Галина Ивановна Губайдуллина
Любовь нечаянно ворвётся
А вдруг передумает или просто обманул? Тёмная ткань халата прилипла к спине, впитывая кровь из ран, она испортила дорогую вещь мужа, но наказание её не волновало. Она стремилась исполнить желание: дать свободу хоть кому-то.
Найдя связку ключей-артефактов, она побежала в сад. Отпустила на волю первую попавшуюся фею. Та стремительно улетела, даже не поблагодарив. Остальные феи тоненько, слёзно заверещали, умоляя освободить. И сердце красавицы-блондинки сжалилось над пленницами, она отпустила всех.
И когда провожала глазами последнее сияющее радужное облачко ауры феи, что тонуло в эфире, на её плечо легла чья-то рука. Вздрогнула и обернулась. Муж! Нервным жестом покрутила свой белоснежный локон волос.
– Паршивка,– негодующе выдохнул оборотень.
– Нельзя ходить мимо угнетённых фей и не обращать внимания на их слёзы.
– Молчи, голодранка,– он резко прервал её разглагольствования, вздёрнув руку вверх, призывая к молчанию жену, отчитывая её,– Ты представить не можешь сколько эти феи стоили в золоте…
– Вот только не надо навязывать мне свою точку зрения и свой образ мышления! У меня свои идеи на счёт рабства.
– Имею я твоё мнение в интересных, непристойных позах!
– Не смей говорить со мной подобным тоном!– расхрабрилась Сайн,– Я плохая, да! Найди лучше и уймись!
От пощёчины она отлетела к кустам ещё не распустившихся роз и оцарапалась, прибавляя на своё тело кровавых ран.
Кальвин рывком поднял её, ухватив за ворот халата. Потащил к дому. А затем вниз по лестнице в подвал. Затолкал в одну из кладовок с вёдрами.
Некий слуга узнавал:
– Молодой госпоже можно будет завтрак принести?
– Пусть мух ловит и ест в темнице. Не будет шлындать, где не просят. Пшёл вон.
Слуга быстро побежал к выходу.
Через дверь волк зло пожелал девушке:
– Чтоб тебе приснилась жопа тролля!
Сайн села на перевёрнутое ведро и размышляла, скрючившись от холода: «Что было бы, если бы меня похитил принц Лендер? Да то же самое всё, наверняка. Была б рабой-наложницей. А здесь я хотя бы жена полноправная. И сбежать нельзя, иначе волк загрызёт всю мою родню».
В темноте время текло непонятно, она задремала сидя.
Когда свет магического фонаря ударил в лицо, заставляя зажмуриться, голос мужа спросил:
– Голодна? Иди к себе, там тебе кашу принесли и молоко.
Она поднялась.
Узнавала:
– Ещё будешь бить? Теперь за фей?
Кальвин неопределённо пожал плечами: мол, сама виновата, как настроение будет, так и поколочу.
И пообещал:
– И учти, я всенепременно намерен радовать свою жену сексом каждый день.
Та обмерла и взмолилась:
– Может, хоть через день?
– И чем ты вновь недовольна? Муж к тебе с вниманием и лаской, а ты морщишься, человечка недалёкая!
– Как я могу радоваться? Заполучила себе какого-то злого дядьку…
– Удел любой женщины – терпеть и рожать!
Опустив голову, девушка побрела на выход.
12 глава
А после завтрака в комнату Сайн явился муж и потребовал выполнения супружеского долга.
Через пару минут его ласк, она попросила:
– Прекрати терзать мою грудь! Меня от этого мутит, аж в глазах помутнело.
– Ты – неправильная, фригидная девка,– прошипел ей в лицо Кальвин.
Он перешёл к основному действу, а жена с безразличным лицом смежила веки.
– Не лежи бревном! Хватит мстить мне!– возмущался мужчина.
Но Сайн не реагировала на его угрозы.
Тогда он выдвинул встречное предложение, отпрянув от неё:
– Ах, ты так, тогда пусть служанки стоят голые у кровати и держат светильники. Думаю, это тебя возбудит, а меня взбодрит.
– А вдруг с меня ты переметнёшься на одну из голых служанок?
– Не смеши меня, дорогая. Как можно сравнить красавицу тебя и каких-то деревенщин?
– Тогда зачем вообще они нужны в нашей спальне?
