Григорий Сковорода
Наставления бродячего философа. Полное собрание текстов
Басня 25
Лев и Обезьяны
Лев спит навзничь, а спящий весьма схож с мертвым. Толпа разного рода Обезьян, почитая его мертвым, приблизившись к нему, начали прыгать и ругаться, забыв страх и почтение к царю своему. А как пришло время восстания от сна, подвигнулся Лев. Тогда Обезьяны, одним путем к нему пришедшие, седмицею путей рассыпалися. Старшая из них, придя в себя, сказала:
– Наши и предки ненавидели Льва, но Лев и ныне Лев и во веки веков.
Сила. Лев есть образ Библии, на которую восстают и ругают идолопоклонничьи мудрецы. Они думают, что она мертва и говорит о мертвости стихийной, не помышляя о том, что в тленных ее образах скрывается жизнь вечная и что все сие восстает и возносится к тому: «Бог наш на небесах и на земле…» И не разумея, что исходы ее суть исходы жизни, ругаются, слыша сие. «О горнем мудрствуйте…» «Нет здесь»[62].
А как только блеснул свет восстания ее, тогда исполняется на них: «Расточатся враги его». Вот для чего Василий Великий говорит о Евангелии, что оно есть воскресение мертвых.
Иуда, сын Иакова, вместо Льва образом невидимого царя и Бога лежит, и посему то написано: «Возлег почил, как Лев. Кто воздвигнет его?» Лежит львица и царица наша, чистая дева, Библия, и о ней-то жизнь и воскресение наше Христос сказывает: «Не умерла девица, но спит…»
Блажен, не смежающий очей перед блистанием ее! Сей да поет с Давидом: «Сколь возлюбленны селения твои…» «Сколь красны дома твои, Иаков…»
Зверей описатели пишут, что Лев, родившись, лежит мертв, пока ужасным рыком возбудит его отец его, а сие делает в третий день. Возможно ль найти благолепнейший для божественной книги образ?
Басня 26
Щука и Рак
Щука, напав на сладкую еду, жадно проглотила. Но вдруг почувствовала сокровенную в сладости уду, увязшую во внутренностях своих. Рак сие издали приметил и, на утрешний день увидев Щуку, спросил:
– Отчего вы, сударыня, не веселы? Куда девался ваш кураж?
– Не знаю, брат, что-то грустно. Думается, для увеселения поплыть из Кременчука в Дунай. Днепр наскучил.
– А я знаю вашей грусти родник, – сказал Рак, – вы проглотили уду. Теперь вам не пособит ни быстрый Дунай, ни плодоносный Нил, ни веселовидный Меандр, ни золотые крыльца.
Сила. Рак точную правду сказывает. Без Бога и за морем худо, а мудрому человеку весь мир есть отечество: везде ему и всегда добро. Он добро не собирает по местам, но внутри себя носит оное. Оно ему солнце во всех временах, а сокровище во всех сторонах. Не его место, но он посвящает место, не изгнанник, но странник и не отечество оставляет, а отечество переменяет; в которой земле пришелец, той земли и сын, имея внутри себя народное право, о котором Павел: «Закон духовный есть».
Страх Господен – источник мудрости и веселья, и долгоденствия, а неверие есть сладчайшая еда, скрывающая горчайший яд. Трудно сей яд приметить. Трудно проникнуть беззаконие. «Грехопадение кто разумеет?» Тот, кто проникнул страх Божий. Корень его горький, но плоды сладчайшие. А беззаконие есть уда, сладостью обвитая, уязвляющая душу.
Честолюбие ли тебя ведет ко греху? Оно есть сладость, обвившая уду. Плотская ли сласть пленила? Проглотил ты уду. За серебром ли погнался и впал в неправду? Пленен ты удою. Зависть ли, месть, гнев или отчаянность увязла в душе твоей? Проглотил ты уду, о которой Павел: «Жало же смерти – грех». Безбожие ли вселилося в сердце твоем? Проглотил ты уду, о которой Исайя: «Не радоваться нечестивым». «Говорит безумный в сердце своем: нет Бога…» Вражда ли с Богом воцарилась внутри тебя? Пожер ты уду, о которой Моисей: «Проклят ты в городе, проклят ты на селе…» Мучит душу твою страх смерти плотской? Увязла в ней уда, о которой Исайя: «Беззаконные взволнуются и почить не смогут». Грех, значит, жить по закону плотских членов и страстей наших, воюющих против закона ума нашего. Таков где скроется? Какое место увеселит его? Какая прибыль раскуражит сердце его? В душе своей и в сердце своем везде и всегда носит несчастие. Взгляни и послушай несчастного раба! «Которое бо хотеть, принадлежит мне, а что делать не обретаю…»
Вот истинный плен! «Всяк согрешающий раб есть греха».
