Галина Ивановна Губайдуллина
Любовь нечаянно ворвётся
Широкие обручи из платины с белым матовым камнем на лбу этого семейства говорили о знатности рода.
Одежда эльфийских мужчин подчёркнуто чёрная, хоть данный народ не жалует этот цвет. Это навевало на мысль, что для Меркредов отдавать частичку своего рода в руки не пойми кого – тяжёлое бремя, отчаянье и позор. Даже распущенные волосы эльфов кричали о том, что мужчины не озаботились вычурными косичками, а значит – ни во что не ставят хозяев дома.
Зато невеста светилась неподдельной радостью. Для эльфийки Шайэрдэ была полновата. Да и платье она выбрала странноватое – с красными вставками и в алую розочку.
И тут из-за спин старших братьев вышел младший – Мэлор. Его огромные грустные зелёные глаза с золотистыми крапинками, будто с лучиками света. Казалось, глаза смотрят прямо в душу. Гипнотические и прекрасные… Все черты лица пригожи и притягательны до невозможности. И, как все эльфы, утончён в стиле одежды. Даже в чёрном бесподобен.
Сайн затаила дыхание и восхищалась: «Ну нельзя же быть таким красивым! До боли влекущим. От такой красоты замирает сердце, а глаза не могут налюбоваться…» И от созерцания такой нечеловеческой красоты из её глаз хлынули слёзы.
Мэлор окинул взглядом Дэрквульфов и самозабвенно уставился на Сайн.
С его губ слетел комплимент:
– Несравненная внешность.
Та выжала из себя, неимоверно стесняясь:
– Мне лестны Ваши отзывы о моей красоте.
Дэрквульфы представлялись первыми, называя имена и титулы, так как стояли ниже по статусу.
Дошла очередь до невестки, которая предварительно промокнула слёзы платочком:
– Сайн Дэрквульф, урождённая Уолден. Без чинов и титулов, просто человек.
Чёрные красивые брови Мэлора удивлённо взметнулись вверх. И он всё смотрел и смотрел на Сайн, не желая отвести взгляд. В её голове пронеслось: «Я пропала. Растворилась в глазах этого эльфа».
И она пояснила, дабы вразумить некоторых:
– И я – жена маркиза Кальвина Дэрквульфа.
Бледное лицо Мэлора пошло красными пятнами. До него только дошло, что она не просто так носит ту же фамилию. Она не приёмная дочь волков, она супруга одного из них!
Эльфы куртуазно кланялись представляющимся дамам. Хотя для Сайн полный поклон совершил только младший отпрыск Меркредов.
Хозяин замка пригласил всех в столовую. Гости церемонно прошли в помещение для приёма пищи.
Мэлор отодвинул стул для Сайн и уселся рядом. С другой стороны от неё усадили Шайэрдэ. Эльф так близко, что до неё доносятся нотки его одеколона. Или это так восхитительно пахнут мужчины дивного народа? Странно, в этом запахе преобладает аромат апельсина. От его сестры разило приторной розой.
Алейна поинтересовалась, не огнедарка ли супруга у Вермера.
Тот широко улыбнулся и пояснил:
– Моя Гасналин – метаморф.
Кальвин, что сидел напротив, прошептал мечтательно:
– О, как повезло парню. Любую личность жена принять может.
Мэлор доносил свои впечатления до Сайн:
– Вы такая изящная и стройная, что с первого взгляда принял Вас за эльфийку. Но для эльфийки Вы слишком эмоциональны, у наших дам никаких внешних признаков мимики. Вон даже слёзы себе позволяете. Да и загар явно человеческий.
Девушка попривыкла к знатным лордам и раскрепостилась, рассказывая по-простому, с народным юморком, о былой жизни постороннему в надежде, что тот совсем потеряет к ней внимание, она ведь незнатная простолюдинка:
– Весь день бегала от стола к столу в трактире, номера мыла, стирала скатерти и бельё…Где уж тут жирком обрастёшь?
Прекрасный гость продолжил делиться догадками:
– Затем у меня была мысль, что Вы – оборотень. Признаюсь, не ожидал, что Вы – простой человек. Утончённо пригожи. Некая хрустальная красота…
Соседка по столу улыбнулась, и легонько развела руками. Её жесты с открытыми ладонями говорили о том, что и она открыта, а также проявляет интерес к собеседнику. Её муж зло поглядывал на них.