– Где твоя ответственность жены? Кто должен обеспечивать отдых мужа? А постельные забавы кто будет контролировать? Ты. Не проявишь нужное рвение и старание, и я действительно лягу с одной из служанок.
– Мне не нравятся Ваши условия.
– Что поделать…мне-то они к душе.
– Не делай из моей спальни проходной двор для служанок-любовниц.
– А почему тебя не учили проявлять покорность по отношению к мужу-покровителю?
– Что это будет за семья, если не будет соблюдена верность пары?
– Твой аргумент не принимается. Я волен делать всё, что захочу.
Он наспех надел брюки и выскочил из спальни. Вернулся с четвёрткой молоденьких служанок, которые стали быстро оголяться.
– Не подходи ко мне,– подвывала жена.
А Кальвин раздавал прислужницам магические светильники в руки. Те бессовестно хихикали.
Сайн схватила подушку и принялась бить непутёвых девок, приговаривая:
– Убирайтесь прочь, клячи!
Своей выходкой она лишь усилила раздражение мужа, он отпихнул её в сторону, а сам поймал первую попавшуюся служанку, увлекая на постель.
Жена выхватила светильник у другой развлекательницы и огрела этой магической штуковиной Кальвина по спине.
– Я женился на истеричке,– простонал волк.
Он толкнул на постель и жену.
Приговаривал:
– Смотри и учись у других.
– Пошёл вон из моей комнаты вместе с этими шлюхами!!!– заорала Сайн.
– Ты обязана повиноваться мужу,– навис над ней оборотень.
– Даже если он проводит время с любовницами?– зло уточнила жена.
– Что делается в постели между супругами – всё правильно. Понятно?
– Я не выходила замуж за этих девиц!
– Ладно, подружки, пойдёмте ко мне, эта дурочка пока не готова присоединиться к нашим играм.
Эта весёлая компания накинула одежду и удалилась.
Сайн рыдала долго, горько и надрывно.
Затем глаза высохли, но с исчезновением слёз возрастала убийственная тоска, которая раздавила все всплески радости бытия.
День прошёл в изъедающих душу разочарованиях.
А утром к ней в кровать лёг Кальвин с наглым лицом.
Она отвернулась и заворчала, переходя на «ты»:
– Что ты с утра припёрся? Будишь меня…
– Буду!– нахально исказил он смысл.
– Козёл. Тебе мало было четверых?
– Обычно козлом женщины называют того, кого им не удалось сделать бараном. А бараном-подкаблучником я никогда не стану.
– Итак, ты мне изменяешь…
Муж не отрицал напрямую, молчал, но не кивал и не делал раскаянного выражения лица. Жена тяжело вздохнула: обманывает и не испытывает мук совести.
С любопытством тот узнавал:
– Что ты отдашь за свою свободу?
– Я всё отдам…но где мне это взять?
– Вот. У тебя ничего нет. Зато у меня есть всё. И знаешь, тебе надо искупить вину за фей, так что – поиграем в боль и унижение дальше. Ты же лишила меня таких дорогих игрушек… А ещё я понял, что ты мне необходима.
– Зачем?– бесцветно вопрошала девушка.
– Я получаю удовольствие, когда измываюсь над тобой, ору на тебя, бью. И даже тогда, когда просто беседую с тобой о житейском, так, ни о чём…
Сайн ломает от обиды, но она молчит, стиснув зубы. Он резко развернул её к себе лицом. Глядя на его наглую рожу, омерзение охватило её к этому существу. Гадкий, противный.
Она высказала ему:
– У тебя чрезмерная ненасытность всем: едой, сексом, чужими чувствами… И внимания ты требуешь немерено! Но я не могу любить того, кто топчется по моей гордости.
– Не будешь ли так любезна, поцеловать законного супруга?
Издевается гад…Она возвела очи к верху полога, негодуя в горе.
Простонала:
– Это некое истязание сексом.
13 глава
За завтраком у Сайн горели щёки от щетины мужа, коей он тёрся об неё длительное время, покрывая лицо жены поцелуями, ведь ему нравилось, что она каждый раз морщилась.
– О, у тебя некая аллергия,– протянула свекровь.
Невестка со скорбным выражением лица уныло перебирает вышивку батистовой салфетки на коленях, не поднимая глаз, раскрасневшись ещё больше.
Альфа Джек вдруг потянул носом в направлении девушки и известил жену:
– Алейна, милая, поздравляю: ты станешь бабушкой, если Сайн удачно разродится. А, если учесть, что нашу сноху периодически бросает в жар, то ребёнок будет огнедаром или огнедаркой.