Басня 27
Пчела и Шершень
– Скажи мне, Пчела, отчего ты столь глупа? Знаешь, что трудов твоих плоды не столько для тебя самой, сколько для людей полезны, но тебе часто и вредят, принося вместо награждения смерть, однако не перестаете дурачиться в собирании меда. Много у вас голов, но безмозглые. Видно, что вы без толку влюбилися в мед.
– Ты высокий дурак, господин Советник, – отвечала Пчела. – Мед любит есть и Медведь, а Шершень тоже лукаво достает. И мы бы могли воровски добывать, как иногда наша братия и делает, если бы мы только есть любили.
Но нам несравненно большая забава собирать мед, нежели кушать. К сему мы рождены и не перестанем, пока умрем. А без сего жить и в изобилии меда есть для нас лютейшая смерть.
Сила. Шершень есть образ людей, живущих хищением чужого и рожденных на то одно, чтоб есть, пить и проч. А пчела есть герб мудрого человека, в сродном деле трудящегося. Многие шершни без толку говорят: для чего сей, например, студент научился, а ничего не имеет? На что-де учиться, если не иметь изобилия?.. Не рассуждая слов Сираха: «Веселье сердца – жизнь человеку», – и не разумея, что сродное дело есть для него сладчайшее пиршество. Взгляните на правление блаженной натуры и научитесь. Спросите вашу борзую собаку, когда она веселее? – Тогда, – отвечает вам, – когда гоню зайца. Когда вкуснее заяц? – Тогда, – отвечает охотник, – когда гоняю.
Взгляните на сидящего пред вами кота. Когда он куражнее? Тогда, когда целую ночь бродит или сидит возле норки, хотя, уловив, и не ест мышь. Запри в изобилии пчелу, не умрет ли с тоски в то время, когда можно ей летать по цветоносным лугам? Что горестнее, как плавать в изобилии и смертно мучиться без сродного дела? Нет мучительнее, как болеть мыслями, а болят мысли, лишаясь сродного дела. И нет радостнее, как жить по натуре. Сладок здесь труд телесный, терпение тела и самая смерть его тогда, когда душа, владычица его, сродным услаждается делом. Или так жить, или должно умереть. Старик Катон чем мудр и счастлив? Не изобилием, не чином – тем, что последует натуре, как видно в Цицероновой книжечке «О старости». Сия одна есть премилосердная мать и премудрая путеводительница. Сия преблагая домостроительница несытому дарует много, а мало дает довольному малым.
Но раскусить же должно, что значит жить по натуре. Не закон скотских членов и похотей наших, но значит блаженное оное естество, называемое у богословов трисолнечное, всякой твари свою для нее часть и сродность вечно предписывающее. О сем-то естестве сказал древний Епикур следующее: «Благодарение блаженной натуре за то, что нужное сделала нетрудным, а трудное ненужным»[63].
А поскольку в Боге нет мужского пола, ни женского, но все в нем и он во всем, для того сказывает Павел: «Который есть всяческое во всем…»
Басня 28
Оленица и Кабан
В польских и венгерских горах Оленица, увидев домашнего Кабана:
– Желаю здравствовать, господин Кабан, – стала приветствовать, – радуюся, что вас…
– Что ж ты, негодная подлость, столь не учтива! – вскричал, надувшись, Кабан. – Почему ты меня называешь Кабаном? Разве не знаешь, что я пожалован Бараном? В сем имею патент, и что род мой происходит от самых благородных Бобров, а вместо епанчи для характера ношу в публике содранную с овцы кожу.
– Прошу простить, ваше благородие, – сказала Оленица, – я не знала! Мы, простые, судим не по убору и словам, но по делам. Вы так же, как прежде, роете землю и ломаете плетень. Дай Бог вам быть и Конем!