Сайн тоже решила вернуть комплимент галантному мужчине:
– Среди людей и нелюдей встречаются красивые индивиды,…но с Вами они несравнимы. Вы великолепны.
У мужа под рукой громко скрипнула вилка о фарфоровую тарелку, он сделал замечание супруге:
– В Высшем обществе неприкрытую лесть расточают лишь королевским особам и дамам. Вы же не считаете этого эльфийского графа женщиной?
Гость оценил тонкую издёвку оборотня, его желание принизить и унизить красавца из другой державы, потенциального воздыхателя супруги.
На выручку пришла сестра Шайэрдэ:
– Как можно усомниться в мужественности того, кто годами развлекал королеву вашего государства?
Тоже, кстати, тонкий намёк, и напрямую любовником не назвала, за это и казнить могут, но сразу повысила статус брата до королей.
А жена Кальвина вспомнила об упоминании этой эльфийской личности в пересудах о любовниках королевы.
18 глава
После обеда невеста Элвина утянула Сайн в сад. К ним пристроился Мэлор.
Эльф двусмысленно похвалил ни то природу сада, ни то хозяйку:
– Душа радуется на такую красоту смотреть.
И неотразимо улыбнулся. Он с умилением разглядывал черты лица простолюдинки, которая упёрла взгляд на дорожку. В душе у обоих расцветали первые, нежные цветы любви. Сайн казалась мужчине притягательна настолько, что ему приходилось кусать щёку до крови, чтоб как-то сдерживать себя.
Человечка пыталась отбить у эльфийки охоту выходить замуж за оборотня, притворно юлила:
– Я так страдаю от запаха псины…
Шайэрдэ наивно щебетала:
– А я с детства возилась со щенками! Привыкла. К тому же у себя в эльфийских землях я считалась бракованной невестой, без должной красоты, а Элвин увидел во мне достойную,– а когда до неё дошёл смысл затеи Сайн, она напомнила,– Вы-то должны гордиться, что Вас взяли из низов в семью дворян. И терпеть такие неудобства, как запах…
На что собеседница делилась житейским опытом:
– Выйти замуж за богатого – это не значит стать счастливой. Богатый муж зачастую ни во что не ставит жену из низов иерархии и поступает, как тиран. А я так просто красивая вещь в этом замке. И всё. Ни любви, не уважения…Может, чуточку привязанности…и всё.
Мэлор искусно встрял в чужую дискуссию:
– Есть несколько признаков, указывающих, что муж Вас не любит. Первое – Вы его раздражаете. Постоянно. Даже тем, что существуете. Его нервирует все Ваши привычки, жесты, слова и тем более поступки. И Вы всегда виноваты во всём. Второе – проявление агрессии по отношению к Вам. Третье – Никогда не интересуется Вашим мнением, тем более не идёт за советом. И самое основное – сексуальные проблемы. И что выявил психоанализ?
Красавица-человек поделилась наболевшим и сокровенным:
– Мы слишком мало общаемся с мужем, чтоб знать: выносит ли он мои жесты и слова,– затем она дала новый намёк эльфийке,– Но как можно ждать светлого и доброго от злого волка?
Гость патетично, с мастерством высокого слога, рассуждал:
– Добро и зло… Думаете, они встречаются отдельно? Даже, если давным-давно они и существовали порознь, то могучий Хаос смешал их воедино, дав кому-то побольше добра, а кому-то больше злобы. Представьте мир без зла.
Прикрыв глаза, Сайн мечтательно произнесла:
– Прекрасно.
Эльф перебил со смехом:
– Скучно! Мы бы ели и спали.
Девушки задумчиво закивали.
Он резко присел у одной из клумб, любуясь цветами:
– Какие необычные мелкие тюльпанчики цвета пурпура, такой предзакатный цвет неба…
Сайн делилась приобретением:
– Я нашла их в лесу на поляне. Мне недавно разрешили со служанкой гулять неподалёку. С лейкой иногда туда хожу и поливаю их.
Мэлор вспомнил своих любимчиков:
– У меня в саду фавориты – миниатюрные розы. Попрошу прислать Вам букет. А знаете, что в косу Вы вплели эльфийский белый лютик? Его у нас невесты в причёски вплетают.
– Очень милый цветок…
– Милый… И Вам очень идёт…
– Вот вы где!– воскликнул сзади них Элвин.
