Григорий Аркатов
Мечта маньяка
Посвящается Зое
И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему.
Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел [их] к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей.
И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым; но для человека не нашлось помощника, подобного ему.
И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию.
И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку.
И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа [своего].
Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут [два] одна плоть.
Бытие, глава 2, стихи с 18 по 24
Спин (от англ. spin, буквально – вращение, вращать(-ся)) – собственный момент импульса элементарных частиц, имеющий квантовую природу и не связанный с перемещением частицы как целого.
Тень – это бессознательный комплекс, под которым подразумевают подавленные, вытесненные или отчужденные свойства сознательной части личности. В аналитической психологии принято выделять как созидательные, так и деструктивные аспекты Тени человека. В сновидениях Тень часто бывает представлена в виде темной фигуры того же пола, что и сам сновидец.
Википедия
– …с самого раннего детства я впитывал всё самое светлое и чистое…
– Так что же с тобой случилось? Что произошло?
Она смотрела на меня странным испытующим взглядом и чего-то ждала. Несомненно, она ждала чего-то особенного, какого-то невообразимого ответа, прячущегося в моем труднодоступном сердце… А её взгляд… О, этот взгляд был действительно странным и в то же самое время был невероятно притягательным. Наверное, настолько же притягательным, как и ее влажные блестящие губы, только что облизанные языком, как набухшие и удлинившиеся из-за возбуждения соски на её груди, как величественно выступающий клитор на фоне аккуратно подстриженной лужайки… Было в ней нечто особенное. Возможно загадка. Но какая именно я пока ещё не успел догадаться…
Глава первая
– Ну как?
На меня смотрело щекастое улыбчивое лица Васьки. Оно высунулось над офисной перегородкой и радостно ожидало ответа.
– Мы можем рассчитывать на тебя?
– Конечно, можете.
– Вот и отлично.
– Отлично.
– Тогда до встречи.
– До встречи.
Васька получил то, чего добивался. А потому его веселое лицо исчезло так же быстро и так же неожиданно, как собственно и возникло. С его исчезновением мой взгляд переместился на столбики отчетности, обильно нагроможденные на экране монитора.
– Точка, точка, огуречик…
Было легко разговаривать с самим собой. В замкнутом пространстве рабочего места никто не обращал внимания на соседа. Все выполняли общую, размытую задачу…
«Ты здесь?»
Маленькое оконце диалога всплыло в самый неподходящий момент. Оно не дало дописать слово в предложении. Получилось: «кво». Остаточное «та» умчалось в реплику по переписке. Наверное, оно было воспринято как «да». А если и нет, то я всё равно выдал своё присутствие.
«Что делаешь?»
– Что делаешь?
Я вздрогнул.
Выше офисной перегородки вылезло новое лицо. На этот раз худощавое.
– Васька сказал, ты с нами?
Вопрос был риторическим, но я всё равно на него ответил:
– Да.
– Очень хорошо.
– Я тоже так думаю.
А ещё я думал о том, как же зовут по имени это худощавое лицо.
– Пётр?..
Человек хотел покинуть мою зону комфорта, но моя реплика его остановила.
– Да.
Самым непостижимым образом я угадал. Однако же я понятия не имел, как поступить с этой никому ненужной победой.
– Пусть будут красные цветы, – произнёс я с некой искрометной интригой.
– Обязательно.
Неловкости не случилось. Худощавое лицо убралось прочь. Мой взгляд снова оказался прикован к монитору.
«Не хочешь со мной разговаривать?»
«Хочу!!!»
Зачем-то отправил слишком много знаков восклицания. Наверное, так я пытался нивелировать своё невнимание. Только вот это плохо подействовало. Ответ застрял где-то в просторах всемирной паутины. Впрочем, я не слишком расстроился.
– Дзын!
Да и не было у меня возможности на такую эмоцию.
– Дзын!
Я взял телефонную трубку и приложил к уху.
– Отчёт, – сухо потребовал голос начальника.
Ответить, как обычно, не удалось. Да, собственно, и не требовалось. Я положил трубку с короткими гудками на её законное место.
– Кофе?
