Хатти Фикс
Любовь в тени колдовства
Глава 3
Когда последние гости покинули дом, а солнце медленно опустилось за горизонт, уступив место луне и звёздам, Элизабет сидела у кровати дочери и тихо напевала колыбельную. Марийка уже давно спала, но девушка, погружённая в свои мысли, продолжала нежно гладить шерстяное одеяло.
За окном ночное спокойствие окутывало дом, словно мягкий плед, позволяя забыть о заботах и шумных разговорах, которые растворились в вечернем воздухе. Элизабет с теплотой вспомнила, как весело смеялась их маленькая Марийка во время праздника, как светились её глаза, когда гости рассказывали увлекательные истории и танцевали под звуки музыки.
Сейчас в комнате царила тишина, наполненная только мягким шёпотом её голоса. Каждое слово колыбельной обвивалось вокруг Марийки, словно тёплый свет, защищающий её от ночных страхов. Элизабет задумалась о том, как быстро растёт её дочь и как много ей суждено испытать в жизни.
Она остановилась на мгновение, чтобы полюбоваться на лицо спящей Марийки. Маленькие губки, чуть приоткрытые, тихо дышали, а длинные ресницы едва касались щёк. В этот момент Элизабет охватила волна гордости и нежности – она была матерью, и именно ей предстояло вести свою дочь по этому трудному, но удивительному пути.
«Я всегда буду рядом», – прошептала она, вновь начиная петь колыбельную. Даже если она не могла предсказать, что ждёт их впереди, в её силах было создать крепкий дом, наполненный любовью и заботой.
Вдруг снаружи раздался грохочущий звук, сменяющийся на рёв и крики множества людей. Элизабет прекратила петь и застыла на месте, её сердце с каждым новым звуком билось быстрее. Она бросила последний взгляд на дочь, прежде чем встать и подойти к окну. На улицах города разгорался хаос – множество фигур, яркие огни и смутные силуэты смешивались в хаосе. Крики с каждой минутой становились всё оглушительнее, а в воздухе витал запах гари и страха.
– Что же происходит? – прошептала она, чувствуя тревожное волнение. Элизабет не могла позволить себе оставаться в неведении. Она поспешила к дочери, укрыла её одеялом и проверила, спит ли Марийка. После этого девушка направилась к входной двери, чувствуя, как полуночный холод наполнил помещение, как только она открыла дверь.
На пороге дома она заметила мчащихся людей в сторону главной площади города. Никогда ещё Элизабет не чувствовала себя такой уязвимой, как сейчас, когда её спокойствие трещало по швам, а мир вокруг начал меняться.
Ночной мрак обвил её, словно плотный бархатный занавес, вбирая в себя все звуки и привычные образы. Элизабет изо всех сил сдерживала тревогу, вникая в мрачные тени под светом луны, и понимала, что что-то идёт не так. Сердце подсказывало ей, что их тихий городок оказался под ударом чего-то страшного.
Элизабет осторожно закрыла входную дверь и, ускорив шаг, направилась на площадь. Но сцена, развернувшаяся там, заставила её переживать ещё сильнее – толпа людей металась и кричала, а в воздухе чувствовался запах дыма и гари.
– Чего они боятся? – шептала она себе, пытаясь понять происходящее.
Когда ей удалось пробиться чуть ближе к кострам, сердце её замерло. Там, среди огня, были люди, чьи крики, полные агонии, пронзали атмосферу. Неподалёку стояли священник и другие почтенные лица города, зачитывающие новый указ.
– Сегодня, 17 июня 1662 года, в городе Кинг Линн три ведьмы должны предаться огню. И мы…
Элизабет уже не слушала, что говорит мужчина в дорогом костюме, держа перед собой листок.
«Ведьмы?» – пронеслось у неё в голове, и она поняла, что это всё выглядит чересчур абсурдно.
Она осмотрела людей вокруг. Кто-то безжалостно кричал: «Сжечь ведьм!», кто-то изнемогал от горя и падал на землю, осознавая, что и их город столкнулся с ужасным временем.
