишь бы только заставить его замолчать. Да, Маргарита представляла самые изощрённые способы, которыми хотела проучить Семена Михайловича.
В отличие от дочери, Екатерина довольно спокойно принимала всё сказанное в её адрес. Когда он закончил красноречивый монолог, Екатерина лишь улыбнулась.
– Я благодарна вам за сказанное. Наконец-то вы озвучили то, что на самом деле думаете. Без прикрас и подхалимства.
Семен Михайлович попытался что-то сказать, но Екатерина не позволила:
– Конечно, у Михаила получилось бы куда лучше моего представить проект. Ведь это его работа, которой он посвятил уйму времени. Работа, которую вы чуть не отдали какому-то проходимцу. Вы знали, что ваш спонсор ворует чужие труды и выдаёт их за свои?
Конечно, Семён понятия не имел о том, кто такой Николае Джорждену. Мысли о том, что в проект будут инвестировать, а в дальнейшем и в институт – вот что по-настоящему интересовало мужчину больше всего.
– Вы думаете, я поверю в то, что уважаемый человек на самом деле обманщик и вор? – усомнился Большатов.
– Если честно, Семён, мне совершенно всё равно, верите вы или нет. Но в одном вы можете не сомневаться, Михаил узнает о том, что произошло сегодня. Обо всём узнает. Идёмте, ребята, – завершила мама, направляясь к выходу.
– А вам совет, – обратился напоследок Стефан. – Нужно быть внимательнее к людям, которым готовы отдать труды ваших подчинённых.
– Пошёл вон… – прохрипел Большатов, развязывая галстук и усаживаясь за пустой стол.
После завершения неудачных переговоров Екатерина вместе с дочерью спешно покинула отель.
– Нам нужно добраться до магического развала, – объявила мама, раскрывая карту города.
– Зачем? – полюбопытствовал Макафи.
– Там есть портал, через который мы сможем вернуться домой, – объяснила Екатерина.
– Вход в этот магический развал находится на улице Ташри, – подсказал Стефан. – Я так понимаю, вам нужно оказаться в России как можно скорее.
Мама решительно кивнула.
– Хорошо. Пешком будет долго, быстрее на такси.
Поймав автомобиль, парень помог погрузить багаж и сел вперёд.
– Поедешь с нами? – спросила Маргарита. Улыбка на лице Макафи говорила сама за себя.
Наблюдая из окна такси за лицами прохожих, Маргарита мысленно прощалась с этим прекрасным и удивительным городом. Было немного грустно оттого, что многого ей так и не удалось посмотреть. Конечно, она понимала, что это совершенно не развлекательная поездка. И всё равно она была благодарна судьбе за возможность увидеть другой мир, людей, которые так похожи на неё и одновременно нет. Прикоснуться к другой культуре, о которой она лишь узнавала из книг, а сейчас довелось увидеть всё своими глазами.
Эйфелева башня вдалеке купалась в мерцающих огнях и свете прожекторов, которые её окружали. Первая леди Парижа напоминала огромную ракету, которая готовилась взмыть вверх, или стрелу, которую вот-вот выпустят из лука.
По правой стороне Сены показался собор, на который они забирались со Стефаном. Вспомнив перепуганное лицо Макафи от того, что их чуть не поймали, Рита заулыбалась. Уж больно смешной его вид проявился в её памяти.
«Это было совсем не смешно», – не разделяла такой радости Клеста.
«Очень странно… Почему, когда что-то заканчивается, наши мысли непроизвольно сами возвращаются к самому началу?»
«Не знаю. Я никогда не замечала такого за собой, – признался амалир, – может, это свойственно только человеку?»
«Я думаю, что это свойственно каждому разумному существу, а не только человеку».
Такси остановилось на узкой безлюдной улочке. Выйдя из машины, Рита стала искать глазами вход в магический развал.
– Не высматривай, – оскалился Стефан. – Табличку с надписью «Вход» ты не найдешь.
«Какой же он всё-таки вредный», – буркнула Клеста.
– Магический развал скрыт чарами, которые делают его невидимым для посторонних глаз, – объяснила Екатерина. – Чтобы туда попасть, нужно двигаться спиной вперёд с закрытыми глазами. Екатерина начала движение первая. Не оглядываясь, она уверенно шагала, и где-то посередине улицы исчезла.
