Георгий Григорьянц
Сад безумцев
Глава 18. Антикварный разгром
Вернувшись в свою квартиру, Агафонов позвал телохранителей:
– Старшая сестра Эрида и младшая сестра Энио, завтра у нас гости. Все должно быть на высшем уровне и без эксцессов. Грабителей просто убейте.
Китаянки поклонились. Затем он подошел к китайскому шкафу и, открыв дверцы, повернул рычажок в виде птички. Задняя стенка шкафа приоткрылась, и он, войдя в шкаф, закрыл за собой дверцы, включил освещение и спустился по тайной лестнице в подвал. Проследовав по коридору и миновав разветвление, ушел направо и вскоре уперся в железную дверь. Привычно набрав нужную комбинацию на электронном кодовом замке, он открыл дверь и оказался в большой подвальной мастерской, заставленной холстами, мольбертами, банками с краской, рабочим инструментом и оборудованием. Кругом царил художественный беспорядок, пахло красками и растворителем, а на кирпичной кладке стены красовались работы Ван Гога, неизвестные миру.
Над очередным «шедевром» под лучами напольного софита вдохновленно трудился Михаил, брат Дениса, человек с бледным, изрезанным старческими морщинами лицом, седыми волосами, небритый, похожий на буйно помешанного старикашку. Подобно великому нидерландскому художнику он старательно выписывал построенную на контрастах и болезненных образах картину, норовя не дышать, чтобы не спугнуть Музу или утратить вдохновение, а возможно, не потерять ощущение эйфории на пороге вечности. Это будет новое полотно Ван Гога, никому неизвестное, случайно найденное на чердаке.
На днях с помощью «золотых яблок» были отредактированы собственные гены Михаила, а еще ему внедрили гены Ван Гога. Образец ткани великого художника был получен оригинальным способом. Высокий уровень современной науки, большие деньги организации «Тифон» и буйный темперамент брата позволили извлечь из подлинных картин волоски самого Ван Гога, когда-то случайно упавшие с головы и бороды мастера в наносимую им на полотна краску. Из этих волосков получили генетический материал. С помощью технологии «Квантовое клонирование» чужеродные гены, отвечающие за шизофрению и гениальность, внесли в клетки Михаила, и теперь генетически-модифицированный питерский художник, подражая нидерландцу, не только сидел на одном хлебе и много курил, обманывая голод, но и творил с сомнениями и неуверенностью неординарные работы.
Встроенные гены великого художника, став частью ДНК Михаила, позволили ему ощутить себя новой личностью, склонной растворяться в эмоциях и страданиях, его манера письма стала коррелироваться с манерой Ван Гога, а живописный стиль точно воспроизводил оригинал. Старыми подрамниками и красками, а также холстами, очищенными от работ никому неизвестных художников конца XIX века, снабжал, скупая их за бесценок у антикваров, брат, и все это наглое жульничество не давало даже повода усомниться в подлинности картин. Конечно, и технологические новшества позволяли вносить свой вклад в индустрию подделок: готовая картина делалась ветхой, коптилась, помещалась в печь для просушки, покрывалась мелкими трещинками и затемнялась – одним словом, фальсифицировалась, да так, что это объективно сложно выявлялось.
На столике рядом с мольбертом стояло изрядное количество бутылок алкоголя. Денис недовольно заворчал:
– Миша, ты опять злоупотребляешь выпивкой. Сколько раз тебе говорил: береги талант!
На секунду Михаил оторвался от работы:
– Я, как и Ван Гог, пью беспробудно.
– Да-да, Миша, понимаю, вдохновение и все такое, но когда наконец-то подвернулся шанс заполучить огромные деньги, ты не должен беспечно предаваться пьянству.
– Денис, не рефлексируй, – Михаил с кривой улыбкой обратился к брату, – ни один искусствовед не назовет фальшивкой мое творчество. Твоя забота – периодическое всплытие новых работ Ван Гога на рынке.
– О, с этим я управляюсь мастерски. Страну наводнили пятьдесят процентов фальшивых полотен старых мастеров, а картин Айвазовского и того больше.