Сила. Не можно довольно надивиться глупцам, пренебрегшим и поправшим премного честнейший и бесценный добродетели бисер на то одно, чтоб продраться в чин, совсем ему не сродный. Какой им змий в ухо нашептал, что имя и одежда преобразят их в бытии, а не жизнь честная, достойная чина? Вот точные грани Эзоповы, одевающиеся в чужие перья. Из таковых сшитое жительство подобное судну, в котором ехали морем одетые по-человечески обезьяны, а ни одна править не умела. Если кто просвещенное око имеет, какое множество видит сих Ослов, одетых в львиную кожу! А на что одеты? На то, чтоб вполне могли жить по рабским своим прихотям, беспокоить людей и проламываться сквозь законов гражданских заборы. А никто из достойных чести на неучтивость скорее не сердится, как сии Обезьяны с Ослами и Кабанами. Древняя эллинская пословица: «Обезьяна обезьяною и в золотом характере».
Вспоминает и Соломон о свинье с золотым в ноздрях ее кольцом (Притчи, гл. II, стих 22). Знаю, что точно он сие говорит о тленных и бренных фигурах, в которых погрязло и скрылося кольцо вечного Царствия Божия, а только говорю, что можно приточить и к тем, от которых оное взято для особливого образования в Библию. Добросердечные и прозорливые люди разными фигурами изображали дурную душу сих на одно только зло живых и движимых чучел. Есть и в Малороссии пословица: «Далеко свинья от коня».
Басня 29
Старуха и Горшечник
Старуха покупала горшки. Амуры молодых лет еще и тогда ей отрыгалися.
– А что за сей хорошенький?..
– За того возьму хоть 3 полушки, – отвечал Горшечник.
– А за того гнусного (вот он), конечно, полугака?..
– За того ниже двух копеек не возьму…
– Что за чудо?..
– У нас, бабка, – сказал мастер, – не глазами выбирают: мы испытываем, чисто ли звенит.
Баба, хотя была не подлого вкуса, однако не могла больше говорить, а только сказала, что и сама она давно сие знала, да вздумать не могла.
Сила. Конечно, сия премудрая Ева есть прабаба всем тем острякам, которые человека ценят по одежде, по телу, по деньгам, по углам, по имени, не по его жития плодам. Сии правнуки, имея тот же вкус, совершенно доказывают, что они суть плод от сей райской яблони. Чистое, и как римляне говорили, candidum – белое, и независтное сердце, милосердное, терпеливое, куражное, прозорливое, воздержное, мирное, верующее в Бога и уповающее на него во всем – вот чистый звон и честная души нашей цена! Воспоминает и сосуд избранный Павел о сосудах честных и бесчестных (2, «К Тимофею», гл. 2, стих 20, и «К римлянам», 9, стих 21). «Утроба буйно как сосуд сокрушен и всякого разума не удержит» (Сирах, гл. 21, ст. 17).
Известно, что в царских домах находятся фарфоровые, серебряные и золотые урыналы, которых, конечно, честнее глиняная и деревянная посуда, пищею наполняемая, так как ветхий сельский храм Божий почтеннее господского бархатом украшенного афедрона. Изрядная великороссийская пословица сия: «Не красна изба углами, а красна пирогами».
Довелось мне в Харькове между премудрыми эмблематами на стене залы видеть следующий: написан схожий на черепаху гад с долговатым хвостом, среди черепа сияет большая золотая звезда, украшая оный. Посему он у римлян назывался stellio, а звезда – stella, но под ним толк подписан следующий: «Sub luce lues», сиречь под сиянием язва. Сюда принадлежит пословица, находящаяся в Евангелии: «Гробы повапленные».
Басня 30
Cоловей, Жаворонок и Дрозд
Среди высокой степи стоял сад – жилище Соловьев и Дроздов. Жаворонок, прилетев к Соловью:
– Здравствуй, господин певчий, – сказал ему.
– Здравствуй и ты, господин Соловей, – отвечал ему певчий.
– Для чего ты меня твоим именем называешь? – спросил Жаворонок.
– А ты для чего меня называешь певчим?..
Жаворонок. Я тебя не без причины назвал певчим: твое имя у древних эллинов было ἀηδών, сиречь певчий, а ᾠδὴ – песня.
Соловей. А твое имя у древних римлян было alauda, сиречь слава, а славлю – laudo.
Жаворонок. Если так, теперь начинаю тебя больше любить и прилетел просить твоей дружбы.
