Гордей Егоров
Драконы Акселя
– Я вижу наш рыцарь куда-то собрался! Уж не хочет ли он прямо сейчас выдвинуться на драконью сопку, чтобы исполнить приказ короля?
Аксель не мог ничего ответить. Его язык намертво прилип к небу, дыхание спёрло, а в живот упал шар из горячего свинца, который жег изнутри и тянул к земле так, что парень с трудом не падал.
– Эй вы! – гаркнул начальник охраны, – помогите рыцарю, нам нужно его кое-куда проводить!
Двое здоровых орленцев подошли к Акселю, сняли с него перевязь с мечом Арнара и крепко взяв под руки, повели вниз по ступеням.
Ахан, улыбаясь ещё шире, извлёк из ножен свой короткий меч и начал недвусмысленно тыкать им в сторону Акселя:
– Зачем нам куда-то его вести? Я пошинкую его на шрану прямо здесь! Пустите трусливого мальчишку! Дайте ему меч!
– Заткнись, дикарь! – заверещал вдруг Марс, – тебе лишь бы резать, свинье отродье! – улыбка пропала с лица Ахана, он сильнее сжал меч, ноздри его расширились от интенсивного дыхания, – умерь свою кровожадность! – продолжал Марс, – ты успеешь её утолить! Такая смерть в бою – слишком большая честь для нашего рыцаря! Мы такую честь ему не окажем, нет! Он умрёт самой позорной смертью… знаешь, пацан, какая самая позорная смерть для рыцаря?
Аксель молчал.
– Самая позорная смерть для воина – это смерть от руки женщины, – прорычал Ахан.
– Не-е-е-ет, дорогой мой дикарь! Для рыцаря нет ничего ужаснее, чем быть повешенным за измену на городских воротах! А что есть трусость по рыцарским понятиям, если не худшая измена – измена себе! Не так ли, рыцарь?
– Нет, дорогой Марс! – раздался третий голос, от которого начальник охраны вдруг сморщился и поёжился, – худшая смерть та, которой умрёшь ты – смерть от собственного яда! – через дворцовую площадь к воротам замка, походкой самого сильного и уверенного человека на всем острове, шёл граф Дорес. Он почти прокричал эти слова и орленцы стояли, оторопело глядя на эту огромную чёрную фигуру, а Мрас и вовсе сжимался от каждого удара кованого сапога по каменной мостовой. Граф распахнул плащ и, вынимая из подкладки скомканную бумажку, помахал ей перед лицами собравшихся грубо и небрежно:
– У меня приказ Короля Драконьего Острова Леопольда Прекрасного, подписанный собственноручно! О том, что этой же ночью сэр Эльзеоран и граф Дорес отправляются на Драконью сопку, дабы одолеть дракона. Однако я вижу здесь некий заговор, цель которого, очевидно, воспрепятствовать исполнению приказа короля! Или… – остановившись прямо перед начальником охраны, граф уставился прямо ему в глаза, – или может это лишь недоразумение?
– Я хочу увидеть этот приказ, – сквозь стиснутые зубы прошептал Марс и протянул к графу руку с раскрытой вверх ладонью.
– Держи! – прохрипел в ответ граф, наотмашь ударив по ней своей рукой с бумагой королевского приказа. Хлёсткий удар обжёг ладонь начальника охраны, он подавил стон и, расправив смятый листок, пробежал по нему глазами, подойдя ближе к свету факела.,
– Это рука короля… и его печать… – констатировал он. Ахан смачно сплюнул на камни дворцовой площади:
– Страна баранов! У вас и курицу не зарежешь, не собрав перед этим вороха бумаг! Проклятые крючкотворы! У вас в чести не смелость воина, а трусливая подлость дряхлых писцов! Потому ваше царство и вымирает – в нем не осталось мужчин, лишь бумажные черви с мордами шакалов…
– Заткнись дикарь, – неожиданно спокойно ответил Марс, – хорошо, что у нас есть смелые орленцы… у которых в чести бесстрашие и отвага… не так ли? – он вопросительно посмотрел на Ахана. Тот промолчал. Дорес, пользуясь моментом, подошёл к Акселю и бесцеремонно оттолкнул от него оторопевших орленских воинов. Затем отобрал у одного из них меч и небрежно бросил Акселю.
– Не так ли, дикарь? – повторил Марс, повысив голос.
– Так, проклятый крючкотвор! К чему ты клонишь?
