Галина Чередий
Модификаты
Глава 4
Уже добравшись до личного отсека, я покачала головой, отмечая, что капитан поимел меня. Однако, каков все-таки почти гениальный засранец. Раскачал мои эмоции сначала своими извинениями, искренность которых под вопросом, потом вовремя «огрел по голове» новостью о гадком поступке Басти, перенаправив весь негатив на бывшего любовника. И вот я и выболтала все об истинной причине своего подспудного раздражения. А потом смутил, погладив по шерстке и заставив почувствовать себя чуть ли не красавицей, в которой он и сам мог быть заинтересован. Ну-ну, а то я не поняла из новостей, что спит наш капитан исключительно с роскошными женщинами-Модификатами. Впрочем, дела мне до этого нет, хотя… прямо-таки «Браво!», Рожер Тюссан! Напряженность, все время клубившаяся где-то под ребрами, вдруг испарилась, и даже дышать стало как-то легче. Нужно признать, что как капитан, призванный все контролировать и блюсти порядок и мир на корабле, Рожер оказался более чем великолепен. Пусть и поигрался с моими эмоциями, но главного добился: мой разум вернулся на положенное место, и плевать мне теперь на такие мелочи, что рядом с генетически измененными дамочками, похожими на стремительных и грациозных газелей, я выгляжу какой-то старинной приземистой табуреткой с вычурными и немодными давно изгибами. Я получила просто умопомрачительный шанс, оказавшись на Ковчеге, и возня вокруг собственного эго – самое последнее дело теперь. А что касается затронутой Тюссаном темы о возможных отношениях с кем-то на Ковчеге… Понятно, что все эти годы я не собираюсь блюсти целибат и избегать мужчин в принципе, но сейчас-то это совершенно неактуально. Образуется все как-то само собой, когда возникнет необходимость. На самый крайний случай есть камеры сенсорной стимуляции.
***
– Госпожа София Старостина, вторая смена! – низким, чуть хрипловатым голосом произнесла Абигайль Худу. Высокая, лишь сантиметров на пять ниже нашего капитана женщина-Модификат с кожей цвета чуть позолоченного кофе, посмотрела на меня своими огромными, влажно поблескивающими глазами с серебристыми радужками, дожидаясь, пока кивну. Она стояла за прозрачной временной стойкой с экраном посреди главной кают-кампании и оглашала результаты жеребьевки, придавая каждому слову сексуальное звучание. Однозначно пакет ее модификаций – «Бьюти», но наверняка еще что-то, потому что просто за красоту на «Ковчег» никого не взяли бы. Спорим, почти у каждого мужика в этом зале встает при взгляде на эту потрясающую черную богиню? Не зря же нашего капитана видят чаще всего в ее обществе. И надо признать, они безумно гармонично смотрятся рядом. Чисто машинально повернула голову туда, где сидел Рожер, и поймала его наблюдающим за мной. Снова. Странно, что наш разговор в этом смысле мало что изменил, и Тюссан по-прежнему отслеживал меня, когда мы оказывались в одном помещении. И даже более того. Он вчера появился в лаборатории и стал интересоваться у меня и моего сменщика Олега Тишина, все ли оборудование функционирует нормально и не требуется ли нам дополнительная помощь техников, не хотим ли мы заказать больше дронов-помощников. В принципе, совершенно правильное поведение капитана, желающего лично убедиться, что все идет как надо, учитывая, что осталось чуть больше суток до старта. Если не считать опять же этого его неотрывного взгляда, который, будь на месте Тюссана кто-то другой, я сочла бы по-мужски заинтересованным. Нет, думать в этом направлении я отказываюсь. Почему? Да потому что этот мужчина и я в постели – по умолчанию плохая идея. Краткая интрижка с любым другим – еще может быть, хоть я и не любительница всего случайного. А в Тюссане слишком много мощной, осязаемой энергетики, которая оставляет после себя несмываемые следы не только на женском теле, но и на сердце. Так что, как говаривали наши предки, чур меня!