Кальвин замер и уставился на жену:
– А, так вот почему её запах сегодня изменился. Стал таким родным и притягательным…
Сара улыбнулась и поздравляла:
– Кто бы ни родился, ясно одно – это будет очень красивое дитя. Желаю малышу здоровья.
Мать кивнула дочери на дверь, та удалилась. Ушёл из столовой и глава семьи.
Женщина обратилась к сыну:
– Мальчик мой, твоя жена – человечка, побереги её. Ей и так тяжело выносить волчонка или огнедарца, потому умоляю: не приставай к ней с интимом. Я так хочу внука…
– Будет исполнено,– всё же в сердцах ответил оборотень, вытерев губы салфеткой, он бросил оную протирку на стол, встал и вышел из помещения.
Алейна проговорила снохе:
– Я заметила у тебя на запястьях синяки и кровоподтёки… У моего сына слегка наблюдается переизбыток дурости…но знаешь, что народ говорит? Бьёт, значит любит.
– Бьёт, значит любит?! Пойду и я ему палкой или кочергой вломлю, пусть почувствует, как я по нему с ума схожу.
– Наказание ты на нашу голову… Разве не видишь, я за тебя. Глупость такую придумала, будто нельзя трогать человечек во время беременности! Родишь, и увидишь, как переменится характер Кальвина в лучшую сторону. Ребёнок многие семьи сближает. И поверь, мужчины устают от одной женщины. Они обычно не собираются бросать жён, им надо просто развлечься. Извечная игра мужей…
«Что-то как-то быстро Ваш сын устал от меня, раз сразу налево побежал»,– чуть не слетело с языка Сайн, но она сдержалась.
А произнесла совсем другое:
– Я благодарна Вам за участие, заботу и понимание.
Гуляя по саду, Сайн услышала пыхтение в беседке. Подошла ближе, гонимая любопытством.
Сквозь прорехи дощечек была видна служанка Каппа, а над ней завис Кальвин.
Прислуга жеманно отметила:
– О, мне так рады…Заметно…
Она стала наглаживать бугор в штанах волка.
– Я очень ценю твои усилия,– прохрипел мужчина.
Каппа пыталась подговорить волка убить супругу:
– Я бы тоже хотела быть Вашей женой…
Оборотень перебил её, освобождая своего «зверя» из тряпок:
– Хорошо, будешь женой. Двоюродной. Родная-то у меня уже есть. Нас в храме обвенчали и ребёнок на подходе.
Любовница не сдержала досадливого стона.
Сайн хотела уйти, от брезгливости её крутило так, что желудок того и гляди опустошит… Но под ногами хрустнула прошлогодняя ветка.
Кальвин спрятал достоинство и выскочил из беседки проверить: кто такой смелый подглядывать.
Оправдывался:
– Эта бесстыжая напала на меня сама.
Жена истерично расхохоталась, еле выговорив:
– О, а она, безусловно, гораздо сильнее тебя.
Муж рявкнул:
– Я никому ничего не буду доказывать! Это жизнь, а не геометрия! Разве допустимо жене пререкаться с супругом? К тому же такой жене, как ты, которая бедна, глупа и я бы присовокупил бы ещё к набору твоих несовершенств ещё и невоспитанность! Подглядывать она вздумала! Когда предлагал групповуху – не хотела! А тут пристроилась и смотрит!
– И сколько у тебя таких двоюродных жён?
Волк обескуражено залепетал, видимо, боясь навредить беременной:
– Я от тебя никуда никогда не денусь. Не уйду даже к истинной паре. Но можно на час я другой в любви объяснюсь?
– Какая жена отдаст мужа хоть на минуту?– стала развивать мысль Сайн.
Кальвин не дал ей договорить, перебив:
– Я буду тут, на твоих глазах. Ты же хотела посмотреть на нас…– он уже был готов на подглядывания со стороны…
– О любви будешь говорить Каппе, а родной жене этих слов так и не сказал,– заметила супруга.
Оборотень обозлился:
– Твои эксцентрично-истеричные повадки меня что-то раздражать стали. Выгнать Каппу? Я выгоню, но тогда ты хотя бы возьмёшь мой член в рот?
Сайн скривилась. Как ласкать так интимно того, к кому презрение переросло в ненависть?