Иван Айвазовский, великий русский маринист, за долгую жизнь, по его же словам, написал около шести тысяч картин, а на рынке гуляет более шестидесяти тысяч подлинников.
– Я назову свою новую работу «Зеленые виноградники в Арле».
Денис подошел:
– О, начался самый продуктивный период твоей жизни! – он залюбовался зеленым небом, фиолетовой землей и желтыми виноградными листьями. – Назови полотно «Желтые виноградники», с маркетинговой точки зрения будет точнее. – Он подивился новым возможностям Михаила: – Брат, ты подчинил свое существование искусству!
Двадцать лет Михаил томился в этом подвале, создавая подделки для сбыта, и за все двадцать лет он ни разу не возмутился своим положением, полагая, что должен возложить свою жизнь на алтарь искусства. Этим пользовался Денис, получая хорошую прибыль, а теперь доход, несомненно, возрастет благодаря генной инженерии.
– Миша, в «Ночном кафе» ты допустил непростительную ошибку. Продажа сорвалась. – Михаил шальными глазами посмотрел на брата. – Да-да, не смотри на меня так. В тот период Ван Гог подписывал полотна только именем Винсент.
Михаил вновь взглянул на свою новую работу и произнес:
– Прости, я увлекся.
– У нас новый заказ. Сутки на изготовление «Звездной ночи». Если уж Ван Гог написал ее за один день в психиатрической больнице, ты справишься тем более. Вот еще что: будь внимательнее!
На другой день в пять часов пополудни к дому Дениса подъехал блестящий кортеж. Из машин вышли принц, принцесса и сопровождающие. На входе, кланяясь, гостей встречала китаянка в национальной одежде. Агафонов с накинутом на плечи восточном бежевом халате с вытканными птичками ликовал: в его обители еще никогда не было коронованных особ.
– Сюда, сюда, – говорил он, сопровождая покупателей, – ваше высочество, вы не пожалеете.
В гостиной, заставленной антиквариатом, стоял мольберт с небрежно наброшенной на него шелковой тряпицей. Когда все прониклись важностью момента, Денис грациозным движением, как заправский фокусник, сорвал ткань, и перед публикой предстала картина «Звездная ночь». Галлюцинаторный характер полотна не давал повода усомниться в его подлинности.
Ольга выдохнула по-французски:
– Я улетаю за пределы мечты.
Озадаченный Панчини даже не достал монокуляр, настолько был потрясен убедительностью и достоверностью изображения:
– Кипарис на картине передает приближение смерти…
Принц был более прагматичным:
– Меня поглотил космос постижения бога, но проверка подлинности полотна – есть прочность сделки. Господин Агафонов, покажите сертификат!
Денис не ожидал такого поворота; ему требовалось десять минут нарисовать необходимый документ.
– One moment, – сказал он и исчез за дверью.
Артур передал Глебу радар, и тот стал просвечивать сначала картину, потом сканировать комнату, фиксируя полости, что заставило китаянок насторожиться. Артур успокоил:
– Все в порядке, принц проверяет работу устройства.
Полостей в помещении не было, за исключением китайского шкафа, а еще Глеба заинтересовал секретер. В одном из его отделений лежал металлический предмет объемом, точно соответствующий контейнеру с «яблоками». Подойдя к секретеру, он попытался открыть ящички и отделения, но уникальный предмет мебели с прекрасной инкрустацией и потайными механизмами не поддавался, и, как парень ни старался, решить головоломку не смог и попятился в растерянности назад.
Игорь в душевном запале выкрикнул:
– Хитроумные устройства для секретеров в XVIII веке изготовляли часовщики и механики: должен быть ключик; с ним элементы декора и механизмы начнут взаимодействовать!
Борей по рации возвестил:
– Сломать его на фиг!
Эриния подтвердила:
– Секретер изготовлен немецким мастером, и чтобы его открыть без ключа потребуется полдня. Ломайте!
Появился Агафонов:
– Как я и говорил, документы в полном порядке! – он протягивал принцу сертификат.
Взяв бумагу, принц заявил:
– Я хочу купить еще и этот секретер.
Хозяин метнул взгляд на письменный столик с секретами и тайнами и поспешно вымолвил:
– Он не продается. Память, видите ли.