– Я не сомневаюсь в вашей отваге… – улыбнулся в ответ начальник охраны, – потому знаю, что для вас не составит труда проводить рыцаря и графа до вершины драконьей сопки и проследить там за тем, как они героически прикончат дракона… – Ахан медленно расплылся в золотозубой улыбке:
– Или как дракон прикончит их?
– Или так, – ответил Марс, – однако для короля главное знать, что они попробовали… то есть, что были в драконьей пещере… а чтобы это доказать достаточно принести с сопки кусок драконьего стекла, которое есть лишь там, ты понимаешь меня, дикарь?
– Я всё понял, – ответил Ахан, – восемь со мной, остальные под начало крючкотвора! – скомандовал он солдатам.
Через четверть часа граф и Аксель, конвоируемые девятью орленскими воинами, покинули город.
Глава 31
Василина не спала. Она сидела в библиотеке Марка за огромным дубовым столом и читала песнь об Арнаре. Марк сидел напротив и внимательно следил за её лицом. За последние месяцы он выучил этот текст наизусть, и ему было ужасно интересно, что думает и что чувствует эта девушка, читая его впервые. Легенды и сказки вообще были его страстью, но эта была особенная – нельзя было упустить ни одной мысли, ни одной эмоции на этом личике. Василина подняла глаза от книги и очень внимательно посмотрела на Марка:
– Значит… Аксель это как бы новый Арнар?
– Да милая, думаю, что так оно и есть.
– Получается, что Акселю уготована такая же судьба… – она подняла брови, намекая, что это вопрос.
– Вот этого мы знать не можем, милая… но если ему предназначена судьба Арнара… – Марк хотел закончить фразу, но замолчал. Василина опустила глаза.
– Ему нужно избавиться от этого меча… – тихо проговорила она, глядя куда-то под стол.
– О-о-о, – задумчиво протянул аббат, – если бы он только мог от него избавиться…
– А почему он не может? – она быстро посмотрела на Марка, глаза её горели, – зачем ему всё это? Зачем ему все эти драконы, войны… смерть…
– Василина… – аббат тяжело вздохнул, – вам ли, фуринцам не лучше других известно… почему он не может? – несколько секунд монах и молодая девушка молча смотрели друг на друга. Свечи на столе потрескивали, бросая по углам библиотеки пугливые тени. Книга, прожившая на этом свете больше, чем они вместе взятые, лежала на дубовом столе. Аксель и граф под конвоем орленцев шли в сторону драконьей сопки. Пять монахов ожидали завтрашних пыток в подвале королевской тюрьмы. Руэл с выжившими бандитами закапывали в мёрзлую землю тела своих друзей, которые ещё несколько часов назад были живы…
– Это его кхарн… – сказала наконец Василина.
– Это его жажда, – подтвердил Марк.
– Тогда он не сможет… бросить этот путь…
– Он сможет, если испугается. Но это будет худшее решение, которое только можно принять… и потому нам с тобой сейчас нужно подумать о другом…
– Ты прав, аббат… у каждого из нас свой кхарн. И мы должны идти своим путём, что бы ни случилось… это единственный способ быть собой… – последние слова она проговорила почти шёпотом и замолчала, снова опустив глаза. Немного помедлив, она продолжила:
– Скажи мне, аббат… а в чем твой… то есть твоя жажда?
Марк усмехнулся и, подавшись вперёд, похлопал рукой по старой книге:
– Моя жажда в этом… моя жажда понимать, знать и помнить. Моя жажда – помогать в этом другим. А в чем твоя жажда, юная принцесса?
– Моя жажда… – тихо повторила Василина и посмотрела ему прямо в глаза. И Марк снова удивился этому взгляду, – ты, наверное, знаешь, аббат, что в моей стране все дети должны познать свой кхарн…
– Да, милая, я слышал об этом…
– Обычно на это не требуется много времени, но со мною вышло иначе… мои учителя говорили мне, что все, за что я берусь, даётся мне легко. Я могу делать очень многое, но ничто из того что я познавала: ни струны, ни кисти, ни оружие или книги, ни травы или животные… никакое дело и никакая наука моей страны не пробудила в моем теле то чувство, которое я испытала ступив на земли вашего острова… Только когда моя мама умирала, она рассказала мне, кем был мой отец и лишь прикоснувшись к его памяти, я познала свой кхарн. А когда она ушла… я тоже сбежала. И вот я здесь. И я не отступлю.
– О, это я уже понял! – Марк заливисто расхохотался. Василина улыбнулась в ответ.
– Тогда нужно действовать!
– Да, милая… действовать нужно и срочно… но при этом разумно и наверняка.
Монах подвинул книгу к себе и, открыв, стал листать её.