Девушка как бы вынырнула из-под моего локтя.
– Нет, спасибо.
Девушка пошла дальше. В этом заключалась её миссия. Она разносила кофе каждые два часа и этим вроде как поднимала боевой дух.
– А где Оля?
Я заметил, что это была совсем другая девушка, не та, которую я видел и слышал в свой обычный рабочий день. Мне было всё равно и в то же время интересно.
– Перевели на нижний этаж.
– Почему?
– Я не знаю.
– Жалко.
На самом деле нет.
Через мгновение девушка и её тележка скрылись за соседней перегородкой. Оттуда донеслось неразборчиво:
– Кофе?
– Да-да.
Я снова вернулся к делам насущным. Я встал с кресла, взял со стола папку и направился лёгкой поступью в противоположную сторону.
Итак, работа…
В нашем офисном лабиринте новичок способен заблудиться. Но опытный, бывалый сотрудник – этот у нас даже радуется всем поворотам и зигзагам пути, что порой приходиться преодолеть, прежде чем достичь «точки вызова».
«Точка вызова» – это не что-то сложное или умозрительное. Всего лишь очередная регистрационная стойка, хоть и весьма важная.
Пройдя через лабиринт, я ни с кем не столкнулся. Это означало, что с отчётом из нашего подразделения вызвали только меня. Всем прочим сегодня было уготовано продолжать строить столбцы из цифр и запятых. В этом были свои плюсы. Были и свои минусы.
– Вам назначено?
Меня спросил высокий седовласый мужчина в очках с круглыми линзами. Он стоял за регистрационной стойкой. Его очки сползли к кончику носа, так что этот человек мог своими серыми старческими глазами воспринимать реальность сразу в двух ипостасях: мутной и отчетливой. И в обоих существовал я. В обоих я отвечал:
– Да.
Мне нравился этот регистратор, как и многие прочие. В данном конкретном случае я завидовал прямой несгибаемой осанке. Меня также соблазнял своей элегантностью статный галстук-бабочка чёрного цвета. Да и очки по-особому нравились.
– Характер вашего обращения?
– Консультация по вопросам еженедельного отчёта.
– Кто ваш дериватор?
– Николай Петрович Вяземский.
– Ваш доступ ограничен до 37 минут. При превышении лимита допустимых затрат рабочего времени вас ждут штрафные санкции.
– Хорошо.
– Вы только что были предупреждены.
– Спасибо.
– Приложите ваш личный штрих-код к аппарату.
– Хорошо.
Было весело. Было немного щекотно. Лазерный луч считывающего аппарата медленно полз по тыльной поверхности моей левой ладони, которую я сунул в специальный отсек. Процедура была недолгой. Она заняла пятнадцать секунд. Аппарат при этом издавал тихий жужжащий звук. Было забавно. А потом процедура закончилась.
– Когда поднимитесь на сто сорок седьмой этаж, не забудьте повторить процедуру.
Инструктаж себя исчерпал. Я вынул ладонь из аппарата, скользнул взглядом по регистратору и пошёл дальше. Сначала пересёк желтую линию, потом красную, оказался в зеленом квадрате, содержащем схематичное изображение стоп.
– Сто сорок седьмой этаж, – сказал я, смотре прямо перед собой.
Последовал короткий писк, а затем голос из-под моих подошв сообщил:
– Принято.
В моей компании любят всё новое. А ещё в ней всеми способами блюдут безопасность. Таковы главные причины, по которым у нас нет ни лестниц, ни лифтов. Уже давно.
Всё началось с экономии времени, потому как путь к сто сорок седьмому этажу не близкий. Потом кто-то решил, что опасно устраивать скопление людей в замкнутом помещении. Видите ли, могут возникнуть плохие мысли или нерабочие желания. Позднее добавились ещё всякие разные поводы, такие как борьба с терроризмом, хищением и утечкой информации. И, в конце концов, все просто привыкли к новому.
– Войдите в резервуар.
Резервуар на самом деле – это нечто!!! Иногда он мне снится. Иногда, когда глаза устают перепроверять цифры и запятые, я на секунду закрываю глаза и вижу его. Это замечательно!!! Уверен, многие испытывают схожие чувства. Здесь не может быть сомнений.