Шайэрдэ подала ладони в руки жениха, улыбаясь.
Волк обратился к эльфу:
– Уважаемый лорд, Вы же доверите мне свою сестру?
– Если вы будете гулять у меня на виду,– разрешил брат.
Жених с невестой отошли подальше, о чём-то радостно щебеча, а гость с хозяйкой уселись на лавочку.
Эльф отвлёкся на то, что стал мановением руки в воздухе распускать и собирать лепестки одного из цветов тюльпана в бутон, что вырос неподалёку.
Девушка следила за его манипуляциями и узнавала:
– Почему ваша семья позволила Шайэрдэ выйти за оборотня?
– А, она и вправду всё детство любила играть с собачками.
– А я думаю: она одна девочка среди оравы парней росла, вы её избаловали, всё ей позволяя. Вот и капризничает.
– Не без этого,– улыбнулся Мэлор, повернув голову к ней,– Я хотел бы поближе узнать Вас…ваше семейство и начать дружить…с новой роднёй.
Он сбивался, потому, как хотел говорить о ней, а приходилось охватывать всё семейство Дэрквульф. Сайн растерялась и заполошено думала: «Надо сказать ему, что мне не нужен друг…такой прекрасный друг… Потому что, когда он стоит рядом, то я забываю обо всём на свете. Я дышу едва-едва рядом… Я о семье совсем не думаю…»
Она набралась храбрости высказать протест, взглянула в зелёные глаза с лучиками золотого, но её опередил голос мужа:
– Неприемлемо так пялиться на незнакомых мужчин.
Притягательная для эльфа особа горестно вздохнула, опустила повинно голову и пролепетала:
– Не смею Вам возражать.
Мэлор вперил глаза в волка и выспрашивал:
– Вы с женой ругаетесь?
Тот хмыкнул в ответ:
– Надо же хоть иногда разговаривать.
Кальвин властно протянул руку к жене, собираясь увести её. Но ушлый эльф перехватил её руку и с благоговением нежно поцеловал.
Волк зарычал и выставил гостю претензии:
– Ишь, какой манерный и обходительный! Да вот только я хочу, чтобы у жены было поменьше соблазнов. Запомни, блондинчик, бегая за ней, ты роешь себе могилу.
– Оскорбление гостя?– ничуть не испугавшись, с ухмылочкой констатировал Мэлор, затем громко позвал сестру,– Шайэрдэ, мы уезжаем домой!
Сайн тоже улыбнулась краешками губ: не будет соблазна в виде этой восхитительной особы, да и эльфийка неразумная убережётся от одного из волков.
Через десять минут Алейна неслась по коридору замка в направлении отведённых покоев для эльфов и ругала Кальвина, который поспевал за матушкой:
– Сохранить культурные нормы поведения – это задача всех лучших домов! Обидеть гостя! Это неслыханно! Теперь о нас пустят такие сплетни, что никто более не переступит этого порога! А Элвина выгонят из эльфийских земель и с такого почётного поста дипломата! Ну, подумаешь, за руку эльф подержал твою жену! Это даже не танец! Совсем мозгов нет!!!
А бегущая за ними Сайн вменяла мужу ещё и непрактичность:
– А ещё, из-за Ваших, Кальвин, вспышек гнева от нас бегут слуги.
Волк пенял на неё:
– Вот видишь, мама, какую склочную бабу мне терпеть приходиться. И вообще, нечего жалеть людишек-прислужников, распустили прислугу! Вернуть бы рабство!
Огнедарка остановилась у комнаты, выделенной для младшего из ветки Меркред. Постучалась. Кальвин собрался с духом.
– Войдите!– разрешил эльф.
Делегация повинных вошла в апартаменты.
Гостевая комната для Мэлора была в зелёных тонах. Желтоватый потолок обрамлял толстенный белый, узорный молдинг. На зелени обоев рисунок крупных белых роз. Шторы на тон темнее. Салатного цвета мебель шкафов, тумбочек, столов с аппликацией из белых и золотых цветов. На одной шкафу полки с книгами. Мягкая мебель светло-зелёная с множеством мягких пуфов. Бежевый пол и кровать. Постельное мятного цвета с тёмно-зелёными подушечками, в той же тёмной гамме торшеры по бокам кровати.
Мэлор, казалось, ждал их, торжествующе кивнул, разрешая извиняться.
Глаза хозяев лучились притворной доброжелательностью, они рассыпались в любезностях, изливая оправдания.
