Гордей Егоров
Драконы Акселя
Глава 18
Аксель потихоньку поправлялся и уже начал выходить во двор обители. Лежа в своей постели, он много разговаривал с Августом. Молодой монах рассказывал о братстве и обители, читал вслух. Аксель узнал, что Август его ровесник. Парень вырос в обители и ничего не знал о своих родителях. Аксель чувствовал какое-то родство с этим нескладным, но добрым парнем. Иногда заходил Марк и тогда уже оба юноши с интересом слушали какую-нибудь древнюю легенду, которых в голове аббата были стони. Аксель в свою очередь рассказал братьям о своём наставнике, который обучал его письму, владению мечом и даже тому, что такое магия. Марк, услышав это, усмехнулся:
– Не старайся, Аксель, малыш, – мы тут не верим в магию.
– Да, я знаю, – весело ответил Аксель, – ни одно слово не заставит материальный предмет нарушить законы физики и химии, однако словом мы можем воздействовать на восприятие людей… это мой учитель и называет магией.
– Ого, – Марк удивился, – да твой учитель… – он немного помолчал, задумавшись, – хотел бы я с ним поговорить!
– Мы это устроим, – улыбнулся Аксель.
Вскоре рана затянулась, и Аксель настолько окреп, что начал участвовать в тренировках братьев, которые, впрочем, скоро ему наскучили. Тогда он рассказал Марку о тех, тренировках, которые они проводили со стариком, используя подвешенные брёвна. Эта идея заинтересовала аббата, и уже через день на обычной площадке для тренировок братья вкапывали две высокие мачты. Аксель показал, как нужно драться с раскачивающимся противником. В этот момент Марк окончательно поверил, что юноша мог зарубить своим мечом двух головорезов. Движения этого парня были лёгкими и быстрыми, точными и очевидно смертоносными.
Акселю нравилось в обители. Братья относились к нему очень хорошо, его уважали. Сейчас он даже представить не мог, что есть место на земле, где над ним смеялись, где его не любили и не воспринимали всерьёз . Ему не хотелось уходить, но он знал, что скоро придёт время отправиться к замку. Иначе быть не могло.
Однажды Август предложил ему остаться.
– Да, брат, – ответил Аксель, – Я хотел бы остаться у вас подольше! – Он не понял, что имеет в виду молодой монах.
– Я не об этом… – ответил Август, – не хочешь ли ты остаться с нами насовсем? То есть… – он немного помялся, – стать одним из нас.
Аксель молчал, глядя на синее небо в узком окне кельи. Его вовсе не смущали скромность и порой даже скудость быта братьев, его не пугали ни работа, ни обязанности, ни тренировки. Более того – ему всё это нравилось… всё это было так интересно и… что важнее всего прочего:, он чувствовал, что он здесь нужен. Когда он жил со стариком, то понимал, что помогает, было здорово и интересно, но тут всё было иначе. Здесь, в обители, Аксель понял, что от него что-то зависит. Он понял, что именно он, именно такой, какой есть может приносить настоящую пользу. Он раньше никогда не испытывал подобных чувств.
– Август… я рассказывал тебе, как впервые увидел замок?
– Да, брат, рассказывал, – молодой монах ожидал услышать совсем не это.
– Бывает такое, что ты всем сердцем хочешь совершить какой-то поступок. И всё вокруг тебя говорят: «Да! Это правильное решение!» Но ты всё равно почему-то поступаешь иначе… не знаешь, почему это?
– Я не знаю, брат…
На следующий день после общей тренировки к Акселю подошёл аббат Марк. Август вдруг съёжился и поспешно удалился.
– Пройдёмся? – предложил Акселю аббат.
– Конечно! – некоторое время они шли молча вдоль каменной стены обители.
– Август говорит, что тебе нравиться у нас. Я и сам вижу, что тебе здесь хорошо, – начал Марк, – но я так же вижу и другое, – Аксель посмотрел на него с интересом.
– Что другое?
– Знаешь… Август передал мне твои вчерашние слова – ты не обижайся на него… – Марк вздохнул, – бывает такое, что мы хотим совершить какой-то поступок, как будто всем сердцем, и разум наш говорит о том, что это будет правильно и люди вокруг говорят, что это правильно, однако мы поступаем иначе…
Аксель нахмурился.
– Да, это было глупо… – начал он.