– Извини, я помешала тебе,– пробормотала она и сделала шаг назад.
На лице Кальвина отобразилось сожаление, он надеялся, что жена останется, попытается сохранить семью любыми путями и наладить контакт.
Она развернулась и пошла к дому. Волк поймал её за руку. Развернул к себе.
Возмущался:
– Твоё притворное безразличие смешит. Сними эту маску. Разве тебе всё равно? Ты не ревнуешь меня? И уже не плачешь?
– Всё перегорело. Я в очередной раз убеждаюсь в твоей неверности. И не пойму смысл этого ора. Ты недоволен тем, что я тиха и покладиста? Ты же этого хотел… Не нравлюсь тихой, так давай я исправлюсь в обратную сторону и наору на тебя Мне не трудно.
– Не вздумай.
– Раньше надо было думать. А теперь я исполняю приказ ревновать и орать,– спокойный голос его жены сменился на громогласный,– Изверг! Похотливый кобель!!!
К ним прибежала Алейна.
Мать волка ласково обняла сноху и принялась убеждать:
– Для счастливой жизни надо закрывать глаза на недостатки друг друга.
Сайн воззрилась на двуличную убийцу трёх мужей и играла в наивность, переигрывая сильного противника на психологическом поприще:
– А как я буду ходить, как я буду жить, если глаза всё время закрыты будут?
Хитрая огнедарка увела разговор в сторону:
– У брата беременная жена часто жареный мел ела… А ты не хочешь?
Муж вторил:
– Приготовим всё, что хочешь, только не стесняйся – говори.
Человечка мечтательно поделилась предпочтеньями:
– Котлетку хочу.
Кальвин чмокнул её в щёку и засмеялся:
– Какая ты у меня приземлённая.
Свекровь оживилась:
– Мясо хочет. Значит, Джек ошибся, и там у неё не огнедарец, а волчонок.
Лицо её сына осветило счастье.
Алейна взмахнула рукой, и беседка мгновенно сгорела вместе с Каппой, несчастная даже вскрикнуть не успела. А вину за её смерть почему-то взяла на себя Сайн. Не устрой она истерику, служанка осталась бы жива. А что самое страшное: её муж, который пару минут назад хотел признаться Каппе в любви, даже не оглянулся. Он использует всех вокруг для своих целей, не привязываясь и не переживая за их страдания и жизнь.
И вдруг они всей гурьбой напоролись на целующуюся парочку Рафаэля Уолдена и Сару Дэрквульф!
Кальвин начал трансформацию с глухим рокотом:
– Порву щенка за соблазнение сестры!
Юная леди Дэрквульф перекинулась в волка быстрее и загородила жениха собой, злобно рыча.
Из дома к ним выбежал альфа клана Чёрных оборотней.
Ральф и Кальвин мерились злобными взглядами, но подоспевший Джек спросил у дочери:
– Этот юноша – твой выбор?
Та переметнулась в человека и закричала:
– А что? Титул герцога получит мой сводный брат Элвин. Зачем я клану? Полукровка ведь.
Отец постановил:
– С человеком Саре будет лучше, чем с волком. Она – полукровка, невыгодная партия, за родовитого волка всё равно не сможем отдать.
Алейна всплакнула:
– Как я буду без своей девочки?
– Сноха родит другую,– хмыкнул муж,– А дочь будет под боком в пансионате у людей. Хоть каждый день навещай, не надо переживать, что в другой стае её обижать будут. Уж этот человечишка её на руках носить будет.
14 глава
Джек Дэрквульф для дочери сыграл тоже скромненькую свадьбу, позвав на неё всего несколько близких друзей из стаи да несколько родственников.
Артур Уолден с бабулей светились счастьем: брак наследника фамилии такой же удачный, как и у сестры!
Сайн радовалась за старшего брата Рафаэля как-то отстранённо. Сидела за столом рядом с младшим братом Томом, наглаживая того по голове, выспрашивая все его хулиганские новости.
Затем потянулись дни, беременность сделала её спокойной до безразличия. Впору выть белугой в браке, сравнимым с рабством, но душа, будто заледенела. Никаких эмоций, манит спать. Опустошённость.
Ночью Сайн проснулась от жара сбоку. Глянула: о, муж заявился.
Сонно узнавала:
– Что Вы делаете в моей постели?
– Вообще-то здесь всё моё. И ты моя.
И он вдавил её своим телом в матрас.