– Мы договоримся, – настаивал принц. – Покажите тайные пространства. Ключик у вас?
Агафонов машинально приложил руку к груди, но тут же опомнился:
– Нет-нет, не продается. Итак, картина…
– Я не куплю картину без этого предмета.
Денис растерялся: шестьдесят миллионов долларов уплывали восвояси. Принц Греции терял терпение:
– Господин Агафонов, ваша щедрость вознаградится сторицей. Откройте секретер!
Денис облизнул губы, потупил взор, соображая, как поступить; его бросило в холодный пот, дыхание стало неровным, взгляд остекленел, и, словно затравленный зверь, он начал посматривать по сторонам, возможно, готовясь к бегству.
К его голове Артур приставил пистолет:
– Ты слышал, что сказал принц?
– Да-да… – промямлил антиквар, скосив глаза на сестер-китаянок.
Старшая сестра Эрида, схватив «антикварное» копье Судьбы, невероятным движением, используя сложные перехваты, выбила из руки Артура пистолет, а следующим приемом попыталась нанести ему колющий удар. Парень уклониться. Глеб вцепился в копье, пытаясь его отнять, но Эрида, цепко ухватив древко, не уступала. Это привело к вращению палки вместе с китаянкой. Описав в воздухе изящную дугу, она вновь вскочила на обе ноги и, не выпуская из рук копья, бросилась в атаку. Боевое искусство Глеба, отточенное до автоматизма, позволило провести удачную комбинацию «объятия дракона». Китаянка, попав в безвыходное положение, отпустила копье и, чтобы освободиться, принялась наносить парные удары локтями в разные стороны.
Младшая сестра Энио, демонстрируя чудеса возможностей человеческого тела, произвела стремительный прыжок вперед для прямого удара кулаком в живот Артуру. Тот, впрочем, прекрасно владел приемами кун-фу. Эффектный полет девушки встретила «сила ладони». Энио, распаляясь, растопырила пять пальцев – «когти тигра» и, молниеносно выбросив другую руку вперед от пояса, толкнула парня, а «когтями» захватила его горло. Артур, круто развернув корпус, освободился от «объятий», сжал кулак и нанес в лоб «когтистой леди» тяжелый нокаутирующий удар силой не менее двухсот килограммов, сразив младшую сестру наповал.
Бой Глеба с Эридой продолжался: крушились мебель и картины, оглушительно падали и разбивались статуэтки, граммофоны, бюсты и подсвечники. Осколки старинных стеклянных предметов вперемешку с обломками керамики разлетались градом. Артур, пытаясь унять биение сердца, наблюдал и не вмешивался в честный бой, веря в мастерство друга.
Агафонов, ошеломленный случившимся, видя, как гибнет антиквариат, упал на пол и залез под стол. Позвонив Копрову, нажал еще и кнопку экстренного вызова полиции. Заметив валявшийся пистолет, он предусмотрительно вооружился. Игорь, ощетинившись креслом Людовика XIV, бросился на помощь Глебу, но Эрида одним ударом ноги разнесла кресло вдребезги. Отчаянная «принцесса» Ольга также пришла на помощь: древнюю напольную вазу разбила о спину китаянки. Рассердившаяся Эрида, отбиваясь от Глеба, отпихнула Ольгу с такой прытью, что та отлетела и, ударившись головой об стену, потеряла сознание. Китаянка вновь сосредоточилась на представляющем реальную угрозу противнике – Глебе, мастере боевых искусств, действовавшим как молния. Он непрерывно маневрировал, блокировал удары, отвечал на выпады, много атаковал, работая одновременно руками, локтями и ногами.
Она попыталась, используя прием «изящность кошки», нанести Глебу удар кулаком в область солнечного сплетения. Парень, превратившись в «воинственного тигра», мгновенно провел решительную атаку, ошибочно принятую ею за истинную, но то был обманный маневр. Глеб, сымитировав сильный удар в живот, заставил Эриду раскрыться, и другой рукой внезапно нанес мощный тычок ей в лицо. Китаянка упала навзничь прямо в руки Артура, а тот сразу же сковал ей запястья гибкими наручниками, затянув их потуже. Она кричала, сопротивлялась и отбивалась. Ей связали еще и ноги.
