Гуго Гроций
О праве войны и мира
Глава III
О первоначальном приобретении вещей, также о море и реках
I. Первоначальное приобретение происходит путем раздела или завладения.
II. Здесь отвергаются все иные способы, как, например, уступка невещественного права.
III. Также обработка чужих материалов.
IV. Завладение может быть двояким – во власть и в собственность; объяснение этого различия.
V. О том, что захват движимых вещей может быть предотвращен законом.
VI. На какое право опирается собственность малолетних и безумных?
VII. О том, что реки могут быть заняты.
VIII. Может ли также быть занято море?
IX. Некогда во владениях Римской империи это не могло иметь места.
X. Тем не менее естественное право не препятствует завладению частями моря как бы замкнутыми землями.
XI. Каким способом происходит такое завладение и до каких пор продолжается?
XII. О том, что такого рода завладение не дает права препятствовать мирному проходу.
XIII. О возможности утвердить свою власть над частью моря и каким способом.
XIV. О возможности в силу тех или иных причин облагать сбором мореплавателей.
XV. О соглашениях, преграждающих каким-либо народам плавание далее известных пределов.
XVI. Остается ли неизменной территория при изменении течения реки, что изъясняется с помощью различений.
XVII. Какие должны быть сделаны выводы, если река изменит свое русло.
XVIII. О том, что иногда река целиком составляет принадлежность территории.
XIX. Вещи, покинутые хозяином, отходят к завладевшему ими, если народом не приобретено некоторое общее право собственности в отношении их.
I. Первоначальное приобретение происходит путем раздела или завладения
Если говорить об индивидуальном праве, то вещи присваиваются нами путем либо первоначального, либо производного приобретения. Первоначальное приобретение в те времена, когда род человеческий еще имел возможность объединяться в союзы, могло, как сказано, происходить также путем раздела, ныне же оно происходит только путем завладения.
II. Здесь отвергаются все иные способы, как, например, уступка невещественного права
Быть может, кто-нибудь станет утверждать возможность первоначального приобретения чего-либо также путем уступки сервитута или установления залога; однако для правильно мыслящего это право имеет вид нового лишь по форме; ибо по самой силе оно уже заключалось в собственности его обладателя.
III. Также обработка чужих материалов
Юрист Павел к основаниям приобретения вещей причисляет также и то, которое кажется наиболее естественным. Имеется в виду случай, когда мы сами сделаем что-нибудь, как если бы оно было в природе (L. Possideri. Genera. D. de acq. poss.). Но в природе ничто не возникает иначе как из ранее существовавшего материала. Если же он принадлежал нам, то собственность продлится и после его обработки; если же он не принадлежал никому, то такое приобретение относится к завладению; если же он был чужим, то, естественно, произведенная вещь не может быть приобретена нами, что будет выяснено ниже.
IV. Завладение может быть двояким – во власть и в собственность; объяснение этого различия
1. Нам следует рассмотреть, стало быть, каков единственный естественный и первоначальный способ завладения. Возможен двоякого рода захват никому не принадлежащих вещей: захват власти и захват собственности, поскольку последняя отличается от власти. Сенека, таким образом, выразил различие той и другой: «Царям принадлежит власть над всеми, отдельным лицам – собственность»[340]. Дион Прусийский (речь XXXI) так выражает это различие: «Область принадлежит государству; тем не менее каждый в ней владеет своим имуществом». Власти обыкновенно подчинены двоякого рода предметы: во-первых, лица – этот предмет иногда достаточен сам по себе, как, например, толпа переселенцев на новые места – мужей, жен и детей; во-вторых, пространство, называемое территорией.
2. Хотя по большей части одновременно приобретают и власть и собственность, тем не менее они различны[341]. Дело в том, что собственность переходит не только к согражданам, но и к иностранцам, тогда как власть остается за теми, кому она принадлежала, Диодор Сицилийский в книге «О состоянии полей» говорит следующее: «Инициаторы отвода и раздела полей, несмотря на недостаток в колониях полей, присоединенных из соседних территорий, отводили их все же будущим гражданам колоний. Но юрисдикция по делам об этих полях осталась в руках тех, из чьих территорий они были отведены». Демосфен в речи «О Галонезе» называет поля тех, кому принадлежит вся территория, собственностью; лежащие же на чужой территории – владением.