– Пожалуюсь Вашей матушке,– пробурчала угрозу.
Он бухнулся в сторону, ворча:
– Женское общество должно расслаблять, а оно напрягает! То ревность, то истерики, то капризы, то недовольство, а от тебя и ненавистью за километр несёт.
– Вы ничего не знаете о женщинах, мы живём на эмоциях, на переживаниях… А на сколько я успела Вас изучить, Вы не сентиментальны, чувства для Вас ничего не значат. Вас корёжит от романтического повествования в книгах, кои читала Ваша сестра. Вы терпеть не можете стихи… А, значит, Вы не способны на благородный поступок во имя женщины. Вы не способны любить…
– Да, я не признаю любви. Но я способен оценить и уважать за преданность, за дружбу.
– Уважать…– с беспомощной улыбкой грустно повторила жена,– Но это так мало, так убого и незначительно. Хотя я понимаю: Вы не способны на большее.
– Не принижай меня. Я боготворю мать и твоего ещё не родившегося ребёнка уже обожаю.
– Простите, я действительно слишком к Вам предвзята.
– Тогда, может, отдашь супружеский долг?
– Спи, дорогой, вечером долги не отдают.
Тот хохотнул и покинул её постель.
Она радостно выдохнула, его общество тяготило. Хотя где-то глубоко в душе ждала раскаянья и извинений.
После завтрака Кальвин объявил, что уезжает на несколько дней на охоту в угодья. Рассеянным взглядом скользнул по жене, быстро чмокнул её в щёку и быстрым шагом удалился из столовой.
– Он опять ушёл…– всё же вырвался грустный вздох у Сайн, она тут же прикрыла рот двумя пальцами: как из неё могли вырваться слова сожаления при свекрови со свёкром!
Да, иногда её тянуло пообщаться с мужем…
Джек по указке жены тоже покинул комнату.
Алейна успокаивала сноху:
– Он привыкнет к тебе. Пройдут годы, и Кальвин не сможет без тебя есть, спать. Захочет узнать твоё мнение, захочет одаривать и ценить.
«Я не могу ждать так долго!»– хотелось закричать невестке, но воспитание крепко держало её рот на замке. Почему сердце тянется к этому злому, жестокому и неверному мужчине? Видимо, причина в том, что она носит его дитя… Или всё ещё надеется на чудо? Что её волк изменится в лучшую сторону?
Свекровь даже приобняла вставшую из-за стола сноху, погладила по плечу. Затем с улыбкой положила руку на живот беременной.
Но вскоре на одном празднике в волчьей общине в одном из селений Сайн убедилась, что зря надеялась на что-то хорошее в браке с этим оборотнем.
Сначала муж ворчал:
– Мне твой платок на голове не нравится.
На что она хмыкнула:
– Но не могу же я носить на голове бутылку вина, чтоб тебе всё нравилось.
А Джек с Аллейной зажигали в танцах на площади.
Затем, сидящая на лавочке в тенёчке Сайн заметила, как Кальвин договаривается с какой-то молодкой из деревенских, щиплет ту прилюдно за задницу, отчего та одобрительно хихикает.
Жена из людей подошла к развлекающемуся мужу и истерично рассмеялась:
– Доминируешь над челядью? Почему не опробуешь силы со знатными дамами?
– Чтоб войну развязать? А ты злишься от ревности? Хм… Ну, сама виновата: надо вовремя исполнять супружеский долг,– Кальвин оттащил её подальше от облюбованной волчицы и продолжил объяснения,– Увлечённость…как думаешь, что это? Не более, чем половая склонность к удовлетворению желания, вспыхнувшего из-за зрительного восприятия. Мужчин привлекает фигура, лицо, вызывающее поведение или «титул» проститутки, и сильный пол готов идти, не задумываясь, на приключения.
Разочарования изъедали душу и девушка проговорила:
– Видимо, тебя по ошибке назвали волком. Ты – пёс! Что ещё ждать от кобеля? Он не способен на верность.
Опасающаяся скандала на глазах общественности свекровь взяла Сайн за руку и утянула в сторону. Кальвин вернулся к уступчивой волчице.
Алейна властным голосом дала распоряжение первому попавшемуся волку:
– Налейте мне вина.
Оборотень вмиг преподнёс требуемое и исчез с глаз.
И женщина принялась уверять невестку:
– Я прекрасно знаю мужчин. Для них самая главная женщина – жена. Все женщины вне дома – лишь игрушки или средства для поднятия самомнения.