– Не торопись оправдываться, парень, – перебил его аббат, – я хочу рассказать тебе одну историю…
– Историю? – Аксель снова посмотрел на него с удивлением.
– Когда я был в твоём возрасте, – глядя вперёд продолжил Марк, – я жил другой жизнью. Мой отец был князь и служил при дворе. У меня был лучший друг, с которым я проводил всё своё время – сын графа. И мы с ним знали, что однажды и мы будем служить королю. Нашу жизнь можно было увидеть на годы вперёд, и меня эта жизнь устраивала во всём, кроме одного… мне было скучно. Я жутко тосковал по чему-то, чего не было в моей жизни. Мне всё время чего-то хотелось, но получая это, я терял всякий интерес, и меня снова одолевала скука. Чтобы с ней бороться мы с будущим графом куролесили и хулиганили. Мы такое устраивали! А-ха-ха, – Марк расхохотался, но быстро замолчал, как будто вспомнив что-то, – граф вон и сейчас ещё куролесит… да и я с ним порой… – он помолчал и остановился. Аксель тоже остановился. Аббат вдруг усмехнулся, положил свою большую руку Акселю на плечо:
– Так, дружище, было! Но однажды я встретил монаха… идём туда к деревьям, – он указал в сторону небольшого сада из слив и яблонь, – это был уже старик. Мы решили подшутить над ним… шутка была глупая и злая, но она у нас и не получилась. Этот улыбающийся дедушка так отделал нас своей палкой, что я только через неделю снова смог ровно ходить. Тогда я неожиданно для себя понял, что есть люди, обладающие невероятной силой, которые по неизвестной мне причине живут иначе. Старик изменил мою жизнь тем, что поселил в мою стройную, хотя и дико скучную картину мира вопросы. Мне вдруг стало дико интересно: Как? Зачем? Почему? Какого вообще чёрта?
После этого случая я стал замечать людей в чёрных балахонах повсюду. Оказалось, что они всегда были вокруг меня, но были невидимками, а может я был слепцом? Неважно. Я вдруг начал обращать внимание на их жизнь и, знаешь, я ужаснулся. Я был уверен, что живу такой скучной жизнью, но их жизнь показалась мне ещё в сотни раз скучнее. Чёрная одежда, заурядные дела и занятия – всё это было жутко и потому… мне стало ещё интереснее: зачем им это? Я просто сгорал от любопытства. Я узнал, что в портовом городе есть обитель, в которой они все живут, и захотел её увидеть, поскольку был уверен, что именно в ней есть нечто такое, что стоит всей этой скуки, ради чего они всё это терпят. Я хотел узнать и… тут я снова был удивлён…
Дело в том, что обычно, если я чего-либо хотел, то я шёл за этим и получал это. Я добивался, я достигал, отвоёвывали получал… а потом терял интерес, но тут было иначе. Я хотел узнать, хотел туда попасть, но это хотение было другим: я боялся этого хотения. Я хотел и боялся. И так я прожил долго… наверное год я хотел и мне было страшно, но однажды я всё же пошёл туда. Я постучал в двери и мне открыл… тот старик, который избил меня палкой. А-ха-ха… – Марк рассмеялся.
Я тогда огорчился, мне стало стыдно, даже думал сначала развернуться и бежать, но я остался. Старик улыбнулся и предложил войти. Он сказал мне, что уже давно меня ждёт, а я этому очень удивился. Он повёл меня через двор, мимо монахов, бьющих палкой какие-то вкопанные брёвна. А я шёл и думал: «Свиньи черти! Какого дьявола я тут делаю? Что вообще здесь происходит?» И знаешь… я тогда вдруг понял, что мне страшно… мы подходили к какой-то двери, и я вдруг точно понял, что за этой дверью меня ждёт ответ. От этого в моем животе что-то зашевелилось, меня объял ужас! Хочу ли я этого? Да, хочу! – ответил я себе. Монах тогда открыл дверь и посмотрел на меня. Внутри было темно. Я, наверное, был бледным как сорочка королевы, потому что монах улыбнулся вдруг и сказал так просто как-то: «Не дрейфь, парень…» и я вошёл. Там ничего не случилось, мы просто прошли по коридору и зашли к какую-то тёмную комнату. Там мы сели за стол. Монах снова улыбнулся и спросил странную, как мне сначала показалось вещь:
– Ты знаешь, зачем ты пришёл, – сказал мне он. И когда я хотел ему ответить «ну конечно, знаю», я вдруг понял, что на самом деле я этого не знаю…
– Нет… или да… – я лепетал, как смущённый мальчишка, – я, наверное, пришёл за… ответами…
– Какие тебе нужны ответы? – спросил монах.