Я провела ладонями по бедрам, вытирая их от выступившей в ожидании результатов жеребьевки влаги, и облегченно выдохнула. Стазис – так стазис. Даже лучше, что завтра, а не ходить с этими мыслями полгода. Думаю, после первого раза страх уйдет, и мысль о превращении на шесть месяцев в практически неживой предмет перестанет казаться столь ужасной.
После окончания жеребьевки последовала вечеринка «Прощай, дом», с которой я улизнула, чтобы проскользнуть в личный отсек и вдоволь наобщаться в сети с друзьями. Я не стала упрекать Алисию за то, что она промолчала обо всех тех гадостях, которые вываливал на меня Себастьян. В конце концов, она хорошая подруга и наверняка таким образом старалась продемонстрировать мне, насколько ничтожными находит потуги Басти опорочить меня вдогонку. И я, в принципе, даже уже не злилась на жалкого придурка. Завтра я усну, а когда проснусь, Земля и вся мелочная суета, им устроенная, будут в миллионах километров от меня.
Мелодичный звук оповестил о том, что кто-то желает разбавить мое одиночество.
– Покажи! – приказала, и дверь стала прозрачной, а я тут же вскочила, озадаченно пялясь. Капитан собственной персоной стоял за дверью и небрежно постукивал пальцами по ее поверхности.
– Что-то случилось? – встревоженно спросила, открыв. – Проблемы в лаборатории?
Почему тогда не было сигнала?
– Нет, что Вы, София! Все прекрасно. Могу я войти?
– Зачем? – Не слишком любезно, но я предпочитаю конкретность в определенных аспектах жизни.
– Разве Вы подросток, София, чтобы мне нужно было объяснять, зачем может прийти мужчина к женщине в столь поздний час? – Вот теперь в том, что ухмылка капитана была похотливой, граничащей прямо-таки с плотоядностью, сомнений не возникало. – Так я могу войти?
– Войти можете, Рожер. Но спать я с Вами не буду.
Тюссан шагнул внутрь, и дверь с едва слышным звуком скользнула на место, а я немного попятилась. Вовсе не из страха, а потому что, надо признаться, не слишком доверяла реакциям своего тела в такой близости от этого мужчины. Потрясающего, излучающего секс, заставляющего стремительно греться мою кровь, но при этом… чем-то неуловимо отталкивающего и настораживающего.
– Ты так резка и прямолинейна, София, и этим, наверное, и зацепила меня с первой же встречи.
– В первую встречу ты смотрел на меня как на нечто в высшей степени досадное, – подхватила я его тон. Хочет на «ты» – я не против.
– Я уже признал, что действительно был зол. А когда ты ворвалась, как фурия, раскрасневшаяся, запыхавшаяся, с испепеляющим взглядом, и бросила мне в лицо, что я заносчивый придурок, разозлился еще больше. Потому что вместо того чтобы думать о деле, внезапно представил, как я нагибаю тебя прямо над столом Зески и трахаю до тех пор, пока ты бы не начала столь же эмоционально реагировать совсем по другой причине.
– Как пошло и банально, – фыркнула, неожиданно представив какую цветовую какофонию выдал бы стол моего бывшего шефа, устрой мы на нем нечто подобное.
– Пусть так, – нисколько не обидевшись, пожал широкими плечами капитан. – Зато правда. Тебе ведь нравится, когда все абсолютно честно?
– Безусловно, – согласилась я, – но честность не даст тебе пропуск в мою постель.
– Хм… – немного озадаченно потер он переносицу. – А что даст? Готов обсудить условия.
– Боюсь, что ничто. Я считаю, что секс с тобой будет с моей стороны ошибкой, – призналась я. – А ошибок я стараюсь избегать.
– Это из-за этого мелкого ублюдка, твоего бывшего?
– Не-а. Это из-за тебя самого. Ты приходишь – нам хорошо, ты уходишь, чтобы двинуться дальше, в итоге – мне плохо. Зачем мне хотеть начинать что-то, от чего абсолютно точно будет плохо?