– Вы забыли добавить, что и мать для них – авторитет.
– Мать авторитет лишь для холостяков, кои навечно остаются маменькими сынками.
«Лицемерка,– подумала Сайн,– Сама-то сразу жгла всех, кто слово против говорил, тех же мужей даже».
А Алейна привела железный довод:
– К тебе же возвращается. Что тебе ещё надо? Или хочешь вернуть Кальвина в свою постель? Только скажи. Но я боюсь за твоё здоровье. И боюсь за сохранность твоего не родившегося ребёнка…
15 глава
Сайн родила дочь к концу зимы в середине февраля. Рыжую, пышущую жаром. Алейна была рада больше всех. Как же, внучка так на неё похожа!
– Я забираю девочку,– заявила свекровь.
– Не разлучайте меня с ребёнком,– слёзно молила роженица.
Та протестовала:
– Ты не знаешь, как воспитывать огнедарку! Ты не знаешь, как ухаживать за огнедаркой! Это всё секреты моего клана! И тебе никто не запрещает навещать дочь. И вообще в любой аристократической семье детей воспитывают няньки и гувернантки!
Роженица перевела взгляд на мужа, и поняла: ему плевать на её желания и потребности в дочери. Плакать от бессилья только и остаётся…
Джек предложил:
– Давайте малышку назовём созвучным с именем Алейна? Адель, например.
– Чудесно!– подхватил Кальвин.
«А моим мнением, конечно, никто не поинтересуется»,– поняла Сайн.
Но вслух всё же произнесла:
– Назову в честь своей матери Тиной.
Муж взвился:
– Желаешь девочке жуткую судьбу своей матери?!
Его мать перебила:
– Не ори при ребёнке. Имя Адель больше подходит к фамилии Дэрквульф, тут и думать нечего. Какую комнату отдадим для Адель?
Кальвин внёс идею:
– Эта комната подходит.
Алейна обрадовалась:
– Заберёшь Сайн в свою спальню?
– Жену переселю в мансарду. Там одна из комнат такая уютная…
Мать так и не поняла:
– Почему ты хочешь оставить раздельные спальни?
Хотя и догадывалась, что сын не намерен прерывать интрижки с новыми служанками.
Молодой оборотень оправдывался:
– Ну, я рано встаю на пробежку по саду, не хочу будить жену…– и приврал,– И Сайн плохо выносит запах волка.
Его жена со злостью смотрела на его лицо сияющее улыбкой.
Новорождённая заревела и Алейна выпроводила мужчин, чтоб перепеленать дитя.
Поучала сноху:
– Как только окрепнешь после родов, сразу требуй совместное проживание. Девочка, не забывай примету: «Ночью попа к попе трётся – что-нибудь натрётся». Нельзя спать раздельно, муж отвыкнет, тебе меньше сексу перепадёт.
– Я…мне неприятен интим.
– Ах, вот оно что! Ну, жди, когда твоё тело попросит своё…Слава Создателям, дети появляются не от желания женщин… Кстати, хочу подарок тебе сделать. Щенка подарить. А сейчас пошли переселяться в ближайшую мансарду.
Сайн вошла в новое помещение. Да, комната милая, но во многом уступает прежней…
Маленькое окно мансарды располагалось сбоку кровати, на которой с украшением в виде балдахина из белого полупрозрачного тюля, который густо расшит вышивкой. Тюль балдахина собран по бокам чёрными декоративными розочками. Наверху золотистый ламбрекен и чёрное дерево кронштейна опоры с узорной гравировкой, ножки каркаса с замысловатыми резными шариками по тонкой перекладине. Изголовье постели богато украшено изразцами чёрного же дерева, уходящее ввысь на добрых два метра. Покрывало и подушки обычные, невзрачно коричневые. Две прикроватные тумбочки с лаком, что переливался золотистым сияниям. Такой же золотистый шкаф и две табуретки с небольшим столом. Тёмно-красные стены с тёмными маленькими этюдами в чёрных рамках. На коричневом полу коврики из…волков.
– Шкуры врагов,– похвастала Алейна.
– Это Ваши мужья?– испуганно, с опаской узнавала Сайн.
– Не-ет. Мужья сгорели без остатка. Это те, кто был против Джека.
– А можно мне простой коричневый коврик? И штору на окно?
– Хорошо,– кивнула свекровь.