Соловей. О простак! Можно ли выпросить дружбу? Надобно родиться к ней[64]. Я часто пою сию мою песенку, научен от отца моего:
Οµοιον πρòς ὅµοιον ἄγει ϑεóϛ[65].
Жаворонок. И мой батька сию песенку поет. Я ж тебе как в прочем, так и в сем подобен, что ты поешь Христа, всей твари Господа, а я его ж славлю, и в сем вся наша забава.
Соловей. Хорошо, я совершенный твой друг, если в саду жить станешь.
Жаворонок. А я искренний твой любитель, если в степи жить станешь.
Соловей. Ах, не волоки меня в степь: степь – мне смерть. Как ты в ней живешь?..
Жаворонок. Ах, не волоки ж меня в сад: сад – мне смерть, как ты в нем живешь?..
– Полно вам, братья, дурачиться, – молвил, недалече сидя, Дрозд. – Вижу, вы рождены к дружбе, но не смыслите любить. Не ищи то, что тебе нравно, но то, что другу полезно: тогда и я готов быть третьим вашим другом.
Потом, всяк своим пением пропев, утвердили в Боге вечную дружбу.
Сила. Сими тремя птичками образуется добрая дружба. Дружбы нельзя выпросить, ни купить, ни силою вырвать. Любим тех, кого любить родились так, как едим то, что по природе, а у Бога для всякого дыхания всякая пища добра, но не всем. И как нельзя коня с медведем, а собаку с волком припрячь к коляске, так не можно, чтобы не оторвалось ветхое сукно, пришитое к свежему, а гнилая доска, приклеенная к новой. Равное же несогласие есть между двумя разных природ людьми, а самая вящая несродность между злым и добрым сердцем. Жаворонок с Дроздом и Соловьем дружить может, а с ястребом, нетопырем – не может. Если Бог разделил, тогда кто совокупит? Премудрая и предревняя есть сия пословица: «Οµοιον πρòς ὅµοιον ἄγει ϑεóϛ». «Подобного к подобному ведет бог». Одна только несносность жаворонку жить в саду так, как соловью в степи. Сие у эллинов именовалось ἀντιπάϑεια[66]. А в прочем во всем между ими равная сносность συµπάϑεια[67].
Не должно же друга нудить к тому, что тебя веселит, а его мучит. Многие помянутой пословице противоречат, должно-де и врагов любить. Бесспорно, но дружба так, как милостыня; многие степени окружают центр престола ее. Всем доброжелателем быть можешь, но не наперсником. Иначе благодетельствуем домашним и сродственникам, иначе прихожим и странным. Бог всем благодетель, но не для всех сие его слово: «Обрел Давида, мужа по сердцу моему», а только для тех, которые сердце свое в божественную совсем преобразив волю, о всем благодаряше веруют, надеются, любят его и слышат: «Вы друзья мои…» (от Иоанна, гл. 15).
Счастлив, кто хоть одну только тень доброй дружбы нажить удостоился. Нет ничего дороже, слаще и полезнее ее. Великая Русь просвещенно поговаривает: «В поле пшеница годом родится, а добрый человек всегда пригодится». «Где был?» – У друга. «Что пил?» – «Воду, лучше неприятельского меду». Носится и в Малороссии пословица: «Не имей ста рублей, как одного друга». Но не достоин дружеской любви превозносящий что-либо выше дружбы и не положивший оную остатним краем и пристанищем всех своих дел и желаний. Соловей преславное свое имя уступает самовольно другу. Сладка вода с другом, славна с ним и безименность. Катон сказал: «Пропал тот день, что без пользы прошел». Но Траян (чуть ли не Тит) яснее сказал: «О друзья, погиб мой день – никому я не услужил».
Всякой власти, званию, чину, состряпию, ремеслу, наукам начало и конец – дружба, основание, союз и венец обществу. Она создала небо и землю, сохраняя мир миров в красоте, чине и мире. «Бог любви есть…»
А кто пленился ею, тот высший законов гражданских, самим управляется Богом. «Всяк, кто в нем пребывает, не согрешает…» (I Иоанна, гл. 3, стих 7). «Праведнику закон не положен, но беззаконным» (I, К Тимофею, гл. 1, стих 9).
Не надобно приводить трубами воду туда, где отрыгает чистейшее питье сам источник – всех поточков отец и глава. «Своему Господу стоит или падает» (К римлянам, гл. 14).