За зелёным квадратом следовал металлический сток. Я шагнул в него. От экстатического волнения мне стало очень хорошо. Я бросил взгляд далеко вперёд, туда, где многие стоки переходили в трубы, которые делали несколько виртуозных петель, пока наконец не извергали своё содержимое в огромный прозрачно-голубой стержень, что невесомо существовал в сердцевине здания и тянулся от первого этажа до последнего.
Никто не сказал «активация» или что-то в этом духе. Лишь короткий электрический разряд прошёл сквозь щиколотки. А затем мир перед глазами резко расплескался.
В следующее мгновение я уже находился перед очередным считывающим аппаратом.
– Процедура прошла успешно.
– Спасибо.
Отвернувшись от ящика, встроенного в стену, я пошёл дальше по коридору. Мой путь привел меня к кабинету моего начальника.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте.
– Готово?
– Готово.
– Положите в вашу ячейку.
Я сделал, как было велено, и собрался было покинуть своего дериватора. Но он меня остановил.
– Постой, – сказал Николай Петрович.
Я обернулся. Рука сорвалась с дверной ручки.
– Тебя вызывают на сто сорок восьмой этаж.
– Кто?
– Высшее руководство.
– Зачем?
– О, если б я знал…
Николай Петрович со своими чёрными пушистыми усами не знал. Он был всего лишь одним из старших чинов – дериваторов.
– И что мне делать?
– Идти.
– Хорошо.
Я снова повернулся к выходу. Чуть погодя я покинул кабинет начальника. Однако вовсе не для того, чтобы вернуться на рабочее место. Так бывало обычно. Но не сегодня. Сегодня у меня было особое задание.
Мой путь повёл меня дальше – в самый конец коридора. Справа и слева от меня то и дело мелькали всё новые и новые таблички. Они блестели своим полированным металлом, удивляли многообразием имён и фамилий. А я шёл дальше, до тех пор, пока не оказался там, куда путь заказан отнюдь немногим.
Я знал, что это находится где-то здесь. Об этом ходили офисные легенды. Но как именно это выглядит и как происходит, я не знал. Об этом не знали и все мои знакомые. Об этом не знал даже Николай Петрович, хотя казалось бы его великолепным усам должно было быть подвластно всё. Но нет. Он никогда не бывал в конце коридора. Его не вызывали. А меня вот вызвали.
– Представьтесь.
Удивительно! Я вряд ли мог когда-либо поверить, что со мной будет разговаривать бронзовая статуя раненой амазонки. Но она действительно говорила:
– По всем правилам.
– А у амазонок есть правила?
Я лишь пытался уточнить.
– Вы правы.
Скульптура внезапно закатила свои бронзовые глаза и громко лязгнула бронзовой челюстью. А потом она очень неожиданно обратилась в прах. Большая и тяжёлая статуя внезапно стала кучкой трухи у меня под ногами. Я смотрел на эту пыль и вроде как чувствовал озадаченность.
На мои губы прокралась застенчивая улыбка. Но ненадолго.
Треск, хруст!!! Пол под ногами начал шевелиться, потом и вовсе затрясся. Большой кусок штукатурки свалился с потолка в метре от меня.
Я бросил взгляд по сторонам. Я уже не улыбался. Но испуган я тоже не был.
Ещё больше тряски! Ещё больше хруста!
Стена цвета слоновой кости в некий переломный момент дала кривую вертикальную трещину в своей условной середине. Ещё один кусок штукатурки упал совсем рядом.
Я напрягся, сделал максимальный упор ногами в пол. И как раз вовремя. Пол стало трясти до безобразия сильно. Это длилось две-три минуты, а затем было короткое мгновение бездействия, после которого две части треснувшей стены стали медленно разъезжаться в разные стороны. Здесь мне оставалось только выжидать. Было очевидно, что происходящее само меня направляет.
Через минуту или немногим более трещина в стене расширилась до удобоваримого прохода. И тогда движение частей прекратилось. Пол перестал вибрировать. Пыль штукатурки плавно оседала вниз.