Женщина ушла, а некоторое время погодя служанка принесла щенка пуделя.
Собачка у Сайн росла резвой и весёлой. Гуляя с ней в саду по белому зимнему покрову земли, хозяйка думала: «Даже у моей псины есть маленькие радости… Обгонит карету, запряжённую лошадьми, и на морде победа сияет. А у меня даже мужа фактически нет, дочь свекровка воспитывает. И сбежать не могу. Тогда дочь больше не увижу.
Щебетанье воробьёв предвещало весну.
16 глава
Прошли последние метели, отпела капель, и вновь распускаются первые цветы в саду: белые тюльпаны и багряные адонисы, будто подтёки крови на зелёной траве.
Открыв окно, Сайн любуется природой. Облако на закате почернело и странным образом стало походить на хищную птицу в полёте, некий сокол, распростёрший крылья над лесом и озером.
В спальню вошёл Кальвин. Жена скуксилась: докучает тут ей своим присутствием! А муж подошёл, и, оправдывая её худшие опасения, утянул на кровать. Ишь, вспомнил о её существовании!
Она докучливо загалдела:
– Я для тебя лишь секс-игрушка. Тебе не интересна моя душа, мои увлечения, моя боль.
Изобличительная речь на него ни капли не подействовала.
А Сайн потребовала:
– Скажи честно, что ты ко мне испытываешь.
– Терпение,– хмыкнул мужчина, укладываясь поверх неё, пока будучи ещё одетым, рассуждал дальше, удивляясь нерациональности мышления женщин,– Живых существ слишком много на планете, быть единственной в принципе невозможно.
Как же больно слышать такое. Чувствовать пренебрежение, неуважение, знать, что ты легко заменима…
И весь этот букет эмоций Сайн вылила в крике:
– Убирайтесь к тем, кто готов бегать за Вами и пятки лизать!
– Не смей давить на меня,– зло зашипел мужчина и ударил её по щеке.
Девушка пыталась поставить злыдня на место:
– Контролируйте хоть изредка свои приступы бешенства.
– Десять месяцев я вообще к тебе не прикасался!
– Ага, вижу, как Вы скучали. Сразу по роже бьёте.
Вдруг оборотень рассмеялся:
– А, знаешь, бодрят твои ругательства. Все улыбаются, льстят, а ты сопротивляешься. И я кайфую, когда ты злишься.
Человечка устало забормотала:
– Зачем, зачем ты терроризируешь меня?
– Из вредности. Раз жена, то терпи.
– Некоторых хочется похлопать по спине. Лопатой. Раза три.
– Вот прёт из тебя деревенщина,– скривился Кальвин.
Сайн попыталась мирно договориться:
– Может, всё же, забудешь дорогу на эту мансарду?
– Твой запах уже раззадорил меня.
И пытка сексом с ненавистным мужчиной длилась ночь.
За завтраком свекровь заметила:
– Сайн, что-то ты в последнее время хвораешь часто. Вид замученный.
Та отвечала:
– Все болезни от нервов. Ваш сын то пьёт, то бьёт, то по бабам бегает.
Кальвин взревел:
– Да ты страх что ли потеряла?!
– А мне уже всё равно, что люди скажут. Последние нервные клетки полегли на поле боя, который ты устроил ночью.
Муж зло полыхнул взглядом и попытался всю ярость облечь в одно слово:
– Идиотка.
Жена соглашалась:
– Правильно. Вышла бы замуж за короля, была бы королевой. А вышла за идиота, и стала идиоткой.
Оскорблённый вскочил, мать вцепилась в него, останавливая.
Из рук одной из служанок, прислуживающих у стола, вылетел из рук серебряный разнос, раздался оглушительный грохот.
Алейна упрекала невестку на повышенных тонах:
– Нет ничего проще, чем усложнять себе жизнь!
Кальвин знал, куда больнее ударить словом, обозвал жену, ставя «на место»:
– Охамела, простолюдинка!
Девушка продолжила трапезу, как ни в чём не бывало.
Муж тоже сел, поправляя сюртук, и язвительно отзывался о королевском отпрыске:
– Да не взял бы тебя ни Лендер, ни тем более Франциск за себя. Видано ли дело – нищенка из народа! И вообще я бы на месте короля проверил этого Лендера на родство. Совсем ведь не похож! А королева с кем только не путается! Эльф один так вообще несколько лет прожил при дворе Цинельмов, как собачка за ней бегал.