V. О том, что захват движимых вещей может быть предотвращен законом
В местности, власть над которой уже захвачена, право захвата движимых вещей может быть, как сказано выше, предотвращено внутригосударственным законом. Ведь это право проистекает из естественного права, содержащего дозволение, а не предписание постоянного порядка. Это и не требуется для человеческого общества. Если же кто-нибудь станет говорить, что, по-видимому, такое разрешение исходит от права народов, то я отвечу, что хотя в некоторой части земного шара оно составляет или составляло общепринятый порядок, тем не менее оно не имеет силы международного соглашения, но есть внутригосударственное право, распространенное среди некоторого числа народов, и может быть отменено отдельными народами. Много есть еще иного, что относится к разделу вещей и приобретения собственности.
VI. На какое право опирается собственность малолетних и безумных?
Необходимо заметить еще и то, что если иметь в виду только естественное право, то собственность предоставляется только лицам, обладающим разумом. Между тем правом народов ради общей пользы установлено, что малолетние и безумные могут приобретать собственность и владеть ею, так как их личность временно как бы поддерживается человеческим родом. Если же человеческие законы и могут нередко постановлять что-либо помимо природы, то против природы же ничего. Поэтому собственность, введенная в интересах малолетних и подобных им в силу согласия наиболее образованных народов, ограничена первоначальным актом и не может простираться к акту вторичному, как говорится в школах: то есть относится к праву владения, но не к праву самостоятельного пользования своим владением. Ибо отчуждение и тому подобное по самой своей природе подразумевают наличие разумной воли, которой не может быть у таких лиц. Сюда не худо отнести слова апостола Павла (Посл. к галатам, IV, 1) о том, что хотя сирота и является собственником отцовского имущества, тем не менее, пока он малолетен, он ни в чем не отличается от рабов, а именно – в отношении распоряжения собственностью. О море мы начали сообщать кое-что; здесь это следует закончить.
VII. О том, что реки могут быть заняты
Реки могут быть заняты, хотя ни в верхнем, ни в нижнем течении они не охватываются соответствующей территорией, но соединены с водами верхнего или нижнего течения, или с морем. Ибо достаточно, если большая часть реки, то есть по обе стороны, заключена берегами, и, если по сравнению с площадью земли река занимает лишь незначительное пространство.
VIII. Может ли также быть занято море?
По примеру этого, по-видимому, и море может быть занято тем, кто владеет землями по обеим сторонам, если даже спереди оно открыто как залив или же открыто и спереди, и сзади как пролив, лишь бы эта часть моря была не столь велика, чтобы при сравнении с твердой землей не могла составить часть ее. А то, что дозволено одному народу или царю, то, по-видимому, возможно двум или трем, если равным образом они пожелают занять море, расположенное между ними: так что потоки, омывающие земли двух народов, будут заняты обоими и потом разделены между ними.
IX. Некогда во владениях Римской империи это не могло иметь места
1. Необходимо признать, что в странах, подчиненных Римской империи, от первых времен вплоть до Юстиниана согласно праву народов было принято, чтобы море не было занято народами даже в отношении права ловить рыбу. Не следует, однако же, слушать тех, кто полагает, что раз по римскому праву море считалось принадлежащим всем сообща, то так и следует понимать, что оно составляет общую собственность римских граждан (L. Quadam. D. de rer. divis. Instit. de rer. divis. I). Ибо, во-первых, слова имеют настолько всеобщий смысл, что не допускают такого ограничения. То, что по-латыни называется морем, общим для всех, Феофил называет по-гречески «общим для всех людей». Ульпиан говорит, что море является открытым для всех по природе и столь же общим всем, как и воздух (L. Vendit. Com. praed.). Цельс утверждает, что пользование морем доступно всем людям (L. Littore. D. De ne quid in loco publico).