– Теперь ты, – сказал Стефан, забирая чемодан Маргариты. – Я пойду следом.
«Не упасть бы от такой ходьбы», – оборачиваясь через левое плечо, думала Марго.
– Иди с закрытыми глазами, – напомнил Стефан. – Иначе не сможешь пройти за завесу.
Сделав шагов десять, Маргарита замерла на месте.
– Ну, ты чего остановилась? – недоумевал Стефан.
– Тошнит…– призналась Рита.
– Так ты точно до завтрашнего утра провозишься. Давай вместе, – он подошёл к ней и решительно взял её за руку. Рита вновь ощутила его горячее прикосновение, от которого сердце забилось сильнее. – На счёт «три» одновременно делаем шаг.
Маргарита боялась, что вот-вот они споткнутся и рухнут. В какой-то момент она заметила, что начало улицы, от которого они отдалялись, наоборот, приближалось к ним, словно они двигались и не назад вовсе, а вперед. Шаги становились всё увереннее и быстрее. Устеленная брусчаткой дорога сорвалась с мертвого места, заставив Маргариту затаить дыхание, и подобно конвейеру быстро понесла ребят вперёд. Марго сжимала руку Стефана как только могла, боясь того, что, если отпустит его, точно рухнет.
Оказавшись за магической завесой, она почувствовала, как волнение от этой неизвестности отступило. Развал оказался огромным рынком, где продавали магические товары. Здесь были лавки, в которых можно приобрести миниатюрных животных из людного мира. Лавки с магическими травами и специями. Ткани и готовая одежда. На любой вкус и цену седловины для голотонов, а также инструменты по уходу за ними. Несмотря на столь позднее время, народу тут было довольно много. Кто-то яро пытался сторговать цену на нужный ему товар, кто-то, наоборот, требовал продать ему самое лучшее, а следовательно, дорогое сырьё.
– Добро пожаловать в развал «Драп дор», – сказал Стефан. – Самый большой магический рынок во всём Париже.
– Невероятно! – Риту переполняло восторженное чувство от увиденного. Казалось, она давно должна привыкнуть к подобным вещам, но нет, с каждым разом восторг становился всё сильнее.
Мама попросила ждать её здесь, пока она будет разыскивать переправщика.
– Держи медальон подальше, – дала наказ дочери Екатерина. – Даже здесь, в чужой стране, о нём прекрасно знают.
Маргарита буквально сгорала от любопытства, желания поскорее спровадить маму и осмотреть тут всё.
– Нравится? – поинтересовался Макафи. – Ты как будто впервые оказалась в подобном месте.
– Так и есть, – призналась она, рассматривая, как парень с девушкой, вставшие неподалеку, вытаскивают из глиняного горшка тягучую пасту.
– Что это?
– Это жвачка, – просветил её Стефан. – Причём весьма долгоиграющая.
– В смысле?
– Ну, можешь жевать её целый год, а вкус останется таким, как и был. Из неё классные пузыри получаются.
– Химоза какая-то, – не разделяла восторга Маргарита. – Много на таком товаре не заработаешь. Если уж вкус не пропадает, то и надобность в покупке новой отпадает.
– Хорошо, – мурлыкнул Стефан, будто бы соглашался с доводом и тут же подвёл её к лавке, где стояло огромное количество пузырьков. – А как ты относишься к парфюмерии?
– Она тоже долгоиграющая? – съязвила Маргарита, разглядывая флаконы.
– Можно и так сказать. Всего один пшик, и даже самоё ядрёное дегтярное мыло не сможет перебить благоухание аромата, – расхваливал товар Стефан, словно был хозяином этой самой лавки.
– Совершено верно, молодой человек, – раздался скрипучий голос откуда-то из-под прилавка. – Эти духи выполнены из лучших ингредиентов
Приподнявшись на цыпочки, Рита заглянула за стойку и увидела, как по стремянке вскарабкивается низенький лепрекон.
– Моя семья уже не одно столетие занимается парфюмерным ремеслом. И не хотелось бы хвастаться, но ни один из парфюмеров на этом развале не сможет подобрать для вас аромат лучше, чем я, – заявил пожилой лепрекон.