Элизабет застыла в оцепенении, её мысли уносили в далёкие воспоминания: как они с Марийкой беззаботно бродили по цветущим полям, собирая букеты и смеясь, не подозревая о тёмных тенях, которые окутали Кинг Линн. Каждое слово священника било в сердце, подобно молоту, барабанящему по древнему колоколу, возвещая о смерти и безумии, властно призывая толпу к ненависти.
Её сердце бешено колотилось от страха, и Элизабет понимала, что очередной ведьмой мог стать кто угодно – соседи, друзья, родные, даже она сама могла оказаться преданной огню. Эмоции накатывали, словно бурное море, и она не знала, как их контролировать.
– Этого не может быть! – вырвалось у Элизабет.
Девушка ощутила, как страх сжимается вокруг неё, будто тёмные пальцы заставляли её замереть на месте. Она обернулась, желая убежать, но что-то внутри заставило остаться. Что-то тянуло её обратно к тому, что происходило на площади.
– Молитесь, братья и сёстры! – продолжал священник, подняв руки к небесам. – Эти женщины —проклятье, они принесли нам беды и страдания!
Элизабет почувствовала дрожь в теле, когда увидела, как к кострам подводят ещё одну женщину – её волосы были растрёпаны, а глаза полны страха и замешательства. Толпа снова загудела, сливаясь в единый хор ненависти.
Сердце девушки разрывалось от горя и гнева. Она узнала эту женщину. Это была её соседка Марианна – добрая и мудрая, всегда готовая прийти на помощь. Каждый раз, когда Элизабет обращалась к ней за советом, Марианна делилась своим теплом и добротой. Теперь же её тащили на смерть.
– Нет! Нет! – прошептала Элизабет.
В это мгновение она чувствовала себя беспомощной, как маленькая птица в бурю, которой невозможно сопротивляться. Взгляд её метался по лицам толпы в поисках поддержки, но вокруг царили лишь ненависть и безумие. Каждое слово священника резало её душу, как острый нож.
– Молитесь, молитесь за наше спасение, – повторял он, а его голос звучал, как набат. – Эти ведьмы прокляты, и лишь покаяние может избавить нас от их злых чар!
Собравшиеся, как стадо овец, следовали за своим хозяином, закрыв глаза на истинное положение дел и цепляясь за призрачную надежду, что сожжение невинных женщин как-то избавит их от страха и страданий. Элизабет с трудом могла поверить, что добродушная Марианна, которая всегда приносила в дом свет и радость, могла быть объявлена злодейкой. Как могла произойти такая страшная ошибка? Как люди, знакомые с ней всю жизнь, смогли отвернуться от правды?
– Она не ведьма! Не ведьма! Она помогала мне с Марийкой! Помогала выращивать овощи!– кричала
Элизабет, но её слова, словно пули, летели в пустоту, не достигая ни одного уха, охваченного безумием.
Эти несколько мгновений тянулись вечность. Марианна, заметив Элизабет в толпе, словно уловила её невидимый крик. Именно в этот момент огонь охватил тело женщины.
– Нет! – вырвалось у Элизабет, будто она могла остановить судьбу, броситься в пламя и спасти подругу. Всё вокруг закружилось: лица толпы расплывались, крики сливались в многоголосый хор, а смысл слов терялся в бездне отчаяния. Люди забыли, что значит быть людьми.
Глава 4
Элизабет не могла вспомнить, когда именно вернулась домой. Все её действия после увиденного казались заранее отрепетированными: она умылась, переоделась и легла спать. Вернее, попыталась уснуть. Но сон не приходил.
Сквозь полумрак в её сознании пробивались обрывки воспоминаний о пережитом ужасе. Лицо Марианны, её смех, который теперь казался таким неуместным, переплетались с образами безжалостного огня и ярости толпы. Каждая деталь, каждое мгновение и все понимания о дружбе и любви искажались в тёмный образ ненависти.