Кроме того, юристы ясно различают публичное имущество народов, среди которого реки – от общих вещей. В Институциях (De rer. divls. I) мы читаем: «По некоему естественному праву некоторые вещи общи для всех[342], некоторые составляют публичное имущество. По естественному праву составляют общее достояние всех – воздух, проточная вода и море, а вследствие этого – морские берега. Все реки и гавани, однако, составляют публичное и казенное имущество». У Феофила читаем: «По естественному праву следующее составляет общее достояние всех: воздух, проточная вода и море»; и далее: «Но все реки и гавани составляют публичную собственность, то есть принадлежат всему римскому народу».
2. Но и о морских берегах[343] Нераций говорит: не то составляет публичное имущество, что состоит в собственности народа, но то, что с самого начала создано природой и до сих пор не поступило в чью-либо собственность, то есть в собственность какого-либо народа (L. Quod in littore. D. de acq. clom.). Такому заключению, по-видимому, противоречит написанное у Цельса: «Морские берега, на которые распространяется власть римского народа, по моему мнению, принадлежат римскому народу; море же состоит в общем пользовании всех людей» (L. Littore. D. ne quid in loco publ.). Однако эти мнения можно примирить, если сказать, что Нераций толкует о морских берегах, поскольку ими необходимо пользоваться мореплавателям или проезжающим мимо, Цельс же – поскольку они поступают в постоянное пользование кого-либо, то есть идут под застройку. Помпоний указывает, что в последнем случае обычно принято просить утверждения претора, равно как на право застройки в море, то есть на ближайшей полосе к берегу, или как бы на продолжении берега (L. Quamvls. D. de acq. rer. dom.).
X. Тем не менее естественное право не препятствует завладению частями моря, как бы замкнутыми землями
1. Хотя изложенное и верно, тем не менее вытекает из установления[344], а не из естественного разума то, что море не занято и по праву не могло быть занято в указанном выше смысле. Ибо и реки есть публичное достояние, как известно; и все же право ловить рыбу в рукаве реки может быть захвачено частным лицом (L. Sl quisquam. D. de divers, temp. prascr.). Но и о море сказано самим юристом Павлом, что если кому-нибудь принадлежит право собственности на море, то он может претендовать на решение суда, защищающее его владение, потому что дело касается частных, но не публичных интересов, так как речь идет именно о праве пользования, вытекающем из частных, а не из публичных отношений (L. Sane. D. de inluriis). Здесь, без сомнения, имеется в виду незначительная часть моря[345], которая может отойти в частное владение; это, как мы читаем, было сделано Лукуллом[346] и другими. Валерий Максим (кн. IX, 1) о К. Сергии Орате сообщает: «Он приобрел собственные моря, преградив проливы». То же право император Лев, вопреки заключениям древних юристов, распространил вплоть до пролива Босфора Фракийского, так что их можно было замыкать какими-нибудь преградами[347] и предъявлять о них иски в частном порядке (L. iniuriamm, circa linen. D. de iniuriis).
2. Если же какая-нибудь часть моря примыкает к частным поместьям – усадьбам, заключена в их пределах и может быть принята за незначительную часть поместья, что не противоречит естественному праву, то разве часть моря, замкнутая берегами, не принадлежит тому народу или тем народам, которым принадлежат берега, поскольку эта часть моря по сравнению с землей есть не более как морская заводь по сравнению с размерами частного имения? Этому не препятствует то обстоятельство, что море не отовсюду замкнуто по примеру реки или морского рукава, проведенного в усадьбу.
3. Но многое дозволенное природой могло быть воспрещено правом народов по некоему общему согласию. Поэтому в тех местах, где продолжало действовать такого рода право народов и не было отменено общим согласным мнением, некоторая небольшая часть моря, в значительной своей части заключенная в берега, не поступает в чью-либо собственность.
XI. Каким способом происходит такое завладение и до каких пор продолжается?
Следует также отметить, что если в каких-нибудь местах это положение права народов о море не усвоено или же отменено, то тем не менее из одного того, что народ занял земли, нельзя заключить, что море тоже занято; недостаточно акта внутреннего сознания, необходимо внешнее действие, откуда можно сделать заключение о занятии. С другой стороны, если отпадает владение, возникшее путем занятия, то море возвращается в первоначальное состояние, то есть поступает в общее пользование, что высказал Папиниан по поводу застроенного морского берега и рыбной ловли в речной заводи (L. Prascrlptio. D. de usur.).
