Галина Ивановна Губайдуллина
Любовь нечаянно ворвётся
Парень произнёс:
– Хочу начать конструктивное обсуждение моей предстоящей свадьбы на этой особе.
Физиономия старшего брата Кальвина противно осклабилась, он злорадствовал тому, что младшенький всё-таки решил вступить в мезальянс.
У альфы Джека и его дочери читалось удивление на лицах.
Огнедарка же воскликнула:
– Какая ценная девушка!
Бабушка Ландрин Уолден уточнила:
– Ваше Сиятельство хотело сказать «красивая»?
Алейна настаивала:
– Её красота и есть большая ценность. Я, так понимаю, это ей принцы проходу не дают? Не боишься, сын?
Кальвин усомнился:
– А что сможет принц фей на войне? Закидает всех цветочками?
Его мать подтвердила:
– Вот именно. Едко пахнущими, чтоб все враги задохнулись. Ты хочешь досадить принцам, так?
– Мне нравится эта девушка. Её характер. Её внешность.
Алейна упредила младшего сына:
– Это не любовь. Это всего лишь безудержная тяга к красоте.
– Хочу,– капризничал избалованный юноша.
Он выжидательно замолчал, ожидая вердикта матушки.
Огнедарка широко улыбнулась и дала добро:
– Если Вам нравится женщина – хватайте её и делайте счастливой. К тому же, Кальвин – младший сын, пусть делает, что хочет, жениться на ком хочет.
Родственники Сайн загалдели, радостно благодаря.
Альфа оборотней влез в её решение с сомнениями:
– Кальвин – очень сильный оборотень, однажды на охоте, он так сильно размахнулся лапой, что вышиб стоящему по соседству другому перевёртышу передние зубы. И даже не заметил этого! Девушка из людей не даст сильного потомства.
Жена погладила мужа по плечу:
– Джек, всегда можно развестись. Может, мой младший сын встретит свою пару из волчиц…У меня тоже не сразу ты появился. Пусть потренируется пока вот на этой.
Артур Уолден отослал своих детей из столовой, оставаясь обсудить приданое и свадебные мероприятия с новой роднёй и своей матерью.
На кухне Сайн обступили подруги-гувернантки.
Русая деловито уточняла у хозяйской дочки:
– Что тебе семейка волков посулила?
Та грустно отвечала, уводя взгляд в окно:
– Барон Кальвин Дэрквульф предложил мне сердце и другие органы.
Пухляшка с жёлтыми волосами тупо недопоняла:
– Но ты же не некромантка.
Брюнетка закатила глаза и отчитала недалёкую:
– Замуж нашу красавицу берёт богач и аристократ. О как.
Русая, не скрывая зависти, удивлялась:
– Не вижу радости на твоём лице, Сайн.
Она выдала:
– Представители этого дикого семейства меня отчего-то нервируют. Королевская семейка и то меньше бесит.
Темнокожая брюнетка утишала:
– Подумаешь, муж с волчьей национальностью! Это ещё нормально. Вурдалак-муж пил бы кровь.
Сайн трясло от безысходности:
– Подобный волчий претендент на мою тушку безмерно злит меня!
Русоволосая не понимала:
– Но почему? Богат, именит, не дурён! Радоваться должна!
Дочь работодателя разъясняла:
– Мы изначально не на равных! Он всегда будет меня шпынять и попрекать!
– Да будешь жить во дворце, в красивом платье ходить и кушать деликатесы!– приводила аргументы русая завистница.
– А я не хочу в этот пресловутый дворец оборотней и огнедарцев!– заплакала Сайн.
Она села на табурет, взяла маленький нож, и принялась чистить овощи, потихоньку успокаиваясь. Не заметила, как вдруг все остальные покинули кухню по знаку вошедшего Кальвина.
Жених удивился:
– А я думал, ты вещи в дорогу собираешь.
– Свадьба же не завтра,– не поднимая глаз, пробурчала девушка.
– Завтра.
Сайн вздрогнула.
Подняла голову, вглядываясь в чёрные глаза оборотня, и поинтересовалась:
– А почему Вы не дарите мне цветы?
– Я дарю тебе весь мир. Иди, нюхай цветы на улице. Ишь, Его Высочество Лендер как для тебя расстарался…
О ногу Сайн стала тереться белая кошка. Оборотень брезгливо сморщился и отпихнул животное ногой.