– Как? Зачем? Почему? Какого вообще чёрта? – механически повторил я те вопросы, которые до этого крутил в голове. А он в ответ просто улыбнулся.
А я разозлился. Мне это всё казалось очень глупым – моё поведение, мои бестолковые вопросы, вся эта ситуация. И то, что я вот так к нему пришёл, то, что именно он открыл мне двери… Мне вдруг показалось, что он смеётся надо мной.
– Да, свиний дьявол! – закричал вдруг я, – какого вообще чёрта тут происходит?
Но монах не перестал улыбаться. Он встал из-за стола и отошёл куда-то в угол.
– Ты хочешь пить? – спросил он меня оттуда, – на улице жарко, ты проделал большой путь.
– Да… я бы выпил вина, – я вдруг понял, что веду себя возможно не очень-то хорошо и постарался успокоиться.
– Выпей вот это, – он подошёл к столу и протянул мне грубую такую деревянную плошку. Мне это не понравилось, но ради приличия я сделал глоток и понял, что там вода.
– Чёрт, это же вода! – сказал я, – я же просил у тебя вина!
– Ты хочешь пить? – снова спросил меня монах.
– Нет! – закричал я, – я хочу вина! К чёрту воду!
– То есть ты не хочешь пить, но желаешь вина? – снова спросил он.
– Да! Разве это так тяжело понять?
– То есть у тебя нет жажды в том смысле, когда мы говорим о желании пить воду, но, тем не менее, у тебя есть желание влить в себя другую жидкость? – монах был очень спокоен.
– Конечно! – проорал я ему в ответ.
– А когда ты шёл сюда, в этот монастырь, у тебя не было желания сюда идти, но тебя влекла жажда получить ответ?
– Да! – снова заорал я и вдруг… как то внезапно осознал смысл его вопроса и замолчал. Я тогда неожиданно почувствовал, что во рту у меня пересохло, и попытался сглотнуть слюну, но её не было, – да… – прошептал я снова, – так всё и было.
– Я знаю ответа на какой вопрос ты жаждешь, – проговорил монах.
– Какой? – снова беззвучно просипел я пересохшими губами.
– Ты хочешь знать, как избавиться от этой внутренней пустоты, Марк! – сказал он мне. И в этот момент я осознал, что это тот самый вопрос. Внутренняя пустота терзала меня все эти годы. Именно она сводила меня с ума. Я неожиданно понял, что я – сосуд не наполненный ничем, а потому никчёмный и бесполезный. Я вдруг вспомнил, как допив вино, бросал пустую бутылку и понял, что я сам – такая пустая бутылка, летящая в пустоту…
– Не грусти, юноша! – сказал мне монах, я дам тебе ответ. Точнее ты его уже знаешь. Ответ – жажда.
Я поднял на него изумленный взгляд, мне казалось, что я начинаю постигать глубинный смысл самой жизни. И тогда монах рассказал мне притчу о богатом юноше.
У богатого юноши было все, что можно пожелать. Потому он непрерывно желал и исполнял свои желания, но внутри него от этого только росла пустота. И однажды он понял, что полностью опустошён. Юноша бежал из дома и странствовал много дней лишь с одной целью – он бежал от пустоты. Но она нагоняла его везде, потому что он взял с собой деньги, и когда ему было нужно, он исполнял любое своё желание. Однако на одной дороге ему повстречались разбойники, и они отняли у него все, что у него было, и чуть не убили его. Израненный и еле живой он пошёл дальше по дороге ища помощь, но дорога была пустынна, а редкие путники, увидев его издали, пугались и обходили страшного человека стороной. Чудом юноша дошёл до берега небольшой реки. Ему было ужасно плохо, его мучили раны, голод и жажда, но у него уже не было сил даже дотянуться до воды. Он упал на землю, привалился спиной к дереву и приготовился умереть. Но в этот момент мимо проходила бедная женщина и увидела его. Ей стало жалко умирающего израненного человека и она, хоть сама была бедна, зачерпнула ему плошку воды из реки и дала кусок чёрствой лепёшки. И в тот момент, когда юноша съел этот кусок хлеба, он понял, что это самая вкусная пища на свете! Юноша радостно закричал и внезапно ощутил, что пустоты нет. На месте пустоты радость!