– Кажется, вы только что всё-таки похвастались, – с улыбкой заметила Маргарита.
– Причём нарочно, – подметил Стефан и решил незаметно проверить, насколько правдивыми окажутся слова лавочника. – Подберите аромат для неё.
Рита не сразу поняла, что Стефан говорит о ней, пока его рука не шлёпнулась ей на плечо, заставив вздрогнуть. Она оторвала взгляд от разноцветных склянок и посмотрела на парня. Стефан буквально светился, излучая непонятное Маргарите счастье.
– Не припомню, чтобы я видела тебя таким в прошлом году, – заявила Рита. – Что так изменило тебя?
Стефан задумался, затем перевёл взгляд на витрину с духами и, протянув руку, ухватился тонкими пальцами за позолоченную крышку в форме трюфеля.
– Это тебе.
– Мне? – голос Маргариты задрожал от взгляда, которым на неё смотрел Стефан. Его взор был не злым, как раньше, совсем наоборот: добрым и даже смущающим. Она спешно перевела глаза на протянутый в её сторону флакон. – За что?
Стефан всё так же молча смотрел на неё.
«Что он так пялится?» – задавалась она вопросом, ощущая его внимание.
«Стукни его, как тогда в номере», – посоветовала Клеста.
«За что стукать-то? За подарок?»
«Ещё неизвестно, насколько приятен этот подарок. За плохой можно и стукнуть», – заверила Клеста.
«Что за манеры?» – неодобрительно отпустила Маргарита.
– Так за что? – ещё раз повторила она вопрос.
– За то, что спасла меня в подземелье, – признался Стефан. – Я тебя так и не поблагодарил.
«Ой… Я прям млею от него», – с иронией выдавила Клеста.
«Прекрати!» – скомандовала Маргарита.
– Ты, наверное, забыл, но свою благодарность ты мне принёс в дверях общего зала, – напомнила ему девушка.
– Да, я помню, – улыбаясь, заверил Макафи. – А это скромное дополнение к уже сказанному.
– У вас отменный нос, молодой человек! – восторженно отозвался продавец. – Выбранный вами аромат идеально подходит для вашей обворожительной спутницы.
– Нет-нет, я не его спутница, – начала оправдываться Маргарита, сама не понимая почему. – Мы не встречаемся… Мы… мы просто… В смысле, мы учимся в одной академии, и всё.
«Иногда лучше промолчать», – дала ценный совет хозяйке Клеста.
Макафи лишь шмыгнул острым носом и притворно заулыбался от её слов. Казалось, парень предпочел сделать вид, что вообще не слышал их.
– Ну вот, а вы говорили, что ни один из здешних парфюмеров не сможет подобрать идеальный аромат.
Огромные глаза лепрекона в момент ушли в прищур. Он словно пытался разглядеть Стефана и разгадать секрет того, как ему удалось так быстро определить подходящий аромат.
– Ну да, говорил, – молвил старец, будто бы признавая поражение, но, закинув длинную и седовласую бороду на правое плечо, добавил: – Так и вы, юноша, не один из местных парфюмерных дел мастеров. С вас пятьдесят тора́ф.
– Не могу не согласиться, – ответил Стефан, протягивая лавочнику десять золотых монет.
– Я думала, что в магическом мире единая валюта.
– Отнюдь. Айкалы – денежная валюта в России. Во Франции расплачиваются тора́фами, – ответил Стефан. – Оценишь аромат, который я подобрал для тебя?
Рита аккуратно сняла крышку с изящного флакона и, вдохнув вырвавшийся из пузырька аромат, от удовольствия пошатнулась. Благоухание заставляло девичье воображение разыграться.
Раскрытие парфюма началось с нот игривого лимона, прохладного бергамота и таинственной медовой вишни. Спустя некоторое время нос Риты почуял, как к стартовавшей тройке присоединяются обворожительные мотивы соблазнительного жасмина, бархатисто-мягкой розы и волнительного ириса. Цветочный шарм, травяная свежесть и фруктовая сладость в результате сменились насыщенной глубиной и экстравагантностью благородных нот. Среди них первенство принадлежало ванили, проникновенному мускусу и в унисон парфюмерной композиции начинала звучание завлекающая амбра и восхитительный сандал.