«Я найду способ», – шепнула она себе, хотя внутри всё сжималось от осознания беспомощности. Ей хотелось найти ответы на свои вопросы. Как люди, которые когда-то были соседями и друзьями, оказались на грани безумия? Как они могли так легко отвернуться от человечности и позволить злу поглотить себя?
Элизабет лежала в постели, едва прикрытая одеялом, а мысли в голове, подобно искрам пламени в этот вечер, метались в разрушительном танце. Ужас и гнев переполняли сознание. Как же всё могло зайти так далеко?
Она вспомнила времена, когда смех, радость и лёгкость делали мир простым и понятным. Теперь человечность людей предала её, доказав, как многое может измениться в одно мгновение.
Элизабет поднялась с постели и подошла к окну, отодвигая занавески. Ночь окутала мир темнотой, отражая тем самым чувства девушки. Лунный свет пробивался сквозь облака, рисуя на улице причудливые тени. Она заметила сияние огней неподалёку – возможно, это были последние отблески костров, поглотивших её подругу.
В её памяти вновь ожила Марианна – тёплая и открытая, она была первой, кто познакомил Элизабет с миром искренности и доброты. Теперь это казалось несбывшейся мечтой. Элизабет понимала, что не может просто оставить всё как есть. У неё возникло желание найти ответы, справедливость и тех, кто стоял за этой ужасной трагедией.
– Я не позволю им всем остаться безнаказанными, – прошептала она, сжимая кулаки.
***
Утро пришло тихо, как будто мир старался забыть о том, что произошло прошлой ночью. Первые лучи солнца пробились сквозь окна, растекаясь по комнате и освещая лицо девушки, всё ещё напряжённое от пережитого ужаса.
– Мамочка, мамочка! – воскликнула Марийка, подбежав к матери и усевшись на край кровати, громко упрашивая девушку встать.
Элизабет открыла глаза и на мгновение замерла, пытаясь осознать реальность. Солнечные лучи, струящиеся сквозь окно, казались ей слишком яркими на фоне той тьмы, что всё ещё окутывала её сердце. Но голос Марийки, полный детской энергии и беззаботности, призывал её вернуться к жизни, к нормальности.
– Мамочка, вставай! – продолжала девочка, поднимая руки, будто желала обнять мир своим бодрствующим настроением. – Мы должны срочно приготовить завтрак!
Элизабет заставила себя улыбнуться, хотя горечь всё ещё сдавливала грудь. Она поднялась и потянулась, стараясь прогнать остатки ночного кошмара.
– Хорошо, моя умница, давай позавтракаем, – ответила она, стараясь говорить спокойно.
Улыбка Марийки была поистине заразительной. Элизабет заметила, как её собственное волнение и страх отступали перед невинностью дочери.
Завтрак прошёл в привычной атмосфере: смех, разговоры о том, какую сказку рассказать перед сном, и планах на выходные. Но в сознании Элизабет не утихали мысли о трагедии, которая перевернула их жизни. Она заставляла себя улыбаться, когда Марийка делилась забавными историями, но в душе разгоралась настоящая буря.
После завтрака, когда девочка побежала играть с соседскими детьми, Элизабет осталась одна. Ей предстояло продолжить работу и подготовить мазь из трав для одного из жителей города.
После смерти родителей Элизабет унаследовала небольшой домик, который когда-то был местом семейного бизнеса – врачевания. Однако сейчас, когда в городе бушевали обвинения в колдовстве, она начала сомневаться в целесообразности этого дела. Но оставить людей в беде было для неё неприемлемо.
Вдруг дверь дома распахнулась, и на пороге появилась женщина средних лет. Она тяжело дышала, прижимая руку к сердцу.
– Что произошло? – спросила Элизабет, торопливо приближаясь к ней. – Я слышала, что у тебя проблемы с сердцем, Одетта. Присаживайся, тебе нужно отдохнуть.
Женщина покачала головой, но всё же села на стул возле стола.