XII. О том, что такого рода завладение не дает права препятствовать мирному проходу
Несомненно, что тот, кто занял море, не может воспрепятствовать судоходству невооруженному и мирному, а когда невозможно воспрепятствовать с берега, – даже менее необходимому и более опасному проходу (Фукидид, кн. VII).
XIII. О возможности утвердить свою власть над частью моря и каким способом
1. С приобретением же только власти над частью моря[348] без права собственности дело обстоит проще (Боссий, разд. «О водах», 36; приводят также Бальда, Цетюллу и других; см. L. Unlearn. С. de classicis., кн. XI); причем, я полагаю, этому не препятствует то право народов, о котором упомянуто ранее. Некогда аргосцы заявили афинянам решительный протест по поводу того, что те дозволили проплыть по своему морю спартанцам, врагам аргосцев; аргосцы ссылались на нарушение союзного договора, которым было предусмотрено, чтобы один народ не пропускал врагов другого «по местности, на которую распространяется его власть». А согласно условиям перемирия во время Пелопоннесской войны (Фукидид, кн. IV) мегарянам дозволялось «судоходство по морю, омывающему землю их самих и их союзников». Так, и Дион Кассий (кн. XLII) говорит о «всяком море, которое принадлежит Римской империи». Фемистий говорит, что римскому императору «подчинены земля и море». Оппиан обращается к императору:
Твоим повинуясь законам,
Море течет.
А Дион Прусийский во Втором Послании к тарсийцам говорит, что их гражданской общине многое уступил Август – и, между прочим, «право на реку Кидн в смежную часть моря». А у Вергилия читаем:
Кто и море, и землю держит под властью своею.
У Аяла Геллия (кн. IV) читаем «о реках, впадающих в море, на которое простирается власть Рима». Страбон (кн. XII) сообщает о том, как массилийцы взяли много военной добычи после победы в морском сражении над кораблями «тех, кто начал с ними несправедливый спор о море». По его же словам, Синоп также господствовал на море между Кианейскими островами.
2. Власть над частью моря, по-видимому, приобретается тем же способом, как и власть над прочим, то есть, как мы сказали выше, через посредство лиц и территории. Она приобретается через посредство лиц, если, например, флот, то есть морское войско, находится в каком-нибудь месте моря; через посредство территории – поскольку с берега есть возможность оказывать принуждение на тех, кто находится в ближайшей части моря, в той же мере, как если бы они находились на самой земле.
XIV. О возможности в силу тех или иных причин облагать сбором мореплавателей
Тот, кто принял на себя бремя охраны судоходства и содействия ему с помощью ночных огней и знаков на мелких местах, не нарушит права естественного и права народов, если он обложит мореплавателей справедливым сбором[349], каков, например, был римский сбор в Эритрее на покрытие расходов по содержанию морского флота для защиты против набегов морских разбойников (Плиний, кн. XIX, 4; Страбон, кн. XVII), а также взимавшийся византийцами на Византийском море лоцманский сбор[350] и некогда взимавшийся афинянами в том же море по занятии ими Хрисополя. Об обоих последних сборах имеется упоминание у Полибия. Наконец, можно указать на сбор, по свидетельству Демосфена в речи «Против Лептина»[351] некогда взимавшийся афинянами на Геллеспонте, а впоследствии римскими императорами, о чем упоминает Прокопий в своей «Тайной истории».