У антиквара, сообразившего, что вот-вот возьмутся за него, было достаточно времени отпереть секретер, выдвинуть тайный ящичек и достать контейнер с «яблоками». Судорожно прижав серебристый контейнер к груди, он встал за спиной Игоря и направил пистолет ему в голову.
– Либо дадите мне уйти, – заорал он, – либо я прострелю ему голову!
Артур и Глеб в ходе потасовки как-то выпустили из виду хозяина, и теперь, все еще переживая перипетии боя, не сразу поняли, что происходит. Оба повернулись на голос.
– Денис Викторович, – по-русски сказал Глеб, – успокойтесь, никто не хочет причинить вам вред.
– О, – вскрикнул Агафонов, – фальшивый принц!.. Вы ответите за все, что сделали!.. – он обвел взглядом свою разгромленную гостиную.
Артур успокаивающе проговорил:
– Денис Викторович, опустите оружие, не берите грех на душу.
Агафонов выкрикнул:
– Я ухожу и беру в заложники искусствоведа! Помешаете, я выстрелю! Панчини, шаг назад, еще, еще!..
Помешать антиквару не было возможности. Прикрываясь Игорем, он влез в китайский шкаф и, открыв секретную дверь, исчез вместе с Проминым в темноте. С улицы донеслись глухие удары топора: кто-то ломал входную дверь. Глеб бросился к Ольге, но все попытки привести ее в сознание не увенчались успехом.
– Пульс есть, ее срочно нужно отвести в больницу. Артур, уходим через шкаф! – выкрикнул он.
Друг, открыв дверцы китайского шкафа, оторопел:
– Глеб, тут рычажки: кошечка, зайчик, уточка и птичка. Какой нажимать?
В антикварную мебель часто встраивались хитроумные механизмы: нажмешь не то, и произойдет, например, самозаклинивание. Соображать времени не было: входная дверь в дом трещала по швам.
– Наш антиквар любитель птичек! Вспомни, он красовался в халате с птичками.
Артур, не рассуждая, потянул на себя рычажок-птичку: секретная дверь приоткрылась. Глеб на руках занес внутрь шкафа потерявшую сознание Ольгу, а Артур, закрыв за собой створки и освещая фонариком путь в подвал, сопровождал друга.
Копров и три его подельника, вооруженные пистолетами, ворвались в гостиную. Угрюмо уставившись на форменный погром, побитую антикварную мебель, а также на открытый секретер и двух китаянок – одну связанную, другую, приходящую в себя после нокаута, – он произнес:
– Мы опоздали. Вот и не верь в существование дьявола! – Протяжное завывание полицейских сирен заставило его встрепенуться: – Уходим! Делать здесь больше нечего.
Агафонов в соседнем дворе открыл багажник дорогого черного автомобиля:
– Залезай!! – с угрозой в голосе скомандовал он Игорю, держа парня под прицелом пистолета.
Игорь Промин, бросив взгляд на контейнер (его антиквар прижимал к себе), послушно залез в багажник. Крышка плотно захлопнулась, машина завелась и выехала со двора.
В подвале Глеб, держа Ольгу на руках, остановился у развилки. Пошли налево – уперлись в запертую дверь. Вернулись. Пошли направо – увидели железную дверь с электронным замком. Артур включил сканер, быстро идентифицировал и ввел кодовую комбинацию: дверь открылась.
В мастерской художника под ярким светом софита трудился Михаил. Ничто не отвлекало его от работы. Мазки на полотно накладывались кистью умело и обильно, необычные цвета использовались смело и мастерски, примитивный рисунок изображал жутких людей (тени, подобно японским гравюрам, отсутствовали). Картина передавала скорее эмоциональный образ, чем действительность. Художник торопился, часто наносил краску на холст прямо из тюбика, и, казалось, что сам он также растворился в причудливой фантазии.