Любопытство заставило меня снова оглядеться вокруг. Мне было очень интересно – а прибежит ли кто-нибудь в этот конец коридора и прокричит ли он, хватаясь за голову:
– Чё? Как?
Но никто не прибежал. Я никого не увидел за своей спиной. Ну а впереди меня ждала чарующая притягательность тёмного прохода в никуда. Я должен был в него пройти.
Вдруг в кармане задрожал телефон.
«Я смотрю настороженно на то, что ты вчера написал», – именно это я прочитал на экране.
«Напрасно!» – таким был мой ответ.
«Почему?»
«Я с некоторых пор стараюсь избегать ебанутых женщин».
Коридор… Нет! Тёмный проём.
Я смотрел вперёд. Но переписка не прекращалась. Видимо никакая грубость с моей стороны не могла остановить девушку Катю.
«По поводу того, почему я терплю твоё хамство и грубость…»
Не было времени, но мне внезапно стало интересно.
«Пункт первый. Твое поведение не характерно никому из тех людей, с кем я общаюсь. И оно «разрывает мои шаблоны»;
Пункт второй…»
Она решила выдать целый список. Она захватила мое внимание. Так что я не смог удержаться от пункта второго.
«Я думаю, что ты не такой, каким хочешь казаться (возможно, что это мое заблуждение и ты именно такой);
Пункт третий. Ты не поддаешься моему обаянию, и меня это выводит из себя (никто ещё не устоял)));
Пункт четвертый. Мои проблемы и то, чего мне не хватает (без комментариев, просто как факт);
Пункт пятый. Ну ты же умный, а умных нужно слушать; …»
Несомненно, она могла продолжать вечно. Однако вечность не могла такого позволить.
– Чего ты ждёшь?
Сначала прозвучали слова. Чуть позже в проёме появился человек.
– Здравствуйте! – сказал я рефлекторно.
Моих знаний не хватало, чтобы понять и оценить это появление. Но нутро мое чуяло, что некая «шишка» обратила на меня свое внимание.
– Владимир?
Он был одет с иголочки. Я всегда считал себя идеалом. Но тут понял, что есть к чему стремиться.
– Да.
– Вы заблудились?
– Нет.
– Я вас уже долго жду.
– Спасибо.
– За что?
– За то, что я смотрю на вас и понимаю, что сегодняшний день будет прожит не зря.
Человек, стоящий в кривом и косом проёме разверзнувшейся стены рассмеялся звонким жизнерадостным смехом.
– Вы – смешной.
Такой вот он сделал вывод, когда вдоволь насмеялся.
– Заходите уже.
Его рука позвала меня внутрь проема, после чего сам он выпал из поля зрения.
Я был заинтригован. Не происходящим. Моя жизнь всегда была насыщена событиями. Но новое лицо явилось глотком прохладного нектара в лютую жару.
Я сделал шаг вперёд.
Однако в кармане всё ещё что-то дрожало.
«Вот)».
Девушка закончила на триста пятьдесят четвёртом пункте.
«Поживем-увидим», – написал я, а потом перевёл телефон в бесшумный режим и занялся действительно стоящими вещами.
За разломом в стене вовсе не было темно. Меня запутал внешний иллюзорный эффект.
Преодолев зону разлома, я оказался в просторном светлом помещении. Окон здесь не было, светильников тоже. Но всё равно было очень светло.
– Хорошо у вас тут.
– Я знал, что вам понравится.
Тот, кто прежде звал к себе на тет-а-тет, теперь сидел в непринужденной позе на большом П-образном диване серо-зеленого цвета. По бокам прямо из мраморного пола в огромном количестве росли всякие причудливые растения, карликовые пальмы, большие цветущие кактусы и ананасы. За диваном огромной стеклянной стеной располагался гигантский аквариум. Внутри этого водного резервуара в толще ярко-бирюзовой воды мягко лавировала двухметровая рыба зелено-фиолетового цвета с желтыми крапинами на спине и на брюхе. Её вытянутая голова была направлена перпендикулярно моему взгляду. Рыбина неторопливо шевелила своей огромной челюстью. А один чёрный с красными прожилками глаз смотрел на меня с явной предосудительностью, а то и злобой.