– Это не столь важно, – едва произнесла она, вздыхая. – Я пришла к тебе по поводу другого… Ты слышала, что случилось с Марианной?
Элизабет ощутила, как сердце сжалось от боли. Каждый раз, когда она вспоминала о своей подруге, рана в душе распахивалась с новой силой. Она кивнула.
– Да, увы, я в курсе. Это ужасно… Чем я могу помочь, Одетта?
– Её муж, – голос женщины дрожал, она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы собраться, и продолжила. – Он пытался защитить её, и его сильно ранили. Некоторые другие люди тоже пострадали в результате вчерашней суматохи.
Элизабет вскочила, зная, что должна чем-то помочь. Она спешно открыла шкафчики, доставая мотки ткани, мази и собирая необходимые травы, которые могли оказаться полезными. Внутри разрасталось чувство тревоги, но вместе с ним в ней росла непоколебимая решимость. Она не могла оставить людей в беде, особенно тех, кто, пережив такие ужасающие события.
– Где он? – спросила она, пристально глядя на Одетту. Женщина мрачно покачала головой.
– Он… Он дома. Нам нужно торопиться. Я знаю, ты умеешь делать перевязки и готовить настой из трав. Это может помочь.
Элизабет стремительно собрала всё необходимое, стараясь не терять ни минуты. Каждая секунда имела значение, ведь она не знала, насколько сильно мог пострадать муж Марианны – её лучшей подруги.
– Быстрее, – произнесла она, готовая следовать за Одеттой. – Мы должны помочь.
Дорога к дому Марианны казалась невыносимо долгой. Элизабет пыталась запомнить каждое место, мимо которого проходила, будто они могли дать ей ответы на вопросы и объяснить безумную жестокость, с которой столкнулся их город. В городке царило смятение; страх окутал каждого из жителей.
Когда они, наконец, приблизились к домику, Элизабет ощутила, как по спине пробежал ледяной холодок. Сердце бешено билось, предчувствуя беду.
Дверь приоткрылась, и они вошли внутрь, столкнувшись с гнетущей атмосферой дома. Он напоминал склеп, застывший в ожидании своего конца.
– Где он? – спросила Элизабет, осматриваясь.
– В спальне, – едва выговорила Одетта, указывая на дверь.
Элизабет быстро направилась туда, и картина, что предстала её взору, навсегда отпечаталась в её памяти: раненный муж Марианны лежал на кровати, его бледное лицо и кровоточащая повязка на груди.
– Я здесь, – сказала Элизабет, стараясь сохранять самообладание. – Дай мне взглянуть.
Стараясь не замечать ужасающей обстановки вокруг, Элизабет подошла к кровати. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и приступила к работе. Аккуратно сняв повязку, она оценила повреждение. Кровь начала подсыхать, но сам разрез оказался глубоким.
– Ты сильно пострадал, – произнесла девушка. – Но ничего, я смогу помочь.
– Я знаю, Элизабет, – с трудом выговорил мужчина, задыхаясь. – Спасибо.
Она принялась за обработку раны, стараясь действовать как можно быстрее. Каждое её движение было результатом многолетней практики.
Одетта сидела рядом, внимательно рассматривая движения Элизабет. Каждый раз, когда она обрабатывала рану, лицо Одетты становилось всё мрачнее от беспокойства.
– Он будет в порядке, – уверяла девушка, хотя сама не могла поверить своим словам. – Я сделаю всё, что в моих силах.
После завершения перевязки Элизабет взяла травы, которые принесла с собой, и принялась за приготовление настоя. Бессонные ночи, проведённые в поисках целебных растений, приносили плоды: она знала, что этот отвар обязательно поможет.
– Пей это, – тихо произнесла она, осторожно поднося настой к губам раненого.
Он с трудом проглотил драгоценную жидкость, и с каждым глотком казалось, жизнь вновь возвращается в его тело. Элизабет смотрела на Одетту и ощущала, что для них обеих борьба только начинается. У них не было иного пути: им нужно было оставаться сильными, чтобы пережить эту ужасную бурю.