Сайн же стояла, вперив взгляд в свою обувь – прюнели, кои были сделаны из тонкой ткани и элегантно обхватывали её изящную стопу.
Когда эльфу надоели заверения в вечной дружбе и раскаянья, он с фальшью в голосе заверил:
– Несказанно рад такой удаче, как замужество сестры на оборотне. Я не успел ничего рассказать об инциденте братьям и родителям, так, что радуйтесь, что я отходчив,– затем подколол,– Я мог бы сразу разделаться с Кальвином, но природная сущность эльфов не выносит убийств животных. А чем оборотни не животные?
Волк заскрипел зубами, но ради благополучия брата стерпел.
Хозяйка замка самолично пригласила дорогого гостя пройти на ужин, затем она упала в реверанс, пропуская гостя вперёд. За ней в поклон последовал сын и присела в реверанс невестка. Эльф, проходя мимо Сайн, нагнулся и поцеловал тыльную сторону её ладони. Его губы жгли трепетом её кожу, зарождая волнение у девушки.
Когда Мэлор вышел из комнаты, Кальвин прогнусавил еле слышно:
– От лобызанья руки этого пройдоху оттаскивать надо.
– Не смей,– зашипела на него мать,– Ничего твоей жене от лобзанья руки не сделается. Это акт дружественного расположения и дань её красоте. Так выражать чувства учат аристократов. А ты, словно вырос в глуши, и не был на балах в лучших домах государства. И знай, без беседы за столом гости будут чувствовать себя неуютно. Так что – болтай без умолку об угодьях, об охоте, да хоть о семье монархов, но развевай скуку эльфам.
– Будет исполнено, мам,– согласился Кальвин.
19 глава
За ужином, повинуясь пожеланиям маменьки, младший Дэрквульф расписывал здешние места, хвастал обилием живности в лесу.
Престарелый глава рода Меркред долго не сводил глаз с Сайн, затем бросил в её сторону, едва раздвигая губы:
– Демонова красота.
Рядом сидящий Мэлор недоумевал:
– Папа, почему Вы не сравнили Сайн Дэрквульф с ангелом?
– Такие красивые девушки могут только дразнить грешников в Преисподней за Гранью, ведь тем бедолагам их прелесть уже недосягаема. Так и она недосягаема для других. Только издали любоваться.
Старик не заметил, как его младший сын закусил до крови нижнюю губу, иначе тут же услал бы Мэлора в эльфийские земли поближе к дому. Но тот быстро совладал со своими эмоциями и продолжил трапезу.
Кальвин ворвался вечером в комнату Сайн. Пнул табурет. Пудель заливисто залаял на возмутителя спокойствия. Оборотень сорвался и придушил собачку. Девушка всхлипнула, зажав рот рукой. Волк выбросил труп животного в окно.
Обвинял жену:
– Вертихвостка! Смотрю, эльф не жалеет для тебя ни улыбок, ни комплиментов!
– Он не жалеет, а я при чём?– грозно переспросила жена.
– О, почему ты больше не боишься меня?– остолбенел Кальвин.
– Привыкла со временем не бояться.
– А если полетишь за пёсиком в окно?
Её нервы на пределе, но она лишь ухмыльнулась и поощрила мужа:
– А выбрось меня в окно, тогда я тебе больше не буду принадлежать.
– А я знаю как тебя достать…Раздевайся и в постель.
Сайн скривилась. Мужчина возликовал. Он знал, чем ей досадить.
– Пререкания?– рычащим голосом уточнил он.
Из её глаз поневоле полились слёзы.
– И мне безразличны такие пустяки, как твои слёзы,– улыбался волк.
Девушка покорно принялась раздеваться.
А муж продолжать распекать:
– Ты, правда, ждала проявлений любви от фаворита королевы? От этого дамского угодника? Альфонса? Который привык жить на подачки правящих семей, вернее – их жён. Да ты, наверное, головой ударилась! Королева только и ждёт, когда гнев монарха спадёт, и он вновь разрешит вернуть ко двору Мэлора. Я даже представить боюсь какой у него в штанах агрегат, раз Вернонну не может удовлетворить толпа других фаворитов. И куда тебе с твоим хлипким здоровьем и ненавистью к сексу за ним гоняться…
Она раздражённо перебила:
– Меня не интересуют сплетни об этом эльфе!