– Нравится?
– Интересная рыбина.
– Моя гордость.
– Никогда не видел таких раньше.
– Да, это особый экземпляр.
Хозяин водоплавающей твари поманил меня к себе и указал на свободное место рядом.
– У нас с вами важный разговор, – добавил он.
– Отлично.
– Вы были замечены.
– Очень рад.
– Взаимно.
Я был не против удобно расположиться в гостях. У светлого просторного помещения была своя особая атмосфера. В этом я видел большой плюс. Хотя мне и не было до конца понятно, с кем же я собственно веду разговор.
– Да-да, сюда.
– Спасибо.
Несколько мгновений пути я был через край наполнен гордостью за себя и за своё социальное положения. Я считал, что происходящее со мной в сиюминутный момент времени является закономерным последствием моей безупречной и высокопрофессиональной службы. Всяческие предчувствия давно обещали мне нечто подобное. Они обещали мне награду за мою безупречность. И вот ожидаемое произошло.
– Уверен, вам понравится.
Впрочем, едва мое тело приземлилось на гостеприимный диван, случился сюрприз. Освещение внезапно погасло. О, это был большой неожиданный сюрприз. Я и весь окружавший меня мир вмиг погрузились в темноту.
– Не бойтесь, – рассудительно прошептал сосед по дивану.
– Не боюсь, – заявил я.
На секунду задумался. Потом сказал:
– А напитки будут?
– Конечно.
Никакого смущения. Словно так было правильно. Будто я сказал как раз то, что следовало.
В темноте раздался щелчок пальцев. Мгновением позже в моей руке оказался охлаждённый бокал. Ждать было незачем, и я попробовал напиток на вкус. На языке появилась приятная кислинка.
– Вкусно.
Мой сосед по дивану ничего не сказал в ответ. Мы оба продолжали сидеть в темноте. Мы оба чего-то ждали. А я не любил ждать. Вот и спросил:
– Чего?
Тишина. Тихая пронзительная тишина. И темнота. Я слышал ровное дыхание соседа по дивану. Я слышал пульсацию крови в собственных висках. И вот он сказал:
– Я знаю, вам нравится ваша работа. Монотонная череда манипуляций с цифрами и запятыми. Это освобождает.
– Наверное.
– Но вы должны понять одну очень важную вещь.
– Какую?
– Возможно вы – это последняя надежда этого мира.
– Смахивает на психическое расстройство. Претензия на исключительность?
– Возможен и такой вариант.
– Возможен?
– Да. Но если мы не попробуем, то как мы узнаем наверняка?
– Мы?
В темноте раздался короткий радостный смешок.
– Теперь вы работаете на меня.
– Разве прежде было иначе?
– Было.
– Точно?
– Вы работали на мою мать.
– И куда она делась?
– Она в коме. Вы не смотрите телевизор?
– Нет.
– Она поскользнулась в ванной и ударилась своей тупой башкой об умывальник.
– Надо же…
Я попытался сфальсифицировать в голосе тембр вежливого удивления. Не получилось. Тогда я просто ещё раз отпил из бокала. Это отвлекло меня от ненужных душевных терзаний. А мой сосед по дивану тем временем продолжал говорить:
– Мне повезло.
– В чем?
– В том, что эта сука не сдохла.
Тут я едва не поперхнулся. Видимо моральная дилемма всё же попыталась выйти мне боком.
– Думаете, почему я выбрал вас?
– Понятия не имею.
– Вы привыкли к другой жизни.
– И что?
Я думал, будет ответ. Но вместо этого за спиной раздался тихий журчащий звук. Можно было обернуться и увидеть. Но я и так быстро понял, что это такое. И чуть позже широкий конус голубоватого света рассек пространство между двумя мужчинами, сидящими на диване. Так их разговор дополнила картинка, нарисованная в воздухе.
– Это мой отец, – сказал мой сосед по дивану.
– Не понимаю, – сказал я.