– Ты хочешь ощутить радость вместо пустоты? – спросил меня монах.
– Да! – ответил я.
– Тогда идём. Я покажу тебе твою келью. Ты останешься с нами двадцать дней, и когда твоя пустота уйдёт, ты тоже сможешь нас покинуть.
И я пошёл за ним. Находясь в обители, я узнал, что делают монахи каждый день. Я узнал «Как?», «Зачем?», «Почему?» и даже «Какого вообще чёрта?».
Я узнал, что они учатся не «хотеть», а «жаждать». Что они перестают есть тогда, когда у еды пропадает восхитительный вкус, что они учатся слышать ветер и ощущать солнце. Узнал, что начав слушать свою «жажду» человек вдруг узнает себя другого. Он вдруг понимает, что всю жизнь мечтал о чем-то. Одного всегда тянуло море, но он заливал жажду чем-то ещё, потому что ему было страшно… настоящая «жажда» всегда пугает. Другого манило дерево и он всегда мечтал заниматься резьбой, но отмахивался… я вдруг увидел поразительные чудеса – люди менялись… потому что начинали слышать себя, замечать свою «жажду».
А потом я понял, в чем главная «жажда» всех людей. Это Любовь. И тогда монах дал мне книгу «Имя Бога». Я прочитал её за одну только ночь, сидя у слабого огонька одной свечи в тёмной келье. На тот момент внутри меня уже не было пустоты. На следующее утро – это был двадцатый день моего пребывания в обители – я пришёл к монаху и спросил только одно: могу ли я остаться навсегда…
Он не ответил ни да, ни нет. Но задал вопрос, который сначала смутил меня. Он спросил:
– Почему ты хочешь остаться, Марк?
Я немного подумал, заглянул в себя и ответил коротко:
– Это моя жажда.
– Оставайся, брат! – ответил он мне.
Марк замолчал. Аксель смотрел себе под ноги. Он и не заметил, как они дошли до сада и сели на скамью…
– Знаешь, для чего я тебе всё это рассказал? – спросил Марк. Аксель покачал головой.
– Замок, к которому ты шёл с таким трудом… это твоя «жажда». Ты просто не можешь этого не сделать. Это твой путь.
Аксель поднял глаза на аббата. Марк улыбался. И Аксель понял, что хоть ему и страшно, но… он правда не может этого не сделать.
– Когда я ушёл со службы короля в обитель, – продолжил Марк, – это было глупо. Разум протестовал, друзья смеялись, родители были против, но… жажда. Когда человек начинает её слышать, то он не может пойти не своим путём. Когда же он её не слышит – он умирает от пустоты, – монах немного помолчал, – Аксель, друг мой! Ты умеешь слышать… иди к замку.
– Да, – коротко ответил Аксель.
Следующим утром, Аксель надел свою кожаную куртку, аккуратно заштопанную Августом. Он закинул за плечи рюкзак с провизией, привязанным мечом и тридцатью монетами на первое время (подарок Марка) и попрощался с братьями.
Глава 19
Когда в лавке зазвенел колокольчик, старик был в комнате и сначала не услышал, но звон раздался повторно. А потом ещё раз. И ещё. Старик вошёл в лавку и слегка опешил. Столько посетителей сразу у него, пожалуй, никогда ещё не было. Перед ним стояли пять крепких мужчин среднего и чуть старше среднего возраста, явно не местные, в костюмах торговцев, но по внешнему виду скорее солдаты. Все они были рослыми и очевидно тренированными, но один из них с чёрной шевелюрой и грубоватой формой лица был просто великан.
– Здравствуй, хозяин! – прогудел он, – не ты ли тот колдун, о котором нам говорили в деревне?
– Я не колдун, милые люди, – старик учтиво поклонился, – я всего лишь знахарь, но… – он слегка улыбнулся, – вы скажите, какое чудо вам нужно… я может и смогу помочь.
Здоровяк подошёл к старику почти вплотную и наклонился.