Невеста заметила:
– Если мужчина терпеть не может кошек, то у него антипатия ко всему женскому роду.
– Ну что ты! Женщин я люблю. Ни одной юбки не пропускаю,– он закусил нижнюю губу, сообразив, что сболтнул лишнее, нагнулся к уху блондинки и страстно зашептал,– Я исправлюсь. Если ты выйдешь за меня замуж, я готов заниматься с тобой сексом каждый день.
Она зарделась и уточнила:
– Каждый день? А это не много?
– Готов поспорить, что тебе понравится.
Он выпрямился. Девушка вновь отвела взгляд, разглядывая цветущий пейзаж за окном.
Кальвин спросил:
– Какие планы на вечер?
Сайн решила играть в его игру:
– Только сексуальные.
– Неужели?– волк явно растерялся.
– Пошлю сборы в ваш дом на хрен и высплюсь во всех позах.
– Рад, что у тебя железные нервы,– улыбнулся жених.
Она всё же спросила о самом главном, о том, что важно для женщин, о чувствах. Он выкрутился и ушёл.
В кухню проник младший братишка Том.
Оценив понурый вид сестры, узнавал:
– Волк говорил тебе о любви?
– Оборотень сказал мне, что эти банальные слова говорили все миллионы раз друг другу. И уверил, что скажет мне нечто особенное.
– Сказал?
– Пока нет.
– Он тебя просто не любит.
– О, это понимает даже ребёнок…А родители не хотят видеть очевидного…
– Они рады тебя выгодно пристроить,– вздохнул Томас.
Сайн притянула брата в объятия. Всплакнула.
Парнишка просил:
– Не реви, я буду навещать тебя. Замок Дэрквульф неподалёку. Я прибегу. Или на коне прискачу.
– Хоть ты меня жалеешь…А что говорит Рафаэль?
– А этому обалдую вообще не до тебя. По углам с огнедаркой Сарой Дэрквульф обжимается.
– Да он сдурел! Его сожжёт Алейна или оборотни на клочки порвут…– обмерла красавица.
– На что только надеется этот болван,– по-взрослому заворчал младший брат.
7 глава
Сайн разглядывала свой венчальный наряд в зеркало. Сиреневое ажурное платье золовки болталось на ней. А фата, сшитая наспех из занавески, торчала невообразимо в неожиданных местах.
Отец сунул ей в руки букет с белыми маками и, подхватив за локоть, повёл из дома во двор к каретам.
Напутствовал дочь:
– Ты невеста самого барона. Веди себя соответственно.
Та заунывно протянула народное поверье:
– В церковь под майским грозовым небом шагать – жизни спокойной, увы, не видать. Жениться в мае – всю жизнь маяться.
Они вышли во двор.
Стоящие в отдалении подданные из простолюдинов и знатных гостей альфы приветствовали королевскую семью, решившую принять участие в торжествах оборотней:
– Магия чёрная и белая храни королеву и принцев! Магия огненная напои силой Его Высочество Франциска!
Кальвин Дэрквульф в сиреневом сюртуке, на воротнике и отворотах рукавов которого отделаны золотой бертой. У него на светлом плаще медная эмблема клана с чёрным волком из фиолетового камня чароит, от этой броши исходят несколько золочёных шнуров.
Он мстительно шепнул стоящему рядом кронпринцу в белом мундире:
– Сообщить особо рад: не получишь ты эту блондинку, она за меня замуж выходит. Я отомстил тебе за то, что в Академии ты увёл мою любовницу.
У Лендера заходили желваки на щеках.
Старший принц шёпотом же и посетовал:
– Клятву верности нашей короне произнесли все кланы оборотней, надеюсь, не забыл? И более не будешь злить будущего короля?
– Мы легко можем отсоединиться от твоей державы, принять суверенитет,– пугал волк.
Хмурое небо разродилось проливным дождём.
Плачущая невеста не смотрела под ноги, оступилась и села в лужу в свадебном платье. Закрыла лицо букетом белых маков и рыдала в них. Дождь безжалостно мочил её фату, а через тонкую ткань причёску и платье. Все остолбенели на миг.
– Это слёзы счастья,– суетливо защебетала свекровь, одетая в фиолетовое платье.
Наследный принц подскочил к Сайн первым, помог подняться, очистил наряд с помощью бытовой магии.