Опустив Ольгу на диван, Глеб подошел ближе и от удивления ахнул. Гений воспроизводил по памяти «Ирисы» Ван Гога. На картине все внимание зрителя должно быть приковано к синим цветам, но есть один белый цветок, подсказывающий скрытый смысл полотна: одиночество, отчуждение, тоска по невыразимому мучению. Слово «ирис» в переводе с греческого означает радуга, и картина Михаила, несомненно, была радужной, позитивной, удивительной. Мешать не стоит, и Глеб, бережно подхватив свою «принцессу», ушел, чтобы найти выход из искаженной реальности.
Глава 19. Игра со смертью
Ваза с синими ирисами, символизирующими бесстрашие и мужество, стояла на тумбочке в больничной палате. На стульях рядом с кроватью «принцессы» (она лежала с перевязанной головой), примостились в тревожном ожидании Глеб и Артур. Рыжие волосы Ольги небрежно разметались по подушке, веки плотно сомкнуты, на бледном лице проступили веснушки, но красота этой женщины по-прежнему завораживала и восхищала, излучая неземное очарование. Приоткрыв голубые глаза, она попыталась улыбнуться, но улыбка не получилась, и только глухо прозвучал вопрос:
– Где Игорь?
Глеб, осторожно взяв ее руку, ответил:
– Игорь пропал, но мы обязательно его найдем, не сомневайся.
В палату вошел лечащий врач:
– Пациентка сильно ударилась головой, сотрясение мозга. Постельный режим и полный покой. Вам нужно уйти, – обратился он к парням. – За дверью ждет следователь, я дал ему всего две минуты.
Ребята вышли, обратив внимание на хорошо сложенного мужчину с копной черных волос, трехдневной щетиной, брутально-пугающими чертами лица, открытым взглядом и бездонными голубыми глазами.
Глеб очень серьезно спросил:
– Кто вы? Там моя сестра, и я хочу знать, кто ее беспокоит.
Мужчина достал удостоверение:
– Следователь Федотов.
Глеб успокоился:
– Рад познакомиться.
Они с Артуром быстро пошли прочь, а следователь, проводив их подозрительным взглядом, вошел в больничную палату.
– Здравствуйте, я следователь…
Ольга, повернув голову, посмотрела на него. Их взгляды встретились, полыхнул миг безумия, проскочила божественная искра, сгусток энергии соткал эмоциональную связь, и у следователя, впервые испытавшего настоящую влюбленность, не только нарушилась концентрация внимания, но и затуманились глаза, а мысли закрутились вокруг прелестной особы. Подвергнуть допросу эту женщину он уже не мог.
Заикаясь, проговорил:
– Я-я приду в следующий раз, – и ушел.
Ольга проводила его любопытным взглядом.
Когда на другой день Артур и Глеб пришли проведать Ольгу, они не поверили своим глазам: у палаты дежурил полицейский, внутри появились вазы с розами, а повеселевшая Ольга в мечтательной задумчивости и романтическом настрое улыбалась и мурлыкала:
– Я по-настоящему влюбилась! Скучаю без него, готова на сумасшедшие поступки…
Глеб оторопел:
– В кого?
– В Федотова. У нас эмоциональная связь, неземное упоение и любовь с первого взгляда.
– Оля, – встревожился озадаченный Артур, – может быть, последствия травмы…
Она снисходительно посмотрела на него:
– Когда посещает сильное чувство, нужно сполна наслаждаться моментом, а не искать причину. Я хочу изменить прежнюю жизнь. Остаюсь в Санкт-Петербурге с Федотовым. У нас столько общего! Надоела игра со смертью, соскучилась по ласке, заботе и пониманию. Он такой… защитник.
Глеб растерянно проговорил:
– Огонь чувства разгорелся, и никакие отчаянные попытки его затушить не помогут…
Раздосадованные парни смотрели на увлекшуюся женщину, смутно понимая, что она права.
Вошел врач:
– Глеб Петрович, вас к телефону.
– Меня?
Доктор передал ему трубку, в которой парень услышал голос Агафонова:
– Где мой брат Михаил? Соседи видели, как вы его увозили из дома в неизвестном направлении.
Глеб вышел из палаты:
– А где Игорь? Верните Игоря, и я сообщу вам местоположение брата.
Агафонов сердито сказал:
– Все не так просто, Глеб Петрович. Целикол готов пожертвовать моим братом, чтобы заполучить вашу голову, только меня это не устраивает.