– Какие же это сплетни. Об этом все знают.
Волк дёрнул жену к себе, не дождавшись, когда она расстегнет все пуговицы.
Муж принялся целовать её щёки, а она, слегка отстраняясь, холодно позволяла, задумчиво вперив взгляд в окно, разглядывая заходящее солнце, чьи протуберанцы лучей, словно щупальца спрута, тянулись от светила во все стороны, ощупывая облака. Серая мгла уже расползалась по вечернему лесу.
Он раздосадовано шептал:
– Мозгами тебя боги обделили… Пренебрегаешь богатым мужем, который может дарить дорогие подарки.
Она хмыкнула:
– В конце концов каждый из нас осознал ошибки: и ты понял, что был дураком, когда женился именно на мне; и я поняла, что жила с дураком.
– Не смей называть меня таким неподобающим прозвищем! Какая ты стервозная баба! С тобой только нервы портить!
Кальвин толкнул девушку на кровать, а сам выскочил из комнаты, хлопнув дверью.
Сайн обрадовалась: «Бить побоялся, у эльфов же тонкий слух, ещё услышат…»
А в это время Мэлору мысли о чужой жене не давали уснуть.
Трели влюблённых птах тоже не способствовали отдыху. Высокие звучные распевы соловьёв, зазывавшие подруг, тревожили сердце. Эльф закрыл уши подушками, но песни пташек всё равно проникали до сердца.
Он зашептал:
– Я не могу влюбиться в простую да ещё не знатную человечку. В замужнюю человечку, чей муж – волк.
Утром, умывшись, оделся, выбрав белые тона одежды, и выскочил в сад.
Дул тёплый весенний ветерок, мягкий, ласкающий. Он нёс незнакомые запахи здешних цветов, растущих только в лесу оборотней, к которым ещё надо привыкнуть. Флора эльфийских лесов несколько отличается от этой.
Ноги вывели на поляну, где на низкой ещё травке установлен мольберт. И Сайн в платье цвета манжента, под стать ярко розовому рассвету, рисует чудовищ в морской пучине. Рядом с ней прогуливается свекровь. Поодаль на лавочке восседает злой Кальвин.
Алейна узнавала у невестки:
– Как спалось?
– К утру немного подремала,– рассеянно отвечала та.
– Бессонница – удел впечатлительных женщин. Мужчины, как коты, только легли, закрыли глаза, как уже спят. Меня тоже соловьи мучили и изводили своими звонкими мелодиями.
Мэлор, изо всех сил стараясь быть равнодушным, подошёл поприветствовать хозяев замка. Кивнул волку, поцеловал руку Алейне. А Сайн показала измазюканные краской ладони, мол, как целовать ладони будите, и присела в реверансе. Сразу же отвернулась к рисунку, боясь долго разглядывать эльфийского красавца.
Она испугалась нагрянувшего на неё водоворота грёз, мыслей и желаний. Едва дыша, девушка старалась удержать чувства, будто взбесившихся коней, борясь за самообладание. Юбки её платья из плотного шёлка марокен растрепал ветер, они взметнулись, словно крылья огромной птицы малиновки. У мужчин сбилось дыхание, хотя под юбками находилась непроницаемая сорочка.
Гость пытается сблизиться, подбирает слова для художницы:
– А интересная Вы девушка… Придумать таких монстров не каждый сможет. Это навеянные снами видения или у Вас такая богатая фантазия?
Она отвечала:
– Слава богам, во снах меня монстры не тревожат.
Едва не продолжила: «Мне их днём на яву хватает», но сдержалась.
– Богатый внутренний мир,– заключил эльф.
Алейна уверила:
– Нет, это её утешение, стена от окружающей реальности.
– Ей так плохо у вас?– сделал вывод Мэлор.
Свекровь спохватилась:
– Да разве мы ущемляем Сайн? Просто дочь я на воспитание забрала, вот девушка и скучает. Дочь она видит, но та – огнедарка, её в руки пока можно брать только магам огня.
Эльф обернулся к Кальвину и сделал комплимент его жене:
– У Вашей супруги интересное развлечение. Она рисует, как художник.
– Это её хобби меня раздражает. Мазюкает вечно что-то жуткое, сама вся в краске, часами в одной позе с кистью в руке… Надо ей запретить.
Девушка вскричала:
– Если я перестану рисовать, то буду глубоко несчастной!