В пещерном полутёмном храме мерцали сиреневым цветом многогранные фонари эркеры.
Жрецы в одеждах цвета фуксии приветствовали, вошедший в обитель народ, поднятием рук.
Приверженец культа огня принц Франциск сбросил верхнюю белую одежду, оставшись в плавках. По телу адепта древнего культа огня замерцали сначала искры. Затем по жилам потекла светлая лава, вспыхнувшая огнём. Блики огня на нём манили своей сказочностью. Огонь вспыхивал и бегал по голому торсу, ногам и рукам парня. Огнём горели глаза парня.
Заворожённые люди и нелюди пристыли взглядами к младшему принцу. А в его взгляде, обращённом на невесту, читалось: «Упустил, да, но это всего лишь очередная девчонка, каких у меня ещё будет ого-го».
Кронпринц взмахнул руками, и стены пещеры заалели крупными соцветиями цикламенов.
Наблюдая за волшебством, невеста волка забыла о слезах. Подошла, ведомая отцом, к алтарю, который был представлен в виде красного камня. Оборотень поморщился: этот цвет нелюбимый у волков.
После обоюдных «Да», алтарь замерцал ярче, и жрецы объявили о том, что божества обвенчали эту пару.
– Теперь ты – моя собственность,– оповестил об очевидном Кальвин.
Сайн подумала: «Замужем…а чувство такое, будто я – птица, пойманная в золотую клетку».
8 глава
Подъезжали на каретах к замку Дэрквульфов. На утёсе из коричневых каменюк выстроен из бежево-розового кирпича четырёхэтажный дворец с красной черепицей крыши. Острые шпили на четырёх донжонах, кои два приютились над обрывом и два на въезде в имение. Вокруг утёса бушует непроходимый лес. Инсоляция солнечного света в архитектуре выставляла здание с тёплой стороны. Милое строение, в котором хочется жить.
Затем Сайн замерла от великолепия фойе. Поначалу, сверкающий мраморный пол с искрящейся голубым лестницей наверх, показались ей изо льда, хоть на лестнице и были золочёные поручни с чёрными перилами.
В середине пола нарисована загадочная пентаграмма.
Белые мягкие диваны.
Одна стена зеркальных ромбов, в ней же массивная коричневая дверь с белыми символами магических знаков. Десподепорт над дверью в виде золотых узоров.
Плюшевые бежевые полукружия штор наверху окна.
Четырёхугольные чёрные колонны с пышным золотистым оформлением, с углов белые узоры. Горизонтальный фриз у потолка в завиток позолотой.
Слуги выстроились у одной из стен. Челядь склонились в низком, унижающим поклоне. Оборотни окинули прислужников властительным, суровым взглядом.
– Вот вы двое плохо головы склонили!– рявкнул Кальвин.
И, наслаждаясь властью, принялся лупить несчастных тростью, которую подхватил с вешалки. Невесту испугало зверское, злое выражение лица жениха.
– Кальвин не просто злой, он свирепый,– будто прочитал её мысли кронпринц, стоящий сзади.
Один из избиваемых выкрикнул протест:
– Наша власть относится к народу, как скот к траве! Она им кормится, она его топчет и на него же гадит!
Альфа волков Джек Дэрквульф, выпучив глаза, переспросил:
– Что мужик горланил?
Младший пасынок пояснил:
– Много чего хочет. Уважения требует. Убивать таких надо, а то до бунта недалеко. Понабрали в штат слуг людишек, никакого раболепия…
Сайн вступилась за бунтаря:
– Вы же не нигилист, муж мой! При гостях не принято наказывать слуг.
Тот взвился:
– Девчонка с подворотни не смеет читать мне мораль о культуре поведения и критериях моральных норм! Милочка, так, чтоб ты знала: жестокость, предательство и злопамятность – основы для выживания в войнах, распрях оборотней и в других критических ситуациях! Как ты вообще посмела гундеть против меня? Иди в свою комнату, я лишаю тебя праздничного обеда!
Она услышала, как бабушка сказала отцу:
– Охочий до скандалов муж…М-да, не повезло нашей девчурке…
Лендер вновь шепнул:
– Те, кто кричит, их сердца удалены, и они не слышат вблизи. И не чувствуют любви и добра. Жди меня, я тебя спасу от этого зверя.