– Что же, логично, – криво усмехнулся Тюссан. – И весьма жаль, что ты не можешь подходить ко всему этому с большей легкостью.
Теперь я пожала плечами:
– Я такая, какая есть.
– Ну да. Резкая, эмоциональная и очень естественная. Потрясающее сочетание, София. Так что повторюсь – мне жаль. – На самом деле, на его лице совсем не отразилось и тени сожаления, когда он направился к двери. – Доброй ночи!
А о чем ему, и правда, сожалеть? Он сто процентов найдет кого-то «с большей легкостью» раньше, чем вернется на вечеринку. Да и черт с ним. Осложнение в виде капитана Тюссана мне точно не нужно.
***
Я попала во вторую десятку и вошла в отсек гибернации одной из первых, сумев удержать на лице улыбку. Бояться совершенно нечего. Капсулы с предыдущей партией уже отправленных в стазис членов команды как раз перемещались, занимая места своего расположения на следующие полгода у дальней, погруженной почти в полную темноту стены отсека. Очень скоро и я окажусь там. Нормально. Все идет абсолютно нормально.
– Все готовы? – с лучезарной улыбкой спросила Лорен Милфой, ассистент доктора. Обычный для Модификатов высокий рост, золотистая сияющая кожа, большие голубые глаза, грациозные движения, будто она все время танцует, а не просто занимается исполнением своих прямых служебных обязанностей.
– Тогда приступим! – дождавшись от всех нас положительного ответа, скомандовала она и сделала широкий жест, предлагая встать около наших капсул. – Давайте, ребята, вы нужны мне голенькими аки младенцы!
Подойдя к месту моего пребывания на ближайшее время, я провела пальцами по идеально гладкому обтекаемому боку и, последний раз глубоко вдохнув и выдохнув, нажала в центр эмблемы «Ковчега» на своей груди. Скаф-пленка тут же стала отделяться от моей кожи, съеживаясь и соскальзывая вниз, вызывая, как всегда, ощущение легкой щекотки. К обнаженному плечу прижался прохладный металл инъектора, и очередная доза препарата с едва заметным жжением проникла в мою кровь. На сегодня это уже третье введение, но теперь препарат был не общеуспокоительным, а непосредственно замедляющим все основные функции. Все этапы погружения в стазис мне были прекрасно известны, но, оказывается, проходить через это самой ощущается абсолютно по-другому, нежели проводить через то же самое других.
– Займите свои капсулы, господа! – последовала очередная команда. Я забралась в нутро умной техники, укладываясь спиной на пружинящую подогретую поверхность, и уставилась в потолок, прислушиваясь к своему дыханию и сердцебиению.
Ступней коснулось нечто влажное, и как я ни старалась сдержаться, все равно вздрогнула. Хотя это была лишь биопленка. Что же, София, вот и пришло время испытать на себе одно из своих творений. Хотя какие там, собственно, испытания, все давно уже опробовано до меня и стало обычным элементом процесса гибернации, но, к сожалению, для меня это не делало все проще.
– София, Ваше сердцебиение все еще гораздо выше нормы, – склонилась надо мной Лорен с озабоченным видом. – Может, нам стоит увеличить дозу «стопстресса»?
Прекрасно, не хватало еще устроить представление для окружающих, умудрившись схлопотать нечто вроде панической атаки. Вот ведь позорище! У меня же нет никаких выявленных фобий, в том числе и боязни замкнутых пространств! Так какого же черта!
– Не стоит, – ответила я девушке, хотя на самом деле не мне принимать такие решения, а непосредственно доку. Но все видят во мне специалиста, прекрасно разбирающегося в процессе. Ага, а ты, София, при этом собралась облажаться! Прекратить это! Немедленно!