К сей главе нас возводить есть должность богословия, одной из трех главнейших наук, содержащих в благоденствии жительство. Сих одних учителя именуются в Европе doctores.
Единственный их предмет есть человек. Медицина врачует тело; юриспруденция страхом приводит каждого к должности, а богословие из рабов делает сынами и друзьями Божиими, вливая в сердце их охоту свободную к тому, к чему гражданские законы силою волокут. «Уже ты не раб, но сын…» (К галатам, гл. 4). Чем множе таковых в жительстве, тем оно счастливее, и не напрасно есть пословица: «Доброе братство лучше богатства».
А что сказано о дружбе, то ж разумеется и о состоянии. Как в том, так и к сему вождь верный есть природа; счастлив же последующий ему. Впрочем, как помянутые птички образуют верного, избранного по природе, сиречь по Богу, друга, так друг есть фигура и образ священной Библии. Взгляни на гл. 6, стих 14 Сираха. Читай их подалее и понимай, что Христос есть всех тех слов цель. Он есть премудрость Божия, глаголящая к нам: «Вы друзья мои… Се мать моя и братья…» (Марка, гл. 3).
А как творящие волю Божию суть мать и братья Христовы, так взаимно им Библия. Взгляни на конец 14 гл. и на начало 15 Сираха. Точно о Библии речь: «Вырастит его, как мать…»
Скажи мне, что есть друг? Слуга и доброжелатель. Какая ж лучшая услуга, как привести к ведению Божию? Все есть ложь, сиречь непостоянное и нетвердое, кроме Бога. Но Библия учит о Боге: «Я на сие родился… чтоб свидетельствовать истину» (От Иоанна, стих 37, гл. 18). «Слово твое истина есть» (гл. 17, От Иоанна). Вся наша жизнь в руке Божией; сие значит врожденное нам предписание пищи, состояния, дружбы… Самое маленькое дело без его руководства есть неудачное. «Без меня не можете…» Кто знает Бога, тот знает план и путь жития своего. Что есть житие? Есть всех дел и движений твоих сноп. Видишь, что познавший Бога все свое разумеет. Вот для чего сказано: «Друг верен – покров крепок…»
Ничему нас Библия не учит, кроме богознания, но сим самим всего учит. И как имеющий очи все видит, так чувствующий Бога все разумеет и все имеет – все, что для себя. А если черепаха крыльев не имеет, какая нужда? Они для птицы нужны. Не в том совершенная премудрость, чтоб весь мир перезнать. Кто может сие? А невозможное и ненужное есть то же. Но если все знаешь, что тебе надобно, сие значит совершенную мудрость. Пересмотрев все планеты и приобрев все миры, не имея и не зная то, что для тебя, и скуден, и не знаток, и не весел ты, так как, перевидав все дороги, но не увидав твою, ничего и не знаешь, и не имеешь, и не куражен. Да и как быть можешь куражен, лишен для тебя нужного? Как иметь станешь, не сыскав? А как сыщешь, не узнав? Как же узнаешь, лишен сладчайшего и всевожделеннейшего твоего руководителя – света Божиего? Старинная пословица: «Охота пуще неволи». Злая охота побуждает злодея к ужасным предприятиям. Но не менее сильна и святая охота. Охота, любовь, огонь, свет, пламень, разжжение есть то же, «Бог любви есть…»
Сия распалила и устремила апостольские, пророческие и мученические сердца на лютые страдания, а пустынников и постников к горчайшим подвигам разожгла и оживляла их. О сем просвещающем и распаляющем, но не опаляющем огне Соломон в Песни Песней:
Крепка, как смерть, любовь,
Жестока, как ад, ревность,
Крылья ее – крылья огня;
Углие огненное – пламя ее
(гл. 8).
Сей божественный кураж просвещал тьму их, согревал отчаяние, прохлаждал зной, услаждал горести, а без сего всякое счастье есть несчастное. Итак, Библия есть наш верховнейший друг и ближний, приводя нас к тому, что есть единое дражайшее и любезнейшее. Она есть для нас предками нашими оставленный завет, хранящий сокровище боговедения. Боговедение, вера, страх Божий, премудрость есть то же. Сия одна есть истинная премудрость. Сей друзей Божиих и пророков готовит (Премудрости Соломона, гл. 4).