Аромат действительно был приятный, даже очень. И как бы Маргарита ни старалась найти в нём изъян, ей это не удавалось.
– Вкусный – сказала она, закрывая флакон.
– Макафи! – раздалось где-то в шумящей толпе. – Эй, Стефан!
– Да! Это точно он.
На спину к Стефану с боевым кличем запрыгнул кучерявый парнишка на две головы выше Макафи и принялся взъерошивать его густую шевелюру. Ещё двое парней стиснули Стефана с двух сторон в крепких объятиях.
– Вот так встреча!
– Почему не сообщил, что будешь в Париже?!
– Ребята, прекратите! – попросил Стефан, высвобождаясь из этих крепких объятий. – Я и сам не знал, что окажусь в этом году у вас.
– Да ладно тебе заливать, – не поверил услышанному тот, кто с легкостью оседлал Макафи. – Помнится, он так же говорил в том году, ребята, а потом выяснилось, что в городе уже два месяца как околачивается.
Лицо Стефана побагровело, то ли от злости, то ли оттого, что его уличили во лжи.
– Ты не меняешься, Клаус, – сказанное прозвучало, лишь отдаленно походя на комплемент.
– Неправда. С нашей последней встречи я прибавил в росте ещё пару сантиметров, – гордо заявил кучерявый парень.
– И в килограммах тоже, – подколол его Макафи. – Ты меня чуть пополам не переломил!
На конопатой физиономии Клауса воцарилось возмущение и даже ужас от услышанного.
– Ты знаешь, как вывести из себя, Макафи, – небрежно промокнув широкий нос рукавом, сказал парень, и его взгляд замер на Маргарите.
– Ты ради приличия хоть бы представил нас своей девушке, а уже потом оскорблял бы.
Снова порезало слух Маргарите одно-единственное слово. Сначала продавец счёл их парой, теперь эти трое.
«Лавочник назвал тебя спутницей, а не его девушкой, – напомнила Клеста, – вот если бы он сказал «спутница жизни», тут уже можно было бы возразить».
«Серьезно, Клеста? Думаешь, я не поняла, в каком контексте он употребил это слово?»
«А может, ты услышала то, что хотелось услышать?» – парировала кошка.
Рита не хотела начинать очередной спор с амалиром. Она предпочла не отвечать, зато тут же оповестила друзей Макафи, что они не пара.
– Мы просто учимся в одной академии. Я Маргарита, – фамилию она предпочла не говорить, дабы избежать ненужного к себе внимания. Недаром мама предупредила о том, что даже здешний магический мир желает получить амулет стихий.
– Очень приятно, я Клаус, – пожимая руку, представился парень. – А это Франс и Брок.
– Привет! – синхронно подали голос ребята. – Так вы одногруппники?
– Нет, – недовольно процедил Стефан. – Сколько же в вас любопытства?! Мы учимся в одной академии. Я на курс старше.
– Понятно, ребята, они однокашники, – сказал Брок.
– На кого учишься, Маргарита? – полюбопытствовал Франс.
– На хранителя магического закона, – ответила она.
– У-у-у… – переглянувшись, протянула троица. – Неженская, конечно, работа.
Рита была обескуражена такому заявлению. Что значит неженская работа? Среди хранителей достаточно женщин, способных дать фору многим мужчинам, которые занимают эту должность.
– Вы бы поосторожнее высказывались, друзья, – предупредил их Макафи. – Её тётя одна из лучших хранительниц в магическом правительстве.
Клаус, Брок и Франс моментально осеклись, понимая, что сболтнули глупость.
– Да мы же не к тому, что женщина не может быть хранителем, – стали оправдываться они. – Просто сложная работа и…
– Всё понятно, – остановила их Маргарита. – А вы на кого учитесь?
– Я учусь на факультете по надзору за магией, – гордо заявил Клаус. – В лучшей академии во всей Франции «Ля Форсе Дэ Лямур».
– Лучшая, потому что это единственная академия, из которой тебя не выпнули? – начал подкалывать его Стефан. – В «Вэлнисе» ты даже до первой сессии не дотянул.