Паршиво, что на злость и стыд наш организм реагирует почти так же, как на страх. Мягкие влажные касания наносимой широкими лентами пленки добрались уже почти до моей талии, а особых успехов в борьбе с собой я так и не достигла. А все потому, что не должно быть никакой борьбы, нужно расслабление, постепенное соскальзывание, а не преодоление. Я уже почти открыла рот, чтобы попросить дополнительную инъекцию, как услышала бархатистый голос капитана:
– Здесь все в порядке? – И в сознании вдруг словно что-то щелкнуло, переключая все внимание на факт присутствия тут Тюссана. С чего это он пришел сюда? Хотя это право и обязанность капитана – контролировать все и всюду. Да уж, может, он и не преувеличил, нарекая себя местным богом. Ага, вездесущим и всезнающим. Неожиданно от этой мысли мне стало смешно, и в голове, наконец, чуть поплыло.
– У Софии есть небольшие проблемы с расслаблением, – немного томно промурлыкала Лорен, а может, мне так просто казалось, учитывая, что мой разум начал отчаливать в объятия Морфея.
– София? – Лицо Тюссана появилось прямо передо мной. – С Вами все хорошо?
– Лучше не быва-а-а-а-ае-е-ет! – Это я так растягиваю слова?
Свет вокруг Рожера начал странным образом преломляться, и теперь я видела его окруженным коконом из радужного сияния. Какой же он все-таки красивый, просто до невозможности. Почему я отказалась поцеловать эти губы? Почему не позволила себе хоть разок исследовать все это великолепное тело, не испробовала на вкус его кожу, не узнала, как будет выглядеть его лицо в момент оргазма? Я все еще знала почему, вот только сейчас это было так несущественно.
– Точно? – Как же смешно он хмурится.
– Как жаль, что спать с тобой – паршивая идея! – Вот и зачем я это ляпнула? А-а-а-а-а, ладно, кому какое дело.
– У меня уйма времени, чтобы убедить тебя в обратном, София! – ухмыльнулся Тюссан.
– Не вы-ы-ыйдет! – А ничего так звучит мой голос. Почему я биолог, а не певица?
– У меня все и всегда выходит, София. По-другому не бывает. – Разве в этих словах нет чего-то зловещего? – Если не выходит играть по чужим правилам, я ввожу свои собственные.
– Не-не-не! – Я хотела поднять руку, чтобы помахать пальцем у его красивого носа, но не смогла даже шевельнуться, да и язык уже, похоже, жил своей жизнью. Близилась полная мышечная релаксация. Хорошо! – Со мной это не сработает!
– Уверены?
– Я уверена, что Вы, капитан, пялитесь на мою грудь, – прошептала я. А может, мне показалось, что прошептала.
На самом деле, я сейчас не могла бы даже сказать, покрыли ли ленты биопленки мою грудь или нет. Чувствительность кожных покровов уже полностью пропала.
– Если и так, Вас это раздражает? – спросил капитан, наклоняясь к самому моему лицу. Очень удобно, учитывая, что мое зрение к этому моменту уже стало тоннельным и я едва различала его. Только теперь вокруг его лица была непроглядная тьма, и совершенство черт стало каким-то чрезмерным и мрачным.
– Мне плева-а-а-ать! – Кажется, я сказала именно это.
– Неужели? – Похоже, кому-то весело, но этот кто-то уже слишком далеко, на другом конце этого самого тоннеля, и разглядеть его невозможно, да и не хочется. – Поговорим на эту тему, когда вы проснетесь. Я буду ждать.
Я тоже. Ведь буду? Только чего?