Невеста волка не выдала на лице никаких эмоций принцу, она развернулась к младшему брату, присела перед ним, обняла крепко, зашептала:
– Дорогой мой человечек, только не прибегай ко мне. Что не услышишь плохого обо мне – не прибегай. Здесь повсюду в лесу волки и оборотни, потому я боюсь за тебя.
Сара Дэрквульф вызвалась проводить Сайн вместе со служанкой до комнаты. Они поднялись по сверкающей голубой лестнице на четвёртый этаж.
Новая хозяйка комнаты оглядела небольшую комнату. Стены из гобеленов, на коих бежевый цвет преобладает, много изображений стволов деревьев на них с незначительно приглушённой зеленью листвы. На одном гобелене серо-синие драконы парили в рассветном небе под облаками, а внизу бегали волки в лесу. На другой стене нарисованные дети купались в реке, на третьей блондинка в оранжевом платье ведёт беседу с синим дроу. На четвёртой стене единороги, кентавры и наги рассредоточены по лесу. Деревянная резная люстра. Пара торшеров на чёрной подножке. Пара чёрных деревянных стульев у небольшого столика. Небольшой чёрный шкаф для одежды. Под ногами бежевый ковёр с синими листьями.
А над чёрным камином большущий портрет…свекрови.
На вопросительный взгляд человечки Сара пояснила:
– Во многих комнатах у нас изображения матушки. Папуля так выражает к ней свою любовь.
Сайн подошла к резной кровати, чьи ножки уходят до потолка и заканчиваются аркой. Зелёное тусклое покрывало с белыми и бежевыми подушками.
Сара кивнула и ушла.
Служанка помогла переодеться в сорочку. Эта прислужница бросала на жену пасынка хозяина завистливые взгляды.
– Как тебя зовут?– вяло поинтересовалась дочь трактирщика.
– Каппа, госпожа,– отозвалась жёлтоволосая, безбровая молодушка с закруглённым личиком.
Прислуга покинула её покои, и девушка залезла под одеяло. Пригрелась, уснула, орошая подушку слезами даже во сне.
Проснулась затемно от жуткого воя волков.
В её спальню вошёл новоиспечённый муж и оглядел контуры тела красавицы, проступающие под одеялом, собственническим взглядом. Он был легко одет в белую рубашку шемиз с широкими гофрированными рукавами и в лёгкие серые брюки. Сайн невольно сжалась. Его радовала её беспомощная поза.
Девушка робко попросила:
– Я не выспалась, может, в другой день заглянете?
– Ты замуж выходила, и что думала, будто я просто любоваться на тебя буду? Без интима? А зачем я тогда женился? Любоваться тобою я мог и из окна бесплатно!– непреклонно гнул он своё право.
Он подошёл к кровати, и Сайн испуганно уставилась на выпирающую из брюк силу желания. Оборотень рывком освободил себя от последней одежды. Новобрачная спрятала лицо под одеялом, сгорая от стыда. Одеяло сразу же слетело, отброшенное рукой Кальвина.
– Обними меня,– потребовал он.
Зажмурившись, девушка привстала и положила ладони на торс мужа.
Тот привередничал:
– Разве так ласкают мужчину?
– Я не умею вообще никак.
– Тебе не хочется прикоснуться ко мне в сосредоточении мужественности?
– Что Вы! Как можно!– перепугано отпрянула она.
– Ладно, ложись на спину.
Она боялась открывать глаза, мужчина над ней был красив, но не любви, ни уважения не вызывал. И, чтобы не расплакаться, Сайн держала веки закрытыми.
Мощное вторжение в её тело принесло боль. «Это орудие истязания, а не член»,– заполошено метнулась мысль в её мозгу.
От соития тел она ожидала большего. А тут боль, дискомфорт и усталость. И новоиспечённая жена принялась уговаривать и успокаивать себя мысленно: «Но оборотень любит меня, наверное, вон замуж даже безродную и без денег взял…К тому же надо доставлять своему мужчине удовольствие. Так принято во всех семьях».
Но после третьей позы она захныкала:
– Я не хочу столько секса. Я вообще не хочу секса.
Кальвин отстранился, толкнув её с позы на четвереньках, чтоб та упала в подушки.
Ворчал:
– Неужели все людские женщины такие холодные? Мне рассказывали об их фригидности, но я не верил. Оказывается, наши волчары нисколько не преувеличивали. Ладно, отдыхай.