– Кто бы говорил. Сам тоже чуть следом не вылетел, – недовольно ответил Клаус и тут же поспешил напомнить, благодаря кому Стефан остался в академии. – Если бы не твоя матушка, кто знает, где бы ты сейчас был.
– Да кончайте вы бодаться, – попросил их Франс. – Из раза в раз одно и то же.
– Моя кузина и кузен учатся на этом же факультете в «Вэлнисе», – вспомнила Маргарита.
– Значит, мы будем с ними коллегами, – улыбнулся Клаус.
– А я учусь на факультете портновского ремесла, – вмешался в разговор Брок. – Буду делать для вас одежду.
– Да… – как-то обреченно обронил Клаус. – До невозможности интересно тряпками заниматься! – с иронией дополнил он.
Брок стыдливо опустил голову. Он даже не пытался отстоять своё мнение или возразить Клаусу, просто впал в молчание.
– Между прочим, в этой профессии лучшими мастерами признаны мужчины, – заявила Маргарита. – И не только в нашем мире, но и в людном тоже.
– Верно подмечено, – раздался наконец решительный голос Брока. – Вспомнить господина Лякотэра, нет равных ему. Все ходят в его одежде. Он даже для немагического мира её выпускает.
– И очень даже зря, – изменился в лице Клаус в одно мгновение. Сказанное Броком явно было парню не по душе. – Тем самым он предаёт подобных себе, обслуживая этих…
– Успокойся, Клаус, – остановил его Франс. – Не нужно говорить того, о чём потом будешь жалеть. Особенно при мне.
– Ах, да, я и забыл, что ты с людишками заодно.
Франс выглядел совершенно невозмутимо. Ему было безразлично то, что говорил его товарищ. «Да, хорош друг, ничего не скажешь», – думала Рита.
– Я буду отвечать за то, чтобы такие чародеи, как ты, Клаус, не досаждали людям, – заявил Франс. – И приструнять все попытки.
– Тоже мне, великий приструнитель нашёлся. Кому вообще они нужны?
Клаус напоминал Маргарите Макафи в первую их встречу. Такой же невыносимый, упрямый и задиристый мальчишка, которого хотелось поколотить. Неудивительно, что они подружились. Рита знала, что Стефан, как и Клаус, не особо тяготится любовью к обычным людям. Вот только что им сделали люди, в чьих венах не течет магическая кровь? Отчего такая необъяснимая жестокость и презрение? Они же не виноваты, что такие, какие есть. В чём их вина?
Не желая слушать подобные изречения, Маргарита незаметно отошла от парней. Такие разговоры были для её ушей не в новинку. За прошлый год она часто слышала фразу, что чародеи не замечают людный мир. Он неинтересен, непонятен, чужд и скучен. Но при любом удобном случае чародеи начинали мыть людям косточки подобно вредным соседям.
Противоречия присущи каждому разумному существу. С тех пор, как Маргарита Варзанид стала частью этого общества, она поняла, что магический мир ничем не отличается от того, в котором она жила раньше. Те же страхи и сомнения, желания и стремление к комфортной и беззаботной жизни. Слава, власть и контроль – то, что она видела в людном мире, не было чуждо магическому. Отличие, по её мнению, лишь одно: наличие магии.
Бредя в своих мыслях, Маргарита не сразу заметила приятный дымный аромат, напоминающий полынь. Она остановилась. «Чайная лавка» – прочитала знакомые буквы на вывеске.
– Эй, Стефан! – радостно воскликнула она и обернулась. Ребята всё ещё яро о чём-то спорили.
Шёлковые шторы, заграждающие проход в лавку, бесшумно распахнулись, и оттуда вырвалось какое-то нереальное облако ароматов. Запахи сменяли друг друга один за другим. Дымчатые, цветочные, шоколадные, фруктовые благоухания были настолько яркими, что уже начинало свербеть в носу. Уткнувшись носом в ладони, Маргарита тихо чихнула.
– Que tous vos rêves deviennent réalité!17 – прозвучал чей-то голос вблизи неё. Рита открыла глаза и увидела стоящую на пороге чайной лавки бабушку. На её голове был красный платок, украшенный хохломой. На шее висели нити из красного камня, напоминающие спелую бруснику, а весь сарафан покрывали вышитые цветочные узоры.