Глеб жестко отреагировал:
– Вы никогда не увидите Михаила, если с Игорем что-то случится.
– Успокойтесь, – прозвучало в трубке, – с Игорем все в порядке, он жив и здоров. Хотите его освобождения, выполните наши требования. Сделка такая: вы принесете нам некий предмет, и в обмен получите своего друга, но, если я не увижу Михаила…
Глеб перебил его:
– Я согласен. О чем идет речь?
– Инструкции вы получите. До связи.
В гостинице, где Глеб остановился под именем принца Николауса, администратор на ресепшене, подобострастно улыбаясь, вручил ему пакет с двумя снимками. На одной фотографии – кубок, видимо, старинный, на другой запечатлен мужчина средних лет с запоминающейся внешностью и темно-карими глазами. Команда собралась в комнате Эринии. Глеб попросил подвергнуть фотографии анализу.
– Фото не редактировались, подлинные, – сказала Эриния. – Сейчас узнаем подробности.
Компьютер, разобрав изображения на составные части, выдал нужную информацию.
– Любопытный предмет! – девушка говорила о кубке. – Сделан в XXI веке, только до нашей эры, в эпоху бронзы.
Скудные сведения, что выудила Эриния, излагали следующее. Золотой кубок из царской гробницы в Карашамбе, армянского села, расположенного в тридцати километрах к северу от Еревана, создан сорок веков назад, и при обнаружении вызвал сенсацию. Считается, что чеканное изображение на нем описывает легенду: ритуальное действо, жертвоприношение и битву. На одном из фризов кубка царь радуется солнцу, на другом сопровождает в загробный мир вереницу безголовых людей, где их поджидает чудовище – львиноголовый орел, посредник между небом и землей. Золотой сосуд, богато орнаментированный узорами и деталями, в частности чеканными рисунками зверей, лежал в гробнице в паре с серебренным кубком. Золотой пропал, серебряный выставляется в музее Еревана.
Борей, рассмотрев фото, произнес:
– Исполнено мастерски, даже не верится, что в те времена могли достигнуть таких вершин ювелирного искусства. А что за человек на другом снимке?
Эриния сообщила:
– Идентифицирован Гелий Эдуардович Ованесян, проживает в центре Санкт-Петербурга в собственном особняке на берегу реки Невы. Ему семьдесят лет.
– На фото ему лет сорок, – высказался Артур. – А что связывает Ованесяна и золотой кубок?
– Хороший вопрос, – отозвался Глеб.
Компьютер сопоставил изображения и сделал вывод: Гелий Ованесян – специалист по роботехническим системам, коллекционер. В одной из статей двадцатилетней давности упомянут карашамбский некрополь, как один из крупнейших в Закавказье. Кубки назвали подлинным шедевром древнего искусства, а набор предметов, сопровождающих царя в загробный мир – инсигнии, утварь, кинжалы, драгоценные украшения, латы, серебряная секира – сакральными, имеющими демонический аспект.
Эриния оживилась:
– О, у него есть младший брат, вернее, был. Он археолог, обнаруживший кубки, скончался при странных обстоятельствах несколько лет назад.
Глеб был озадачен:
– Странно. Никогда не угадаешь, когда невероятная удача обернется неожиданным крахом. Брат Гелия сделал замечательное открытие, после чего умер, и это наводит на определенные мысли. В любом случае вызволение Игоря у нас в приоритете, поэтому идем к Гелию.
Двухэтажный особняк с крыльями полукругом и львами у входа имел солидную ограду. По видеодомофону Глеб, посматривая на Артура, связался с хозяином.
– Слушаю, – из динамика зазвучал мужской баритон.
– Здравствуйте, меня зовут Глеб, это мой друг Артур. Мы хотели бы переговорить с Гелием Эдуардовичем по поводу его брата и организации «Тифон».
В динамиках молчание, затем голос предложил:
– Вы можете войти, но только один.
Сработала защелка, калитка открылась. Глеб удрученно посмотрел на Артура и сказал:
– Вхожу один.