Он встал, натянул брюки, нашарил в кармане нечто и бросил это в лицо жене.
В её руках оказалось ожерелье из жемчуга.
Мужчина пафосно молвил:
– Жемчуг – слёзы моря, пусть слёзы будут только в украшениях, а не на твоих глазах.
После его ухода Сайн прошептала:
– Надеюсь, ты не совсем дикое существо и дрессировке поддаёшься, волк.
9 глава
Так как вчера молодая жена полдня проспала, то встала очень рано, да ещё привычка рабочего человека. Сама оделась и вышла осмотреть владения Дэрквульфов.
По коридору этого четвёртого этажа было много дверей сплошь, из чего Сайн сделала вывод, что последний этаж отдали для слуг. Её комната, скорее всего, была запасной гостевой для незнатной персоны.
И не успела девушка спуститься вниз, как дверь одной из комнат распахнулась и вышел Кальвин Дэрквульф. За ним, чтоб поцеловать его в щёку, выскочила Каппа в одной застиранной льняной сорочке.
Сайн заметила:
– Значит людских мужчин гнобим…Зато какие милые, трогательные отношения с людскими женщинами!
Волк втолкнул служанку обратно в комнату.
Оправдывался:
– Я просто поблагодарил служащую за работу
– Изобрази хоть тень раскаянья, падлюка зубастая,– давила на жену обида.
Стать обманутой супругой в первый день замужества! Это больно ударило по самолюбию. Она даже не заметила, как обругала родовитого аристократа.
Тот гнул своё:
– Ты должна мне доверять.
– То есть: глазам своим мне не верить? А я думала, что ты меня любишь…
– Ты замуж вышла! О какой любви теперь может идти речь?! Жён уважают…и всё! Любовь уже достаётся другим. Хотя…если хочешь жить в любви и согласии – люби меня и соглашайся со мной! А то гонор свой вчера перед гостями показывала!
– Но как любить Вас, барон, если Ваша измена прикоснулась к чувствам льдом, проела горечь сразу сердце мне насквозь? И лживые Ваши глаза до боли ненавижу я…
– Чуть ли не песня льётся из твоих уст, жена,– хмыкнул Кальвин,– Чрезвычайно и чрезмерно обидчива ты…для простолюдинки! И нельзя верить сразу плохому! Ну, зашёл…ну, поговорил и на этом всё!
И вдруг Сайн захотела поверить мужу. Зачем, правда, приписывать ему разгул, если сама она акта измены не видела.
– Покажешь мне дом?– спросила.
Оборотень-молодожён приглашающим жестом указал на лестницу.
Завтрак принесли Сайн в комнату.
А в это время мать Кальвина поучала его в коридоре у столовой:
– Слышала с утра твой ор с человечкой. Женщина своим криком и претензиями ставит себя превыше мужчины. Хоть тот и сильнее её, но в угоду женщине становится подкаблучником.
– Это не тот случай, мама. Мной ни одна юбка командовать не будет.
Отчим за их спинами хмыкнул:
– Жену всегда надо любить, не слушай мать, а то дети не будут на тебя похожи.
– Пусть муштрует жену,– настаивала Алейна.
Джек покачал головой:
– Ты не умеешь признавать ошибки, дорогая. Твой младший сын не дорос до священных уз, раз в первый же день брака побежал к другой. И все волки с их отменным слухом это слышали…Союз Кальвина и Сайн распадётся, вот увидишь.
– Не смеши, муж. Куда ей бежать?!
Из-за поворота вышло семейство Уолден. Рядом с Рафаэлем щебетала дочь Дэрквульфов Сара.
Алейна с усилием натянула на губы улыбку для гостей, которые новая родня.
Она отозвала в сторону Артура и его мать-старушку. Остальные, в том числе и Дэрквульфы, прошли в столовую.
Женщина-огнедарка сокрушалась:
– Будете прощаться с Сайн, так сделайте ей внушение, чтоб подчинялась моему сыну. Один день в нашем доме, а уже две безобразные истерики от неё терпим.
Владельцы пансиона потупились, забурчали извинения за плохое воспитание девушки.