– И прежде чем мы начнём действовать, тебе стоит прочесть вот это… – аккуратно переворачивая ветхие страницы, он нашёл лист пергамента, вклеенный в книгу, очевидно, после её завершения. Лист сложили вчетверо, потому что он был существенно больше страниц книги. Марк осторожно развернул его. К пергаменту были приклеены остатки какой-то очень древней рукописи: выцветшей и вытертой. Под рукописью к пергаменту крепились уже современные бумаги, на которых текст рукописи был переписан современным языком. Василина начала читать:
«Разумный не идёт к берегу в отлив, сопротивляясь течению вод. Он дождётся прилива, и воды сами отнесут его к берегу…»
Глава 32
Когда Аксель и граф под конвоем Ахана и восьми орленцев подходили к лесу, который медленно взбирался по склону драконьей сопки, их нагнала повозка. Оттуда раздавался знакомый графу голос:
– Постой! Постой, Ахан! Именем короля Леопольда!
– Кто там опять, сыны шакалов! – прорычал орленский военачальник.
– Постой, же! – дверь повозки открылась и из неё, пыхтя и отдуваясь, вывалился лорд Пактоши, – Ахан, у меня есть распоряжение короля в отношении этих людей! – он запустил руку за пазуху и извлёк оттуда приказ короля.
– Ваш король сам не понимает, чего хочет! – Ахан злился, – это уже третий приказ в отношении этих людей за последние три часа!
– Сучок, иди сюда, животное! Эй, солдат, подсвети мне! – лорд как будто не слышал слов орленца. Из повозки нехотя выполз Сучок и подошёл к Пактоши, – указом короля Леопольда Прекрасного казнить на месте юношу, который приходится сыном некоей чужеземке (фуринке) с голубыми глазами и чёрными волосами по обвинению в измене и покушении на государственный переворот. А так же казнить любого, кто посмеет воспрепятствовать совершению казни, несмотря на титул и звание! – зачитал лорд. Граф спокойно смотрел ему в глаза. Аксель с трудом стоял на ногах, его сердце бешено билось, он едва не падал в обморок.
– Сыны баранов! – гаркнул Ахан, – что у вас вообще тут происходит? Опять какой-то юноша? Я принёс вашему королю головы четверых, ему мало? – Пактоши как будто вовсе не слушал его:
– Это он? – лорд обращался к Сучку.
– Да, сир! Он из той деревни. Его мать носила чёрные волосы и по всему была фуринкой. Я видел своими глазами, как он забрал меч у покойного бедолаги Рэнка, а потом этот, – Сучок указал пальцем на Дореса, – увёз его, не дав совершить правосудие на месте.
– Отлично! – Пактоши, потирая ладони, расплылся в мерзкой улыбке, – казнить обоих на месте по приказу короля Леопольда!
– Проклятье! – Ахан тоже показал золотые зубы в улыбке, – хоть в одном ваш король последователен: все три приказа повелевают их казнить! Давайте пройдём в лес, чтобы не делать этого на дороге.
– Конечно, орленец! – кивнул лорд и засеменил рядом с пленниками, – как видишь, граф, ты проиграл эту партию! Сейчас ты будешь казнён ! Вместе с тобой погибнет наследник, а после придёт черёд чёрных монахов! – Пактоши ликовал.
– Наследник? – граф не понял, о чем он говорит, – что ты несёш ь, жирный сын свиньи?
– Да, граф! Бастард покойного короля Ленарда, рождённый от фуринской принцессы Мадины на Драконьем Острове восемнадцать лет назад! В твоём дневнике написано, что фуринка бежала с острова без ребёнка, и он вырос где-то здесь. Ты долго прятал его от нас, но мы нашли его!
– Так это ты, гнусная свинья, убил брата, который вёз мои вещи и ты выкрал мой дневник? – граф неожиданно заулыбался, – и там прочёл про наследника? Ах-ха-ха-ха! – этот хохот звучал странно и пугающе, – слышишь, пацан, – Дорес вдруг хлопнул Акселя по спине, – лорд считает тебя принцем и наследником престола!
Парень непонимающе покосился на Пактоши, затем на графа. Лорд смутился – внезапно ему показалось, что он упустил что-то важное и граф снова обвёл его вокруг пальца.
– Здесь! – скомандовал Ахан. Орленцы рассредоточились, взяв в большое кольцо предводителя, двух пленников и обнажили короткие мечи. Лорд с выражением мучительных раздумий на лице и Сучок остались снаружи круга. Пять факелов хорошо освещали лица солдат и Ахана. Аксель не сразу понял, к чему идёт дело. Дорес был спокоен и угрюм.