Оборотень нашёл её больное место и радостно давил на это:
– А вот я не дам тебе больше денег на краски. Я не вижу перспектив капиталовложений.
Алейна, почуяв скандал, разрядила конфликтную ситуацию:
– Я буду сама выдавать Сайн краски.
Её сын тоже спохватился:
– А пойдёмте к реке. Там отчим с Элвином сети поставили. Пикник организуем.
Он подхватил жену за локоть и направил на нужный курс. Эльф пошёл следом за ними рядом с Алейной, к неудовольствию огнедарки гость глаз не сводил с трепещущих на ветру белоснежных волос и пурпурных одежд снохи.
У реки Сайн отмыла руки, пуская по воде радужные разводы. Подошла к рассевшимся на пледах, кои расстелили на траве, людям в лице брата Рафаэля и свекрови, волкам и эльфам. К Элвину и Джеку присоединились и другие члены семьи Дэрквульф и Меркред. Посредине на бежевой скатерти, которая также располагалась на травке, возлежали блюда и тарелки из чёрного опалового стекла с рисунком в виде жёлтых цветов с розовыми отблесками на лепестках, на них яства из прошлогодних фруктов и свежих ягод виктории, запеченные овощи. А также стоят фужеры из красного стекла рядом с бутылками эльфийского вина. Сайн села на пустующее место между мужем и эльфийкой, женой старшего из братьев Меркред.
Кальвин, наливающий спиртное соседке эльфийке, жене Байера, автоматически предложил налить алкоголь и своей супруге:
– Желаешь выпить?
– Чуть-чуть, за компанию,– с улыбкой проворковала та.
Муж удивлённо поднял брови, но для первого раза решил уважить блажь жены, и с кислой физиономией исполнил каприз.
Его мать весело спросила:
– О чём вы говорили до нашего прихода?
– Мы говорили о любви,– вяло отозвался надменный эльф Байер,– О том, что это – ерунда и выдумка дуралеев-трубадуров, чтоб им было что воспевать в балладах.
Его жена ряжом с Сайн, еле слышно буркнула:
– Сволочь.
Средний брат Вермер возразил:
– Байер, ты ещё не знаешь силы любви. Это – огонь, в котором горят страхи.
Их отец протянул:
– И это будет ужасно, когда любовь нагрянет…и прекрасно. И никто не знает, когда это чувство нахлынет.
Ему поддакнул альфа Джек Дэрквульф:
– И Дьявол действует своим любимым способом – искушает.
Глава рода Меркред продолжал высказывать своё мнение:
– И что бы там не говорили, но в любви душа ничего не значит, потому как кому придёт в голову влюбиться в старуху? Какой бы эрудиткой или добрячкой она не была.
Пожилой волк закивал, поддакивая:
– Да, любовь, прежде всего, преследует цель продолжения рода. В любом мужчине и женщине заложено рвение к молодым особям.
Старый эльф мечтательно затянул:
– И это, согласитесь, приятно обнимать свежую, гладкую плоть.
– Папа,– стыдливо краснея, урезонила отца Шаэрдэ.
Жена Байера эльфийка-аристократка эстетично и грациозно медленно потянула руку к крупным ягодам виктории. А затем ела ягоду очень медленно, смакуя. Сайн попивала эльфийское вино, прикрывая от наплыва послевкусия глаза. Затем она сверлила взглядом самую крупную викторию, не удержалась, схватила ягоду вперёд эльфийки и потянула в рот облюбованное лакомство. Ягода брызнула соком и Сайн облизнула губы. Напротив неё поперхнулся вином Мэлор.
Элвин сбегал к реке и принёс в ведре трепыхающуюся рыбу. Мужчина сиял, хвастая уловом. Он что-то говорил подскочившей со своего места невесте, а та кивала, внимая его речам, и по-щенячьи преданно заглядывала в глаза наречённого волка.
Жена Байера выжала из себя улыбку.
А рыжая метаморфа лишь бледно улыбнулась подобием искры радости за родственницу.
У старших братьев Меркред улыбка раздвинула сжатые доселе губы. Мэлор, казалось, не замечал вокруг ничего, кроме лакомившейся ягодой человечки.
Отец одёрнул младшего отпрыска, переходя на эльфийский:
– Решил позлить мужа этой загорелой блондинки?
Молодой эльф сразу отвёл взгляд, налил себе полный бокал и демонстративно отвернулся к реке.