Сайн вышла в сад. Молодая зелень рвалась к свету, торопясь расти, радуясь жизни. Бусинки росы расположились на синих ирисах, на белых и красных анемонах, синих флоксах, розовых клематисах, на армериях цвета фуксии. А также на кустах дицентры с розовыми сердечками цветов, на жёлтых метельчатых цветочках гамамелиса, они были такие жизнерадостные и солнечные, рядом их оттеняли кусты тёмно-сиреневых цветов эрики.
Маленькие белые колокольчики ландышей, будто плакали от росы. Крупные капли падали на траву…И девушка заплакала тоже.
Наследник престола Лендер Цинельм вышел из замка Дэрквульфов следом за невесткой волков. Увидел Сайн. Она стояла напротив всходящего солнца, и, казалось, будто от её головы нисходит светящийся нимб, словно от святой. Кронпринц лучезарно улыбнулся. Вот он момент, когда он может украсть понравившуюся девушку. Сейчас опозорит и заберёт во дворец. Он тихо подошёл сзади. Руки его потянулись к вожделенной особе.
А с крыльца раздался недовольный голос Кальвина:
– Жена, это моветон гулять без служанок и компаньонок,– так он высказывал неприятие действиям Сайн.
Она оглянулась и удивлённо уставилась на наследника королевской крови. А взгляд венценосной особы призывал падать всем ниц. В открытую принц испугался приставать к девушке, и теперь включил надменность королей. Сайн упала в низкий реверанс. Лендер кивнул и быстро вернулся во дворец Дэрквульфов.
Муж бросил жене обвинение в нецензурной форме.
Сайн заметила:
– Ты выбрал самую ядовитую реплику, сравнив меня с дамами полусвета.
– Молча марш в свою комнату!– скомандовал мужчина.
10 глава
Элвин Дэрквульф отбыл в Священный эльфийский лес с дипломатической миссией.
Гости разъехались.
А вечером Кальвин демонстрировал своё неудовольствие от холодности жены в постели, раскидывая по комнате подушки, расшвыривая с туалетного столика духи и помады.
Шипел на неё:
– Я не могу простить тебе отсутствие интереса к моей личности. Не могу простить отчуждения и нечуткости к моим поцелуям!
Сайн покоробило от этого ора. Но о какой отдачи в постельных утехах может идти речь, если душа совсем не лежит к этому мужчине? Если сердце всё равно точит червячок сомнения на счёт той служанки, и если её оскорбили с утра самыми грязными выражениями и не извинились?
И вдруг тело Кальвина раздалось в размерах, полезла шерсть и вмиг перед девушкой, съёжившейся на постели, стоял жуткий монстр с выпученными чёрными глазами, огромной разинутой пастью, мощными когтями.
Рокочущим голосом он сообщил жене:
– Из-за тебя в волка переметнулся.
Та дрожащими голосовыми связками отозвалась:
– Впечатляюще обозлились…перекинувшись в оборотня…
И успокоилась. А что? Пусть съест, и её мучения закончатся. Бесстрастно взирала на чудовище. Но муж вернулся в облик человека и быстрым шагом вышел из её комнаты.
На завтрак Сайн позвали в общую столовую для господ. Там на тёмно-сером мраморе пола стоит сине-зелёный с золотыми полосками стол тумбой с белой вышитой скатертью и салфетками, белые стулья с золотыми завитушками с обивкой голубого штофа с серыми узорами. Серо-голубые шторы с бледно-золочёным орнаментом. Серые ламбрекены над ними с золотыми кистями. На белом потолке золотое оформление узорами. Люстра с голубым хрусталём. Серый мрамор камина. Белые шкафчики с золотыми полосками.
На столе много хрустальной посуды с позолоченным ободком. Там же пузатая ваза с белыми тюльпанами.
По углам столовой зелень в кадках с широкими листьями.
Дэрквульфы ели молча.
Джек злоупотреблял спиртным. В конце завтрака Алейна с презрением сморщила нос, глянув в сторону уже изрядно пьяного мужа. Затем огнедарка поймала локоть невестки, заставляя ту задержаться. Девушка послушно села вновь на стул.
Свекровь пробрало на откровения:
– Это я возвысила Джека Дэрквульфа. Волки, под страхом сожжения, проголосовали за моего мужа. А иначе эта размазня и рохля не стал бы лидером. Вот так женщина может поднять мужа до альфы.
– А почему Вы не возвысили первых трёх мужей?– дерзко поинтересовалась Сайн.