– Я бы хотел убить вас одного за другим в бою, – проговорил Ахан вытаскивая из ножен меч Акселя, – Но нет ни времени, ни желания. Да и с чего такая честь? Трижды предателям своего короля?
Он вытянул меч впереди себя и, прищурив один глаз, разглядывал, как на нем играют огненные блики. Аксель вновь увидел руны на клинке и его губы машинально проговорили заклинание, однако… ничего не случилось.
– Но и убить вас как баранов я не могу – я воин, а не палач… – было похоже, что он говорит сам с собой, потому что никто ему не отвечал, – потому… – Ахан помолчал немного и обвёл взглядом присутствующих. Он подбросил меч и, поймав его за лезвие, ткнул рукоятью в сторону одного из орленцев, – ты! Чёрному отруби голову, а молодому вырежи сердце!
Акселю показалось, что он услышал, как заскрипели зубы орленского воина. Он шагнул навстречу своему предводителю и взял в руки меч.
– Не быть тебе после этого воином, – усмехнулся Дорес.
– А тебе вообще не быть, шакал! – прорычал тот в ответ, – твоё тело склюют птицы…
– Которых ты потом будешь щипать на похлёбку вместе с женщинами! – перебил его граф, – В чем он так провинился, Ахан? – орленский воин с обнажённым мечом Акселя в руке стоял справа от Дореса и тяжело дышал от гнева.
– Не твоё шакалье дело, – процедил Ахан.
– Повелитель, позволь я убью его в бою! – проговорил орленец.
– Нет. Исполняй приказ! – повысил голос Ахан. И в этот момент Аксель почувствовал, что нечто изменилось. Он не смог бы сказать, что именно это было – оно было неуловимо и тонко. Орленец с мечом Арнара в руках стал медленно заходить за спину графа, занося непривычный для его рук длинный меч. Губы графа медленно расплывались в ироничной улыбке, его взгляд был устремлён прямо в глаза Ахана, а тот хищно скалился, ожидая кровавое зрелище. Сам Аксель понял, что вообще не испытывает никаких эмоций, но почему-то видит и понимает эмоции всех вокруг: движения, ожидания и действия каждого орленца вокруг были ясны и предсказуемы. Он с удивлением обнаружил, что каким-то невероятным образом видит двух солдат, стоящих у него за спиной, один из которых негромко объяснял другому, как лучше будет вырезать сердце. Было ощущение, будто он видит всё сверху или даже с нескольких точек сразу.
Орленец уже занёс меч над головой Дореса и тот начал своё смертоносное движение в сторону графа. Аксель увидел своё спокойное каменное лицо и взгляд, устремлённый вперёд и вдруг перед ними, за спиной Ахана загорелся холодный синий свет. Как будто шагах в тридцати кто-то невидимый для глаз разжёг синий факел и направлялся к ним. А в следующее мгновенье, ещё до того, как это случилось, Аксель ощутил, что сейчас такие же факелы появятся справа, слева, а потом и сзади них.
Он вовсе не решал сделать то, что сделал. Он даже не смог бы успеть принять такое решение – настолько быстро всё это происходило. Острие меча Арнара приближалось к голове графа, справа и слева от них зажглись синие факелы, а Аксель внезапно ощутил, что он уже действует. С удивлением он обнаружил, что ещё секунду назад его тело сжалось, подобно мощной пружине, и сейчас он со всей возможной силой ударил огромное тело Дореса плечом и чувствовал, что тот начинает падать.
Взметнулись чёрные волосы графа. Выражение лица Ахана сменилось с хищной радости на растерянное удивление. Остальные орленцы даже не успели понять, что происходит, потому что отвлеклись на свет синих факелов. Размашистый и мощный удар, который причитался графу, прошёл на расстоянии пальца от его головы и срезал прядь чёрных волос. Ещё один синий факел зажёгся сзади от падающих Акселя и Дореса. Парень почему-то уже знал, что произойдёт дальше. Он не мог сказать, откуда он это знает, но знал. И потому крепко зажмурил глаза и протянул руку, чтобы прикрыть глаза падающему графу.
Огни с четырёх сторон начали приближаться, набирая всё большую и большую скорость. Орленцы не успели не только что-то сделать, но и даже понять, что происходит. Через секунду после того, как Аксель и граф упали на мёрзлую траву, удивлённый Ахан открыл полный золотых зубов рот, чтобы прокричать какую-то команду. В этот момент, раздосадованный промахом орленец, занёс меч для следующего удара, а синие огни, приближавшиеся с четырёх сторон со скоростью горящих стрел, пролетели между рядами ошеломленных орленцев и, встретившись в центре круга, взорвались над лежащими Акселем и графом ослепительной вспышкой.