Я отвёл взгляд от фотографии, парящей в воздухе, и направил его в сторону собеседника. Теперь благодаря разделявшему нас пучку голубоватого света я видел его лицо. Оно было грустным, задумчивым, но не печальным. Жизнь бурлила в этом лице, несмотря на некую терзавшую его боль.
– Я тоже не понимаю, – сказал этот человек, – Так что узнайте правду.
Глава вторая
– Люби меня!
– Зачем?
– Что значит «зачем»?
– Зачем мне в течение полугода любить себя в другом человеке, если я могу любить себя всегда, постоянно, вечно? К тому же для меня это будет совершенно бесплатно.
– Ты это сейчас о мастурбации говоришь?
– Разговор с тобой и есть мастурбация.
Я вышел из туалета. Девушка осталась там.
– Ну что у нас нового?
Подойдя к стойке бара, я взял в руку бокал с квасом и немного отхлебнул.
– Что-то ты быстро…
– Значит, это твоя была идея?
Я сделал ещё один глоток напитка, потом повернул лицо в сторону Валеры.
– Виноват, – сказал он.
Но его хитрый взгляд говорил куда больше. И во взгляде не было вины. Я мог бы попытаться развить дискуссию на этот счёт, но тут к нам подскочили главные массовики-затейники сегодняшнего торжества – Васька и его сводный брат Кирилл. Так что стало не до анализа.
– Слышал, тебя сегодня вызывало большое начальство.
Кирилл был внешне совсем не похож на своего брата. Он был очень худощав, жилист, с длинными тонкими руками, с длинными тонкими пальцами, с длинными ногтями на правой руке. Ногти были выращены специально для ночных репетиций собственной музыкальной группы, которые проходили в одном печально известном гараже.
– Да, – подтвердил я.
И тут же почувствовал, как длинные ногти впились в мое плечо. Это рука Кирилла по-дружески оказалась на моем плече.
– И как? Чего хотел?
– Отчеты.
Я соврал. Так уж мне захотелось.
– Он у нас восходящая звезда.
Васька всегда меня хвалил, хотя его рабочий разряд был на три уровня выше моего. То есть он вроде как был старше по должности. Но строить из себя злого карьериста и завистника было не в его духе. Это скорее было характерно для его брата. Васька же предпочитал устраивать дружеские посиделки по пятницам и быть душой компании.
– Выпьем за это, – предложил Валера.
Его кривой указательный палец поманил к себе бармена.
– Всем по квасу.
– У меня есть, – уточнил я.
– Будет ещё.
Валера рассмеялся. Его левый глаз подмигнул мне. Но через секунду лицо ведущего клирингового аналитика нашего отдела стало слишком серьёзным для веселой пятничной вечеринки.
– Звук сделать можешь?
– Что?
Бармен был слишком увлечён заказом, чтобы понять новое пожелание клиента.
– Пульт от телевизора где? Включи звук…
На последних слогах Валера едва не сорвался на нервозный крик. А это было для него весьма не характерно.
– Да-да, сейчас.
Бармен – молодой парень, возможно студент, зарабатывающий себе на съемное жильё и кусок хлеба, меньше всего был заинтересован в жалобах от посетителей. Поэтому он мигом метнулся, нашёл пульт и нажал на нужную кнопку.
– Сегодня Капитан Пузатик снова нанёс кощунственный удар нашему городу!..
С экрана гневно тараторила длинноволосая блондинка лет тридцати. Так что и мне, и всей прочей компании стала ясна причина чрезмерной эмоциональности нашего друга.
– Опять эта сука, – с едкой ненавистью процедил он сквозь зубы.
– А вы не боитесь так говорить?
Ещё один человек сидел в углу, в стороне от нашей компании. Он выбрал себе маленький уютный столик с одним-единственным стулом, припертым к стене. Мягкий свет настенного светильника падал на половину столика, на половину стакана и на половину лица. Остальное существовало в тени.
– Не боитесь? – повторил этот человек.
Кажется, он пил виски. В его стакане было два наполовину растаявших кубика льда.
– С чего это мне бояться? – возмутился Валера.
Он резко развернулся в сторону того, кого воспринял как обвинителя. В глазах пылко горело уязвлённое самолюбие.