– Молодая была. Глупая. Вот теперь делюсь опытом с тобой, чтоб ты не повторяла моих ошибок.
– Спалили бы Вы меня, а? Устала так жить, мучаясь от непонимания. Ваш сын требует любви, хотя у меня чувств к нему сроду не было, да и сам он о чувствах никогда не заикался…
– Дорогая моя, тебя, красавицу, бесконечно жалко…как я могу тебя сжечь? Думаешь, меня жизнь не била? Меня в ранней юности дракон похитил. Наигрался и бросил. Правда, был плюс у этих отношений – даром огня меня дракон наградил.
– Это был Ваш первый муж? Люди лгут, и Вы его не убили?
– Как сжечь того, кто сам воплощение огня? Я его позже на приёме короля отравила. Второй муж-волк бил меня, пришлось сжечь. Третий, его брат, отец Кальвина, которого заставил жениться на мне закон о переходе супруги кровного родича к родственнику мужа, вообще загрызть пытался после брачной ночи, и его ждала та же участь…Думала, не выйду больше замуж, тем более за волка, натерпелась, но Джек ходил по пятам, так красиво спасал от гнева родни первых мужей, помогал во всём, ухаживал с цветами и подарками…что я сдалась. И ныне очень довольна браком.
– Но не счастливы?
– Есть нюансы…Пьёт Джек…Туповат, всё подсказывать приходиться в управлении кланом.
– А от дракона боги Вам, значит, детей не дали…
– У тех чешуйчатых очень редко дети появляются…И ты уж извини, Сайн, но мы тебя не отпустим за пределы замка, кронпринц нездоровый интерес к тебе имеет.
– Вы всегда будете запирать невест и жён сыновей?
– Ну, а как иначе? Сбегут же от своего счастья! Волки же немного импульсивны… Но ты, надеюсь, привыкнешь.
Сайн ушла в сад, углубившись, вышла к цветущим плодоносным деревьям. И замерла в ужасе. Прекрасные создания разных цветов и размеров с полупрозрачными крылышками были прикованы магическими и железными цепями ко многим деревьям.
Она спросила у садовника-гнома:
– За что наказали фей?
– Их пристегнули к деревьям, чтоб сад вечно цвёл и плодоносил,– с тоской в голосе отозвался бородатый карлик.
Девушка подскочила к сидевшему на скамейке мужу с книгой в руке и выдала ноту протеста:
– Свободу феям!
Оборотень оторвал взгляд от строк, промычал:
– Не приемлю других мнений. Пленённые феи будут трудиться на благо моей семьи.
– С таким житьём в твоём имении народу, феям и твоей жене безлимитно вёдрами уже успокоительное надо выдавать. Не боишься гнева богов?
– Я – атеист.
– Отказаться от богов!.. Это смело только для главы демонов…или для идиота.
– Идиотка та, кто спорит с мужем!
– Узнавали бы хоть иногда мнение окружающих, может, тогда б совесть проснулась, наконец. Как же должны страдать эти фейские создания без личной жизни, без свободы передвижений!
– Я – заботливый и рачительный хозяин, так мама говорит.
Сайн хмыкнула.
А муж предложил:
– Я готов отпустить одну фею за уступку с твоей стороны.
– Но что я могу дать?– растерялась жена.
– Себя. Ты должна продержаться сутки со мной, занимаясь беспрерывным сексом. Выполнять любые мои требования. Ключ-артефакт от магических наручников в моей спальне. Ты согласна?
Не раздумывая, девушка сразу согласилась, чтобы дать свободу хоть одному существу, она готова потерпеть.
Кальвин выдвигал дополнительные условия:
– Ты не должна будешь подвывать и стенать, никаких жалоб. Вместо этого попытайся изобразить на своём постном лице хоть капельку заинтересованности процессом.
Он подхватил книгу одной рукой, а другой впился жене в локоть и направился к крыльцу.
11 глава
Его комната располагалась на третьем этаже. Бежевые разводы дерева яблони на панелях стен и рифленых колонн вокруг кровати, которые заканчивались расписным пологом той же яблони только ещё и с выпуклыми приклеенными узорами из золотистой аппликации.
Изголовье кровати из трёх крупных лепестков: белых по бокам и золотым посредине, по краям толстым обрамлением золочёного резного дерева. Сзади изголовья 4 шторы балдахины: две из бежевых кружев и две из плотной материи цвета экрю. Белое атласное покрывало.