«Сию возлюбил и поискал из юности моей». «Сия благолепнее солнца». «Проницающая, как утро, добра, как луна, избрана, как солнце». «Труды ее суть добродетели: ибо целомудрию и разуму учит, правде и мужеству, их же потребнее ничто же есть в житии людям» (Песнь Песней и Премудрости Соломона, гл. 7 и гл. 8).
Трактаты. Диалоги. Притчи[68]
Начальная дверь к Христианскому Добронравию[69]
Написана в 1766 году для молодого шляхетства Харьковской губернии, а обновлена в 1780 году
Преддверие
Благодарение блаженному Богу о том, что нужное сделал нетрудным, а трудное ненужным.
Нет слаще для человека и нет нужнее, как счастье; нет же ничего и легче сего. Благодарение блаженному Богу. Царствие Божие внутри нас. Счастие в сердце, сердце в любви, любовь же в законе вечного.
Сие есть непрестающее вéдро и незаходящее солнце, тьму сердечной бездны просвещающее. Благодарение блаженному Богу.
Что было бы, если бы счастие, пренужнейшее и любезнейшее для всех, зависело от места, от времени, от плоти и крови? Скажу яснее: что было бы, если бы счастие заключил Бог в Америке, или в Канарских островах, или в азиатском Иерусалиме, или в царских чертогах, или в Соломоновом веке, или в богатствах, или в пустыне, или в чине, или в науках, или в здравии?.. Тогда бы и счастие наше и мы с ним были бедные. Кто б мог добраться к тем местам? Как можно родиться всем в одном коем-то времени? Как же и поместиться в одном чине и стати? Кое же то и счастие, утвержденное на песке плоти, на ограниченном месте и времени, на смертном человеке? Не сие ли есть трудное? Ей! Трудное и невозможное. Благодарение же блаженному Богу, что трудное сделал ненужным.
Ныне же желаешь ли быть счастливым? Не ищи счастья за морем, не проси его у человека, не странствуй по планетам, не волочись по дворцам, не ползай по шару земному, не броди по Иерусалимам… Золотом можешь купить деревню, вещь трудную, как обходимую, а счастие как необходимая необходимость туне везде и всегда даруется.
Воздух и солнце всегда с тобою, везде и туне; все же то, что бежит от тебя прочь, знай, что оно чуждое и не почитай за твое, все то странное есть и лишнее. Что же тебе нужды? Тем-то оно и трудное. Никогда бы не разлучилось с тобою, если бы было необходимое. Благодарение блаженному Богу.
Счастие ни от небес, ни от земли не зависит. Скажи с Давидом: «Что мне есть на небесе? И от тебя что восхотел на земле?»
Что же есть для тебя нужное? То, что самое легкое. А что же есть легкое? О друг мой, все трудное, и тяжелое, и горькое, и злое, и лживое есть. Однако что есть легкое? То, друг мой, что нужное. Что есть нужное? Нужное есть только одно: «Едино есть на потребу».
Одно только для тебя нужное, одно же только и благое и легкое, а прочее все труд и болезнь.
Что же есть оное едино? Бог. Вся тварь есть рухлядь, смесь, сволочь, сечь, лом, крушь, стечь, вздор, сплочь, и плоть, и плетки… А то, что любезное и потребное, есть едино везде и всегда. Но сие едино все горстию своею и прах плоти твоей содержит.
Благодарение ж блаженному Богу за то, что все нас оставляет и все для нас трудное, кроме того, что потребное, любезное и единое.
Многие телесные необходимости ожидают тебя, и не там счастие, а для сердца твоего едино есть на потребу, и там Бог и счастие, не далече оно. Близ есть. В сердце и в душе твоей.
В сей ковчег ведет и наша десятоглавая беседа, будто чрез десять дверей, а я желаю, дабы душа твоя, как Ноева голубица, не обретши нигде покоя, возвратилась к сердцу своему, к тому, кто почивает в сердце твоем, дабы сбылося оное Исаиино: «Будут основания твои вечные родом родов, и назовешься создателем оград, и пути твои посреди успокоишь».
Сего желает Григорий, сын Саввы Сковороды.
Твердь беседы
«Истина Господня пребывает вовеки».
«Вовек, Господи, слово твое пребывает».
«Закон твой посреди чрева моего».
«Слово плотью было и вселилось в нас».
«Посреди вас стоит, его же не знаете».