– Я ничего не поняла, – растеряно молвила девушка.
– О! Так вы русская! – лихо перескочила бабушка на родной язык Маргариты и мелкими шагами подскочила к ней. – Как приятно видеть здесь земляков! – тормоша её руку, щебетала она. – Я Едвига, держу эту чайную лавку.
– Очень приятно, Маргарита.
– И мне, – светясь от счастья, ответила Едвига. Похоже, она действительно была рада встретить на чужбине того, кто напомнил ей о родине. – Заходите, не стесняйтесь, чувствуйте себя как дома.
Внутри чайная лавка показалась Маргарите намного больше, чем снаружи. Здесь аромат чувствовался ещё ярче, чем на улице. Кругом был один сплошной чай: фасованный в красивые коробки, в обычных стеклянных баночках, даже на развес. Можно было только гадать о том, сколько же здесь находится его видов. Даже самый искушённый чаелюб, без сомнения, смог бы найти для себя именно то, что ещё пока не доводилось пробовать.
Едвига завертелась по лавке от полки к полке. Набирая небольшие щепотки сушеных трав, она закидывала их в фарфоровый запарник, а после залила крутым кипятком.
– Сейчас попьём чайку. Уверяю, Маргарита, такого вы ещё не пробовали никогда. На родине так уж точно такого чая нет.
Расставив на круглом столе чайный сервиз, Едвига отправилась в подпол. Оттуда она достала банку с вареньем и связку калачей. Стукнув по крышке кулаком, она без труда сорвала её с банки.
– Собственного производства, – заявила бабушка, наполняя до верхов стеклянную розетку вареньем. – Угощайтесь!
Рита поблагодарила её и, зачерпнув чайной ложкой варенье, отправила его в рот.
– Расскажите мне, как там дела на родине? – попросила Едвига. – Уже очень давно я там не была. Интересно, как теперь всё устроено?
– Всё хорошо, – ответила Маргарита, с трудом заставляя себя оторваться от сладкого угощения. – Всё идёт своим чередом. Что-то приходит, что-то уходит.
– Да, – задумчиво протянула бабушка. – Словно это было всё в прошлой жизни.
– А где вы жили в России? – полюбопытствовала Маргарита, потягивая ароматный чай.
Едвига устремила задумчивый взгляд куда-то к потолку. Она пыталась вспомнить жизнь, которую давно оставила позади.
– Я родилась и жила в Екатеринбурге, – молвила она всё с тем же загадочным выражением на лице. – Прекрасный был город.
– Да он и сейчас неплохой, насколько мне известно. А почему вы уехали, позвольте спросить?
– Из-за войны, которая обрушилась на страну, – объяснила бабушка. Едвига подошла к сундуку, стоявшему под лестницей, ведущей на второй этаж. Оттуда она вынула толстую книжку в потертом кожаном переплёте. – Это фотоальбом моей семьи. Единственное напоминание о России, которое осталось у меня, не считая этого платка, – развязывая тюрбан, добавила она. Как только платок спустился на её покатые плечи, поверх него легли две плотные серебряные косы Едвиги. – Ах, – с наслаждением выдохнула она, освободившись от платка. – Это были тёмные времена для всей страны. В людном мире началась смена власти, эти перемены коснулись и магического мира.
– Смена власти? – переспросила Маргарита. – Когда же вы отбыли из России?
– Мы покинули страну в далеком тысяча девятьсот восемнадцатом году. Мне тогда было пятнадцать лет.
«Быть этого не может! Она наверняка что-то путает», – подумала Маргарита, слушая рассказ старухи.
– Вы меня разыгрываете, Едвига?
Лавочница улыбнулась. Перелистнув страницу альбома, она вынула из него старую фотографию и протянула её Маргарите.
– Переверните, – попросила она.
На обороте снимка была надпись.
– «Г. Екатеринбург, 14-ое июля 1918 год», – произнесла Маргарита вслух написанную чернилами подпись. – Невероятно!
– Можно и так сказать, – проскрипела старуха. – Это последнее фото, которое сделал мой покойный батюшка перед тем, как отправить нас из города. А спустя два дня после этого снимка мы получили известие о том, что его расстреляли.