Все остальные последовали его примеру. И я тоже. Но не потому, что испытывали те же самые чувства. Просто сработала психология масс.
– Это нормально.
– Нормально?
– Да, бояться – это нормально.
– Не боюсь я…
– Боишься. Вы все боитесь. И именно поэтому все вы пришли в этот странный бар в пятницу вечером. И это нормально. Мир пугает вас. Это нормально. Вы…
– Да что ты о себе возомнил?!
Все смотрели в угол бара. Все смотрели и слушали. Слова стучали в головах и отдавались эхом в сердце. Все понимали, что звучит правда. Не совсем все, конечно. Только нашей компании было дело до человека, сидевшего в углу с полупустым стаканом виски в руке. Другие посетители веселились по-своему. Да и Валера отнюдь не был настроен на продуктивный разговор.
– Ты кто такой?!
– Человек.
– Сейчас ты станешь человеком с побитой мордой!
Валера в нашей компании имел самое крепкое телосложение. В отличие от Васьки, он не потчевал себя сдобой. В отличие от меня, Кирилла и Петра, он не ленился и три-четыре раза в неделю ходил заниматься в тренажёрный зал. А ещё он плавал, занимался борьбой и танцами. Короче пробить чужой головой стену ему ничего не стоило.
– Падла!
И вот он попытался встать.
– Эй-эй, успокойся, – попросил его Васька как самый мягкий и добродушный из нас.
– Оставь его, – попросил я как самый благоразумный.
– Прекратить! – потребовал бармен-студент вежливым приказом и положил свою руку поверх руки смутьяна.
Валера повернул голову на сто восемьдесят градусов. Он посмотрел на барную стойку, на свою руку, лежащую на ней, на бокал с квасом, стоящий в сантиметре от кончиков пальцев, на руку бармена.
– Прошу разбирайтесь с дерьмом вне этих стен.
Бармен убрал руку. Валера посмотрел его приятные голубые глаза.
– Ты всё понял?
– Хорошо, – пообещал Валера.
И он незамедлительно вернулся на свой стул. А вся компания постаралась забыть про человека в углу.
– Так что с этой телкой?
Именно так Пётр завёл новую тему для разговора.
– Это не она. Просто какая-то дура, – сказал я.
– Что она хочет?
– Хочет, чтобы её любили. Хочет выйти замуж.
– Действительно дура.
Мы все дружно рассмеялись и заказали ещё по квасу.
* * *
– Мне было пять или шесть лет, когда я внезапно понял, что когда-нибудь умру. Я помню, как почувствовал безысходную суть этой простой истины.
– И что ты сделал?
– Я попытался осознать своё место в этом мире. И попытался надеяться, что за его пределами есть что-то ещё.
* * *
Через полчаса было уже 21:00. Быстро и незаметно настало время Икс. Мы все оставили свои грязные пустые бокалы на безукоризненно чистой полированной стойке бара. Валера бросил воздушный поцелуй бармену. Тот не оценил этот жест, был слишком занят полировкой чайника. Ну и бог с ним! Нас ждали. И мы пошли.
– Как ты думаешь, какой она будет на этот раз? – спросил меня Пётр.
Он легонько взял меня за локоть, стараясь обратить на себя мое внимание. В ответ я лишь вскользь прошёлся по нему взглядом. Острый глаз успел высмотреть с усилием поджатые губы. Он нервничал.
– Расслабься, – предложил я.
Потом мы прошли сквозь двухстворчатые двери.
– Скоро уже.
Двери шумно хлопнули за нашими спинами, частично заглушив звук моего голоса. Далее вся наша компашка ровным выразительным шагом двигались вперёд по широкому коридору, залитому голубоватым светом, который претенциозно сочился из стен. Мы шли без слов, без эмоций. Мы шли к цели.
– Добро пожаловать!
Нас встретили двое охранников. Они были в чёрных костюмах, при галстуках, с отполированными ботинками. Их серьёзные лица охраняли очередные двойные двери.
– Есть колюще-режущие предметы?
– Нет.
– Проходите.
И мы прошли. Вторые двойные двери сначала распахнулись перед нами, потом захлопнулись за нами.