20 глава
После возвращения в замок Сайн пробралась в покои дочери. Служанка-няня из огнедарок уснула и мамаша смогла любоваться своим дитём вдоволь. Не сдержалась, взяла Адель на руки.
И тут же услышала сзади от дверей удивлённое от свекрови:
– Дочь не обжигает тебе руки?
– Как видите – нет.
– Обычно простые люди не могут её держать.
– Но я же её мать. Я выносила её и не сгорела.
– Что-то с тобой не так…В тебе должна быть какая-то магия…
– Откуда?– рассмеялась девушка.
Девочка ей заагукала.
Алейна размышляла:
– Странно, все мои сыновья – волки, а внучка вот огнедарка.
– Вы меня в чём-то подозреваете?– насторожилась Сайн.
Огнедарка рассмеялась:
– Брось, так бывает. Я тебя ни в чём не обвиняю. Просто удивляюсь игре богов.
– Адель не обжигает меня, мне можно её забрать?
– Нет. Мало ли что. Сейчас не обожгла, но запросто может. Положи её на место. Мой сын дорожит тобой, не хочу портить его игрушку.
Сноха закусила нижнюю губу, чтоб не расплакаться, но вернула дочь в кроватку. Младенец заплакал. Няня проснулась и, извиняясь перед хозяйкой замка, схватила плачущее дитя.
После позднего обеда гости и хозяева – чёрные волки собрались в гостиной. Здесь были другие главы кланов волков – серые стаи, белые, коричневые, красные. А также были другие эльфы из охраны и сопровождения.
Мэлор вошёл последним, после обмена любезностями, он бросил вопросительный взгляд в сторону интересующей его особы, которая облачилась в платье цвета маджента, оценил, что этот сиренево-розовый колор очень идёт блондинкам. Сайн слегка пожала плечами, отвечая на взгляд, что, мол, ей всё равно с кем общаться и вновь отвечала на вопросы его сестры. Хотя сердце у девушки забилось сильней. И младший Меркред подошёл к сидящим в зелёных креслах Шайэрдэ и снохе Дэрквульфов. Встал между их кресел чуть ближе к спинкам.
Его сестра возмущалась:
– Вон та красная волчица раздражает своим жеманством. Так и вертится вокруг Элвина.
Сайн поддержала обсуждение присутствующих:
– А вон та эльфийка в голубом надушилась так, что мухи и комары дохнут в радиусе километра.
– О, я её знаю. Это она просто волков боится. Те же не любят резкие запахи, вот и обходят оную по дуге.
Человечка хихикнула.
Мэлор пожурил сестру:
– Родная, тебе нравится перемывать косточки соседкам-сородичам и гостьям с зубами, как какой-нибудь бабушке в сквере?
– Аристократические беседы на темы погоды и пудингов слишком скучны, брат,– отвечала Шайэрдэ,– Женщины не должны разговаривать о науке, медицине и об истории. Нас интересуют тряпки, промахи недостаточно культурных женщин и отношения.
Эльф поморщился:
– А мне такие разговоры кажутся мелкими.
Сайн возражала:
– Я вот долгое время сидела одна в комнате и сейчас ценю просто общение. И эти разговоры о пустяках в этом свете кажутся очень милыми.
Шайэрдэ недовольно поделилась с новой знакомой:
– Вот какого позитива можно ждать от эльфа, когда у него глаза такие зелёные, как у удава?
Заглядывая в глаза её брата, девушка протянула:
– Ага-а-а, и такие же гипнотические.
Тот сводил всё к шутке, улыбаясь:
– Разве бывают весёлые удавы?
Сестра, возводя болотного цвета глаза к потолку, капризно припечатала:
– Значит бывают.
Мэлор смеялся:
– Бросьте, девочки, я же добрый.
И он левитацией выдернул из ближайшей вазы два цветка красных тюльпанов и притянул в руки девушек.
Кальвин безмолвствует, лишь зло поглядывает в сторону жены, находясь не так далеко от неё, в кругу волков из клана красных.
Сайн цветком указала на один столик, где столпились молодки вокруг особы в одеждах пилигримки:
– Свекровь пригласила гадательницу. Гадает по руке, чайной заварке и картах.
– О, среди людей тоже бывают месмериты и магнетисты…– удивился эльф.
– У нас их чаще называют хироманты,– поправила человечка.