– Старик, чудес нам не надо. Нам бы узнать кое-чего…
– Если вам узнать, где тут что покупают да продают, то это в деревне на базаре, – перебил его старик, – базар будет завтра. Вы же… торговцы? – спросил он с некоторым ехидством, – чем торгуете? Может… и мне надо? – Здоровяк явно был задет этим.
– Эй, парни! – гаркнул он, не поворачиваясь и не отрывая взгляда от старика, – что мы там продаём-то?
– Всё что придётся продаём! – раздалось сзади.
– Вот! – подтвердил здоровяк, кивая назад, – все, что хочешь тебе продадим, отец! Но тока это… и ты нас уважь! В деревне говорили, что ты тут самый… – он помедлил, – умный.
– Хорошо, ребятки! – ответил старик, как бы идя на уступку. Он, кажется, начал понимать с кем имеет дело: Только давайте уж честно: вы торгуете, но и я тоже торговец. Так пусть будет товар за товар. Вы мне вопрос – я вам ответ. Я вам вопрос – вы мне ответ. Не ответите вы – не отвечу и я. Идёт?
Здоровяк сначала немного смутился и обернулся на коллег:
– Идёт братья? – спросил он. Те в ответ закивали.
– Идёт, отец! – обратился он снова к старику. Теперь у старого лекаря не было сомнений о том, что перед ним чёрные монахи. Давненько же он их не видел. Ну и молодчики! Он про себя усмехнулся.
– Ну, тогда спрашивайте! – сказал он вслух.
– Мы ищем информацию, – сказал здоровяк, снова наклоняясь к нему и опасливо глядя по сторонам, – у тебя там случайно… никого нет? В клетушке за дверью? – спросил он вдруг.
– Не, брат. Не переживай. Я один тут. – Здоровяк не заметил, как лукаво ухмыльнулся старик на слове «брат», но другие опасливо переглянулись.
– Так вот нам нужна информация об одной женщине… она невысокого роста, у неё прямые очень чёрные волосы, кожа светлая, глаза голубые и…
– Тут вы не найдёте информацию о такой даме, – перебил его старик, – если вы видали жителей деревни, то наверное заметили, что все они светло-русые, смуглые и кареглазые. Заметили?
– Да… – буркнул брат расстроено.
– Теперь мой вопрос! – радостно вставил лекарь, – вы, очевидно, везёте свой товар с севера? С той стороны сопки, не так ли?
– Да, отец! Ты угадал! – кивнул великан, – теперь мой черёд: я понял, что такие женщины не живут в вашем селе, но может такая женщина приходила сюда раньше? Скажем, лет двадцать назад?
– За двадцать лет не скажу, – ответил старик задумчиво, – но за те тринадцать лет, что я здесь живу, я таких не видывал.
– Так ты не местный? – выпучил глаза громила.
– Э стой, парень! – улыбнулся лекарь, – теперь мой вопрос! Как вы перешли каменный мост? – здоровяк сморщился. Эта игра начинала надоедать ему.
– Мост разрушен не сильно. Мы сколотили настил из брёвен и перешли по нему.
– Вот молодцы! – похвалил вдруг старик, – значит, теперь есть прохожая дорога до замка!
– Значит есть, – задумчиво кивая подтвердил здоровяк.
– Это чудно, друзья! – улыбнулся старик, – валяйте ваш вопрос!
– Так ты не местный? – прогудел собеседник, – почему…
– Э не, друг! – снова перебил лекарь, – по одному вопросу за раз! Отвечаю: не местный я. Пришёл сюда лет тринадцать назад через сопку из столицы. До этого был в орленских землях, а до этого в Фурине и Садуке, а до этого… – старик вдруг запнулся, – до этого был я в землях столь далёких, что и названия этих земель ни о чем вам не скажут, братия! – он проговорил это так задумчиво и меланхолично, потом помедлил и как бы очнувшись, продолжил, – а теперь мой вопрос! Откуда вы узнали, что мост почти уцелел и в этих лесах есть деревня?
– Откуда узнали! Да сказал… – начал было здоровяк, – но тут один из братьев так пихнул его локтем под ребро, что тот икнул и запнулся, – да… вот сказал один… человек…– смущённо закончил он.
– Твой вопрос, на который я не отвечу, – усмехнувшись, сказал старик.
– Ээээ… – промычал растерянный здоровяк.