В следующие десять секунд никто из тех, чьи глаза были открыты, ничего не видел. Аксель ударом ног сбил занёсшего меч орленца и, выхватив клинок, буквально разрубил его пополам от правого плеча до левой подмышки. Следующим был Ахан. Через секунду к Акселю подключился щурящийся одним глазом граф. Методично и спокойно без пафоса и жажды крови он буднично перерезал горло одному орленцу за другим, пока они беспомощно тыкали своими мечами в пустоту, как слепые котята брошенные мамой. Последними он убил орущего от страха Пактоши и Сучка, который пытался уползти в лес.
Аксель сидел на промёрзшей земле и бережно вытирал куском шерстяной накидки Ахана ещё тёплую кровь из углублений рун на своём клинке. Дорес ругал «детские недомечи» орленцев, выбирая оружие, которое можно было взять с собой:
– Да у моей кухарки ножи больше чем их мечи, свиний дьявол!
– Не пугайся ругани графа – он лучше, чем хочет казаться, – проговорил Аксель, обращаясь к старому лекарю.
– Ты ошибаешься, малец! Я хуже, чем тебе могло показаться! И если бы ты не спас мою жизнь четверть часа тому назад, то я точно убил бы тебя за твою трусость!
– Я не пугаюсь, Аксель, – улыбнулся старик, – я рад, что успел к вам вовремя.
– Скажи, граф, а что этот лорд говорил про мою мать и про наследника?
– Этот хряк думал, что ты сын короля Ленарда. Но это не так. Получается, что про тебя рассказывал мне Марк. Тогда тебе стоит всё знать.
– Что знать, граф?
– Девятнадцать лет назад Ленард официально развёлся со своей супругой, которая, кстати, была сестрой лорда Пактоши, и заключил брак с принцессой Мадиной. Она в свою очередь была сестрой фуринского короля Варнара. Тогда лорд устроил охоту на принцессу и упустил из виду процесс развода, который проходил втайне, потому он считает ребёнка, которого родила Мадина бастардом.
– А если ребёнок родился в браке, – продолжил лекарь, – значит он законный наследник…
– Да, – подтвердил граф, – именно поэтому мы искали твою мать, парень. Она действительно была фуринкой, но это была не принцесса Мадина, а её служанка.
– Что с ней? Она умерла? Зачем она вам?
– Хотел бы я знать, что с ней, парень… Во время бракоразводного процесса держать принцессу в драконьем замке было слишком опасно. Ленард решил вывезти её в портовый город и спрятать в обители чёрных монахов. Он планировал закончить вопрос с разводом, женитьбой, а потом приструнить лорда. Когда бумаги о разводе и новом браке были готовы, король отправил их с отрядом солдат и твоей матерью в обитель. Однако их кто-то предал. Почти всех солдат нашли убитыми. Твоя мать пропала. Принцесса родила ребёнка в обители и, едва не погибнув, бежала в Фурин на торговом судне. Вместе с твоей матерью пропали бумаги, которые могли бы подтвердить право ребёнка Мадины на престол Драконьего Острова. Это наш единственный шанс забрать трон у Леопольда и спасти страну.
– Вам нужны бумаги… Вы наверняка уже были в доме моего отца?
– Там были чёрные братья. В доме бумаг нет.
– Что сказал отец?
– Он ничего не знает. Если бумаги ещё есть, то они у тебя.
– Их у меня нет.
– Пацан, твоя мать была очень мудрой образованной женщиной. Она была фуринкой и доверенным лицом принцессы. Вспомни: может она пела тебе песни, рассказывала сказки, говорила о тайниках или…
– Она ушла, когда мне был год. Я ничего не помню…
– Дьявол свиний… – граф помедлил, – без них нам будет сложнее. В любом случае, нам нужно быстрее попасть в обитель к Марку.
– Мне тоже нужен этот Марк, – кивнул лекарь.
– Граф, учитель, постойте – Акселя вдруг поразила какая-то догадка. Он поднял на Дореса ошарашенный взгляд, – этот жирный тип…
– Лорд Пактоши, – сморщился граф.
– Да… Он сказал, что фуриская принцесса бежала с острова без ребёнка… и может быть она оставила его в обители? А он рос без матери, так же как и я? И может…
– Слишком много вопросов парень, сейчас нам нужно попасть в обитель. Ты всё поймёшь, когда придёт время.