Роскошный особняк удивительно красивой архитектуры с колоннадами и ажурными деталями, построенный при Екатерине II ее тайным советником в качестве малого дворца для приемов в честь императрицы, создавал впечатление величественного сооружения, контрастирующего с постройками рядом. На Глеба смотрели скульптуры, сфинксы, горгульи, маски, и все это вызывало у него целую гамму чувств от смущения до почтения.
Входная дверь автоматически открылась, парень вошел внутрь. Парадно-торжественный главный зал, уходящая ввысь мраморная лестница, анфилада уютных комнат, большие малахитовые вазы – интерьер XVIII века. В центре слабо освещенного зала стоял хозяин, одетый по-домашнему в куртку из шерсти альпака и мягкие брюки. Глеб удивился: «Неужели ему семьдесят лет? Выглядит на сорок: черноволосый, без седины, чисто выбритый, лицо смуглое, спокойное, взгляд пристальный и холодный».
– Слушаю вас, – кивнул хозяин.
– Гелий Эдуардович, – начал Глеб, – организация «Тифон» похитила моего друга Игоря, и теперь шантажирует меня. Думаю, что «Тифон» как-то связан со смертью вашего брата.
Ованесян стоял неподвижно. Парень мог бы поклясться, что это не человек, а кукла, если бы не мимика лица.
– Что нужно вам и что нужно им? – четко спросил Гелий.
– Моя цель – уничтожить эту преступную организацию, повинную в переделке ДНК моей невесты, убийствах ни в чем неповинных людей и людоедском желании погубить большинство человечества. Клянусь, я это сделаю. Сейчас же требуется спасти друга. Они потребовали за его освобождение золотой кубок из Карашамба.
На лице Гелия возникла маска безразличия:
– Уходите, я раритеты на пленников не меняю.
– Поймите, – Глеб переполошился, – речь идет о человеческой жизни, и никакой артефакт не стоит такой платы, как жизнь!
– Разговор закончен, вы можете идти, – теперь лицо Гелия выражало недовольство.
Орлов не двинулся с места:
– Я заставлю вас отдать мне кубок любой ценой! – парень выхватил пистолет.
Услышав произнесенные с издевкой в голосе слова: «Вряд ли, Глеб Петрович», он выстрелил в ногу Ованесяна. Хозяин остался стоять, где стоял, только на лице расползлась насмешливая ухмылка. Глеб метнулся к нему и изо всей силы ударил в грудь: рука провалилась в пустоту, а трехмерный голографический объект, проявляя некоторую нестабильность, лишь на секунду исказился трескучими помехами и вновь обрел прежние очертания. Глеб обошел голограмму сбоку, со спины: его собеседник, вернее его иллюзия в полный рост оставалась неизменно-четкой и устойчивой.
Раздались тяжелые шаги. Глеб обернулся. В зал стремительно вошел робот. Голограмма исчезла, а ее место занял антропоморфный андроид ростом с человека. Глеб попятился назад, человекообразный механизм грозно приближался. Парень смотрел на андроида, явно скупого на эмоции, скорее напоминающего смертоносное оружие, и боролся со смешанными чувствами: испуг, как реакция на свою беспомощность, а также превосходство – все же живой человек имеет преимущество перед машиной. Выстрелив из пистолета, парень с ужасом осознал, что робот изготовлен из пуленепробиваемого материала: даже царапины не осталось на покрытии, а стрельба не внесла какого-либо диссонанса в его действия.
Робот бесцеремонно затолкал юношу в угол и, схватив за грудки, приподнял и отбросил в сторону. Не успел Глеб вскочить на ноги как получил удар в грудь левой антропоморфной рукой, улетев на несколько метров. Как мастер боевых искусств, умеющий управлять телом, он сгруппировался и, правильно упав, быстро поднялся и метнулся вверх по мраморной лестнице. Искусственный интеллект машины был достаточно развит. Подпрыгнув, робот уцепился за верхние перила и, перемахнув их, оказался на втором этаже раньше Орлова.
Глеб остановился на середине лестницы:
– Борей, Эриния, отключите робота, пошлите электромагнитный импульс, заблокируйте работу его процессора вирусом!..
Но ответа не было.
– Артур, Борей, Эриния, кто-нибудь!.. – запаниковал Глеб.
В доме явно стояли глушилки для подавления сигналов связи.