– И люди и нелюди фатально верят в предначертанья,– вздохнул Мэлор.
Его сестра и блондинка отправились к столику ворожеи.
Средних лет женщину-прорицательницу окружает ореол мистицизма: одежда, макияж, загадочность на лице.
Новая подруга невеста Элвина поделилась мыслью:
– Думаю, карты – это лишь сонастройка с духами, главное – интуиция.
Гадалка услышала высказывание Сайн и улыбнулась ей, раскрываясь:
– Мои мозги кишат образами и отражениями действительности,– затем одному из коричневых волков, что склонился над раскладом её карт, молвила,– Пришло время менять кредо.
Тот оживился:
– О, да, я как раз задумал заняться разведением лошадей.
Следующим по очереди был старший брат Мэлора – Байер. Он протянул ворожее ладонь.
Та хмыкнула:
– Наследник рода… Но знай: быть у власти …и не испачкаться в грехах…подкупы, взятки, превышение полномочиями – это ведь так заманчиво! Береги, эльф, свою душу.
Шайэрдэ прошептала на ухо Сайн:
– Что-то я её боюсь… Давай на заварке погадаем.
И она схватила с разноса слуги две чашки с бодрящим горячим напитком. Жена Кальвина отпила чай в солидарность с эльфийкой, с которой сдружилась.
Тем временем средний брат Вермер сунул свою длань под нос предсказательнице.
Того она озадачила:
– Помнишь, недавно твоя соколица высидела двух совершенно белых птенцов?
– Да, было такое.
– Это знак свыше. Предзнаменование перемен. Жить твоей семье в северных краях.
Вермер захлопал веками и задумчиво спросил:
– Намекаете, что построю дом в северных районах Священного Леса?
Гадалка хитро посмотрела на него и закатила глаза, не желая комментировать, мол, догадаешься сам. Когда время прейдёт.
Потом она уставилась в зелёные глаза Мэлора и предрекла:
– Запомни: чем больше ты растратишь душевных сил на людей, тем уязвимее будет твоё сердце.
Шайэрдэ задвинула младшего брата за себя. Протягивая чашку с заваркой на дне.
Пророчица выдала:
– Лицо из чаинок говорит о любви в твоём сердце, но, глянь, рядом кинжал.
Эльфийка зажала рот пальцами и выпучила глаза.
Гадалка закивала:
– Кинжал не дошёл же до лица, не бойся. Это всего лишь предупреждение, что ты поспешна в решениях, тебя лишь ждёт опасная ловушка.
Сайн протянула свою чашку и попросила:
– Сделайте и мне интерпретацию знаков в слова.
– Разорванное кольцо вижу – это негармоничный брак. Глаз – это око мира, призывает к осторожности. Но! Все эти знаки вобрала в себя шестиконечная звезда – символ благоденствия. Ещё око можно истолковать, как то, что Вселенная следит за тобой, ты ей нравишься, она позаботится о тебе.
Жена волка нервно хихикнула: ага, позаботилась уже – монстра-тирана подсунула.
А прорицательница сузила глаза и рассматривала эту красавицу, задумчиво протянула:
– Какую-то загадку вижу в тебе, даже тайну…сокрытую до нужного срока…
Женщина хотела схватить девушку за руку, но Сайн отпрянула.
Мэлор заступился за неё:
– Гадалка, творец мира вложил в твои уста много красивых фраз, они буквально гипнотизируют, но не надо пугать девушек.
Та напутствовала молодых людей:
– Самая прекрасная из богинь – это Фортуна. Но она же и самая капризная. Вообще-то повороты жизненного пути зависят и от вас. Ваших добрых намерений, душевности, умения любить.
Глава эльфийского рода Меркред задремал в кресле, когда хозяйка замка Алейна села за рояль и запела пронзительным голосом.
Когда женщина взяла верхнюю ноту «си», старик встрепенулся и попросил:
– Впустите же несчастного волка.
Мэлор рассмеялся над отцом, запрокинув голову. Тут же отвернулся и, согнувшись, закашлялся, скрывая смех. Шайэрдэ утянула младшего брата в другой конец зала. Сайн плелась за ними.
Подруга узнавала:
– Гадалка сказала, что у тебя негармоничный брак… Как это понимать?– она рассуждала дальше,– Я считаю: святые, дервиши и монахи любят всех, а остальные, кто не могут охватить любовью весь мир – любят свою семью.