Глава 5
Огромная круглая дверь отсека хранения встала на место, отрезая мне, пятидесяти моим мини-помощникам и платформе с анализатором и стерилизатором пути к отступлению. Понятное дело, я драматизирую, и ничто не мешает мне развернуться и уйти отсюда. Просто ничего не могла поделать с тем, что по спине пробежал холодок, а плечи зябко передернулись, хотя температура здесь была не намного ниже, чем в жилом сегменте «Ковчега». Обследовать на предмет возникновения биологической опасности эту часть корабля мне не нравилось. Все эти стоящие рядами здоровенные экзоскелеты, с их устрашающими руками-манипуляторами, похожими на причудливо изогнутые колоны ногами, моему воображению упорно представлялись затаившимися коварными монстрами. Эдакими чудищами, что присели повсюду вдоль стен, ожидая, когда глупая жертва вроде меня сама придет в зону их видимости. А абсолютно черное стекло лицевых щитков мнилось провалами в другую реальность, из которой за мной наблюдало нечто жуткое. Да уж, София, до сих пор ты и не подозревала за собой наличие еще и страхов мистического характера. Кто бы подумал, что подобное может тебе в голову прийти при виде самых обыкновенных механизмов, по сути, своего рода скафандров, только громадных и роботизированных, да к тому же дезактивированных. Можно себя оправдать, конечно, тем, что на Земле мне никогда не случалось бывать вблизи таких технических творений, я была совершенно не знакома с принципом их действия, или свалить на то, что мозг еще не совсем отошел от последствий стазиса. Хотя это вряд ли. После пробуждения прошло уже десять дней, обследование подтвердило полное выведение всех препаратов из организма, и ни мои личные прежние наблюдения за пробужденными, ни сведения, полученные от коллег, не свидетельствовали о возможности возникновения таких последствий, как странные тревожные фантазии или появление прежде не существовавших фобий.
– Больше света! – громко приказала я и даже прищурилась от того, насколько ярко засверкали некоторые детали спящих машин при усилившемся освещении.
Поморщилась, вспоминая далеко не приятные ощущения при выведении из сна. Было так чертовски жарко, будто в мою кровь непрерывно вливался кипяток, норовя сварить все органы изнутри вкрутую. К тому же возвращать подвижность собственным мышцам, которые упорно сопротивляются, тоже не относилось к приятным впечатлениям. Какое-то время я чувствовала себя буквально запертой в собственном теле, не способная даже открыть глаза или шевельнуть пальцем. Обо всех этих симптомах я знала раньше и морально к ним готовилась, но предварительная подготовка оказалась мало полезной в самый первый момент, пока разум пребывал в смятении, и я была полностью дезориентирована. Вот где глубокий голос капитана, щедро наполненный успокоительными нотками и почти гипнотическими вибрациями, пришелся более чем кстати. Да, он выполнил свое обещание дожидаться моего пробуждения, и его лицо было первым, что я увидела, когда наконец смогла совладать с веками и поднять их, после того как Тюссан проговорил со мной, наверное, почти час, рассказывая какие-то нелепые истории времен его пилотской стажировки. Надо признать, что сначала я испытала едва ли не счастье и желание обнять его, преисполнившись благодарности за то, что мне не пришлось лежать и слушать только писк приборов и краткие указания медперсонала, возвращаясь из состояния овоща, когда даже звука издать не можешь. Сейчас же я чувствовала лишь неловкость.
– Приступим, ребятки! – обратилась я к дронам, отмахиваясь от размышлений о причинах непонятной настойчивости капитана. То есть, с одной стороны, чего уж тут непонятного. Интерес примитивного характера – одна из простейших и естественных вещей, и мне ли не знать, что он произрастает из самых глубин сознания людей, и зачастую мы не всегда можем дать себе отчет, почему страстно желаем какого-то человека. Не влюбляемся, не хотим знать ближе, а именно хотим физически, хотя разумной своей половиной прекрасно понимаем, насколько это неуместно и неправильно. Но, с другой стороны, с чего проявлять такое упорство и тратить столько весьма ценного его капитанского времени ради того, чтобы переспать со мной, когда есть элементарный способ просто избегать встреч и не провоцировать влечение? Ведь Рожер дал понять более чем очевидно, что серьезных отношений он не ищет, да и количество доступных вариантов секса без обязательств для него необычайно обширно. Зачем ему то и дело пересекаться со мной и напоминать и так и эдак, что его предложение до сих пор в силе? Нет, он, естественно, не навязывался, в его поведении не было и намека на жалкое преследование или наглые приставания, никаких скабрезных шуток или прямых пошлых предложений, просто пара брошенных невзначай фраз, наполненных едва уловимой двусмысленностью, и пристальный взгляд, говорящий «помни, что ты можешь поиметь».