– Значит снова я! Тот человек, который сказал вам это, – лекарь улыбнулся ещё шире, – он случайно не молодой парень с голубыми глазами и волосами соломенного цвета?
Великан смутился ещё больше и опустил глаза.
– Хорошо! – снова сказал старик, – но ответь мне, монах, с ним всё хорошо? – старик вдруг стал очень серьёзен. Брат поднял на него лицо и покраснел. Он понял, что уже бесполезно отпираться.
– Всё хорошо с ним… он попал в передрягу, но аббат его вылечил. Будет в порядке, точно, – промычал монах. Потом немного помедлил: Так легко понять, что мы не торговцы?
– Опытному человеку не сложно… но не переживайте – в деревне никто не догадался. Что вам там рассказали о женщине с чёрными волосами?
– Рассказали, что помнят лишь одну такую, – ответил брат, – но она была сумасшедшей и давно пропала.
– Да, верно… – задумчиво ответил старик, – однако насчёт сумасшествия – эти слова не стоит воспринимать всерьёз . В этой местности сумасшедшим прослывёт каждый, кто не просиживает всё время в кабаке или не обсуждает соседей днями напролёт, – старик невесело усмехнулся и вдруг стал очень серьёзен, – потому чокнутой прозвали и её. Однако это не так. Говорят, она пропала как раз лет восемнадцать или двадцать назад…
– У неё остались родственники здесь? Кто-то у кого могут быть её вещи или…
– Да. Её муж. Однако думаю, вам уже показали, где он живёт.
– Показали… да только его нет дома.
– Что ж… Я знаю, где он может быть, я вас отведу.
Старик ушёл в свою комнатушку и через минуту вернулся с плащом и посохом. Затем они вышли, и лекарь запер лавку. Он провёл братьев через деревню, не говоря ни слова. Только когда они вошли в лес и посторонние уши остались позади старик продолжил:
– Последнее время он часто туда ходит… с тех пор, как ушёл из деревни его сын. Говорят, что именно там её съел дракон, однако… я этим россказням не верю.
Они шли по лесу не менее четверти часа, пока не оказались на просторной поляне. Посреди высокой травы, под ярким осенним солнцем сидел измождённый пожилой человек. Он явно был пьян и очень печален.
– Здравствуй, Тар, – начал старик, – эти люди хотят узнать о ней.
Человек медленно повернулся и осмотрел старика и монахов. Он сморщил скорбное лицо и снова опустил глаза в землю. Монахи стояли молча и ждали. Человек качал головой. Так прошла долгая минута. Наконец он снова поднял глаза и натужно промычал:
– М-м-м-м…
– Тебе нечего бояться, Тар, – ответил лекарь, – эти люди друзья, они не желают тебе зла.
– Я… я устал бояться, – он вдруг очень театрально пожал плечами, – зачем? Мне… бояться?
– Да, – кивнул старик, – бояться нечего!
– А я и не боюсь! – поднял глаза человек, – она ушла, – он вытянул вперёд руку с растопыренными пальцами и начал их загибать, – Аксель ушёл! Чего теперь бояться?
– Расскажи нам про неё, Тар, – не отставал лекарь.
– Про неё? – он вперил в старика мутный от хмельных напитков взгляд.
– Да, Тар, именно про неё.
Тар внезапно уронил голову на колени и накрыл её обеими руками, а плечи его задрожали. Монахи услышали всхлипы. Человек плакал. Старик и пятеро сильных здоровых мужчин, побывавших и в боях и в передрягах, стояли и смотрели, как другой взрослый мужчина плачет, обхватив голову руками. Вскоре всхлипы затихли, и старик поднял на них красные глаза.
– Вы ещё здесь? – спросил он тихо.
– Да, – внезапно ответил Румос, – и мы не уйдём, пока ты не расскажешь нам о ней. Потому что мы знаем, что она не простая женщина. Мы знаем кто она и что она несла. Расскажи нам, что с ней случилось, и куда она пропала.
В глазах Тара появились проблески страха, и мутность пьяного взгляда начала рассеиваться.
– Вы все знаете?
– Если бы мы знали все, мы бы к тебе не пришли. Расскажи нам то, что знаешь только ты.
Тар опустил глаза.