Большие белые торшеры у изголовья с висюльками в виде декоративных ягод вишни.
На высоких подставках огромные белые амфоры с крышечками, где россыпью возлежала имитация вишенок.
Хрустальные люстры с крупными деталями и малиновыми круглыми шарами между ними, кои светились магическим светом.
Белый пол. Зеленоватый потолок.
Множество белых небольших столиков. В углу стол, вокруг которого мягкие белые стулья со спинками в виде лепестка.
Сайн получила угрозу от мужа:
– Если не увижу отклика на мою ласку – накажу.
И он полюбовался собою в отражении зеркала в шкафу.
Девушка тихо отозвалась севшим голосом:
– А симулировать оргазм можно?
Тот развернулся, окинул её пренебрежительным взглядом и дал добро:
– Ну, попытайся…Может, это принесёт мне хоть какое-то наслаждение с тобой…
Его поцелуй требовал ответной ласки. И в угоду спасения хоть одной феи Сайн пыталась отвечать, повторяя движения губ. Рука мужчины методично изучала изгибы грудей жены, водил по ним руками, тряс, словно взвешивая. Эти эротические провокации вызвали робкое, слабое желание у девушки.
Он быстро раздел жену, скинул одежду с себя. Сел на подушку, а Сайн посадил на себя боком. Она схватилась левой рукой за его голову, а правой – за его левое колено.
– Какая-то нетрадиционная поза,– удивилась девушка.
– Привыкай к разнообразиям в нашей постели,– хмыкнул Кальвин.
Оборотень держал её зад и задавал темп, вторгаясь в её тело. И хоть ей было дискомфортно, Сайн стонала, изображая заинтересованность ходом их секса.
После этой позы была – традиционная. И до её изнеможения волк неистово вколачивался в неё средоточением мужского начала. Терзал часа четыре, без отдыху. Но Сайн терпела. Поражал его бешеный темперамент. Мысли же у неё были обречённые: «Принесла же нелёгкая в мою жизнь оборотня».
Правда, в течение этих суток, ей удавалось несколько раз урывками поспать.
Проснувшись в очередной раз от толчка в плечо, разлепила глаза и наткнулась на внимательный, изучающий взгляд мужа.
Он проговорил:
– Я заметил, что все твои позы перед сном – это позы отчуждения и недоверия. Отворачиваешься, сжимаешься…С матерью или бабушкой ты спала так же?
– Ты прав…Если я спала с бабушкой, то между нами всегда почему-то укладывала куклу, не пуская её в личное пространство…и мы всегда не находили с ней общего языка…А мама…Я никому этого не рассказывала…Но ты – муж…Я спала, складывая на мать ноги, обнимая одной рукой…Но когда она сошла с ума окончательно, то пыталась выбросить с балкона именно меня…С тех пор я спала, отвернувшись к стене, видно, потеряла доверие к людям, если самый близкий человек пытался убить…
– Твоя мать была сумасшедшей, а ты до свадьбы мне ничего не сказала!!!
Сайн сжалась от этого крика.
Кальвин зашипел:
– Я тебя накажу.
Он нагнулся с кровати и поднял с пола ремень.
У девушки расширись глаза от неверия, негодования и испуга. Но…ради свободы феи она это стерпит. Повернулась к истязателю спиной. И получила хлёсткий удар поперёк спины. Из её глаз брызнули слёзы разочарования: она в руках жестокого изувера без сострадания и без доброты.
Её били, но она не издавала ни звука, и это выводило Кальвина из себя. Но так же быстро и наскучило. Он отбросил ремень, приподнял зад жены и вошёл в её лоно, невзирая на сочащуюся кровь с рассечённой кожи на спине. Сайн зажала зубами наволочку и терпела. И вот фрикции становились всё нетерпеливее, яростнее и быстрее. Застонав, оборотень выпустил в жену свои мужские соки. Повалился без сил рядом с ней и уснул. Девушка робко подняла голову от подушки, вглядываясь в сопящее лицо мужчины.
Слезла с кровати, накинула первую попавшуюся одежду, ей оказался халат мужа, и принялась обыскивать шкафчики в поисках ключей от магических наручников. У неё не было терпения ждать, когда Кальвин проснётся и исполнит обещанное.