– Погано, что ты, Софи, слишком много думаешь об этом! – сказала вслух, хоть так разбавляя пугающее безмолвие, царящее в этом пристанище неподвижных механических чудовищ. – А значит, Тюссану все же удалось залезть тебе в голову и комфортно там расположиться. А ведь ты именно этого и пыталась не допустить.
Да, и это тоже парадоксальная особенность человеческой психики. Чем больше мы что-то или кого-то стараемся изгнать из своих мыслей, тем быстрее нежеланное пускает корни в закоулках разума. Что-то довольно громко звякнуло позади, и я подпрыгнула, едва не грохнув об пол планшет, в котором как раз задавала параметры поиска дронам. Оглянувшись, я поняла, что один из моих маленьких круглых помощников, очевидно, врезался в «ногу» стоящего метрах в десяти от меня экзоскелета и произвел этот шум. Странно, учитывая, что десятки гибких щупов с микроанализаторами работали по принципу кошачьих вибрисс, позволяя дронам прекрасно ориентироваться в пространстве и избегать любых столкновений с чем бы то ни было. Видимо, нужно его пометить и отправить на диагностику к техникам. А пока стоит пошевеливаться. Этот чертов отсек просто огромен, и мне надо за сегодня обшарить хотя бы его треть на предмет появления бактериального или любого прочего загрязнения, а на это уйдет вся моя двенадцатичасовая смена. И опаздывать нельзя, или весь график обследований полетит. Конечно, абсолютно все, каждый предмет, попавший на борт «Ковчега», проходил очень жесткое обеззараживание, и, в принципе, шанс на попадание чего-то патогенного был сведен почти к нулю. Но реальность такова, что именно мы, люди, и являлись главными источниками бактериальной и микробной опасности, и с этим ничего нельзя поделать. Примерно десять тысяч видов всевозможных бактерий живут в нас и на нас со времен сотворения как вида, если можно так выразиться. Они никак не проявляют себя в обычных условиях и абсолютно безвредны. Но под воздействием космической радиации, измененной гравитации, всевозможных излучений, не все из которых еще в совершенстве изучены, любой из этих крошечных организмов может подвергнуться спонтанной мутации и начать вытворять что-то гадкое, способное поставить под угрозу и жизни людей, и исправность техники. Кто-то, скажем, коснулся того монстроробота или стены – да чего угодно – пальцем или чихнул, уронил волос, чешуйку кожи, оставив после себя сразу сотни тысяч живущих на коже или внутри бактерий. Оказавшись без привычной среды обитания, большинство из них погибнут и весьма скоро. Но может случиться и по-другому. Спустя какой-то месяц есть вероятность обнаружить в этом месте колонию радикально изменивших свою суть и биологию микробов, которые теперь стали жрать металл, пластик – все, что сочтут съедобным. Конечно, печальную участь старой станции «Мир», практически полностью захваченной бактериями, которые даже смогли в своей эволюции достигнуть фазы многоклеточных червей-колоний, ни один корабль не повторял, но прецеденты были. А учитывая, что мы уже сейчас в полугоде полета от дома, помочь нам некому, бежать с корабля некуда, нельзя допустить и намека на заражение, что как раз и входит в мои обязанности. Само собой, мониторинг всего корабля ведется непрерывно, и масса сложной техники следит за любыми изменениями. Но живое обследование, способное выявить возможную угрозу там, где ее пропустит самый чуткий прибор, имеющий, как ни крути, четкие, но ограниченные определенными критериями настройки, еще никто не отменял. Человеческая наблюдательность, а иногда и пресловутая интуиция точнее и результативнее любых приборов. На то, чтобы облазить весь «Ковчег», уходит стандартный месяц по графику, составленному Тишиным. Шесть полных обходов до следующей фазы стазиса. Плюс – контроль производства пищевого белка, над созданием которого тоже трудятся малышки-микробы… да масса всего еще. Скучать как-то не приходится. На Земле я работала в разы меньше, но жаловаться не собиралась. Мне все очень-очень нравилось. Ну, кроме этого, блин, долбаного подобия кладбища из старых фильмов ужасов. Позади опять что-то звякнуло.