– У вас есть вода? Пить очень хочется, – Румос ничего не ответил. Он повернул голову и кивнул одному из братьев. Тот снял с пояса курдюк с водой и передал его Тару. Он открыл пробку и выпил почти все. Потому отдышался и посмотрел в небо: Вы думаете, её сожрал дракон? Да?
– Нет, – сухо ответил Румос.
– Жаль, – Тар сморщился, а в его глазах снова заблестели слезы, – лучше бы дракон… – он всхлипнул, – ведь если не дракон… значит, она просто ушла, потому что не могла терпеть меня… я расскажу… вы сядьте, пожалуйста, на траву тут… мне так ловчее будет… если не тяжело…
Румос кивнул монахам, и все они вместе со стариком расположились на траве вокруг Тара.
– Я родился в этой деревне, но не мог здесь жить, и когда мне исполнилось семнадцать лет отроду, я убежал из дома и отравился через реку в столицу. Там я нанялся в королевскую армию. И всё было прекрасно, мне нравилось служить… Пока я не увидел однажды её. Я помешался на ней, искал встречи и ловил взгляды. Я тогда уже был десятником, потому что долго и верно служил королю. Но ей я, кажется, был не интересен. Я тысячи раз уже думал о том, что бы случилось если бы я не совершил того поступка. Может я до сих пор служил бы в королевской страже? А может… а может она просто была бы убита и тогда… тогда я бы тоже умер, хотя ведь сейчас она… мертва, а я жив? Дьявол поросячий!
– Рассказывай, – пробубнил Румос.
– Да… В один день я узнал, будучи в карауле, что через пару часов её с охраной отправят в портовый город и узнал, кто будет в охране. Я тогда решил, что не могу это упустить и… я сделал, может и не самый праведный поступок, но какая там к чертям поросячим праведность? Я наговорил на десятника, который должен был доставлять её, будто тот о ней нелестно и грубо отзывался, понимаете? И конечно меня поставили в её охрану вместо него. Я думал тогда, что подберусь к ней поближе и может улучу момент и смогу быть с ней наедине… Свиний сын! Как я был прав! По дороге на нас напали орленские наёмники – она сказала, что их нанял Пактоши чтобы убить её. Она была очень напугана – я понял, что это тот самый момент… Я оставил ребят отбиваться, а сам поволок её в лес, подальше от этого места. Как только мы удалились от дороги, я увидел, что за нами шла ещё группа наёмников – всех моих ребят перебили. Всех до одного. Тут уж я и сам испугался, я увёл её выше на сопку и там мы укрылись в небольшой пещере. Той ночью в пещере я ей… я ей овладел. Сначала она была против, но… потом перестала сопротивляться и я узнал, что она уже и до меня был женщиной. Тогда меня охватил страх – я понял, что натворил. Но деваться было некуда. Она ужасно боялась наёмников Пактоши, а я боялся вернуть в замок чужую женщину, которой я вероломно овладел. Потому я решил вовсе не возвращаться – мы отправились в мою родную деревню, где я сказал всем, что она моя жена. Потом родился Аксель…
Румос удивлённо поднял глаза:
– Аксель – её сын?
– Да… Её сын, но я не уверен, что он мой сын. Я никогда не спрашивал её кто она и откуда. А так же не спрашивал кто её настоящий муж. Она и сама не желала об этом говорить. Когда Акселю едва исполнился год, она ушла и больше не вернулась.
Тар замолчал.
– Я готов понести наказание, которое заслужил за всё это. Мне надоело бояться и прятаться. Надоело. Надоело.
– Скажи, Тар, где её вещи?
– В моем доме, под окном стоит сундук – там все, что он неё осталось.
– Прощай, Тар, – проговорил Румос, – мы заберём то, что ей принадлежало и все, что ты рассказал, останется между нами.
Тар промолчал, он опустил голову и тяжело дышал. Старик и монахи развернулись и пошли в сторону деревни. Когда они удалились шагов на двадцать, Тар вдруг упал на колени и стал кричать им вслед:
– Куда вы? Не уходите так! Вы должны убить меня за то, что я сделал! Убейте меня! Или пусть меня сожрёт дракон, но я не хочу дальше так жить! Вернитесь и убейте меня! Я вас прошу…
Румос открыл старый сундук и вытащил из него пропахший гарью платок. Под ним на самом дне лежала плоская кожаная сумка с выдавленными на ней инициалами короля Ленарда.