– А, его Сиятельство граф Мэлор Меркред,– подсказала мать волка,– Красивый божественно, но какой-то смурной. Чего грустил при королеве-то?
А её сынок подкалывал дальше свою человечку:
– Фантазируй дальше о прекрасном принце, который явится и спасёт тебя. Ведь только фантазии спасают тебя от злой реальности.
Вошёл дворецкий и передал письмо на золотом блюдце главе клана волков. Джек поспешно распечатал, бегло прочёл и воссиял.
Радостно сообщил:
– Наш сын Элвин вознамерился жениться на эльфийке. И как раз на младшей сестре этого Мэлора Меркреда. И это очень, очень выгодный брак! Эльфы заинтересованы в укреплении связей с оборотнями, и отвалили в приданое часть своего леса. Он, хоть и маленький клочок, но туда часто единороги захаживают, и даже пегасов видели, не говоря уже о том, что одну поляну облюбовали для гнездовья жар-птицы.
– Какое счастье,– заплакала Алейна, потом воззрилась на мужа, спрашивая,– Но эльфийка не оборотень… А Элвин – последний волк в нашей семье, как же тогда? Ты не в обиде на Элвина?
– Глупости какие! Я тоже счастлив. А волчонка можно и со стороны признать. Бастарда какого-нибудь,– решил все проблемы глава семьи,– У твоих сыновей их полно.
Хозяйка замка потянулась и поцеловала мужа в щёку.
Альфа продолжил излагать новости:
– Эльфы приедут заключать помолвку и договариваться о свадьбе и передаче земель сюда. Надо подготовиться и встретить их достойно.
Алейна выдохнула:
– Как хорошо, что Сайн выпустила фей. Эльфы бы нам их пленение не простили. Расстроили бы помолвку. Они в тесном контакте с феями.
Джек довёл до сведенья:
– Здесь, в этом царстве, чужакам, вроде эльфов, порталами пользоваться нельзя. Будут добираться на лошадях. Дату визита уточнят позднее.
17 глава
Эльфы прибыли через пару месяцев в середине мая.
На встречу с новыми родственниками Сайн обрядили в новое платье из розовой ткани с теснением. В причёску сложной косы ей вплели некие мелкие с круглыми лепестками милые белые цветочки.
Парикмахер шутила:
– Понаехало этого дивного народа, ух. Новое пришествие Светлых, не иначе.
И вот девушка вместе с семьёй мужа вступила на навощённый паркет большой залы. Её брат Рафаэль с женой Сарой стояли поодаль.
В зале для приёмов и балов на бледно-жёлтых стенах золотые выпуклые гербы над дверьми, они в виде двух волков в прыжке к большому листу клёна посредине и узоры волной внизу.
На жёлтых дверях тоже выпуклые детали, изображающие листья клёна. Полуколонны у стен тёмно-зелёного колора с проталинками белого. Такие же обрамления косяков у дверей.
Зелёные кресла и вазы на длинных золотистых постаментах.
Чёрный огромный камин с украшением из барельефа позолоченных нагайн. Над камином большущее зеркало.
На чёрных столиках, стилизованных под тумбочку, цветы в зелёных горшках.
Чёрные скульптуры людей и волков вдоль стен.
Зелёные шторы с золочёной бахромой на окнах.
Джек Дэрквульф приветствовал беловолосых гостей:
– Безмерно счастлив принимать таких важных особ в своём доме.
Один из верховных эльфийских родов величаво слегка склонил головы перед другими аристократами и воззрился на семейство оборотней, имеющих высокий статус в местном Высшем обществе.
Сайн про себя ухмыльнулась: «Добро пожаловать в семейку убийц, психов и лицемерных интриганов». Она принялась разглядывать прибывших.
Глава рода – очень ветхий дедок с устаревшей причёской, в которой волосы собраны в каральки из под бигудей. Его жена со скопом драгоценностей всё ещё излучала в мир красоту.
Старший из сыновей Байер взирал с аурой превосходства, как все истинные эльфы. Он держал под руку безупречную эльфийскую жену с осиной талией всю в кружевах и голубом атласе.
Средний сын рода Меркред – Вермер пытался создать благоприятное впечатление, он один вымученно улыбался оборотням. Возле него стоит высокая, с длинной шеей рыжеволосая красавица с глазами цвета черники в золотистом наряде.