– Мне очень жаль вашего отца, бабушка Едвига.
– Всё в порядке, дорогая. С тех пор много воды утекло.
– Простите моё любопытство, но я всё ещё не могу понять… Вы уехали из страны в тысяча девятьсот восемнадцатом году, когда вам было пятнадцать лет. Верно?
Едвига утвердительно кивнула.
– Это значит, что вы родились в тысяча девятьсот третьем году?
– Ну да, – ответила бабушка.
– Получается, вам сейчас сто шестнадцать лет?
– Совершенно верно.
– Господи, – выдохнула Маргарита. – Вы удивительно хорошо сохранились… То есть вы не выглядите на такой внушительный возраст.
Едвига залилась протяжным смехом:
– Благодарю вас, дорогая, за такую оценку.
Рассматривая семейный архив, Маргарита заметила среди снимков фото своей дальней родственницы графини Браун.
– Откуда у вас это фото? – спросила она.
– А вы знаете, кто это? – тут же спросила лавочница.
– Это моя родственница, графиня Браун, – забыв об осторожности, ответила Маргарита.
На лице Едвиги застыла неприятная ухмылка. Она смотрела в глаза девушки и практически не моргала.
– Так ты Варзанид. Равная силе амулета.
– Да, – нехотя призналась девушка.
– Ну надо же! – воскликнула старуха и, подскочив с места, вновь бросилась к сундуку. – Куда же я её убрала?! – причитала она, выкидывая вещи из ящика. То, что искала Едвига, оказалось на самом дне фамильного короба. Это была небольшая шкатулка из темного серебра, усыпанная мелкими розоватыми камнями. – Вот, смотри, – внутри лежали разные украшения: кольца, серьги, нити жемчуга. – Она должна быть здесь, я точно помню, что видела её здесь. Вот! – из шкатулки Едвига достала круглую брошь. Она была тёмно-синего цвета с перламутровым переливом по кругу. Сама окружность напоминала миниатюрное колесо старой прялки, в центре расположилось очертание женского лица, скрытое под маской.
– Красивая брошка, – сказала Маргарита, не понимая, для чего лавочница решила похвастаться ею.
– Её получил мой предок от твоего, – ответила Едвига. – Графиня подарила её моему прапрапрадедушке в знак благодарности и дружбы. И я думаю, что пришло время передать её тебе.
– Что вы, я не могу принять, – стала отнекиваться Маргарита. – Она принадлежит вашей семье.
– Не переживай, дорогая, она уже много времени бесхозно пылится в этой шкатулке, – вложив брошь в руку Маргарите, сказала бабушка. – А тебе она ещё точно послужит.
– Спасибо вам, – поблагодарила её Маргарита и сладкого зевнула.
Едвига тут же наполнила кружку новой порцией чая и кинула туда щепотку трав. – Попей, это тебя взбодрит.
Сделав ещё пару глотков, Маргарита почувствовала, как веки стали тяжелеть. Они будто наливались свинцом и упорно стремились закрыться.
– Очень вкус знакомый.
– Неужели? – удивилась Едвига.
– Привкус как у сон-травы.
– Тебе просто показалось. Ты явно утомилась, моя дорогая, – поглаживая огненные кудри, шептала лавочница. – Не переживай, поспи, а я позабочусь о тебе. Засыпай… – голос бабушки Едвиги звучал в ушах, словно колыбельная. Такой бархатистый и нежный, он увлекал Маргариту в забытьё, из которого с каждым словом всё труднее и труднее было вырваться.
Когда Маргарита совершенно обмякла, Едвига расстегнула верхние пуговицы её блузки и увидела висящий на шее золотой медальон.
– Это и вправду он! – она была готова сорвать его, но, когда потянулась к нему, амулет издал предупредительное шипение. – Защищаешь хозяйку, молодец, – сменился нежный голос на леденящий скрежет. – Кого ты будешь защищать, если она уснет мертвым сном?! – старуха вынула из кармана кинжал, но амулет тут же оттолкнул её. Едвига снова кинулась на Риту, и амулет вновь оттолкнул её. – Ты не сможешь защищать её вечно, я подожду.