– Мы снова здесь! – сегодня нас вёл Кирилл.
Сегодня он был впереди. Сегодня ему было невтерпёж.
– Да-да, – поддержал его Васька.
– Как-никак пятница, – заметил Валера.
Только вот голос его не был ни восторженным, ни веселым в отличие от предыдущих ораторов. В такие особые минуты Валера обычно становился особенно задумчивым, сегодня же – почти созерцательным.
Ну а Пётр предпочел отмалчиваться. Его нервозность была ему дороже любых слов.
– Проходим, проходим! – поторопил я нашу честную компанию.
Впереди нас ждали дорогие кожаные диваны кислотно-оранжевого цвета, а за ними небольшая сцена с шестом по центру.
Сделав несколько шагов, мы расселись.
– После офисных стульев – это настоящий рай, – заявил Кирилл.
Он сбросил с ног ботинки и расположился как дома.
Я завидовал его непринужденности. Сам я не мог себе такого позволить. Статус, положение, эго – всё это держало меня в пределах некогда заданных границ. А вот Кирилла ничего не держало.
– Как тебе, Васька? – спросил он присевшего рядом с ним брата.
– Думаю, будет весело.
– Точно.
Кирилл рассмеялся звонко, по-мальчишески. Ещё он достал из кармана пачку фруктовой жвачки, бросил в рот четыре подушечки и протянул оставшиеся брату:
– Жуй, – сказал он и продолжил смеяться.
Васька в ответ немного смутился. Всё-таки его характер не был так напорист как у брата. Он неловко оглянулся в мою сторону.
Я сидел в строгой позе, подтянутый, с прямой спиной в геометрически точной середине. По отношению к нему это было слева. Мой прожигающий взгляд был устремлён вперед на сцену, где вскоре должно было закрутиться шоу. Но при этом все мои органы чувств контролировали ситуацию как слева, так и справа.
Они знали, что Пётр постарался сесть ко мне как можно ближе, ища нисхождения на него моего опыта и моего авторитета. Они знали, что Валера постарался в этот раз дистанцироваться от прочего состава команды, попав под влияние некого особого порыва настроения. Они знали, что Васька неосознанно ищет у меня моральной защиты от своего брата. И я, естественно, старался ему её дать.
Да, я знал всё о своей команде. Сегодня я снова был её капитаном. Хотя и считал всю затею несколько глуповатой, вычурной, надуманной. Но так уж получилось, что я был в этой ситуации крайне необходим. Моя роль здесь была важна. И я понимал, что не так уж и сложно играть её всего лишь раз в неделю.
– Народ, а дайте мне тоже жвачку!
Пётр не хотел отставать от популярных тенденций. Этой манией он видимо попытался справиться со своим волнением.
– Лови!
– Поймал.
Тут даже я не смог не улыбнуться. По обе стороны от меня внезапно стало слишком много веселья.
– А он ведь едва не попал тебе в ухо, – заметил Кирилл, – Тебя спасла твоя отменная реакция.
– Всегда готов.
Кирилл уже практически лежал на диване, положив голову на боковой выступ. Ему нравился сегодняшний день. Ему нравилась его жизнь.
– Валер, а ты будешь жвачку? – спросил Пётр, когда приступ радости пошёл на убыль.
– Нет.
Валера ответил коротко, немного резко. Но злобы или негодования в его словах не ощущалось. Он был всецело сосредоточен на своём телефоне. Его лицо выражало озабоченность некой проблемой.
Конечно, будь он чужим человеком, я и все прочие оставили бы его в покое. Но все мы были друзьями. Плюс к тому же сегодня мы были единой командой.
– Ты чего там делаешь в своём телефоне?
Вопрос Кирилла из полулежащего положения прозвучал чересчур вызывающе. Так что я постарался смягчить эффект своим замечанием.
– Ведь это ты нас сегодня собрал. Ты стал тем, кто подал идею. А теперь ты нас игнорируешь?
Мои слова, замешанные на логике и здравомыслии, попали точно в цель. Валера отнял глаза от телефона на мгновение. Но только лишь на мгновение.