XV. О соглашениях, преграждающих каким-либо народам плавание далее известных пределов
1. Встречаются примеры союзных договоров, в которых один народ обязывается по отношению к другому народу не плавать далее определенных границ. Так, между царями, властвующими у Красного моря, и царями Египта было некогда заключено соглашение о том, чтобы египтяне не выходили в это море ни на одном военном корабле, а также более чем на одном торговом корабле (Филострат, жизнеописание Аполлония, кн. III, гл. XI). Так, между афинянами и персами во время Кимона[352] было заключено соглашение о том, чтобы ни один вооруженный корабль мидян не плавал между Кианейcкими и Хеяидонийскими островами, а после сражения при Саламине – между Кианеями и Фазелисом (Плутарх, жизнеописание Кимона; Диодор, кн. XI; Аристид, «Панафинейская речь»). Во время годового перемирия в Пелопоннесскую войну существовало соглашение о том, чтобы лакедемоняне не плавали на военных кораблях и на иных ладьях, нагруженных на сумму свыше пятисот талантов (Фукидид, кн. IV). В первом же союзном договоре, заключенном римлянами с карфагенянами[353] немедленно после изгнания царей, было согласовано, что римляне и союзники римлян не будут плавать за мыс Красивый, кроме случаев сильной бури или преследования неприятелями; если же под давлением силы они приплывут туда, то должны ограничиться самым необходимым и на пятый день отплыть (Полибий). А во втором договоре[354] предусмотрено, что римляне не будут проникать за добычей за мыс Красивый, в Массию и Тразейю, а также не будут ездить туда торговать. В мирном договоре с иллирийцами было указано, чтобы иллирийцы не плавали за Лесс более чем на двух, причем невооруженных, челнах (Аппиан, «Война с иллирийцами»). В мирном договоре Антиохом предусмотрено, что он может посылать свои корабли не далее мысов Каликадния и Сарпедона; исключение сделано для кораблей, везущих дань, послов и заложников (Ливий, кн. XXXVIII).
2. Однако все это не свидетельствует ни о занятии моря, ни о захвате права мореплавания. Народы, как и отдельные лица, могут принимать решения не только о праве в пределах их собственного ведения, но и о том, которое они разделяют со всеми людьми сообща, в интересах того, кому это важно. Поскольку это так, то следует повторить сказанное Ульпианом по поводу того случая, когда поместье было продано с тем условием, чтобы вопреки воле продавца не производилось ловли скумбрии; Ульпиан заявлял, что в море нельзя устанавливать сервитут, но что добросовестность в договоре настойчиво требует соблюдения условия продажи; в результате налагается обязательство на личность владельцев и на их правопреемников (L. Venditor. D. Com. praed.).
XVI. Остается ли неизменной территория при изменении течения реки, что изъясняется с помощью различений
1. Когда река изменяет свой курс, между соседними народами зачастую возникает спор о том, меняются ли в связи с этим и пределы властвования, и отходит ли всякое приращение берега и тем, чей берег получит такое приращение. Подобные споры должны разрешаться соответственно природе и способу приобретения (Юлий Фронтин). Землемеры учат нас тому, что существует три рода земель. Во-первых, земли надельные и отведенные, которые юрист Флорентин называет размежеванными (L. in agris limltatls. D. de acq. rer. dom.), потому что вместо границ они имеют искусственно созданные межи. Во-вторых, земли, отведенные как целое, или участки определенных размеров[355], а именно в центуриях и югерах. И, наконец, земли с естественными границами, названные так, по словам Варрона, потому, что рубежи их удобны для отражения врагов как естественные рубежи, каковы реки и горы[356]. Агген Урбик последние земли называет подлежащими занятию, потому что большей частью они подвергаются захвату как свободные или по праву войны.
Когда налицо земли первых двух родов, если даже река изменит свое течение, этим самая территория ничуть не изменится: если же путем примыва что-нибудь и прибавится, то отходит под власть государства, занявшего территорию.
2. В землях, заключенных в естественные границы[357], незначительное изменение курса реки меняет и границы территории; что бы река ни прибавила к противоположному берегу, все отходит под власть того, к чьему владению принадлежит приращение; ведь надо полагать, что оба народа установили свою власть над территорией так, чтобы середина реки разделяла их[358] как естественная граница. Тацит сказал («Об обычаях германцев»): «Конечно, Рейн своим руслом служит как бы достаточной гранью»[359]. Диодор Сицилийский (кн. XII), излагая пограничный спор между жителями Эгесты и Селинунта, говорит: «река служила границей». И Ксенофонт («Анабасис», кн. IV) называет подобную реку просто «знаком раздела», то есть пограничной.
3. Древние сообщают, что Ахелой был рекой с меняющимся руслом, которое то делилось на рукава, то вилось в стороны изгибами (отчего он, как говорят, принимал форму то быка, то змеи): поэтому он долгое время служил причиной войны между этолиянами и акарнанянами из-за примыкающей к нему земли, пока Геркулес не покорил эту реку с помощью плотин; в награду за такое благодеяние Геркулес потребовал дочь Энея, царя этолиян, себе в жены (Страбон, кн. X).