– Да прекрати ты уже! – раздраженно крикнула, оглядываясь. И да, я прекрасно понимала, что нервничать и повышать голос на дрона – полнейшая глупость. Мой рык не сделает его исправным. Минуточку! Разве вон та металлическая громадина была в такой позе? Разве не должны они все стоять одинаково?
– Надо заканчивать побыстрее в этом проклятом саду горгулий! – пробормотала я и шагнула вперед, отворачиваясь, но тут же снова засекла движение краем глаза.
– Какого… – Я вся аж взмокла под одеждой, мгновенно поняв, что один из роботов-экзоскелетов совершенно бесшумно повернул свой массивный корпус, будто отслеживая меня. – Немедленная дезактивация!
Робот не шевельнулся и на команду никак не среагировал. С другой стороны, откуда мне знать, не должно ли так и быть?
– Ла-а-адно, – прошептала, беря под контроль свое дыхание и отступая на шаг. – Чем он может мне угрожать, в конце концов? Это всего лишь машина, запрограммированная на подчинение человеку, и вреда не нанесет в принципе. Ведь так?
Кончай разговаривать с собой, София! Я хлопнула по тыльной стороне ладони с коммуникатором.
– Это София Старостина! Вызываю команду техников в отсек хранения, первая зона!
– Второй помощник капитана Михаил Коржин на связи! Причина вызова? – прозвучал голос в моем ухе.
– Кажется, у нас тут спонтанная активация одного из экзоскелетов! – Я шагнула в сторону, и чертова машина опять проследила за мной.
– Прошу прощения? – от еле уловимой насмешки в голосе помощника меня аж затошнило. – В отсеке хранения в первой зоне нет никаких экзоскелетов. Только роботы «Сталкеры».
– Думаете, меня хоть немного тр… колышет, как эта хрень правильно называется, Коржин, когда оно пялится на меня? – гневно зашипела я, пятясь все быстрее.
– Самопроизвольная активация без непосредственного вмешательства оператора совершенно невозможна, Старостина! – огрызнулся засранец. – И пялиться, как Вы выразились, на Вас уж точно не может! Вам это почудилось, стоит в свободное время почаще посещать отсек релаксации! Но если уж Вам так страшно, Старостина, я могу выслать одного из техников в качестве няньки, оторвав, естественно, от реально важных дел.
Вот урод! Значит, я истеричка, которой черт-те что мерещится? В этот момент, будто издеваясь над словами второго помощника, ноги робота выпрямились, делая его еще на метр выше, и он шагнул ко мне, грохнув шипованной металлической ступней по полу отсека.
– Да пошел ты! – уже совсем паникуя, заорала я. – Оно ходит! Посмотри в свою гребаную камеру, если мне не веришь!
«Сталкер» вдруг размахнулся своей длиннющей ручищей и сшиб в полете сразу два моих дрона-помощника, приблизившихся к нему. Бедняги с огромной скоростью врезались в переборку и рассыпались на части. Вот теперь я испугалась по-настоящему.
– Немедленная дезактивация! – закричала, оглядываясь в поисках укрытия. Ничего, кроме других таких же спящих механических чудищ, не наблюдалось. Но, по крайней мере, они не двигались.
– София, что у Вас случилось? – бархатистый голос Тюссана, возникший в канале связи, заставил на секунду вздохнуть с облегчением.
– Робот… – больше я ничего не успела сказать, потому что одичавшая машинище пришла в стремительное движение и рванула в мою сторону. Я метнулась за корпус ближайшего робота, но это не остановило нападавшего. Он шарахнул по моему укрытию, и я едва успела откатиться в сторону, чтобы не быть раздавленной упавшей грудой.
– София! София, отвечай! – надрывался в моем ухе капитан, а я только и смогла завизжать, когда «Сталкер» напал снова, снося в проход следующего своего собрата, за которым я спряталась.