XVII. Какие должны быть сделаны выводы, если река изменит свое русло
1. Но это имеет место лишь постольку, поскольку река не переменит вообще своего русла. Ибо река, когда она разделяет государства, не рассматривается только как поток воды, но как поток воды, протекающий по своему руслу и заключенный в свои берега (L. Proponebatur D. de iudlclis). Оттого накопление или убывание частиц и такого рода изменение, которое всей реке оставляет ее прежний вид, позволяет видеть в ней ту же самую вещь. Если же вид всей вещи сразу же изменится, то и вещь изменится; тогда, когда исчезает река, прегражденная плотинами в верхнем течении, и появляется новый канал, сделанный руками человека, куда пускается вода; как и тогда, когда река, покинув прежнее русло[360], пророет новое, – будет уже не прежняя река, но новая, возникшая на месте исчезнувшей. В этом случае в качестве границ государства останется середина прежнего русла реки. Ибо следует думать, что целью народов было установление реки естественной границей между ними. Если исчезнет река, то каждый должен удерживать то, чем раньше владел. То же правило должно соблюдаться в случае, если река меняет свое русло (L. Hoc lure. sl aquam. D. de aqua cotld. aestlva).
2. В случае же сомнения, однако, владения государств, сходящиеся к реке, надо считать разделенными естественными границами, потому что для размежевания владений соседних государств нет ничего удобнее труднопреодолеваемых рубежей. Реже встречается, что границы государств устанавливаются с помощью искусственной линии разграничения или определяются измерениями. Но такие случаи менее часты при первоначальном приобретении, чем при уступке территории другим.
XVIII. О том, что иногда река целиком составляет принадлежность территории
Хотя, как мы сказали, в сомнительных случаях юрисдикция государств, граничащих по реке, считается простирающейся до середины ее русла, тем не менее может быть так – и это мы кое-где наблюдаем, – что река в целом принадлежит одному государству, потому что государство по другую сторону возникло позднее, уже после занятия всей реки или потому что подобным образом вопрос был разрешен соглашениями сторон.
XIX. Вещи, покинутые хозяином, отходят к завладевшему ими, если народом не приобретено некоторое общее право собственности в отношении их
1. Заслуживает еще упоминания то обстоятельство, что следует считать также первоначальным приобретение тех вещей, которые имели хозяина, но его лишились или вследствие того, что им покинуты, или же вследствие исчезновения лица, имеющего право собственности на них. Такие вещи вернулись в первоначальное состояние.
2. Но в то же время необходимо заметить следующее: иногда первоначальное приобретение народом или главой народа совершалось так, что не только власть, которая включает верховное право на вещи, о котором мы толковали в другом месте, но также и частная собственность сначала обычно добывалась народом или его главой, а затем по частям распределялась между частными лицами; таким образом, их собственность зависела от той первоначальной собственности, если не подобно праву вассалов от права сеньоров или праву арендатора от права землевладельца, то тем не менее каким-нибудь иным путем, который меньше связывал; ибо имеется много форм права над имуществом, среди которых существует, например, право управления наследством в интересах другого. Сенека пишет: «Не доказано[361], что тебе не принадлежит что-либо, раз ты этого не можешь продать, использовать, испортить или улучшить. Ибо ведь твое также то, что принадлежит тебе под известным условием». Дион Прусийский в «Речи к родосцам» говорит: «Существует несколько и даже весьма различных между собой способов, посредством которых приобретается что-нибудь в собственность; иногда вещь приобретается так, что нельзя ни продать ее, ни воспользоваться ею по произволу». У Страбона я нахожу следующее: «был собственником без права продажи». Пример этого у германцев приводит Тацит («Об обычаях германцев»): «Занятие полей производилось по числу земледельцев их обществами, а затем земля делилась между ними сообразно с их достоинством».
3. В случае когда имущество, распределенное указанным выше образом, зависит от общей собственности, если обнаруживается отсутствие индивидуального собственника у вещи, то она не подлежит захвату, но возвращается к обществу или к верховному господину[362]. Подобное этому право может быть введено также внутригосударственным законом, как мы уже пытались это показать.