Боже, неужели вот так я и умру? Меня прихлопнет, как муху, сбрендивший робот? Идиотская ведь смерть. Идиотка ты, София, что думаешь об этом, вместо того чтобы искать пути к спасению. Новый удар и оглушительный грохот – очередная моя перебежка.
– Всем дронам собраться ко мне! – заорала я в надежде, что планшет не растоптан в суматохе, и мой вопль на таком расстоянии будет принят за полноценную команду.
Мгновение спустя один из моих малышей появился в зоне видимости, стремясь в мою сторону. Естественно, чокнутый робот его засек и сбил. Но появился еще один, и еще, и «сталкер» закрутился, атакуя каждый и временно переключаясь с меня. Двигаясь вдоль стенки, позади ряда со спящими машинами, я ломанулась в сторону выхода, обходя воюющего с дронами агрессора. Я никогда в жизни так не бегала, но все же этого было недостаточно. Куда уж мне тягаться с машиной в четыре метра высотой и способной развивать скорость болида. Робот ломился за мной, круша все на своем пути, и только это немного его притормаживало. Но устроенный им бардак стал помехой и для меня. В нескольких метрах от двери отсека я наступила на часть корпуса разбитого дрона и грохнулась на пол, едва успев защитить лицо. Сгруппировавшись, перекатилась, пытаясь спрятаться за ближайшего робота, но опоздала на какую-то долю секунды. Тяжеленная «рука» «Сталкера» обрушилась на пол рядом со мной, «слегка» задев мою лодыжку, и перед моими глазами будто взорвался фейерверк. Потому что этого «слегка» хватило для того, чтобы полностью раздробить мою кость. Господи, какая же боль! Я зашлась в крике, все еще пытаясь отползти и при этом обреченно наблюдая, как робот снова замахнулся, собираясь превратить в лепешку все мое тело.
– Хальт! Полная дезактивация! – взревел Тюссан откуда-то из-за спины ополоумевшей машины, перекрывая мой вопль.
«Сталкер» замер, рука, уже готовая меня размазать, повисла вдоль тела, и ноги согнулись, как и у остальных роботов. Не веря еще своим глазам, я снова истошно закричала, падая на спину и трясясь всем телом. Краткая вспышка тепла в районе поясницы – капсула впрыснула обезболивающее, которое подействовало почти мгновенно.
– София, тише! Все уже кончилось! – Капитан бегло ощупал меня, выругался, добравшись до поврежденной ноги, и хлопнул по своему коммуникатору. – Медотсек, готовьтесь к приему пострадавшей! По первоначальной оценке – раздроблена кость голени, скорее всего, будет много осколков. Тише, София! Уже все хорошо!
– Ни черта не хорошо! – не в состоянии успокоиться зарычала я. – Оно напало на меня! Напало! Как такое вообще могло случиться?!
– Я со всем разберусь! Обещаю, София! – заверил меня Тюссан, выглядя озабоченным, но никак не перепуганным. Ну и правильно: не он же мог сдохнуть только что. – Секунду полежи, я платформу организую.
– Стоять! – рявкнула, поднимаясь на локтях. – Я не останусь рядом с этой хренью ни секунды!
Я стала отползать, волоча раздробленную ногу и с ненавистью зыркая на своего обидчика.
– Прекрати травмировать себя еще больше! – приказал капитан, нажимая на панель на стене, от которой тут же отделилась широкая длинная плоскость транспортировочной платформы. –«Сталкер» совершенно безопасен на данный момент!
– Безопасен? Да пошел ты, Рожер! Пошел! Ты! – последнее я прокричала ему почти в лицо, когда Тюссан наклонился, чтобы поднять меня и уложить на парящую над полом поверхность. – Что это вообще за название для рабочего робота «Сталкер»? – Препарат начал уже работать в полную силу, и мысли немного путались. – Какому идиоту оно пришло в голову? Так раньше военные свое барахло называли! У нас что, на борту хреновы боевые роботы, Рожер? За каким чертом они тут?
